У меня есть миллион причин для того, чтобы порвать с тобой, Но сердцу не прикажешь. Selena Gomez — The Heart Wants What It Wants
Невольно смотрю на телефон, лежащий на краю стола. Пальцы сами быстро печатают заученный пароль и жмут на иконку сообщений, тут же являя мне вчерашнюю переписку, произошедшую в сонном бреду.Я [02:52]: Ты спишь?
Тэхён [02:53]: Нет, а ты?Я [02:53]: И я нет
Тэхён [02:55]: На улице до сих пор льёт как из ведра, завтра в школу поплыву, наверное… Улыбка буквально на секунду освещает лицо, но я откладываю мобильный и снова возвращаюсь к своему завтраку с кислой миной. — Ты чего не ешь? — раздаётся сбоку, и я дёргаюсь, сильно сжимая пальцами ложку в руках. Взглядом устало обвожу сначала часы на стене, которые показывают только восемь утра, а потом поворачиваюсь и вижу маму в халате, которая решает сесть поближе ко мне за столом. Перед ней стоит такая же тарелка с овсяной кашей и стакан воды, которой она запивает каждую ложку овсянки. Ведь не любит эту дрянь, но продолжает готовить уже четвёртый день. Вбила себе в голову, что ей внезапно нужно похудеть, вот только достаётся и нам с папой. Видимо, эгоизм у меня в крови. — Я ем, — бурчу я и тут же опускаю глаза, чувствуя, как в животе урчит от отвращения к размазанной по тарелке полужидкой каше. Аппетита нет. И я не знаю, чем именно это вызвано. Тем, что меня пытаются заставить глотать кашу с утра, или тем, что я не смогла нормально поспать. Ворочалась всю ночь, проклиная свой мозг за то, что ему так нравится издеваться надо мной. — Оно и видно. Жуй давай! Совсем истощала уже, лицо всё зелёное и глаза размером с блюдца! — прикрикивает мама, раздражённо кривя губы. Мне едва удаётся сдержаться от того, чтобы усмехнуться. — Ага, а овсянкой я сейчас так наемся, что живот отвалится, — с жирным сарказмом отвечаю я, решив, что с меня хватит. Отодвигаю стул с громким скрипом и бросаю ложку прямо в тарелку, намереваясь вернуться в свою комнату, где меня ещё час никто не будет трогать и я смогу обдумать всё, что произошло вчера. Прихватив телефон, я разворачиваюсь, но останавливаюсь, когда передо мной возникает чужая рука. Приходится посмотреть на маму. — Ты не забыла, что сегодня у тебя репетитор по математике и тебе нужно сходить в школу за домашним заданием? — деланно спокойно спрашивает она, закинув одну ногу на другую. — Я проблемами с памятью не страдаю, — грубо фыркаю. — Вот и хорошо. И в парикмахерскую по пути зайди, а-то невозможно на эти твои пакли смотреть. Как оборванка какая-то! — ну конечно, она не может не пустить едкий комментарий в адрес моей новой причёски. Вспоминаю её лицо, когда она увидела меня без капюшона на голове. Интересно, как ей тогда удалось промолчать. — Ага. Это всё? — И, не дождавшись хоть какого-то ответа, я ухожу в свою комнату. Я не знаю, что со мной происходит, но каждый раз, когда мама пытается со мной заговорить, меня аж колотит от раздражения и злости. Понимаю, что веду себя, наверное, отвратительно и обижаю её, но не могу иначе. Право злиться есть только у неё, но всё равно бешусь первая именно я. Как надоело… чувствовать себя так гадко, противно. Когда тебя тошнит от самого себя, а одно отражение в зеркале вызывает желание завернуться в плед и никогда больше не существовать в реальном мире. Можно я просто лягу и усну? Если не навсегда, то хотя бы на какое-то время, за которое вся моя жизнь прийдёт в порядок и мне больше не придётся бороться со всем самостоятельно. Ну да, размечталась. С громким стоном растянувшись на кровати, я облизываю губы и принимаюсь буравить взглядом потолок. В руке по-прежнему лежит телефон, и он будто манит к себе. Зовёт. Просит в очередной раз перечитать всё то, что я, кажется, уже наизусть выучила. Но сопротивление бесполезно. Поэтому я ещё буквально минуту делаю вид, что меня ничего не тревожит, а затем, задержав дыхание, разблокирую телефон и снова… наверное, в пятый раз за это утро читаю мою переписку с Тэхёном.Я [03:10]: Боюсь, я сегодня точно не усну, если не спрошу об этом.
Тэхён [03:11]: Хм?Я [03:15]: Этот поцелуй. Почему?
