Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать

Следующим утром Анна опаздывала на работу, но не по своей вине. Предыдущей ночью на улице разыгрался сильный ураганный ветер, к которому вскоре добавилась буря и проливной дождь. Многие улицы были затоплены, а листья и ветки были разбросаны по земле в бесконечном хаосе. Несколько деревьев даже повалились с корнями. Анна лежала в своей комнате, укрывшись одеялом и с трепетом ловила каждое мгновение, опасаясь, что крыша пансиона вот-вот рухнет вниз. С наступлением утра, девушка поняла, что отделалась легким испугом: в комнате разбилось всего одно окно. А так... все выглядело довольно-таки сносно. Добраться до работы оказалось не самой простой задачей в этот раз: Анне пришлось обходить множество улочек, которые были затоплены водой. Когда девушка подошла к дому мадам Трувель, то с облегчением вздохнула, ведь дом также успешно пережил бурю. На первый взгляд участок выглядел хлипким, но отец Эрика проделал замечательную работу, планируя строительные работы: здесь был прочный фундамент, который мог выдержать любую непогоду. Деревьям же повезло намного меньше - многие из них были выдернуты с корнем, поэтому Анна подозревала, что Сьюзетт первым же делом отправит ее во двор, чтобы привести там все в порядок. И... девушка совсем не возражала такому повороту событий. С недавних пор, до ночной бури, ей нравилось находиться на улице. Здесь было что-то, чего не хватало Анне с самого детства, так как она почти все время проводила в доме, музицируя на инструменте. Девушка сделала глубокий вдох свежего воздуха и радостью обнаружила, что буря очистила город от всего затхлого воздуха, который нависал над ним в течение нескольких дней, оставив после себя лишь сладкий запах обещаний. Но улыбка Анны сошла с лица, стоило ей войти в гостиную, чтобы развести огонь в камине. На диване в комнате лежала Сьюзетт с мокрой повязкой на лбу, и всем видом показывала, что у нее болит голова. - Мадам, с вами все хорошо? - Спросила Анна, подойдя к работодателю. Мадам Трувель медленно удалила ткань с лица, продемонстрировав девушке темные круги под глазами. Вероятно, Сьюзетт тоже плохо спала этой ночью. Присмотревшись, Анна увидела, что женщина была по-прежнему в своей ночной рубашке, на которую наспех накинули халат. - Вам кажется, что со мной все хорошо? - Взвилась женщина в ответ, накидываясь на девушку. - Думаете, что я лежу здесь, в гостиной, почти умирая от истощения, чтобы скрывать от вас, что у меня все хорошо? - Что случилось? - Анна огляделась, пытаясь понять, какая катастрофа могла произойти. Но все, что она увидела, можно было назвать обыкновенным беспорядком, который оставляла Сьюзетт за собой: пустые винные бутылки, разбросанные журналы, недочитанная почта... И все же, Анна нашла один предмет, который был здесь чужероден. На полу возле дивана... лежала маленькая белая маска! Сердце Анны ушло в пятки, а в горле образовался ком при виде предмета, который совершенно точно принадлежал Эрику. В глазах у девушки и вовсе помутнело, когда она увидела на обратной стороне алые пятна крови, которые горели на белой ткани. Боже... нет! - Мадам, что это значит? - Едва не закричала Анна, беря дрожащей рукой маску. - Почему здесь находится маска Эрика, и она вся... в крови? Анне стало трудно дышать, а взгляд ее был направлен на лестницу, но девушка боялась, что не найдет в себе силы, чтобы подняться сейчас наверх... к пугающей неизвестности. - Он никак не мог заткнуться! - Простонала Сьюзетт. - Шторм был ужасно громким... сначала с дождем, а потом с ветром, из-за которого ветки начали стучать в окна, а затем начали сверкать молнии... Все это и без того было громко, но этот чертов ребенок умудрился наделать шума ничуть не меньше! Он кричал так, будто в него вселился дьявол! Я приказала ему заткнуться! Я сказала, что если он не прикатит, то мне придется его ударить, но этого было не достаточно, чтобы этот мальчишка замолк! Сьюзетт замолчала, считая, что