Bow

Порой он задаётся вопросом, каково было бы, если бы Эмили оказалась в ловушке из камня и магии вместо своего отца. Возможно, она окажется в ловушке здесь, в Бездне, пока её длинные конечности медленно поднимаются и исследуют её тёмные края. И он предстанет перед ней, и вечность будет принадлежать им, гораздо большая для изучения, чем те тёмные углы и сны, что доступны ему сейчас. Она была бы здесь месяцами, годами, медленно привыкая к дыму, собирающемуся позади неё на её пути, и каждый угол, в который она бы ни глянула, сиял бы возможностями. Возможно, — он думает, — Корво сошёл бы с ума, кровь спеклась бы под его ногтями, а тьма, наконец, просочилась бы в его душу, и он оставил бы Эмили здесь, с ним, и тогда она по-настоящему растворилась бы в фиолетовом и синем, её тело исчезло бы, но душа осталась бы здесь. Она всегда должна была быть императрицей, воспитанной от рождения, и он воображает наколдованный трон, сделанный из робких секретов. Её разум — это бесконечное пространство, и в его углах есть бесконечные возможности, которые она могла бы наколдовать перед их глазами. Он знает: она мечтает о Пандуссии, и в своем королевстве он показал бы ей странные создания и инородные деревья родом оттуда, красивые и необычные. Она бы вздыхала, с оживлённым взглядом, и он мог бы представлять, будто она не помнит своё прошлое, как и его. Столь же туманное и укрытое дымкой, как сейчас, когда он об этом думает. И в ней всё ещё есть блестящее воображение, которое взмывало бы и меняло Бездну по её вкусу: там были бы пиратские корабли, следующие за ней, путешествующей по морю, киты, мелькающие на горизонте, который ей ещё только предстояло бы покорить. Бывают моменты, когда она смеется, сердечная и целая, поверхностная и милая, и он просто наблюдает. Иногда он сам чувствует, как ухмылка тянет его губы. Она будет сражаться с легендарными убийцами и гоблинами, ощущать прохладный океанский ветерок, стремящийся намочить её тунику. Но в глубине души он знает, что есть маленькая её часть, запрятанная глубоко в сердце, которая всё ещё верит в сказки, которые Каллиста иногда читала ей, прежде чем она ложилась спать, в пабе «Пёсья Яма». И поэтому он строит для неё грандиозные бальные залы и одевает её в длинные шелка, и они притворяются — какое-то время. Возможно, он построил бы ей великую башню, и она оказалась бы заперта наверху. И оттуда она узрела бы бесконечное пространство Бездны, ожидающей превращения сама собой в её королевство, и он смотрел бы на неё издалека, одетый в сияющие доспехи, выпрямившись, чтобы увидеть ее длинную шею и дымчатые глаза. Там были бы драконы, существа гораздо менее реальные и менее страшные для Императрицы Островов, чем её собственная тень, и он был бы там, чтобы побеждать и миловать. Он не спасал бы её на самом деле, но они притворялись бы — какое-то время. Он откидывал бы волосы с её лица, а она улыбалась бы, не обременённая ответственностью за целую Империю, что покрывает его прекрасными морщинками и чёрточками. Он не может представить, как это могло бы выглядеть, но всё же пытается.