Тэхён [03:16]: Почему я решил поцеловать тебя?Я [03:16]: Почему решил, что я достойна твоего первого поцелуя, да…
Сердце начинает бешено стучать. Помню, как лежала в постели и кусала ногти, с ужасом ожидая его ответа. Он молчал одну минуту. Две. Пять. И они казались мне вечностью. Тэхён [03:24]: Честно? Думаю, ты мне нравишься. Тэхён [03:26]: Мэй Джей, я хотел этого и ни о чём не жалею, если не жалеешь ты. И я не расскажу Чонгуку или кому-то ещё. Ты ведь знаешь.Я [03:27]: Я тоже не жалею.
Тэхён [03:27]: :) Тэхён [03:28]: Тогда больше не забивай себе голову и ложись спать. Спокойной ночи!Я [03:30]: Сладких снов, Тэ :)
Это была самая неспокойная ночь в моей жизни. И я соврала. Я жалею. Ещё как жалею о том, что, возможно, дала дурацкую надежду хорошему другу, позволив себе украсть его первый поцелуй по собственной глупости. Он сказал, что я ему нравлюсь. Я. Ему. Нравлюсь. Стоит ли как-то придавать большое значение этим словам? С одной стороны, симпатия — это нормально. Наверное, Ким Тэхён мне тоже симпатичен. Он красив, добр, умён. Всегда был рядом со мной, поддерживал. Его улыбка согревает лучше любого обогревателя, и я знаю, что если будет идти дождь, а у меня под рукой не окажется зонтика, то он обязательно появится рядом, чтобы не позволить мне промокнуть до нитки. И всё это… Всё это нельзя не заметить. Мне сложно говорить о каких-то сильных чувствах, потому что Тэхён — это не Чонгук. Да, вот такая суровая правда о том, что единственный, кому до сих пор принадлежит моё сердце, это Чонгук. Лучший друг Тэхёна. Как бы отреагировал Чон, узнай он о том, что мы с Тэхёном поцеловались? Наверное, ему бы точно не было всё равно, ведь так? Возможно, он бы вспылил, накричал, а может, даже ударил Кима? Или ему бы было всё равно? Ведь мы расстались. Мы больше не вместе, и оба имеем право целовать других людей. Своим правом я уже воспользовалась. Красивая фотография, открывшаяся в телефоне, заставляет меня поджать губы. И я чувствую, как у меня немного сводит живот. Невольно в голову лезут воспоминания о его губах на моих губах. И хотя это мгновение продлилось буквально несколько секунд, оно отпечаталось ярким воспоминанием в голове. Мой рот до сих пор помнит вкус корицы. Но прекрати засматриваться на него, Мэй Джей. Перестань замечать то, что у Ким Тэхёна очень длинные ресницы и блестящие карие глаза. Не смотри на его красивый нос и не думай о том, что эта маленькая родинка на самом его кончике очаровательна. И, пожалуйста, не считай количество бледных и едва заметных веснушек на его скулах, потому что не нужно. Просто… зачем тебе это? — Ну зачем? — шепчу я и обвожу пальцем идеальную форму чужих губ на фото. Стук в деревянную дверь раздаётся настолько резко, что телефон просто вылетает из моих рук и с громким стуком падает вниз, проехавшись по полу от кровати почти до самого окна. Твою же ж мать! Уже хватит витать в облаках. — Миссис Нам уже ждёт тебя в гостиной! — доносится по ту сторону стены мамин голос, оповещающий о том, что я целый час пролежала на кровати, опять думая о Тэхёне, и что пора заниматься математикой. Ну просто замечательно. — Иду! — кричу я в ответ, с остервенением поднимая телефон с пола и замечая небольшую, но всё же трещину на заднем корпусе. — Да что б вас всех… Глубоко вздыхая, я заставляю себя через силу отыскать в целой куче учебников одну синюю книгу, быстро поправить сползшие на бёдрах штаны и морально приготовиться к тому, что мне снова придётся терпеть омерзительный запах чужих духов.* * *
