***
Анна изо всех сил старалась развлекать Эрика книгами по архитектуре, но иногда, если ей казалось, что мальчику будет это интересно, приносила ему и другие томики из библиотеки. Однажды, вытирая пыль с верхних полок, девушка наткнулась на книгу о чревовещании. Когда-то Анна видела как актер использовал подобное в одном из спектаклей, и весь зал был крайне заинтригован. Вытащив книгу, девушка отдала ее Эрику при первой же удобной для этого возможности. Как и ожидалось, мальчик был в полном восторге от этой идеи и, вскоре всецело отдался этой книге. Анна и не подозревала, как много сил Эрик вложил в обучение мастерству, пока в один прекрасный день, когда придя убирать его комнату, она не была поражена голосом, который, казалось исходит от одного из вновь сделанных Эриком бумажного животного. Это была утка, которая сидела на деревянном сундуке и, четко формулируя каждое слово, просила переместить ее ближе к столу, если Анна будет так добра исполнить эту просьбу. В начале девушка решила, что потеряла рассудок, положа руку на сердце и пытаясь хоть как-то унять биение сердца, вызванное внезапным испугом. Но когда она обернулась, чтобы взглянуть на Эрика и спросить его, слышал ли он этот непонятный голос, то увидела, что мальчик тихо смеется из-под книги, которой пытался закрыть свое лицо. Тогда Анна поняла, что это всего лишь выходка одного маленького чертенка. - Пожалуйста, перемести меня на стол. - Вновь умоляюще подала голос маленькая утка, отвлекая внимание Анны на себя. Девушка опять обернулась на неподвижно лежащую бумажную поделку. - Это так далеко, а лапки у меня ужасно короткие. По правде говоря, у утки вообще не было лапок, но Анна предпочла не обращать на это внимание и любезно ей ответить. - Конечно, мадам Кряква, величайшее счастье для меня помочь вам пересечь этот важный и долгий путь. - Заверила Анна утку, осторожно взяв ее и переместив на то место, которое было обозначено ранее. - Однако, в следующий раз советую вам подумать об использовании своих крыльев. Они будут полезнее ваших маленьких перепончатых лапок. Ее ответ, как оказалось, раззадорил Эрика еще сильнее и теперь мальчик буквально трясся в попытках сдержать свой смех. - Мадам, помогите и мне! - Подала голос маленькая собачка, сложенная из газетной бумаги. - Не могли бы вы, пожалуйста, посмотреть, есть ли в шкафу для меня какая-нибудь косточка? Мне так нравится их обгладывать. - Кто я по-вашему? - Поинтересовалась Анна, расставив руки по бокам. - Старая матушка Хаббард? (Прим. пер. "Героиня детского английского стихотворения, напечатанного в 1805: "Однажды мисс Хаббард полезла в буфет чтоб косточку взять для бульдожки. Но нечем питомца кормить на обед – в шкафу не осталось ни крошки.") Ее вопрос стал последней каплей для мальчика, который повалился на спину с приступом смеха, держась за живот и пытаясь отдышаться. - Это я, Анна! - С гордостью объявил Эрик, как только смог внятно говорить. - Это я заставил их говорить... это был я! - Ты действительно невероятен! - Похвалила его Анна, видя в его взгляде гордость. - Существует ли вообще что-то, что у тебя не получилось бы сделать? Ее вопрос моментально стер все следы веселья с его лица, Эрик посмотрел на нее, раздумывая над чем-то, после чего ответил тихим голосом. - Я... я не могу покинуть эту комнату. - Сказал мальчик, опустив голову, а его пальцы бесцельно начали мять манжет на одном из рукавов рубашки. Анна почувствовала себя отвратительно, но больше не из-за того, что ее необдуманные слова вернули Эрика к прошлому упадническому настроению, а из-за того, что к этому моменту она так и не продвинулась, чтобы хоть как-то изменить эту ситуацию. Она поклялась, что найдет способ дать этому ребенку больше свободы... и как можно скорее!***