уже достаточно объемно описала то, что произошло ночью. Но Анне этого было недостаточно. - Что вы сделали?! - Закричала девушка, сдавливая женщину за халат. - Почему на его маске кровь?! Мадам Трувель была разгневана подобным отношением к себе. - Он не хотел закрывать свой рот, поэтому мне пришлось ударить его! - Прокричала женщина. - Я предупреждала его, но этот гаденыш не хотел подчиняться! Вероятно в этот момент маска оцарапала ему лицо. Мне пришлось забрать ее, чтобы он наконец умолк. Я сказала, что не отдам это, пока этот засранец не научится себя вести. И сразу этого спустилась сюда, чтобы перевести дух. Взгляд Сьюзетт похолодел, а зрачки в глазах сузились, когда она посмотрела на то место, где Анна по-прежнему сжимала ее халат. - Я удовлетворила ваше любопытство? А теперь отпустите меня, если не хотите, чтобы мне пришлось вас уволить за подобные выходки! Анна действительно выпустила Сьюзетт, но только для того, чтобы кинуться вверх по лестнице, к комнате Эрика. С яростью повернув ключ в замке, девушка буквально-таки ворвалась внутрь, не потрудившись даже постучаться, как делала это обычно. Оказавшись по середине комнаты, она начала изучать разрушения, которые окружали ее со всех сторон. Большая часть комнаты пострадала от прошедшего шторма. Доски, которыми были заколочены окна, не спасли стекло от разрушения и не защитили помещение от ветра и дождя. Стихия одержала победу, практически разрушив все, что было здесь. На полу было огромное количество луж, в которых плавали листья. Анна с горечью смотрела на то как большинство бумажных животных, которых создал Эрик, размокли от влаги и теперь жалко валялись по всей комнате. И все же... сломанный стул и опрокинутый стол выглядели как работа испуганного и ненавидящего мир ребенка, в попытках достучаться до настоящего злодея... его собственной матери. Как та вообще могла быть настолько бессердечной? Было очевидно, что буря сильно испугала его. Несмотря на то, что Эрик был удивительным и исключительным ребенком, но он все же оставался... ребенком! Анна еще раз оглядела комнату, и именно тогда ее взгляд упал на маленькую фигурку, которая сидела, прижавшись к стене. Слезы сразу же наполнили глаза девушки. Он сидел, свернувшись клубочком на самом дальнем углу своей кровати, плотно прижавшись к потертому одеялу и повернувшись к стене. Если бы Анна не заметила как трясутся его плечи от тихого, почти безмолвного плача, то она могла бы подумать, что он не пережил этой ночи. - Эрик? - Тихо позвала его девушка, сделав несколько шагов вперед под скрип половиц. - Не приближайся! - Крикнул он, но его голос заглушили слезы и ткань, которую мальчик прижимал к лицу. - Эрик, милый, это Анна. - Объяснила девушка, полагая, что тот подумал, что в комнату вернулась мать, чтобы продолжить издеваться. - Не подходи, Анна. - Приказал мальчик, впервые за долгое время называя ее по имени. Не было нужды уточнять, кто пришел, так как он знал, что это действительно была она, именно поэтому не хотел, чтобы та приближалась. - Эрик, пожалуйста, мне надо обработать твою рану. - Девушка говорила сквозь собственные слезы. - Твоя... Сьюзетт... рассказала мне, что произошло. Я хочу помочь. - НЕТ! - Закричал ребенок, выставив руку в предупреждающем жесте. - Я не позволю тебе увидеть... ты не увидишь... Если это произойдет, то ты тоже уйдешь! И в этот момент она поняла причину резкого изменения в поведении Эрика. Он не хотел, чтобы Анна увидела его лицо... лицо, которое больше не было скрыто маской, и которую та сейчас держала в руке. За несколько недель, что девушка уже отработала здесь, ей так и не удалось узнать, как выглядит мальчик без маски. Она много думала и размышляла над его внешностью, но никак не набиралась смелости, чтобы спросить это у Эрика. Действительно ли... все настолько плохо? - Эрик, я не собираюсь уходить, мне только надо посмотреть серьезны ли твои раны... - Анна пыталась говорить как можно спокойнее, мня в руках тканевую маску. Она