Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать

Отныне все изменилось. Анна и Эрик оба были крайне довольны той новой жизнью, которую предложила им мадам Трувель. Девушка, как и обещала, уже на следующий день собрала все свои вещи и переехала в дом к работодателю. Она чувствовала уют новой комнаты, хотя та и не могла похвастаться огромными размерами. Сьюзетт никогда больше не касалась того неприятного разговора, явно полагая, что лучше было делать вид, что ничего и не произошло. В свою очередь, Анна начала работать еще более усердно и стараться как можно меньше разговаривать с женщиной, никогда ни в чем себе не изменяющая. Все действительно шло так, как и было до этого. Однако, изменился сам Эрик. Мальчик начал вести себя так, будто в его сознании появился новый взгляд на жизнь, его отношение к Анне и уверенность в своих силах значительно окрепли. Он был гораздо более разговорчив с девушкой, чаще ей улыбался, а когда та хотела его ласково обнять, то больше не старался как-то воспрепятствовать этому. Но, все же Анна видела, что Эрик все еще колебался и не мог с такой же легкостью пойти на подобные контакты сам. И девушка верила, что со временем сможет изменить его в лучшую сторону. Такой прогресс в их личных отношениях подстегнул Анну более тщательно заняться его внешним видом. Она смогла купить несколько костюмов подходящего размера в недорогом магазине поддержанной одежды, пока бегала по поручениям Сьюзетт в городе, а затем занялась его волосами. В начале Эрик выглядел взволнованным, так как никогда не сталкивался со стрижкой волос, но отступил, видя уверенность Анны в том, что ему это действительно необходимо, ведь он же не хочет, чтобы его волосы доросли до колен. Уже начав работу, девушка начала замечать, что на голове мальчика также происходит что-то странное: некоторые пряди были чересчур длинными, тогда как другие участки головы были и вовсе лишены какой-либо растительности. Вполне вероятно, что Эрик даже и не нуждался в стрижке при подобном темпе роста волос. Пусть Анна и не считала себя профессиональным парикмахером, но, когда работа была завершена, то она чувствовала, что сделала все верно. Теперь мальчик выглядел весьма элегантно с коротко подстриженными и зачесанными назад волосами - этого Анна добилась с помощью воды и расчески. Девушка сумела скрыть все лысые участки кожи, которые теперь были надежно спрятаны под пышной прической. Но, стоило Анне взять в руки зеркало и спросить у Эрика, хотел бы тот посмотреть на себя, как мальчик в ужасе отшатнулся от нее. - НЕТ! - Воскликнул он и одним резким движением выбил у девушки из рук предмет. - Зеркала - зло! В зеркалах живет монстр! - Эрик! - Ахнула Анна, не зная, что ее расстроило больше: разбитое зеркало или же то, как мальчик отреагировал на безобидное предложение. - В зеркалах никто не живет, кто тебе сказал подобную чушь? - Но это правда... я сам его видел. - Продолжал упорствовать Эрик, попутно забиваясь в самый дальний угол своей комнаты, как можно дальше от битых осколков. - Он живет там... за стеклом. Однажды, когда мне было очень плохо, она показала мне его... и я никогда не забуду то, как ужасно это было. Она сказала, что если я не буду ее слушаться, то этот монстр придет и заберет меня. Анна, ты никогда не должна касаться зеркал... я не хочу, чтобы он добрался до тебя! Девушка стояла и смотрела на мальчика неверящим взглядом, поскольку не понимала насколько тот может быть серьезным, говоря о подобном. Эрик искренне верил, что за простым куском стекла жило злое существо, которое было готово выпрыгнуть на него в любой момент. Неужели он не знал, что зеркала всего лишь отражают то, что поставлено перед ними? По обрывкам их прошлых разговоров Анна уже знала, что Эрик понимал, что его лицо отличается от других