Когда поездки мадам Трувель стали постоянными и, в конечном итоге, вошли в обыкновение, Анна решила, что пора рисковать и позволять Эрику выходить из комнаты, чтобы у него был доступ и к остальной части дома - по крайней мере, пока Сьюзетт не было рядом. Спустя череду уговоров мальчик все же решился перешагнуть порог своего убежища, хотя и продолжал переживать, что мать может неожиданно вернуться и увидеть такое самоволие с его стороны, что непременно скажется на Анне. Но упорство девушки дало свои плоды, и Эрик постепенно нашел в себе мужество покинуть чердачную тюрьму и спуститься вниз. Анна делала все возможное, чтобы эти драгоценные дни они проводили вдвоем, пытаясь компенсировать все годы изоляции и забвения, когда Эрик вынужден был страдать в одиночестве, хотя и понимала, что ничто не могло стереть с его памяти неприятные воспоминания. С тех пор, как Анна спела Эрику в первый раз, мальчик был увлечен этой формой искусства. Казалось, что он ждал всю свою маленькую жизнь, чтобы кто-то открыл дверь и позволил славному дару музыки войти в его одинокий мир - и как только эта дверь была открыта, то нельзя уже было снова закрыть ее. Эрик был ненасытен, прося, чтобы Анна пела для него каждый раз, когда у нее было на это время. Он просил девушку петь длинные и короткие песни, оперу, баллады, гимны, панихиды... для него не было значения, ЧТО она пела, мальчик любил все. Однако, у него все же была любимая песня: та самая колыбельная, которую она впервые спела для него. Эрик снова и снова умолял Анну исполнять ее ему перед сном, так как его успокаивали слова песни. Время шло, а требования мальчика становились все труднее и труднее выполнимы для поврежденных связок Анны, и она начала осознавать, что пора искать другие пути для утоления у Эрика тяги к музыке. К счастью, ее молитвы вскоре были услышаны, когда в один прекрасный день Сьюзетт отправила Анну в подвал, чтобы найти старую коробку с подарками. Девушка никогда ранее не спускалась вниз, поэтому количество старой мебели и прочего хлама в большой пыльной комнате буквально поразило ее. Анне потребовалось немало времени, чтобы найти то, за чем она пришла сюда. В районе получаса девушка открывала различные коробки и передвигала вещи, пока искомое не попалось ей на глаза. Однако, в процессе она наткнулась и на красивое фортепиано, скрытое под толстой белой тканью и покрытое толстым слоем пыли. Анна открыла крышку, приготовившись играть, и, стоило ей нажать на некоторые клавиши, то стало ясно, что инструмент вопреки всему является рабочим. Это могло быть спасением для нее перед потребностью Эрика в музыке. С этим фортепиано она могла научить его играть свои собственные мелодии, не полагаясь на ее песни. Таким образом, с коробкой в руке и улыбкой на лице, Анна поспешила обратно наверх, торопясь показать Эрику свою находку. К этому моменту Сьюзетт уже покинула дом и не собиралась возвращаться до конца дня, поэтому девушка, не теряя времени, повела мальчика сразу в подвал. Эрик, который провел большую часть своей жизни в изоляции на чердаке смотрел на захламленный подвал с неким завораживающим изумлением. Но в тот момент, когда Анна сдернула ткань с инструмента, то он быстро стал единственной вещью, которая завладела его вниманием. - Это фортепиано, на нем играют музыку. - Пояснила девушка, механически нажимая на одну из клавиш, чтобы продемонстрировать мальчику принцип работы. Глаза Эрика расширились от волнения, он моментально оказался рядом с Анной. - Сделай это еще раз! - Умоляюще попросил он, занося руку над клавишами, но не решаясь трогать такое чудо. - Садись. - Девушка села за скамейку и указала Эрику на место рядом. - Позволь мне показать тебе, как оно работает. Она начала медленно показывать и называть мальчику клавиши и ключи, нажимая на них, попутно демонстрируя как пользоваться педалями внизу, не забывая объяснять значение того или иного действия. В мгновение ока Эрик запомнил все, что ему только что сказали, будто до этого уже являлся продвинутым учеником. - Но одного знания нот недостаточно. - Продолжала Анна. - Теперь ты должен смешать их, поставить их в том порядке, в котором понравится твоим ушам, таким образом, у тебя родится музыка. Она быстро продемонстрировала мальчику свои слова, сыграв короткую мелодию. Взгляд Эрика безотрывно следил за каждым ее движением, а впоследствии ребенок смог точно повторить все действия Анны, пока они играли синхронно. Девушка была полностью поражена! Она ожидала, что Эрик преуспел бы в этом искусстве, ровно также, как и преуспел бы в других формах художественного творчества, но... сейчас он превзошел даже ее самые смелые предположения. Мальчик был самым настоящим вундеркиндом, гением в теле ребенка, а