попыталась сделать еще несколько шагов в его сторону. - Остальные ушли... ВСЕ УХОДИЛИ! - Эрик всхлипнул и его плечи задрожали еще сильнее. - Все, кто видел мое лицо, всегда кричали и убегали... и больше не возвращались. И она винила меня каждый раз, когда кто-то из них уходил, обвиняла меня... и мое... мое лицо! Со слов Сьюзетт Анна знала, что была далеко не первой, кто пришел сюда по объявлению в газете. Кто-то оставался здесь неделю, кто-то не отработал и дня, кто-то и вовсе ушел сразу после собеседования. Анна списала все на озлобленное отношение к своим работникам со стороны мадам Трувель, но этот милый несчастный ребенок взвалил все ответственность за их увольнение на свои. Девушка подошла практически вплотную к мальчику вопреки всем его отчаянным попыткам помешать это сделать. Анна думала, что Эрику просто нужно время, чтобы чувствовать себя комфортно в ее присутствии, но это было ужасное заблуждение. Все это время Эрик отчаянно нуждался в любви. И... хотел ли этого сейчас Эрик или нет, она решила показать ему свои чувства. Сев рядом с ним на кровать, девушка притянула к себе этот плачущий сверток и прижала настолько сильно, насколько смогла, так что могло сложиться впечатление, что она никогда его больше не отпустит. Сначала Эрик издавал странные звуки, которые были вызваны страхом и паникой, но когда понял, что Анна не хочет причинить ему вреда, то начал понемногу успокаиваться. Они просидели так несколько минут, девушка тихо бормотала какие-то ободряющие слова, от чего мальчик плакал еще горче. Несмотря на то, что его лицо по-прежнему было скрыто, девушка не пыталась посмотреть на него украдкой, нет, это должно произойти не таким образом. - Нельзя торопиться, - сказала себе Анна, поглаживая его волосы. Он действительно был забытым и сломленным ребенком, за которого ей хотелось молиться каждую секунду. У нее будет время, чтобы все исправить. Не зная, что еще можно сделать в данной ситуации, Анна запела ему успокаивающую колыбельную, которую когда-то пела ей собственная мать, когда девушка была совсем маленькой. Она верила, что это сможет помочь Эрику расслабиться, возможно даже немного поспать, потому что мальчик был сильно измотан. Но, вместо этого, ребенок еще сильнее напрягся в ее объятиях, его голова немного вытянулась вверх, будто ему не хотелось пропустить ни одной ноты. Анна не останавливалась, хотя и чувствовала, что голос стал ей неподвластен за такой большой промежуток времени, но в этот момент на помощь пришли эмоции... и сердце. Она пела для Эрика, вкладывая в каждое слово всю себя, отдаваясь на полную, пока песня не закончилась. В комнате наступила тишина. Эрик больше не плакал, но по-прежнему сидел с каменным напряжением, от чего Анна подумала, что совершила очередную глупость. - Что... что это было? - Тихо спросил он слабым, по-прежнему приглушенным голосом. - Это была колыбельная, которую пела мне мать, когда хотела успокоить меня, если я просыпалась из-за кошмаров. - Объяснила Анна, держа Эрика в крепких объятиях, чувствуя леденящий холод. - Так... поют? - Ну, в теории. - Улыбнулась девушка в ответ на его вопрос. - Боюсь, что мой голос далек от идеала, но... да, я когда-то пела. Это был не первый раз, когда Анна была шокирована тем, что при всех своих знаниях, Эрик порой не знал о самых обыкновенных вещах. Возможно, что он читал о пении и музыке, но разве у него был шанс услышать это в живую? Было очевидно, что никто даже не потрудился, чтобы спеть ему колыбельную... Анна не могла себе представить, что Сьюзетт могла бы заниматься такими вещами. - А вы можете... спеть еще? - Попросил Эрик, слегка покачиваясь. - С радостью, но для начала мне нужно проверить твои раны. - Возразила Анна, пытаясь стянуть с него одеяло, чтобы попытаться рассмотреть раны на его лице. - НЕТ! - Эрик опять повысил голос, из последних сил пытаясь вжаться в девушку. - Эрик, я должна посмотреть на твое лицо. - Настаивала она. - Я не закричу и не убегу, как только увижу