Как только огромная и ни чуть не женственная спина покидает пределы квартиры, я во весь голос стону и просто валюсь на диван, едва ли не упираясь глазом в уголок ненавистного мне учебника. Мозг кипит настолько, что хочется расплакаться. Математика — это не моё, и я в очередной раз в этом убедилась, наслушавшись всякой грязи из уст этой коровы: «Да кто так параллелепипед чертит? Тебя что, в школе вообще ничему не научили?», «Как тут можно не понять, что будет ноль? Ну глаза-то разуй!», «Батюшки, мне что, с самого начала нужно с тобой таблицу умножения учить? Мэй Джей, очнись!». И ведь не нажалуешься родителям о том, что тебя не учат, а морально насилуют всевозможными формулами и примерами, из-за которых хочется разнести весь дом в щепки. Мне требуется двадцать минут, чтобы прийти в себя и переключиться с представлений жестокой расправы над репетитором на тот факт, что мне пора идти в школу. Кожа моментально покрывается мурашками от воспоминаний о моём последнем разе в этом месте. Я не была там всего лишь с тех пор, как меня отстранили от занятий, но, признаться, уже успела отвыкнуть от мерзкой суеты в школьных коридорах и лиц одноклассников и учителей. Конечно, этого не избежать, но если бы у меня был выбор, я бы предпочла оттянуть момент своего не очень триумфального возвращения до самого конца. По одной простой и ясной причине. Перекусить, принять душ, одеться, высушить волосы — всё это занимает, к сожалению, непозволительно мало времени. И вот я уже иду по знакомой улице к знакомой автобусной остановке, считая лужи под своими ногами. К счастью, дождь прекратился к утру, но я всё равно взяла с собой зонт, зная, что в последнее время, стоит мне оказаться вне дома, я обязательно промокаю с головы до пят. Мне просто не везёт, наверное. Когда позади раздаются сигналы машин, я автоматически оборачиваюсь через плечо, тут же к своему разочарованию обнаруживая, что мой автобус вот-вот приблизится к остановке, а мне до неё ещё нужно добежать. Поэтому, поправив шапку на голове, я быстро-быстро мчусь вперёд, наплевав на то, что обязательно замараю штаны из-за попадающихся на пути луж. В кармане куртки вибрирует телефон, когда я всё же смешиваюсь с толпой, ждущей транспорта, но достаю я его, только приземлив свой зад на сидение у окна. Джиён [12:14]: Ты уже в школе? Ну конечно. Стоило сказать Джиён, что сегодня я появлюсь в школе, и она уже готова встречать меня с распростертыми объятиями. Мне даже грустно за неё. С кем она там общается, пока нет меня? Ответив на её сообщение, я аккуратно достаю наушники из кармана и отключаюсь от внешнего мира под медленную музыку и плавное движение автобуса. Всегда бы было так хорошо.* * *
— Мистер Им? — осторожно зову, сжимая в пальцах дурацкую зелёную папку, уже и так толстую из-за кучи материала, выданного мне другими учителями. И каждый как на подбор — ехидно мне улыбается и неодобрительно рассматривает уже не замотанную руку, но с виднеющимися шрамами, которые теперь вечно будут мне напоминать о моей минутной слабости. — Я могу войти? Биолог, сидящий за заваленным бумагами столом, хмуро отрывается от какой-то тетради и переводит свой взгляд на меня. — Входите, мисс Ли, коль пришли, — со вздохом говорит он, и я, сглотнув, прохожу в ненавистный мною кабинет биологии. Если математику я ненавижу просто потому, что в принципе не люблю этот предмет, то биологию я терпеть не могу из-за того, что меня пугает наш биолог и количество мёртвых зверушек в стеклянном шкафу, которые подвергались экспериментам. — Мне сказали, что я должна взять у вас домашнее задание на эту неделю, — проговариваю я уже заученную фразу и подхожу к ближайшей парте, чтобы сложить на ней свою сумку и шапку впридачу. Повернувшись, я снова вижу уткнувшегося в тетрадь учителя, который молчит и вообще не реагирует на мои слова. — Мистер Им? — Я вас прекрасно и в первый раз услышал. Тяжёлый вздох наполняет пустой кабинет, и я с дискомфортом поджимаю губы и принимаюсь ждать. Чувствую себя обузой какой-то. Уже и забыла, что это за чувство. Пока учитель биологии что-то ищет в ящике своего стола, я снова слышу вибрацию телефона. Джиён [13:02]: Нам отменили последний урок! Ты где??? Вот же прицепилась. Я тихонько усмехаюсь и перекладываю папку на изгиб локтя, чтобы было удобнее отвечать. Но только я заношу палец над экраном, как вдруг… — Да, я уже освободился, ты здесь? — раздаётся за дверью кабинета, которую я оставила приоткрытой. Сердце подскакивает в груди, пропуская удар. Я просто застываю, не в силах ни двигаться, ни вздохнуть. Прислушиваюсь внимательно, боясь то ли того, что мне послышалось, то ли того, что я не