когда она собственными глазами увидела то, как он в течение одного часа усвоил то, на что у нее ушло несколько месяцев... Анна поняла, что оказалась в момент величия. Возможно, если бы Сьюзетт знала бы о всех талантах Эрика, то смогла бы понять, насколько у нее удивительный сын. Однако, чтобы рассказать ей об этом, потребовалось бы и открыть то, что они уже некоторое время нарушают ее указания, в том числе и тот запрет, по которому Эрик не мог покидать пределы его комнаты. Нет, лучше было держать все в секрете, только между ними двумя. И, пока девушка смотрела, как он играет, Анна была слишком счастлива, что смогла помочь ему сохранить этот музыкальный дар. Она оставила его одного в подвале до конца дня. Мальчик радостно играл и узнавал все больше и больше нюансов путем проб и ошибок. Когда часы пробили пять, Анна поняла, что в скором времени мадам Трувель должна была вернуться домой, поэтому все же спустилась вниз, чтобы вернуть Эрика. Он вновь погрузился в свой маленький мир, поэтому ей пришлось практически кричать ему в ухо, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. Когда Анна смогла рассказать мальчику о времени, он выглядел как безумный, не желая покидать своего новоиспеченного друга. Девушка даже могла сказать, что все его умственные способности в данный момент были направлены на то, чтобы найти способ как перетащить инструмент к нему в комнату, но даже Эрик быстро понял бесполезность этой идеи. Потом вдруг какая-то мысль все же пришла ему в голову. - Подожди! Я сейчас вернусь! - Приказным тоном попросил Анну мальчик и помчался вверх по ступенькам, быстро покидая подвал и скрываясь с глаз девушки. Меньше чем через минуту он вернулся вниз, задыхаясь от быстрого бега и сжимая в руках несколько листов его драгоценной бумаги и карандаш. Стоя на коленях на полу, он положил все на скамью для фортепиано и быстрыми движениями перерисовал каждую клавишу инструмента на листы. Когда работа была завершена, Эрик сверил все с оригинальным объектом, убедившись, что ничего не пропустил. Удовлетворенный таким результатом, мальчик позволил Анне увести его наверх. Так началась новая жизнь Эрика. Когда он был закрыт наверху и не имел возможности добраться до своей новой страсти, то использовал свой рисунок для создания чудесной музыки, которая звучала в начале в его голове, а впоследствии переносилась на фортепиано, когда Сьюзетт покидала дом. Анна показала Эрику как можно было писать свои мелодии на листах бумаги, рисуя на них пустой нотный стан и демонстрируя как правильно надо передавать каждую ноту, чтобы впоследствии можно было их легко понять. Так девушка увидела явную необходимость приобрести для Эрика нотные листы, в противном случае мальчик бы истратил под них все свои чистые. Также было просто обязательно купить еще и несколько простых черных карандашей.***
Так вышло, что Анна оказалась в маленьком музыкальном магазине в следующий раз, когда вышла в городок по приказам Сьюзетт. Колокольчик весело звякнул, когда она вошла, и человек за прилавком приветливо ей улыбнулся. - Ах, мой первый клиент за сегодняшний день. - Бодро отозвался мужчина. - Чем могу быть полезен, мадемуазель? - Я хотела бы приобрести чистые нотные листы. - Объяснила Анна. - Боюсь, что у меня есть некоторые ограничения в бюджете, поэтому не могли бы вы сказать, сколько будет стоить стопка таких листов. - Целая стопка? - Глаза мужчины округлились, и он повернулся к прилавку. - У меня есть только несколько листов на полке, сейчас пустых страниц не так много требуется. Все, кто стремился в нашем городке писать собственную музыку, давно переехали в Париж, в надежде разбогатеть. В последнее время ко мне приходят только люди, которые хотят приобрести то, что уже было написано. Продавец задумался. - Хотя... подождите здесь, мадемуазель, возможно, у меня есть кое-что... - Произнес мужчина, прежде чем скрыться в задней части магазина. Анна повозилась у прилавка, пытаясь найти угольные карандаши по доступной цене и подбирая некоторые, когда колокольчик на двери дал понять, что в магазин вошел еще один клиент. Девушка подняла глаза и столкнулась взглядами с добродушным человеком, старше ее на несколько лет. Он почтительно приподнял свою шляпу и направился в