его. Обещаю. Ты же помнишь, что я всегда выполняю свои обещания. Она надеялась, что она смогла передать мальчику уверенность в своих словах, молясь, что смогла достучаться до него и установить связь. И... кажется у нее это действительно получилось. В начале Эрик заметно расслабился, будто перестал бороться с самим собой и теперь размышлял над ее словами. А затем он с тяжелым вздохом, в котором читался отчетливо читался страх, окончательно отступил. Он приподнялся, но первое время сидел с опущенной головой, так что волосы мешали рассмотреть что-то либо. Эрик сидел неподвижно, собирая последние остатки храбрости. И, вот, он резко поднял голову и посмотрел Анне прямо в глаза, ожидая услышать то, как она закричит или убежит. Анна была ошеломлена. Его бедное маленькое личико имело лишь жалкое подобие кожи, костей и мышц. Некоторые участки кожи утолщались, в то время как другие были тонкими как бумага, а дополнялось это острыми скулами и неестественно напряженными мышцами. Его лицо напоминало ничто иное как "дорожную карту" боли и страдания. Она никогда еще не чувствовала себя столь беспомощно, девушка не смогла сдержать слез, думая о всех страданиях, которые пережил этот мальчик... а сколько еще испытаний выпадет на его долю? Ведь, даже если Эрик когда-нибудь сумеет сбежать прочь из этой маленькой комнаты и презрения собственной матери, он навсегда будет заклеймен позором в лице общества. Какая жизнь предстоит ему в будущем? - О, Эрик, - Анна плакала, заключив мальчика в своих нежных объятьях. - Я так сожалею, мой дорогой. Мне жаль, очень жаль. Он не сопротивлялся, даже не двигался, просто позволяя ей держать его, пока она плакала. Анна еще долго не могла успокоиться, но потом все же нашла в себе силы, чтобы взять себя в руки. Девушка немного отстранилась и посмотрела на Эрика сверху вниз, выдавливая улыбку. Поправив выбившиеся локоны, она увидела в его невероятных янтарных глазах полное недоверие. - Ты... ты не закричала. - Заявил он, с трудом выговаривая предложение до конца. - Ты не убежала. - Я же обещала тебе. - Напомнила ему девушка. - А я всегда держу свое слово. Затем Анна осторожно протянула руку к его голове, аккуратно наклонив ее за подбородок, осматривая, есть ли у Эрика увечья, нанесенные ему из жестокости прошлой ночью. От прикосновения мальчик вновь застыл на месте, но его янтарные расширились от ужаса, когда к нему пришло осознание, что она с такой легкостью дотронулась до того, что, по его мнению, должно было испугать ее. Анне было трудно определить, что на его лице было свежим порезом, а что там находилось в течение многих лет, но следы крови подсказали ей, на что стоит обратить внимание в первую очередь. Девушка встала и набрала в ванной немного воды в кастрюлю, после чего вернулась обратно к мальчику, держа в руке полотенце. - Расскажи мне, что произошло ночью. - Попросила его Анна, перед тем как начала аккуратно промывать поврежденный участок лица. Немного поразмыслив, Эрик все же открыл ей свою грустную историю. - Из-за сильного ветра ветки дерева выбили окно, таким образом в комнату начал хлестать дождь. - Объяснил он. - Я пытался остановить его, закрывая окно всем, что смог найти, но ветер был слишком сильным... Я пытался спасти моих животных, но они все упали в образовавшиеся на полу лужи, и моментально размокли. Его голос был необычайно грустным, и Анна увидела как слезы начали катиться по его изувеченным щекам. - Но я спас твоего! - Заверил ее Эрик, немного взбодрившись. Он достал из-за пазухи того самого лебедя, которого она отдала ему в тот день. - С ним все в порядке. Анна была тронута до глубины души, что из всех своих вещей мальчик решил спасти ее подарок, плотно прижав его к телу, в надежде так сохранить его от губительной влаги. Тех животных можно было сделать заново, но этот лебедь, казалось, имел для него сакральное значение. - Это очень мило с твоей стороны, что ты решил спрятать его подобным образом. - Одобрительно кивнула Анна, толком