Бабуля

      С самого утра получить сильнейший стресс Юрочка не рассчитывал. Шел в гости в хорошем настроении, нес, кроме винтовки и вещмешка, гостинцев с Ростка бабуле. Того-сего помаленьку. Уже предвкушал, как обрадуется пенсионерка запасу душистого чёрного чая, когда, открыв калитку, не увидел во дворе ни души. У колодца валялось ведро, выправленное Димкой до почти товарного вида. Всегда аккуратная Авдотья Павловна ставила его или на крыльце, или вообще в дом убирала. Нехорошо сжалось в груди, словно беду учуял, на ведро глядя.       Бросил, где стоял, мешки с гостинцами, перехватив винтовку удобнее, рванул изучать огородную тишь, искать подтверждение своим страхам.       Нашёл.       В саду, на черной земле, под гнущимися от зеленых еще яблок ветками, лежала бабуля. Раскинув ручки лежала и не шевелилась совершенно.       — Авдотья Павловна! — вскрикнул Юра, кинувшись к распростертому телу.       Забыл и об опасности, возможно, подстерегающей его в засаде, и о том, что раненого трясти не стоило бы, как дурному.       На тряску Авдотья Павловна отреагировала, глаза открыла:       — Ой, Юрочка, что такое?       — Что с вами, Авдотья Павловна? — в отчаянии вопил Юрочка, не успокаиваясь. — Почему вы лежите тут?       Авдотья Павловна оглянулась на землю под собой, на яблоньки.       — Да мы тут вспоминали про старое, — улыбнулась она, — не заметила, как время пролетело, ишь, солнце уже высоко.       — Кто «мы», — не упустил Юра странную деталь, — с Кривой, что ли?       Кривой поблизости не было, что тоже казалось странным.       Авдотья Павловна похлопала по земле рядом с собой:       — Приляг. Не с Кривой, конечно, что она помнить может, ей два года всего.       Юра, наконец, отпустил Авдотью Павловну и обессиленно плюхнулся на землю, подозрительно мягкую для садовой почвы и неправдоподобно пружинящую. Как на матрас уселся. Потом лег, матрас показался неплохим ортопедическим. Авдотья Павловна откинулась рядом.       Над ними голубело небо, шептали березовые листочки, перебираемые легким ветерком. Было тихо и благостно.       — И что? — уточнил Юра, не понимая ни черта из происходящего.       — Глаза закрой, — отозвалась бабуля, — расслабься.       Как расслабишься после такого стресса? Юра вздохнул тяжело, но послушно закрыл глаза. Лицу стало тепло от пробившегося сквозь ветки солнечного луча.       — Хорошо как, — пробормотал он.       — Чего хорошо-то? — заворчала Авдотья Павловна. — Ты не отвлекайся, валяться на солнышке всегда хорошо, ты думай.       — О чём? — удивился Юра.       — О земле, с кем я, по-твоему, тут общаюсь? Вниз думай.       Как думать «вниз», Авдотья Павловна не стала объяснять. Как хочешь, так и думай. Димку бы сюда, он такие вещи понимает. Внизу же под Юркой была земля, удобная, теплая, большая. Очень большая. Теплая. Во все стороны уходящая. Лежишь удобно и таешь в ней, всё видящей и осознающей.       Копошилось в толще живое; мертвое растворялось и становилось простым и полезным, удобоваримым. Менялось и подстраивалось в каждую минуту частями, оставаясь неизменным в целом. Обнимающим осторожно, поддерживающим.       На неправдоподобном неописуемом «нечто» лежал Юра, которого сносило, как бумажный кораблик по волнам, в сторону гигантской воронки.       От близости водоворота Юрка испугался и подскочил:       — Что это такое? Авдотья Павловна, это опасно, очнитесь!       Авдотья Павловна нехотя открыла глаза, поправила сбившиеся очки:       — Это, Юрочка, не опасно, это грибы с тобой общаются.       Юра плаксиво хмыкнул в ответ на престранное заявление.       — Вы себя слышите, Авдотья Павловна? — он засобирался встать и тащить упертую бабулю подальше отсюда, если надо, то силой. — Журналист вообще где, как он пропустил такое?       Авдотье Павловне пришлось вставать, отряхиваться и идти готовить завтрак, чтоб успокоить Юрочку и убедить того в собственной адекватности. Спустя какое-то время, с кружкой чая в одной руке и оладьей в другой, Юрочка смог принять действительность, в которой грибница, разросшаяся практически по всей Зоне, осознала себя и принялась контактировать с Авдотьей Павловной, как с самым близким по духу организмом.       — Я сама вначале подумала, что спятила под старость лет, — объясняла бабуля, макая оладушек в земляничное варенье, — потом думала, что это сама Зона со мной говорит. Но нет, выяснила, что грибница. Она тут была давно, наросла ещё за двадцать-то лет с лишним. Объединилась с другими грибницами в лесу, и теперь они дружат всей Зоной между собой.       — Они разумные, что ли? — забеспокоился Юра. — Мы теперь грибы есть не будем?       — Будем, — пожала плечами бабуля, — они не возражают, главное сильно саму грибницу не тревожить и подкармливать.       — Чем? — булькнул из-за кружки Юра.       — Врагами, — съязвила Авдотья Павловна, любуясь округлившимися Юрочкиными глазами.       — Не ожидал такой кровожадности от вас, Авдотья Павловна, — озадачился Юра, не зная, то ли всерьез воспринимать похожее на правду заявление, то ли шутит так странно бабуля.       Как-то потом весь день настроение не задалось у Вечного Сталкера. В сад заходить не хотелось. Мнилось, что с каждого томата да яблока за ним следят грибные глаза.       Засобирался уйти тихонько, но не получилось: вернулся Журналист. На вопрос Юры о грибах пожал плечами:       — Может, во время выброса подцепила что-то, на земле же валялась, а теперь с грибами разговаривает. Док утверждает, что в каждом из нас по килограмму всякого живет, так что вполне такой симбиоз возможен, с научной точки зрения. Бабуля-гриб или гриб-бабуля.       — Всё, я грибы не ем ни в каком виде, — вздохнул Юрочка с некоторым облегчением.       У калитки Авдотья Павловна потеребила, притворяясь смущенной, рукав Вечного.       — Юр, просьба у меня есть, большая, — заговорила она как-то грустно.       — Авдотья Павловна, только скажите, — погорячился Юрочка.       Авдотья Павловна погладила его по плечу:       — Мне бы кто принес образец чёрной плесени с реактора, — и замолчала.       Юра ошарашенно молчал в ответ. Зная место и всё, что с ним связано у каждого, соваться туда не хотелось.       — Я знаю, — покачала головой Авдотья Павловна, — знаю. Очень надо, именно чёрную и именно оттуда.       — Можно попробовать, — сухо отозвался Юра, нахмурившись, — если очень надо.       — В пакетике, тряпочкой провести и спрятать, — воспрянула духом Авдотья Павловна. — Я подожду.       — А потом мы поговорим, — сказала она, когда Юра скрылся из вида.