настолько, что вызывало крики ужаса и заставляло держаться всех подальше. Но, возможно, наивный детский мозг еще не успел, или не смог, смириться с тем, что это было всего навсего его собственное отражение. Милый, несчастный ребенок. К этому моменту Анна уже поняла, что в образовании Эрика есть большие пробелы, но разве он действительно не понимал, что это было его собственное лицо? В голове мальчика крутилось множество удивительных и сложных идей, которые для его бесконечно гениального ума выглядели лишь детскими играми, но порой Эрик поражал Анну тем, что не мог усвоить каких-то элементарных вещей. Тем не менее, его бессердечная мать так отвратительно укоренила в его голове тот миф, что монстры жили в зеркалах, тем самым добавив еще один пункт в список своей лжи. Однажды Анна надеялась объяснить Эрику все, чтобы раскрыть правду обо всех небылицах, что наплела ему его собственная мать. Но пока мальчик был так напуган, что девушка решила как можно быстрее избавиться от разбитого стекла и отложить этот разговор на более удачное время. Анна постоянно украдкой брала книги для Эрика и давала мальчику достаточно времени, чтоб тот успел прочитать каждую из них несколько раз, прежде чем совершала обмен на новые. И, хотя он всем видом показывал ей, что бесконечно рад, девушка видела тоску в его глазах. Эрик не хотел просто читать об архитектуре... мальчик хотел создавать что-то свое. Но как она могла ему в этом помочь? Различные растворы, кирпичи и дерево не было чем-то тем, к чему можно было открыть ему доступ, даже если бы у нее получилось каким-то чудом их раздобыть. Однако, Анна не теряла надежду, что сможет найти способ обойти нелепые приказы своей хозяйки и осчастливить своего подопечного. Сьюзетт запретила давать Эрику бумагу и ручку, ссылаясь на происшествие в прошлом, но Анна была твердо уверена, что подобная причина была, в лучшем случае, чрезмерно раздута. Однако, впоследствии девушка смогла понять, что мадам Трувель возражает только против того, чтобы мальчику давали бумагу, потому что она считала, что тот изрисует все глупыми рисунками слишком быстро, что в представлении женщины было недопустимо для дорогостоящего продукта. Так что Анна решила, что если купит все на свои деньги, а не на деньги Сьюзетт, то не будет повода для жалоб. И Эрику не обязательно было давать авторучку, для гениального ребенка было достаточно и обыкновенного угольного карандаша. Безусловно, девушка была безумно довольна своей способностью одновременно и выполнять приказы хозяйки, и обходить их стороной. Таким образом, когда в следующий раз Сьюзетт попросила Анну съездить в город за продуктами, та сделала быструю остановку в одном из специализированных магазинов. До поры до времени девушка спрятала бумагу и карандаш в своей комнате, выжидая подходящий момент, чтобы отдать Эрику подарок, не оставив Сьюзетт и шанса узнать об этом. Если его мать и заметила разбросанных бумажных животных в комнате мальчика, когда ворвалась туда в ту злополучную ночь, то ничем это не выдала. Но, к сожалению, маленькие намокшие клочки бумаги куда более незаметны, чем белоснежные листы, разбросанные по всему периметру этой чердачной тюрьмы. Анна должна была быть очень осторожной, и заранее предупредить Эрика о том, чтобы тот вел себя также. Возможность отдать подарок, к глубочайшему удивлению Анны, не заставила себя ждать. Сьюзетт вдруг объявила о том, что ей нужно уйти. Мадам Трувель за все это время ни разу не выходила из дома! Тем не менее, она, по-видимому, была приглашена на особый обед в Париж вместе со своей подругой детства, поэтому собиралась отсутствовать в течение всего дня. Поместье было всего в часе езды на поезде, что требовало совсем немного денежных затрат, а Анна приглядывала за мальчиком, поэтому женщина не видела причин