Ты так прекрасна

Храм Митал поражал воображение во времена Арлатана, но даже полуразрушенный, поросший мхом и паутиной, он все равно оставался величественным, неприступным, великим. Таковым был и Источник. Стоя за двадцать метров от него Солас все равно ощущал веющую опасность, слышал громкие шепотки, оставляющие за собой лишь привкус горечи на языке. Какого же было долийке, на которую за один раз свалилось столько информации, перевравшей все те сказки, что ей читали с самого детства? — Да чтоб меня Ужасный Волк забрал! Солас мельком метнул на нее, удивленную и оробевшую перед древней силой, задумчивый взгляд. Он с трудом скрыл усмешку, спрятав ее за тихим покашливанием. Как всегда бьешь в цель, vhenan, даже сама не зная того. Впрочем, стоило ли ожидать другого от Инквизитора с меткой Фен’Хареля на руке? Обрадуется она или огорчится, узнав, что давным-давно попала в сети интриг и заговоров, невольно стала его самым могущественным агентом? Как же ему хотелось видеть прекрасное лицо в момент, когда долийка узнает, что Ужасный Волк уже забрал ее, не делясь ни с кем другим. И как же потерянно он себя ощущает, понимая, что скорее всего взгляд гордой представительницы своего народа станет холодным и отчужденным, а губы искривятся в жесткой и горькой ухмылке. Отступник не желал об этом думать, но он прекрасно понимал — после всего, когда ему придется оставить ее, Лавеллан будет чувствовать себя использованной, преданной. Как бы ему хотелось крикнуть — «все, что было между нами, было настоящим, vhenan»! Ох, сердце мое… Солас стряхивает наваждение, ловя на себе внимательный взгляд Коула. Как бы горько это ни звучало, но маг знает, он — конченный эгоист. И потому будет оттягивать раскрытие правды насколько сможет. В конце концов, когда-нибудь они все заплатят цену, положенную по законам, что древнее, чем его Народ. А пока бог обмана будет лгать.