сторону отдела, где стояли струнные инструменты, присматривая запасные части для виолончели. Вскоре вернулся хозяин и поставил большой, тяжелый пакет на прилавок, отчего в воздух взлетело большое облако пыли. - Я так и думал, - сообщил он Анне с гордостью. - Я получил целую стопку несколько лет назад, поэтому совсем забыл о ней. Это было специальным заказ, поэтому, как понимаете, его не было на полках, но, как мне кажется, что у меня нет никаких причин не продавать эти листы вам, так как человека, заказавших их, уже давно нет. - Я не хотела бы покупать то, что было отложено для другого, месье. - Запротестовала Анна, хотя в душе очень хотела приобрести эти листы. - Что, если он придет и обнаружит, что вы продали все мне? - А... вы об этом... - С тенью печали на лице ответил продавец. - Месье, который сделал этот заказ, умер много лет назад, именно поэтому на этих листах столько пыли. Мужчина махнул рукой, чтобы немного разогнать затхлый воздух. - Месье Трувель был моим лучшим клиентом, который, по крайней мере, два раза в неделю делал заказ на различные инструменты, струны для фортепиано и целые тонны нотных листов! - Месье Трувель? - Переспросила Анна, чувствуя как от упоминании этого имени у нее расширяются глаза. - Анри Трувель? - Вы совершенно правы. - Не без удивления заметил продавец. - Возможно, он был вашим знакомым? - Нет. - Потрясла голов Анна. - Я знаю только о его репутации. Понимаете, в настоящее время его вдова, мадам Сьюзетт, является моим работодателем. При упоминании этого имени лицо хозяина лавки похолодело, а сам он с насмешной фыркнул. - В таком случае, мне вас жаль, дорогая. - Проинформировал он девушку. - Поскольку эта женщина, ничто иное как... Он замолчал, кашлянув и уставившись пустым взглядом куда-то в сторону. - Простите меня, я не должен плохо отзываться о той, на кого вы работаете. Просто она никогда мне не была приятна, и я до сих пор терзаюсь в догадках, почему такой порядочный и хороший человек как месье Трувель решил жениться на ней. Анна наклонилась к мужчине ближе и тихо прошептала, опасаясь, что Сьюзетт сможет каким-нибудь образом ее подслушать, если она будет говорить слишком громко. - Честно говоря... я сама едва могу терпеть эту женщину. - Подобное признание вызвало улыбку на губах хозяина лавки, после чего они оба тихо рассмеялись над ее собственной шуткой. - Все-таки бедняки и нищие не могут сами выбирать свой род занятий. Анна пожала плечами, а затем указала на пыльную пачку бумаги. - Сколько вы возьмете за ноты, месье? Прежде чем продавец успел назвать цену, другой покупатель шагнул вперед и вмешался в их разговор. - Позвольте мне заплатить за нее, мадемуазель... - Спросил он, оставляя вопрос открытым, надеясь, что девушка сама подскажет ему свое имя. - Мадам Силберг. - Отозвалась Анна, делая чрезмерный акцент на первом слове, надеясь, что ее социальный статус поможет отпугнуть мужчину. - И у меня есть средства, чтобы заплатить за свои собственные покупки. - Я не хотел проявить столь явное неуважение к вам, уверяю. - Заявил он, машинально отступая назад и поднимая руки, подтверждая невинность своих помыслов. - Просто мне довелось стать невольным слушателем разговора, в которым вы упомянули, что работаете в доме Трувелей, от чего я имел надежду, что мое предложение позволит нам немного поговорить. - Прощу прощения! - Поспешно заговорил продавец, обращаясь к Анне, представляя ей своего второго клиента. - Это Жак Коллье, он хорошо знал покойного мужа вашей работодательницы. Они были партнерами по бизнесу, если моя память мне не изменяет. - Я был адвокатом Анри, поэтому называть меня партнером по бизнесу немного неуместно. - Рассмеялся мужчина. - Мне было не понять и половины тех вещей, что придумывал и создавал тот человек, поэтому был бы абсолютно бесполезным, если бы захотел присоединиться к его компании. - Вы хорошо его знали? - Спросила Анна, чувствуя себя крайне заинтересовано в том, что этот человек может ей рассказать. - Я считал Анри Трувеля одним из своих самых близких друзей, поэтому его внезапная смерть стала для меня ударом. - Месье Коллье закрыл глаза на мгновение и посмотрел в пол. Было очевидно, что он до сих пор страдает от потери друга. - Если мой поступок вас не