для отказа. Решительно вздернув подбородок (девушке нехотя пришлось признать, что этот жест Эрик все же унаследовал от матери), Сьюзетт надела свое лучшее платье, спрятала свои аккуратно уложенные волосы в капюшон и направилась к двери. Девушка, стоящая все это время у окна, ждала того момента, пока мадам Трувель не скроется за углом в направлении железнодорожного вокзала. Сразу после этого она буквально сорвалась с места и побежала в сторону своей комнаты, где схватила подарок, все еще завернутый в крафтовую бумагу, и побежала на чердак. - Я тебе кое-что принесла. - Заявила она, шагая к столу, у которого стоял уже новый стул, вместо того, сломанного. Эрик сразу же захлопнул книгу и вскочил, желая посмотреть на то, что девушка держала в руках. - Но прежде чем ты откроешь его, дай мне обещание, что будешь осторожен и не позволишь своей матери узнать, что это мой подарок. Тебе стоит прятать это, чтобы мадам ничего не обнаружила. Договорились? Эрик торжественно кивнул головой, понимая последствия своей неосторожности и попутно кидая вызов своей матери. В первое время Анна сильно переживала, что Сьюзетт может неожиданно появиться в комнате мальчика, когда тот читал одну из принесенных книг или когда занимался созданием очередного животного, но вскоре девушка поняла, что Эрик не был дураком. Он с легкостью отличал звуки ее приближающихся шагов от шагов матери. Его блестящий ум и острый слух были на совершенно ином уровне, чем у мадам Трувель, поэтому Анна была точно уверена, что у мальчика не возникло бы проблем, чтобы спрятать все свои ценные вещи за считанные секунды, если ему покажется, что Сьюзетт поднимается наверх. И, как только девушка поняла, что Эрик услышал ее просьбу, она передала сверток ему в руки, желая увидеть его реакцию на свой подарок. В начале мальчик просто разглядывал предмет, после чего решился повертеть его, выглядя при этом слегка смущенным. - Что это? - Спросил, наконец, Эрик, глядя на нее с детской непосредственностью. - Ты должен открыть его и сам выяснить. - Засмеялась Анна. - Открыть? То есть, там что-то есть внутри? - Глаза мальчика загорелись от энтузиазма с новой силой, когда он протянул руку и начал аккуратно развязывать ленту. От его слов сердце Анны готово было разорваться на части, а ее смех застыл на губах. Ей стоило бы перестать удивляться от того, сколько раз она становилась невольным свидетелем такого непонимания со стороны Эрика. Очевидно, он никогда не получал завернутых подарков раньше, потому и не смог сразу понять, что крафтовая бумага и лента не являлись настоящим подарком. Мысль о том, что внутри может быть что-то гораздо более интересное, даже и не пришла ему в голову. Его ловкие пальцы быстро справились с оберткой, и когда Эрик увидел стопку чистой, плотной бумаги и угольный карандаш, он пошатнулся и охнул от неожиданности. - Это... мне? - Спросил мальчик, попутно смотря то на Анну, то на листы. - Конечно, - Поспешила заверить его девушка. - Но ты должен помнить о своем обещании: твоей матери не стоит знать об этом. Он еще раз молча кивнул головой, но теперь все его внимание полностью было сосредоточено на драгоценных листах, которые могли стать скорой пищей для его бурного воображения. Эрик аккуратно дотронулся до бумаги и почти благоговейно провел рукой по ней, обращаясь с подарком так, будто тот был сделан из хрупкого стекла, нежели был продуктом переработки древесного волокна и целлюлозы. Прежде чем Анна опомнилась, Эрик обхватил ее руками вокруг талии и крепко обнял, без конца повторяя слова своей благодарности. Его голос звучал совсем глухо из-за того, что он сильно прижимался к ее животу. Анна никогда не могла подумать, что мальчик может быть так благодарен за каждую мелочь, которую она ему давала, поэтому ее решительность сделать так, чтобы