Пять лет спустя

Солнечные лучи почти незаметно прокрались в комнату, благополучно минуя преграду в виде занавесок в ярких заплатках. Ступая тихо, как котята, они прошлись по полу, золотя тёмное дерево и красный линялый ковёр, забрались вверх по спущенному с постели одеялу, и остановились на усыпанном мелкими золотистыми веснушками носу молодой женщины, что лежала в этой постели. По бледном точёном лице её блуждала слабая мягкая улыбка, веки были расслаблены, но судя по тому, как девушка сморщила нос и прикрылась одеялом от солнца, она не спала, а находилась в том блаженном состоянии между сном и явью, когда тело кажется тёплым и мягким, одеяло – уютным шёлковым коконом, мир – прекрасным и удивительным, а жизнь – полной новых чудес. Вздохнув оттого, что она была счастлива, Юля сонным разморенным движением откинула одеяло так, что оно соскользнуло до бёдер, и провела рукой по простыне справа от себя, но… - Женя? – хрипло позвала девушка, резко открыв глаза. Холод и некоторый страх неприятными цепкими мурашками пробежался по телу. Парашютистка немного испуганно окинула взглядом комнату, но Ковальчука в ней не увидела. – Женечка! – повторно позвала она. – Где ты? – тихо прошептав что-то раздосадованное, Юля встала, прижимая одеяло к обнажённой груди, и встревожено осмотрелась ещё раз. В комнате совершенно определённо было пусто, и девушка вышла в коридор… - Стой! – услышала она возмущённый голос. – Вернись обратно! - Женя? Женечка, что происходит? – удивлённо распахнула глаза Янецко и машинально протянула к Ковальчуку одну руку, готовясь его обнять. - Не видно что ли? Я готовлю тебе завтрак в постель, - гитарист расплылся в широкой улыбке. – Немедленно возвращайся назад! Юля рассмеялась лёгким счастливым смехом. - Ну, Женечка, зачем? – сказала она, обнимая его обеими руками за шею и чмокая в губы. Прижаться к Ковальчуку мешал поднос, который он держал в руках, но Юле было достаточно видеть счастливую глупую влюблённую улыбку на его немного небритом лице – Женя часто забывал побриться, и эта колкая щетина Юле очень нравилась. Она чувствовала себя принцессой, похищенной обаятельным разбойником. - А просто так, - улыбнулся Женя и поцеловал её в переносицу, сдув с лица чёлку. – Иди давай! Танцующей походкой до одури счастливого человека Юля вернулась в свою комнату, и, когда Женя вошёл, постаралась изобразить искреннее изумление. - Боже, Женечка, это что – мне? Правда? Как мило с твоей стороны, спасибо! – она обняла его за шею и поцеловала в щёку, потом в уголок губ… В этот момент он взял её лицо в ладони и поцеловал в губы сам, крепко, напористо и жадно. - Ты такая милая, когда спишь, - шепнул он. – И когда ешь сладости – тоже милая. Посмотрев на поднос, Юля чуть раздосадовано нахмурилась. Девушка привыкла к стабильности, и на завтрак всегда ела, что любила: бутерброды, омлет, апельсиновое печенье и яблоки, а когда Крессовский получал зарплату – клубника (она стоила недешёво, но Игорь Владимирович всегда покупал ей спелые алые ягоды). Здесь же были бутерброды с ветчиной и сыром, подсоленные сухари, крепкий чай с сахаром и наспех грубо нарезанный салат. Повар из Жени, судя по этому салату, был никакущий. «Наверное, он просто торопился, - с нежностью подумала Юля, аккуратно откусывая от бутерброда. – Это так мило, он приготовил мне завтрак…». - Тогда почему же здесь нет сладостей? – улыбаясь, спросила она. - Как же – нет? А это? – и Ковальчук, смеясь, протянул ей леденец на палочке, большого сладкого медового петушка. Счастливо вскрикнув и рассмеявшись, Юля с жадностью схватила гостинец и, чувствуя себя дочкой купца из сказки, принялась с жадностью лизать, то и дело облизывая губы – леденец был сладким до приторности. - Спасибо, - причмокивая, пробормотала Юля – в ответ Женя только самодовольно ухмыльнулся, и по спине у неё пробежали мурашки от этой улыбки. Улыбки человека, уверенного, что весь мир прогнётся под него… Как кружилась голова от того, что рядом с ней – такой мужчина, мужчина, горящий свободой, искусством и своими амбициями. А он обязательно добьётся того, чего хочет, она была в этом уверена. И она будет рядом с ним. Его женой, его спутницей, его опорой, его надёжным тылом. Ведь с Женей Ковальчуком всё кажется таким простым, лёгким и понятным: всё будет так, как он хочет, и это не обсуждается! - Кстати, сегодня мы исследуем город, - сказал Женя, ложась рядом с ней и опираясь на локоть. Свободной рукой он рассеяно провёл по её спине вдоль позвоночника – Юля вздрогнула и прикусила нижнюю губу, а Женя лениво отвёл с её спины встрёпанные золотисто-рыжие волосы. - А как же репетиции? – тихо спросила Яценко. - А что репетиции! – Женя рассмеялся. – Репетиции у меня каждый день, а Львов – совсем ненадолго! Ты, кстати, знаешь о нём что-нибудь? – с этими словами парень, улыбаясь, перебрался Юле на колени, и она с жадностью зарылась обеими руками в его густые волосы. - Нет, - сказала она, - узнаем вместе? - С удовольствием! Собирайся и пошли. - А Алик и Ваня? - А что Алик и Ваня? – рассмеялся Женя. – Они подождут. Повторюсь: друзей у меня – аж двое, а женщина любимая – одна. Так что собирайся и пошли скорее! …От счастья у Юли кружилась голова, а от любви, доходящей до обожания, подкашивались ноги. Женя будил её среди ночи потому, что увидел красивые звёзды, будил по утрам щекоткой и хриплым срывающимся смехом на ухо. Он танцевал на кухне под джазовую музыку, очень им любимую, заваривая себе кофе, бесцеремонно выставлял за дверь Алика и Ваню, если они мешали ему обниматься с ней, Юлей. Юле было даже немного неловко, ведь с друзьями он тоже должен проводить время. с другой стороны, он так потрясающе целуется… С ним у неё было ощущение, будто она – гитара в его руках, а он играет на ней, задевая самые нежные, самые интимные чувствительные струнки. Эйфория рядом с Женечкой была потрясающей, накатывала волнами. Эйфория и счастье оттого, что небо над головой напоминает его глаза, что шоколадка, которой её угостил любезный продавец на площади – его волосы... Она смеялась от счастья, когда Женечка кричал с крыши высокого здания: «Юля, я люблю тебя! Выходи за меня!», а потом смеялся и шептал на ухо, что теперь ей не отвертеться – весь город это слышал. Ей до безумия нравились его широкие яркие жесты в стиле тайком почитываемых любовных романов. Конечно, она согласилась! После свадьбы они сидели на крыльце очередной гостиницы и пускали в небо мыльные пузыри. Кто-то кинул бычок из окна, а Юля, подумав, что это звезда, загадала желание: «Господи, пускай так будет всегда!». Но это был всего лишь бычок.