оскорбит, то я все же хотел бы купить эти листы в обмен на несколько минут вашего времени. У меня есть вопросы по поводу прошлых дел Анри, на которые, возможно, вы сможете пролить хотя бы каплю света. Он положил на прилавок струны для виолончели, за которыми и пришел, после чего кивнул на стопку листов и карандаши, продолжая улыбаться Анне, в то время, пока продавец выписывал один чек на обе покупки. Как только мужчина расплатился, и они вышли на улицу, месье Коллье показал на небольшую скамейку под деревом, где можно было спокойно посидеть и поговорить. Анна чувствовала себя немного неловко, что все же позволила кому-то другому расплатиться за ее покупку, но, по правде говоря, когда она увидела какое количество денег передает мужчина продавцу, то пришлось сознаться, что целую стопка нотных листов была бы для нее непосильной ношей. Несмотря на то, что Сьюзетт регулярно ей платила, зарплаты Анны хватало лишь на самые обычные вещи. - Я должен еще раз извиниться за то, что подслушал ваш разговор, но у меня больше не было такой возможности как эта уже в течение многих лет. - Пояснил он. - Как друг и адвокат Анри я остался в этом городе, чтобы справиться с делами, касательно имущества и финансовой составляющей, которые остались после его трагической смерти восемь лет назад. Это было шоком для всех нас! Здание, куда наняли Анри, чтобы произвести ремонтные работы, находилось в плохом техническом состоянии, поэтому когда он наступил на одну из опорных балок, то она повлекла за собой разлом, и одна из каменных стен рухнула прямо на него, мгновенно убив. Я взял на себя ответственность, чтобы убедиться, что его последняя воля будет исполнена. Когда Анри впервые составил завещание, то заявил, что вся его архитектурно-строительная компания должна быть поделена на равные части между членами Совета, лишь за редким исключением для особо отличившихся сотрудников. Но, чуть более, чем за год до своей смерти, он пришел ко мне и заставил переписать текст, касающийся его личных активов. Анри хотел оставить все свои деньги, акции и облигации своему будущему наследнику, если таковой будет иметься. Я подумал, что он делает это из злости на что-то, так как не было ничего, что наводило меня на мысль, что его жена уже имела ребенка, или же, что они ждали пополнения. Однако, Анри настаивал, чтобы я подготовил документы как можно скорее, так как хотел подписать их в этот же день. - Это очень странно... - Высказалась Анна, для которой полученная информация оставляла больше вопросов, чем ответов. - Спустя год после смерти Анри, я пришел к Сьюзетт и спросил об этом, объяснив, что это была его железная воля, и что не существовало способа как-то оспорить это. - Продолжил Коллье. - Я прямо спросил у нее, был ли шанс, что у них с Анри уже существовал наследник, родившийся незадолго до его смерти, но она отказалась отвечать мне, после чего меня грубо выставили из дома. Я с подозрением узнал, что Сьюзетт заперлась в доме, став затворницей, в ее-то годы. Не буду врать и говорить, что слухи, которые бродят по всему городку, совершенно меня не беспокоят, но, боюсь, что ни один из них не имеет за собой фактической основы. Поэтому, когда я услышал, что вы работаете в ее доме, то подумал, что смогу, наконец, услышать ответ на вопрос, который прожигает дыру в моем сознании все эти годы. - Каков вопрос, месье? - С опаской спросила Анна. - Существует ли законный наследник всего имущества Анри Трувеля, которого прячут в этом доме, как утверждают многие сплетники? - Ответил мужчина, с надеждой смотря в глаза девушке, желая услышать от нее правду. Анна почувствовала, что попалась в ловушку. Она действительно не ощущала, что этот человек желает кому-то зла, но в самом начале своей работы девушка уже поклялась Сьюзетт, что не будет никому рассказывать о роде своей деятельности. Но, если это могло помочь Эрику, то не следовало молчать. Анна должна была тщательно выбирать слова, опасаясь, что не сможет сдержать свое слово, что в последствии могло дорого ей обойтись. - Я не могу ответить "да" или "нет", месье. - Медленно начала говорить девушка, в надежде, что он уловит суть ее окольных путей ответа. - Но, позвольте поинтересоваться... если и есть такой наследник, около семи с