он получал все, чего заслуживал, значительно выросла. Но больше всего ее удивило, когда Эрик взял листы, подбежал к стене и, нагнувшись, нажал на одну из панелей. Послышался мягкий щелчок, и, к удивлению девушки, открылась небольшая дверца, за которой скрывался секретный тайник мальчика. Неудивительно, что Сьюзетт ничего не могла найти: Эрик предпринял все возможные меры, чтобы его маленькое хранилище было трудно обнаружить. Подходя ближе, Анна увидела, что там лежали все те книги, которые он читал еще до ее приезда; также там хранились и другие его сокровища, например, первый бумажный лебедь, который она дала ему тогда. Осторожно подняв поделку, Эрик сложил стопку внутрь и установил лебедя на вершине. Но прежде чем закрыть тайник, мальчик вынул один листок, а во второй руке сжал карандаш. Захлопнутая панель волшебным образом вновь стала невидимой, сливаясь с остальным пространством стены. Анна была глубоко тронута, той честью, которую Эрик оказал ей, решив доверить ей одну из своих тайн, когда раскрыл это небольшое убежище. Со всем энтузиазмом, на который способны только дети его возраста, мальчик поспешил вернуться к столу и приступить к своей работе. Анна прекрасно знала, что стоило карандашу коснуться бумаги, Эрик был уже потерян для нее, так сильно тот в такие моменты полностью погружался в свой собственный маленький мир и позволял своему гениальному уму создавать настоящие шедевры. Попытка поговорить с ним сейчас была бы совершенным бесполезным занятием, так как Эрик и слова не хотел слышать, прежде чем его потребность не была полностью удовлетворена. Так что Анна улыбнулась, довольная своим подарком, и направилась к выходу, чтобы завершить работу, которую ей оставила Сьюзетт.

***

Прошло несколько часов и приближалось время обеда, когда Анна услышала громкий грохот наверху, следом за которым послышался гневный, яростный вопль. Все это исходило, судя по звукам, из маленькой комнатки на втором этаже. Вздрогнув, девушка чуть не уронила чашку, которую мыла в этот момент, после чего обернулась в сторону пугающих звуков. Что, во имя всех святых, там происходило? Анна ахнула и, наспех вытерев мыльные руки, побежала в сторону лестницы, перепрыгивая за раз две или три ступеньки. Крики стали куда громче. Когда у девушки получилось отпереть дверь в комнату и войти внутрь, она невольно сделала шаг назад, увидев то, что творилось там. Эрик был в ярости, его кулаки тряслись от злости и он срывался на любой вещи, что попадалось ему под руку. В глазах мальчика блестели слезы от разочарования, а сам Эрик метался по комнате и кричал как будто раненый зверь. Но девушка не могла понять, что же так вывело его из себя, ведь в комнате не было ничего, что могло бы превратить его радость в сумасшествие. - Это неправильно! - Кричал он в гневе. - Ничего не получается! Почему я не могу сделать это правильно?! - Эрик... - Попыталась позвать его Анна, сохраняя внешнее спокойствие. Девушка сделала шаг вперед, но его маленькое тело так резко метнулось к ней, что она вновь невольно попятилась назад. В этот момент Анна так не вовремя споткнулась о подол собственной юбки и, не удержавшись на ногах, упала, громко вскрикнув от боли, стоило ее телу соприкоснуться с поверхностью деревянного пола. То ли от шума, то ли от осознания, что она находится в его комнате, Эрик наконец сумел придти в себя, отбросив то безумие, что овладело им. Он замер и неподвижно смотрел на нее. Анна видела как сменяются эмоции в его глазах: в начале было недоумение, затем шок, а закончилось все полным раскаянием. Отойдя от нее, он обхватил голову руками и сел на пол, горько заплакав. - Анна, прости Эрика. - Рыдал мальчик. - Ему очень жаль... Пожалуйста, не ненавидь его... он сожалеет. Ребенок повторял это снова и снова, раскачиваясь взад и