не осознав, должна ли она радоваться или же плакать, узнав об этом. - Если бы на улице были только дождь и ветер, то все было бы в порядке. - Мужественно продолжил Эрик. - Но когда я увидел молнии и услышал гром... я... я испугался. Это было ужасно громко, а от вспышек заболели глаза. Я начал плакать, умоляя... мне помочь, но она только заорала, чтобы я замолчал. Я начал стучаться в дверь и звать на помощь, надеясь, что хоть кто-то меня услышит. Но когда дверь открылась, то мне стало понятно, что лучше бы мои крики остались неуслышанными. Я сделал то, что очень сильно ее разозлило, она накричала на меня, а потом ударила по лицу... с размаху. Я упал и случайно поцарапал щеку о край маски, которую она тут же сорвала и сказала мне, что не отдаст ее, пока мое поведение не будет таким же тихим как прежде. В этот момент Анна вспомнила о том, что маска сейчас лежала в кармане передника. Девушка достала ее и протянула мальчику, наблюдая за тем как его дрожащие пальцы постепенно сжимают предмет. - Я пытался быть храбрым... действительно, пытался. - Заверил ее Эрик, сквозь уже душившие слезы. - Но мне было так страшно... Я не хотел больше быть здесь один... не в абсолютном одиночестве. Анна чувствовала как растет гнев внутри нее с каждым его словом, произнесенным столь печальным тоном, с каждой его слезой, с дрожью его маленьких деформированных губ. К тому моменту как он закончил весь свой рассказ, все ее эмоции достигли своей точки кипения. Анна Силберг была красная от ярости! Здравый смысл оставил все попытки воззвать ко всем ее обещаниям не выходить из себя и говорить только то, что от нее требуется. В забытье, что она являлась всего лишь наемным работником, а мадам Трувель с легкостью могла уволить ее, была бесспорная потребность откровенно высказаться. - Никто не должен быть один, если ему страшно! - Заверила Анна Эрика, скрипя от гнева зубами. - И никто не заслуживает, чтоб к нему относились так, как относится к тебе твоя мать! Я думаю, что настало время, чтобы ей об этом кто-то сообщил! Встав, девушка быстрым шагом ринулась к двери, распахнув ее с такой силой, что та ударилась о стену с ужасающим грохотом и едва не слетела с петель. Не останавливаясь ни на секунду, Анна вышла из комнаты, даже не подумав запереть ее. Миновав лестницу, она обнаружила женщину по-прежнему лежащей на диване в комнате в жалком и истощенном состоянии, но этот вид больше не мог обмануть девушку! Мадам Трувель была грубым и отвратительным человеком, и Анна видела достаточно доказательств ее жестокости. - КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! - Закричала она, от чего женщина в испуге едва не упала на пол, попытавшись быстро встать. - Он еще ребенок, а вы в гневе поднимаете на него руку! - Это не ваше дело, что я делаю с... с ним! - Возразила Сьюзетт, не желая даже признавать каких-либо родственных отношений между ними. - Я наняла вас помочь, и только. У вас нет права отчитывать меня! - Вы поручили мне заботу о нем! И платите за то, чтобы я за ним присматривала, и при этом говорите, что у меня нет права видеть как к нему относятся с добротой и состраданием?! - Парировала Анна. - Он испугался! Стихия обрушилась прямо на его комнату, но вы ни разу не зашли к нему, чтобы проверить, все ли с ним в порядке! И когда вам все же сподобилось это сделать, то вместо того, чтобы утешить мальчика, вы ударили его! Что же вы за чудовище?! - Чудовище?! - Женщина, казалось, задохнулась от возмущения и обиды. - Я не чудовище... в отличие от него! Думаете, мне хотелось, чтоб мой ребенок так выглядел? Вы думаете, что мне хотелось быть отвергнутой всеми в этом городе, просто потому что имела несчастье иметь связь с этим отвратительным уродцем? Я могла позволить ему умереть еще будучи младенцем... я могла бы отправить его в сумасшедший дом, но нет... я оставила его. Я кормила и одевала его до того момента, пока он не начал делать это самостоятельно. Я даже заплатила толстому и старому священнику из