половиной лет от роду, то какое будет правовое поле его защиты? - Ну... - Коллье сузил глаза, начиная понимать, о чем может намекать Анна. - Если такой ребенок действительно есть, то он является законным наследником всего, что оставил ему его отец... сразу после того, как достигнет совершеннолетия. До этого момента деньги будут в доверии у человека, которого Анри назначил своим исполнителем. - И кто это, месье Коллье? - Упорствовала Анна. - Конечно, не Сьюзетт! - Фыркнул мужчина. - Моя юридическая компания выступает за финансовые интересы Анри, поэтому он назначил меня в качестве того самого исполнителя. Мы провернули несколько успешных сделок, вложив инвестиции в различные акции и облигации, в результате чего оставленное состояние растет в цене каждый год. Если бы такой наследник существовал, то в один прекрасный момент стал бы невероятно богатым. - Что если наследник так и не будет найден? - Вновь спросила Анна. - Тогда вся сумма будет пожертвована в несколько фондов и благотворительных организаций, как и завещал Анри. - Мужчина наклонился чуть ближе к Анне, заставляя ее немного подвинуться из-за вторжения в личное пространство. - Я так настойчив, надеясь, что моя интуиция меня не подводит. Анри мог заподозрить, что у него скоро будет наследник, что с его стороны было не просто принятие желаемого за действительность, так как он улыбался в тот день. Хотя... я все еще не могу понять, почему Сьюзетт отказывается говорить со мной и не подтверждает существование такого ребенка. Это не имеет никакого смысла! - Что ж, месье... - Анна вновь вернулась к путанному и расплывчатому тону своей речи. - Теоретически, возможно ли такое, что этот ребенок... другой? - Другой? - Передразнил он ее тон. - Что, если этот ребенок... имеет дефект. - Быстро поправилась Анна, опасаясь, что еще мгновение и потеряет все свое мужество. - Во всех других отношениях он здоровый и добрый, настоящий гений, но вынужден жить один из-за своего деформированного лица, а также имея мать, которая не скрывает своего отвращения к нему! Будет ли это как-то влиять на отношение к делу или на его потенциальное наследство? - Конечно, нет! - Заверил ее Жак Коллье, выглядя крайне обиженным, услышав подобный вопрос. - Любой наследник Анри будет считаться законным вне зависимости от своей внешности! Он откашлялся и выпрямился. - Однако, все это будет иметь силу, если такой ребенок действительно существует, ведь вы так не подтвердили или опровергли этого факта. - Мужчина проговорил это с улыбкой, после чего подмигнул, давая Анне понять, что ее слова, сказанные несколько секунд и были тем теоретическим признанием. - Но я благодарю вас за предоставленную мне мотивацию, чтобы и дальше продолжить управлять активами Анри, не допуская их передачу в вышеупомянутые благотворительные организации. - Могу я спросить вас о месье Трувеле? - Вдруг спросила Анна, понимая, что хочет знать гораздо больше о таинственном отце Эрика. - Каким человеком он был? Любил ли он Сьюзетт и мог бы быть замечательным отцом? - Я знал Анри задолго до того как он решил жениться, мадам. Он был, несомненно, самым блестящим и щедрым человеком, которого я когда-либо имел удовольствие знать. - С гордостью сказал месье Коллье. - Все, кто его знал, очень любили Анри, за исключением, возможно, нескольких конкурирующих предпринимателей, которые не могли сравниться с его гениальностью. Он также был очень талантливым музыкантом, а этот самый магазин, который мы недавно покинули, стал местом, где мы впервые познакомились. Я балуюсь музыкой только для себя, но Анри мог играть, писать и сочинять такую музыку, какую не мог никто другой. Через несколько лет мы смогли тесно подружиться, он учил меня игре на виолончели, а я удивлялся его мастерству умело обращаться с каждым инструментом, который только попадался ему в руки. Но, когда Анри встретил свою будущую жену, то все изменилось... Сьюзетт изменила его. Для всех, кроме него самого, было очевидно, что ей нужны только его деньги, ведь избалованная шестнадцатилетняя девица, как она, просто не была способна вернуть ему любовь, которой он буквально осыпал ее. Анри, возможно, и являлся гением, когда дела касались денег и музыки, но в сердечных делах он был словно мальчишка, которого