вперед, даже не делая попыток успокоиться. Это был не первый раз, когда Анна слышала, что Эрик говорил о себе в третьем лице, но каждый раз подобное действовало ей на нервы. Девушка пришла к выводу, что это был его собственный способ отстраниться от вещей, которые он находил в себе неприятными. Если мальчик чувствовал, что делал то, чего не должен был, или же думал о чем-то дурном, то мысленно пытался переложить ответственность на кого-то другого... на другую часть себя, от которой хотел бы избавиться. У девушки защемило сердце, когда она поняла, что Эрик настолько терзается угрызениями совести, что невольно перешел на подобное обращение к себе, хотя, в сущности, был вообще не виноват в ее падении. - Все в порядке. - Заверила она его, пытаясь подняться. - Видишь, со мной все хорошо, никаких ужасных последствий. К счастью, это действительно было правдой. Стол Эрика был вновь опрокинут, но стул, к облегчению девушки, не пострадал. Сьюзетт не согласилась бы дать мальчику еще один стул, если бы узнала, что он сломал уже второй. - Нет! Эрик ужасен! - Упрямо утверждал ребенок. - Он был ужасен, и он... он напугал тебя! Эрик тебя ранил! - Неправда! - Не менее твердо отрицала Анна, сжав руку в районе сердца, пытаясь унять щемящее чувство в груди от той боли, которой сочилось каждое слово мальчика. - Ты просто немного смутил меня своим поведением. Я не злюсь на тебя... мне не больно. Девушка протянула к нему руки и раскрыла, прося его подойти к ней и обнять. - Разве я смогу когда-нибудь действительно ненавидеть тебя, Эрик? Я люблю тебя. - Анна никогда прежде не говорила эти слова вслух, хотя много раз за последние два месяца именно они заполняли все ее мысли и сердце. Эти слова оказали на мальчика невероятное воздействие... именно этого и добавилась девушка. Его рыдания прекратились и голова ребенка медленно поднялась так, чтобы их взгляды могли встретиться. В глазах Эрика отразилось неверие, когда он уставился на нее, а рот мальчика невольно открылся от пережитого шока. Прошло около десяти секунд, прежде чем Эрик сорвался с места и буквально упал в ее полные заботы объятия. - Ты... ты любишь меня? - Спросил он, все еще не веря, что такое вообще возможно. - Я люблю тебя так сильно, что боюсь не выдержать всех этих чувств. - Сказала ему Анна, чувствуя собственные слезы на щеках. - Ты стал так дорог для меня, Эрик. Я люблю тебя сильнее, чем матери любят своих детей. Мальчик молчал, но девушка знала, что его мозг тщательно обрабатывает полученную информацию, это было у него частой привычкой. Когда он снова заговорил, его слова были точны и взвешены. - Я хочу, чтобы ты была моей матерью. - Известил ее Эрик. - Я хочу, чтобы я был рожден тобой, а не... ей! Анна тяжело вздохнула и успокаивающе погладила мальчика по спине. - Как бы мне хотелось того же самого. - Призналась она. - Всем сердцем хотелось бы. Но, понимаешь... Я не могу иметь детей, Эрик. Как бы мне не хотелось быть благословленной на собственных детей, мне никогда не стать матерью. Он отстранился, глядя на любимую няню, и увидел в ее глаза, полные боли. Такие признания смутили его, и Анна, которая умела читать некоторые мысли мальчика, поняла, что Эрика встревожило. Имея ограниченный опыт общения с матерями, он пришел к выводу, что все дети являются для них обузой, и, что ни одна женщина не желает подобного. - Почему? - Это все, что он смог спросить в тот момент. - Я не знаю. - Анна призналась ему, что даже врачи, по которым без конца отчаянно возил ее муж, не смогли объяснить причины. - Моим самым сокровенным желанием являлось стать матерью, любить и воспитывать собственного ребенка, наблюдать за тем как он взрослеет. Я бы отдала все, чтобы получить такой шанс в своей жизни, но, оказалось, что высшее счастье мне недоступно. - Но ты должна иметь