ошибаюсь. Это голос Чонгука, говорящего с кем-то по телефону. — Отлично, я сейчас выйду… — удаляется его голос так же быстро, как появился. Громкий хлопок заставляет меня подпрыгнуть на месте и ошалело захлопать глазами. Резко опустив голову вниз, понимаю, что выронила папку и та плашмя приземлилась на пол. Ойкнув и промычав извинения, я поднимаю взгляд на биолога, понимая, что тот, скептически изогнув брови, смотрит на меня и протягивает в мою сторону два исписанных листа А4. — Какие-то проблемы? — спрашивает учитель, но я игнорирую вопрос. Быстро схватив с парты свою сумку и шапку, подлетаю к его столу и хватаю листы. — Спасибо! — бросаю я перед тем, как вылететь из кабинета и оказаться в коридоре. Одновременно с этим звенит звонок и вокруг практически сразу становится многолюдно. Как бы я ни крутила головой, изо всех сил пытаясь разглядеть такую родную широкую спину, мне это не удаётся. Он уже ушёл. Куда-то, чтобы встретиться с кем-то. Идиотка. Зачем тебе вообще это нужно? Ну увидела бы ты его, что дальше? Просто бы смотрела ему вслед, умирая от воспоминаний о том, что точно так же он исчез из твоей жизни? Глупая! Дура! Прекрати искать встреч с ним! Ты ведь решила начать новую жизнь, так начни её уже! И если тебе нет места в его жизни, то ему и подавно нет места в твоей! Была бы нужна, он бы давно позвонил и сказал об этом! Просто расталкивая всех на своём пути и не видя чужих лиц из-за размытых слёз на глазах, я иду скорее на выход из школы, чувствуя, что начинаю задыхаться. Это просто смешно. Позор. Стыдно! Как же стыдно! Мне стоило один раз просто услышать его голос, чтобы опять позорно начать реветь. Почему? Почему он так воздействует на меня? Мы расстались. Расстались, и всё! Но, кажется, сердцу виднее. Оно не отпускает. Просто не хочет. Глупое, глупое сердце. Глоток свежего воздуха бьёт в самые лёгкие, и мне приходится на мгновение затормозить у перил лестницы, чтобы не полететь кубарём вниз. Вот так, спокойно. Вдох и выдох. Уже легче. Уже лучше. Вытри слёзы, подними голову вверх и иди дальше, как ни в чём не бывало. Ну и пускай руки дрожат. Чёрт с ними. Откуда вообще всё это? Почему мне настолько плохо? Каждое расставание ощущается так, будто у тебя выбили землю из-под ног и заставили глотать битое стекло? Это ж насколько нужно любить, чтобы от одного голоса терять разум? Растираю руками слёзы по лицу и усиленно пытаюсь прийти в себя. Прохладный ветер вызывает мурашки по спине, и я пытаюсь всецело сконцентрироваться именно на этом ощущении. Если думать о чём-то другом, то постепенно эти мысли исчезнут из головы. Телефон снова вибрирует. Невозможная Ким Джиён! И я тянусь за ним, предвкушая то, что сейчас обязательно отругаю её, потому что надоедает. Или мне поблагодарить её? Ведь, завертевшись на месте и захлопав по карманам в поисках телефона, я поворачиваю голову вправо и вижу. Да, вижу. Мне не кажется. Чонгук стоит внизу лестницы, на самом её краю. За спиной его любимый рюкзак, на голове шапки нет — он никогда не боялся заболеть. А перед ним, на ступеньку выше, стоит девушка. С длинными волосами, в аккуратном сером пальто и короткой юбке, несмотря на то, что конец осени. Ноги обволакивают только тонкие тёмные колготки да сапоги до колен. Её спина прижата к перилам, и вроде бы я должна видеть её лицо, но я не вижу. Потому что она наклоняется к нему и целует. Крепко обняв его руками за шею и прижимаясь всем телом. Руки парня гуляют по её бёдрам вверх и вниз. Слышно шелест их одежды. Это страсть. Это похоть. Уверена, подойди я ближе и будет слышно, как они постанывают в такт своим движениям, как у них зубы стукаются друг от друга. Кажется, Чонгук тоже воспользовался своим правом на поцелуй с другим человеком. Мне мерзко. И мне нужно уйти. Сейчас же. Я не должна была стать свидетелем всего этого. Шаг вперёд получается только потому, что я цепляюсь за перила всеми силами, не позволяя себе оступиться. Надеюсь, слёз нет, потому что я своего лица не ощущаю совсем. Я вообще не ощущаю того, что всё ещё живу. Душа будто покинула тело. — Мэй Джей! Вот ты где! — доносится