с легкостью обводили вокруг пальца. А он и слышать не хотел, когда кто-то выступал против их союза. Анри надеялся, что в скором времени она благословит его детьми, и в течение первых трех лет брака для любящих глаз все действительно шло нормально. Но Анри хотел другого, он мечтал стать отцом, мечтал передать свои знания, любовь к музыке и архитектуре, а также все средства собственному ребенку. И у него это действительно получилось бы. Но все же оказалось, что у женщины, которую он выбрал, были другие представления об институте материнства, поэтому на четвертый год их союза, Анри все же узнал об явном нежелании Сьюзетт иметь детей, которых столь страстно желал он сам. Возможно это неправильно, но я бы даже удивился, если бы незаметно для него, она бы не принимала средства для предотвращения зачатия ребенка. Анна увидела боль в глазах Жака, когда он заговорил о своем друге, опечаленном неудачным поворотом событий, которые мужчина теперь раскрывал ей. - Он успел понять свою ошибку в выборе такой жены? - Упорствовала девушка. - Ближе к концу... да. - С сожалением, подтвердил адвокат. - Я никогда не забуду ту ночь, когда Анри пришел ко мне домой, падая, пьяный и в слезах. Он застал Сьюзетт с другим мужчиной, кажется, одним из странствующих торговцев, насколько я понял, и все это чуть не уничтожило его. Прошло несколько дней, прежде чем Анри смог решиться вернуться домой, опасаясь, что в своем нынешнем душевном состоянии мог совершить с этой мерзкой девушкой что-то непоправимое в отместку за ее предательство. Однако, в конце-концов, Анри смог взять себя в руки, примириться с неверностью, решив сделать все правильно. Однако только через несколько дней он попросил меня вычеркнуть ее из своего завещания. - Он не оставил ей ничего после своей смерти? Никакого дохода, чтобы хоть как-то существовать? - Анна была немного смущена от подобной новости. Если это являлось правдой, то откуда у Сьюзетт были деньги, чтобы выдавать ей зарплату, а также средства, которые она легко тратила на поездки и алкоголь? - Как бы он не был зол и обижен, Анри не являлся бессердечным человеком. Несмотря на ее предательство, он все-таки сделал кое-что для ее благосостояния. Ей была оставлены дарственная на дом, который Анри построил для нее, а также щедрое жалованье, чтобы Сьюзетт могла спокойно жить до самой старости, если бы захотела потратить его с умом... чего она так и не сделала. Кроме того эта девушка происходила из богатой семьи, у которой были средства, поэтому это было бы не тоже самое, как если бы она осталась на улице совсем одна, если бы что-то произошло с ним... что, к сожалению, и случилось. После всего этого Анри объявил ей, что готов внести изменения в свое завещание, и, возможно, восстановит ее в правах но, только при условии рождении их первенца. Но прошел год, а у Сьюзетт не было никаких признаков. Это все ввергало Анри в глубокую депрессию. Только незадолго до своей смерти он, казалось, стал веселее, намекая всем окружающим, что что-то в его жизни действительно изменилось. Сначала я подумал, что Анри вновь влюбился, но он был слишком благородным человеком, чтобы действовать подобным образом. Поэтому я и начал подозревать, что Сьюзетт ждет ребенка, но Анри умер прежде, чем мне удалось узнать это наверняка. Все в городе, включая меня, ожидали, что эта девушка немедленно вступит в новый брак, в поисках другого богатого человека, который мог бы занять место Анри. Но, как я уже сказал, вместо этого, она предпочла жить в отшельничестве, прячась в собственном доме, где от нее не было слышно ни одного звука в течение нескольких лет. Однако... учитывая ту теоретическую ситуацию, о которой вы мне сказали, я могу понять, почему она чувствовала в этом необходимость. - А что касательно вас, месье Коллье? - Допытывалась Анна. - Что вы будете делать теперь? - Я буду продолжать отстаивать интересы моего друга и ждать того дня, когда наследник придет ко мне, чтобы потребовать свое законное наследство. - Признался мужчина. - Того, кто достигнет совершеннолетия через десять лет, у которого будет уродство лица и... Он снова оставил свою речь без окончания, надеясь, что Анна заглотит наживку и расскажет подробности сама. -... и черные как смоль