ребенка, Анна! Ты этого заслуживаешь! - Настаивал Эрик. - Ты добрая и нежная, говоришь приятные вещи и всегда знаешь, как развеселить меня. Ты поешь, делая меня невероятно счастливым. Ты заслуживаешь того, чтобы быть матерью гораздо больше, чем она! - Это не мне решать, мой дорогой. - Сказала Анна, глубоко вздохнув от сожаления. Она мечтала об этом с самого детства, молилась каждую ночь, пребывая в браке, надеясь, что ее благословят. Но с каждым годом отчаяние становилось все сильнее. - Нам не стоит говорить о том, чем никогда не сможем обладать. Это лишь огорчает и оставляет осадок в душе, что совсем не поступок мудрого человека. Кроме того, теперь у меня есть ты, а этого достаточно. Анна повернула Эрика так, чтобы она могла прижать его спину к своей груди, и положила голову на изгиб предплечья мальчика. - Теперь... почему бы тебе не рассказать мне, что тебя так огорчило. Эрик тяжело вздохнул и потянулся, чтобы взять одну из страниц, лежащих на полу. Он держал ее так, чтобы девушка могла все хорошо видеть, и указал на часть своего чертежа. - Я не могу сделать так, чтобы это работало... краеугольный камень должен быть помещен здесь, но нет никакого способа, чтобы распределить равномерно вес, в итоге мой чертеж лишь неточный и... ошибочный. - Объяснил Эрик с видом опытного мастера-каменщика. - Понимаю... - Она прищурилась, в надежде найти в рисунке хоть какой-либо смысл, но Анна понимала, что все замыслы мальчика были далеко за пределами ее понимания. Поэтому девушка вместо пути разрешения, решила подбодрить ребенка. - Я знаю, что в конечном итоге ты найдешь верное решение, я верю в тебя, Эрик. Просто постарайся сделать так, чтобы твой характер не мешал тебе мыслить здраво. Мне понятно твое разочарование, любой расстроился бы, если бы его планы не работали так, как должны, но крики и злость не помогут решить проблему. Остановись, успокойся и подумай над этим логически, а уже потом, с ясной головой, найдешь отгадку. Договорились? - Да, Анна. - Кивнул Эрик и обернулся к ней, посмотрев на нее кающимся взглядом. - Я сожалею, что потерял самообладание и напугал тебя, заставив упасть. - Мне не в чем тебя обвинить, но благодарю за то, что ты понял, в чем был неправ. - Анна нежно приподняла его маску одной рукой и, наклонившись вперед, ласково поцеловала мальчика в лоб. - Все случилось так, как нужно. Она отстранилась, и, пока ее внимание было отвлечено, девушка пропустила душераздирающее выражение в глазах ребенка, которого только что впервые кто-то поцеловал. К тому моменту, когда Анна вновь на него посмотрела, Эрик уже успел взять себя в руки и смахнуть с глаз непрошенные слезы. - Теперь мне следует вернуться на кухню, где меня ждет целая раковина грязной посуды, и придется кипятить куда больше горячей воды, если я хочу разобраться с этим к обеду. С тобой все хорошо? Больше не будет никаких вспышек гнева? - Да, Анна. - Пообещал Эрик, вставая и заламывая руки за своей спиной. - Отлично, когда я закончу, то принесу тебе обед. - Оглядев комнату, Анна с неодобрением покачала головой. - Надеюсь, что к моему возвращению, ты все здесь приберешь. - Да, Анна. - Повторно заверил ее ребенок. Девушка подмигнула мальчику и улыбнулась, но, прежде чем она успела обернуться, его голос остановил ее. - Анна... я... мне очень жаль, что ты не можешь иметь детей, хотя и хочешь. Но... но я всегда буду... л-л-любить тебя... так, как будто я твой собственный сын. Как раз, когда девушка подумала, что ребенок уже полностью овладел ее сердцем, он пробрался и украл очередную его частичку. В этот момент она не могла говорить, или даже формулировать слова, чтобы поблагодарить за то, что только что дал ей Эрик. Поэтому вместо всего, Анна улыбнулась и кивнула ему в ответ, прежде чем покинуть комнату. Она плакала всю дорогу вниз.