звонкий голос у меня за спиной прямо на всю улицу. Я вынуждена замереть на месте, потому что пальцы ног немеют. — Я тебя уже обыскалась! — а Джиён всё продолжает. Поэтому не удивительно то, что стоящая сбоку парочка оборачивается на меня. Вот теперь мне хочется плакать. Потому что мы с Чонгуком снова — глаза в глаза. Он смотрит на меня. Видит, что я здесь. Знает, что я всё видела. И что это в его глазах? Удивление? Растерянность? Страх? Сожаление? А что он видит в моих глазах? Что из того, что я сейчас испытываю, он видит в первую очередь? Ненависть или боль? — Мэй Джей!.. — Маленькая ладонь ложится на плечо, и Джиён специально встаёт передо мной, пытаясь привлечь к себе внимание. — Эй, ты меня слышишь? Ты чего? И она тоже поворачивается. Только прежде, чем она громко охает, накрыв рот ладонью, я успеваю понять, что не одна пара глаз сейчас на меня смотрит. Эти чёрные кошачьи омуты вызывают настоящий ураган в душе. Нам Соль не убирает руки с шеи Чонгука. Только прожигает меня взглядом и немного улыбается, открыто облизывая покрасневшие губы, которые ранее, наверное, были накрашены яркой помадой. Да, это она. Довольная, как чёрт. — Пойдём… — совсем тихо, но Джиён слышит. Она сама хватает меня за дрожащие руки и быстро уводит прочь. Не знаю, зря это или нет, но я оборачиваюсь через плечо напоследок, выискивая глазами Чонгука. Смотрит.* * *
— Если ты не хочешь, я не буду спрашивать… — проговаривает Ким, когда мы садимся на одну из скамеек в ближайшем парке. Похожем на тот, в котором я сжигала свои чёртовы волосы, считая, что это станет началом новой жизни. Просто смешно. Хотела перестать реветь из-за человека, который сделал мне больно, а сама сижу и глотаю слёзы, увидев его целующимся с другой. Да ещё и с кем — с ней. И мне так неловко. Неловко перед Ким Джиён, которой теперь всё известно. Я не хотела, чтобы она знала. Не только о том, что мы расстались, но и о том, что… кто послужил тому причиной. Но какая теперь разница? — Нет, — выпаливаю я, качая головой и глядя в сырую землю. — Спроси. Я хочу, чтобы ты спросила меня. — Брови Джиён удивлённо взлетают вверх, когда я поворачиваюсь к ней с абсолютно разбитым выражением лица. — Спроси сейчас, чтобы мы больше никогда об этом не говорили. — Вы… Вы с Чонгуком расстались? — долго девушка не колеблется, но не смотрит мне в глаза. — Да. Мы расстались. А знаешь, почему? — Потому что… — Да, потому что он мне изменил с той девушкой, с которой сейчас стоял у школы и лизался у всех на глазах. Повисает молчание, которое делает только хуже. Если будет тихо, то я не перестану вспоминать о том, что увидела. Я думала, так больно мне было только один раз — в тот вечер в закусочной. Но как бы не так. Сегодня тоже больно. Наверное, даже вдвойне. Взъерошив пальцами волосы, чтобы отогнать все мысли, я вдруг замечаю то, что Джиён выглядит странно. Точнее, это всё та же Джиён, но мне кажется или она накрасила губы впервые в жизни и от неё пахнет чем-то приторно-ванильным? Навела марафет? И волосы так красиво уложены. — Это для кого-то или просто хочется глаза помозолить? — Ненавижу себя за то, что снова грублю ей, но иначе просто не выходит. Тем не менее, подруга всё равно вся подбирается и тут же краснеет, нервно задвигав руками. И глаза так бегают. Точно для кого-то. — Вряд ли сейчас это важно… — мямлит она и хмурится. — Почему? Тебе кто-то нравится? — не перестаю спрашивать я. Ну интересно же. — Ну… думаю, да, — кое-как признаётся она, и я вздыхаю. Всё из неё нужно силой вытягивать. — Джиён, я же вижу, что тебе не терпится обо всём мне рассказать. Ну так говори! — прикрикиваю. Тут же это осознав, я поджимаю губы. Глаза немного слипаются из-за засохших слёз, поэтому я тру их руками. — Прости. — Ну ладно… — Ким ёрзает на месте, поправляет подол юбки и разворачивается всем корпусом ко мне. На её лице расцветает смущённая, но счастливая улыбка, которая довольно очаровательно смотрится с её красными щеками. — Мне нравится… Тэхён! — счастливо выдыхает она и разве что в ладоши не хлопает. А у меня пересыхает в горле. Ну приехали.