соседнего прихода, чтобы тот приходил и дал ему базовое образование. И что же я получаю взамен? Ни минуты покоя и ни капли уважения от этого никчемного сопляка! - Как вы смеете говорить так о собственном сыне? - Ахнула Анна, в полном недоумении качая головой. - Все, что ему было нужно, чтобы кто-то защитил его от бури. - Это теперь ваша работа! - Отмахнулась Сьюзетт. - Как я могла помочь ему, если меня здесь не было? - Спросила девушка. - Я не могу присутствовать здесь каждую минуту и днем, и ночью! - Вы могли бы переехать сюда, если бы относились к своей работе серьезно. - Задумчиво произнесла мадам Трувель, будто радуясь тому, куда завели ее рассуждения. - Хотите видеть, что о нем хорошо заботятся? Тогда оставьте то место, в котором вы сейчас живете, и переезжайте в одну из комнат наверху. Таким образом, если он расплачется ночью, то вы станете тем человеком, который первый придет на помощь... но не я! Анна была ошеломлена. Переехать? Жить в одном доме со столь злой и жестокой женщиной, как Сьюзетт? Но это... означало, что она сможет скопить больше денег, так как ей не придется платить за номер в пансионе. И у нее получится экономить тот час ходьбы, который она затрачивала, уходя и возвращаясь с работы, каждый день. Но, что было самым главным... она будет здесь, чтобы всегда приглядывать и защищать Эрика. - Но я не стану увеличивать ваше жалование. - Быстро вставила женщина, прежде чем Анна успела ответить. - Бесплатное проживание и питание должны будут сполна компенсировать дополнительную работу. Мадам Тревуль скрестила руки на груди и кинула на девушку надменный взгляд. - Так или иначе... это щедрое, пожалуй, даже слишком щедрое предложение для такой как вы, но выбирать мне не приходится. Каково ваше решение? - Я... согласна. - Кивнула Анна, все еще ошарашенная таким внезапным поворотом событий. - Я должна собрать свои вещи, но завтра уже смогу переехать сюда. - Хорошо. В вашем распоряжении будет вторая гостевая комната в верхней части лестницы. Не совсем то, что вы ожидаете видеть, но, уверена, все же лучше, чем то, где вы жили раньше. - Сьюзетт смогла вернуть себе былое хладнокровие и вернуться к своей обычной, надменной и высокомерной манере речи. - А теперь... вы зря тратите мое время на всякую чушь. Вы видели, который сейчас час? Вам давно следовало подать мне завтрак и начать свою обыкновенную работу. Однако, следующая фраза женщины была произнесена таким ядовитым тоном, что любой бы дрогнул. - И, если вы когда-либо еще посмеете говорить со мной в подобной манере, то я не только вышвырну вас отсюда, но и пущу по всему городу такие сплетни, что вам будет стыдно возвращаться сюда снова. И, можете не сомневаться во мне, я именно так и поступлю. Убирайтесь с глаз моих прочь, пока мое решение не изменилось! Анна потеряла дар речи, поэтому смогла лишь кивнуть в ответ, перед тем как покинула комнату. Что только что произошло? Она спустилась сюда, чтобы упрекнуть хозяйку за ее жестокое обращение с Эриком, ожидая немедленное увольнение, но теперь оказалось, что Анна переезжала сюда. Добравшись до лестницы, девушке пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть от шока. Какое-то движение привлекло ее внимание, и она посмотрела наверх. Это был Эрик, который смотрел на нее сверху вниз в полном изумлении. Мальчик сидел на коленях, просунув голову (он вновь надел свою маску) в пространство между двумя перекладинами лестницы и крепко держался за них руками. В первые секунды Анна почувствовала угрызения совести за те жестокие слова, которые он, должно быть, услышал из уст своей матери, но когда она посмотрела на него, то поняла, что в его глазах читалось... удивление, недоверие и благодарность. Никто раньше не защищал его, никто не осмеливался бросать вызов тирании матери от его имени, поэтому в невинных детских глазах Анна превратилась для него в самого верного защитника и союзника. И, если Эрик нуждался в ком-то подобном, то она готова стать этим самым защитником.