волосы, высокий, но худощавого телосложения, и с проницательными янтарными глазами. - Анна заметила как улыбка появляется на ее лице, стоило ей начать описывать Эрика. Она нашла странным, когда выслушав этот портрет, адвокат тихо рассмеялся. - Простите меня за грубость. - Сразу же извинился мужчина. - Понимаете, за исключением необычного лица, вы только что точь-в-точь описали самого Анри, вплоть до редчайшего оттенка янтарного в его глазах. Полагаю, что с этими отличительными чертами, я без труда пойму о ком вы говорите, когда он объявится однажды. - Нет, мне кажется, что вы бы этого не сделали. - Усмехнулась Анна. - Мы ведь только предполагаем, что такой человек действительно существует. - Конечно! - Торжественно воскликнул Коллье, прежде чем наградить девушку понимающей улыбкой. После они оба попрощались, добрый адвокат дал обещание не разглашать то, о чем было сказано здесь, а Анна поспешила обратно в дом Трувелей, опасаясь, что ее не было гораздо дольше, чем требовалось. На душе у девушки немного полегчало, когда она узнала, что, если мать Эрика и не была хорошим родителем, то его отец, несомненно, был. Даже после смерти Анри Трувель принял все меры ухода за своим ребенком, демонстрируя любовь к мальчику всеми доступными способами. Анне было ужасно обидно осознавать, что такой человек как он не дожил до того момента, чтобы узнать, насколько удивительный сын у него мог вырасти. Анна не была уверена, когда, а главное, стоит ли вообще делиться в ближайшее время новоприобретенной информацией с Эриком. Пока она рассудила, что лучшим вариантом будет держать все это при себе, опасаясь, что подобное подтолкнуло бы мальчика вступить в открытое противостояние с Сьюзетт, что привело бы к печальным последствиям. Если бы Анна сказала бы Эрику сейчас что-нибудь об его отце, то в его голове возникло бы еще больше вопросов, а девушка не была уверена, что молодой ум смог все это обработать. Его состояние подождет до совершеннолетия, но до тех пор мальчик должен был оставаться во власти Сьюзетт и ее изменчивых желаний. Именно поэтому Анна решила держать Эрика на безопасном расстоянии, скрывая от всех информацию, которую узнала в тот день.***
Эрик был вне себя от волнения, когда она подарила ему пустые нотные листы, и после этого тратил каждое мгновение в подвале на то, чтобы делать на них какие-то записи, поправки, а после воспроизводить все свои композиции на инструменте. Когда Анне во время уборки становилось одиноко, она спускалась вниз и сидела в изумлении, слушая те красивые мелодии, которые мальчик хотел создавать. Однажды ей пришло в голову, что, хотя Эрик и мог вдохнуть в свою музыку такую жизнь и страсть, он никогда не писал тексты ни для одной из своих песен. - Эрик. - Начала она, дождавшись того момента, когда мальчик был не настолько погружен в свою работу и действительно мог услышать речь. - Почему бы тебе не добавить слова? Твоя музыка прекрасна, но было бы еще лучше, если бы кто-то пел ее. Он поднял глаза от фортепиано, его палицы парили над клавишами будто в момент глубоких размышлений. -Я не люблю, когда ты поешь в своих песнях. - Признался, наконец, Эрик. - Но что, если у меня не получится написать правильно? Что делать, если слова не смогут передать те мысли, которые находится в моем уме, когда я играю? Мелодия должна быть совершенна. - Музыка не должна быть идеальной. - Сказала Анна, наблюдая как он в ужасе отстранился от ее скандального заявления. Девушка рассмеялась, приблизившись, положив руки на его маленькие костлявые плечи. - Пока она идет от сердца, тогда, и только тогда, это будет само совершенство. Ты понимаешь? - Музыка идет от сердца... - Повторил он с интонацией между вопросом и утверждением. - Все, что стоит делать или иметь в жизнь, должно исходить от твоего сердца, Эрик. Из сердца, где начнется и расцветет любовь. Если ты полюбишь что-то или кого-то, ты не должен бояться отпускать его. Научись рисковать сейчас, чтобы было проще потом. - Анна наклонилась и поцеловала его в макушку. - Но даже тогда, стоит всегда помнить две вещи: мужчина должен быть добрым и никогда не забывать, что он джентльмен. Однажды, когда ты станешь старше, ты поймешь. Пообещав это, Анна поднялась наверх, оставив его наедине с работой.