you think you're better off alone

Намджун и Тэхён не понимали никогда, чем может грозить пьяная молодость. Оторванные от мира пьяным угаром, отвязанные от моральных устоев наркотическими припадками и отброшенные от общества ненормальными мыслями, они — просто дети, которые запутались. Запутались ещё давно, когда везде было только о том, как курить и пить — круто. Ведь потом они становились неуправляемыми, им никто не мог указывать, и это было так замечательно. Они могли хоть на миг почувствовать себя взрослыми людьми. Ведь никто не понимает подростка. Не понимает, что он хочет свободы, простора для действий и осуществления своих безумных целей. Ведь, если ограничивать подростка, он будет считать вас врагом народа, тем, кто его не ценит и не любит, ненавидит. Подросток живёт в своём мире, не зацикливается на том, что будет, не думает о том, что делают для него другие люди. Подросток думает только о том, как бы удовлетворить свои желания, ведь даже о своём собственном теле он не задумывается. Намджун понял, что пора что-то делать только в девятнадцать лет. Он уже учился на третьем курсе университета и не сомневался, что Тэхён пойдёт за ним. Но что-то вышло не так, и его брат в принципе не смог поступить никуда. А для их родителей это было одной из самых важных вещей — высшее образование. Это стало первым звоночком для и без того тревожного Намджуна. Он стал наблюдать за людьми на незаканчивающихся вписках, смотрел, как они, словно животные, бросаются друг на друга, бьют, блюют и сосутся. Как сборище скинхедов или панков лет десять назад, а сейчас — обычные студенты и школьники. Намджуну стало не по себе. Он наблюдал за братом и где-то мягко оттеснял его от общей заварушки, лишь бы только он не заметил, что его хён абсолютно трезв, хоть в таком состоянии оставаться было всё сложнее и сложнее. Уже дома Намджун понятливо кивал на бубнёж матери и старался, чтобы эти слова не услышал младший: ранят. Он чувствовал себя так, будто проснулся от какой-то таблетки в неизвестном ему месте; сейчас смотрит и замечает какие-то мелочи, которых будто и не было: фотография, где стоит вся семья, вчетвером, увядающие бордовые розы на журнальном столике, недопитая бутылка коньяка в квартире и пепельница у окна. Всё это будто пролетело мимо и оказалось перед носом только сейчас. Намджун вздыхал и думал, что брат его не станет слушать. *** — Тебе не понять этого! — бесится Тэхён, злобно смотря в глаза старшему. — Ты молодец ведь такой, отличник, всегда посещаешь занятия, с мозгами, умный ведь, будущее тебя великое ждет. А я? А я ничего, — трясет руками брат, ходя из стороны в сторону. — Мне всегда говорили равняться на тебя, ведь ты лучший пример для меня, такой весь из себя красивый, статный, знающий, чем ты будешь заниматься. — Тэхён… — Намджун неуверенно подходит ближе, протягивает руки, а тот лишь отстраняется, стукаясь о шкаф спиной, смотрит злобно, исподлобья, но глаза на мокром месте. — Не подходи! — он шмыгает носом. — Тебя родители всегда холили и лелеяли, а меня лишь помыкали тобой, говорили, что мне стоит учиться как ты. А ты… всегда, всегда умудрялся угождать им просто во всём. Поэтому… — Тэхён отводит взгляд и продолжает шептать. — Я тебе завидую. Завидую по-чёрному, потому что ты можешь всё, а я — ничего. Знаешь… я тебя по-прежнему люблю, но это чувство прожигает изнутри всего меня, выворачивает наизнанку, и меня трясёт от смеси всего происходящего внутри. — Я… — Я знаю, что ты никогда не хотел такого для меня, но… — младший усмехается. — Что получилось, то уже не исправить. Не ходи за мной, хорошо? Я хочу подумать один, — и тут же разворачивается, выскакивая в коридор, пока Намджун остался один в комнате, тишину которой прерывал лишь шелест листвы из окна. *** Тэхён ушёл, и трое суток его нет. Словно испарился. Намджун бегает по всему городу, по всем клубам, квартирам, которые ещё остались в его памяти, но пусто. Брата нет нигде, он словно пропал. Мать проклинает себя за давление на младшего сына (оказывается, она слышала этот монолог) и плачет, отец пытается её успокоить, но у самого на душе нехорошее предчувствие. И, когда Тэхён оказывается за дверью квартиры, первым видит его отец. Тот стоит, закрыв глаза, и не двигается. Отец протягивает руку вперёд, но тут же отдергивает, как дотрагивается до кожи; она — ледяная. Он в шоке смотрит на своего сына, слышит чьи-то шаги на лестнице и только с глубоким выдохом понимает, что рядом стоит старший. — Что же я наделал… — тихо выдыхает он, прежде чем схватить неподвижную тушку, чтобы занести её домой. Да, к такому сейчас уже не привыкать, но большая часть людей всё равно умирает. А вот Тэхён где-то подцепил бессмертную лихорадку, и сейчас валяется мертвым грузом на кровати. Никому неизвестно, когда он откроет глаза. *** Тэхён не успевает сказать матери «прости», потому что через месяц она умирает, свернув шею, упав на скользкую дорогу. Намджун безутешен, и только холод тела Тэхёна остается тем, что помогает найти ему моральную поддержку. Намджун не пьёт теперь, учится, а ещё нашел хобби, только молчит о нём. *** Тэхён просыпается через полгода и не чувствует в своей груди ничего. Он всё такой же красивый, у него шикарная улыбка, только сам он пустой. Потому что те, у кого не работает сердце, не могут ничего чувствовать. Потому что теперь Тэхён обречен на вечную безразмерную жизнь. Ибо быть зомби — совсем не романтично.