Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать

На следующее утро Сьюзетт поручила Анне выложить розовое печенье в модный чайный сервиз, после чего велела украсить гостиную. Эрик казался слишком подавленным, когда девушка принесла ему завтрак, отказываясь поесть даже вопреки ее ласковым уговорам. Мальчик не смотрел на нее, а его руки были сжаты в кулаки все то время, пока Анна находилась в комнате, заправляя кровать и выполняя привычные немногочисленные вещи, которые привыкла делать. Все это время Эрик молчал. Девушка могла понять его страх: не зная, какие ужасы мог принести тот гость, его молодой ум взвешивал все возможные исходы, а у Анны так не появилось никаких идей, как можно было облегчить это беспокойство. Девушка придумала себе несколько заданий, которые могли задержать ее на кухне, пытаясь убедиться, что у нее получится быть рядом, когда таинственный незнакомец приедет, и, таким образом, узнать цель его визита. Но, когда на часах отбило полдень, Сьюзетт, видимо, движимая другими идеями, протянула Анне список необходимых продуктов на рынке. Это были те вещи, которые можно было бы купить и завтра, но, очевидно, что женщина пыталась найти причину, чтобы отослать свою работницу. Кем бы ни был этот человек, Сьюзетт не хотела, чтобы кто-нибудь о нем знал? Зачем он приезжал два раза в год, только чтобы попить чай и посмотреть на Эрика? Анна должна была это знать! Поэтому, сразу после того, как ее практически выставили из дома для выполнения поручений, Анна развернулась и пробралась на кухню, закрывшись в кладовке, где и сидела до тех пор, пока не услышала зловещий стук в парадную дверь. Приглушенные слова были едва слышны, поэтому когда Сьюзетт с гостем направились в гостиную, Анна тихо выбралась из своего убежища и пробралась в коридор, расположившись за одним из больших кресел в прихожей, прямо напротив открытой арки, ведущей в гостиную. Если бы она правильно высунула голову, то могла без проблем наблюдать за тем, что происходит в комнате, не выдав своего присутствия. И Анна прислушалась. - Ты хорошо выглядишь. - Сказал мужчина Сьюзет, сидя за одним из стульев с высокой спинкой. У него проглядывали седеющие волосы, что дополнительно подчеркивалось очень острым суровым лицом, как и описывал Эрик. Мужчина был безупречно одет в костюм, состоящий из трех элементов, шелковый галстук, а довершали образ золотые карманные часы, которые висели на цепочке на его талии. - Ты прав, я чувствую себя лучше, чем раньше. - Кивнула женщина, располагаясь на диване напротив него. - Дом выглядит более ухоженным, по крайней мере, изнутри. - Продолжал человек вежливым, но все еще немного грубым тоном. - Поскольку мое здоровье улучшилось, я стала больше времени проводить за уборкой. - Солгала Сьюзетт, заставляя Анну кинуть на нее возмущенный взгляд, так как заявление было не более чем наглой ложью. - И как... ему сейчас? - Спросил мужчина, немного запнувшись, прежде чем заговорить о мальчике. - Ему хорошо. - Ответила она, быстро меняя тему. - Не хочешь чаю, я приготовила его так, как ты любишь. - Не откажусь. - Кивнул мужчина, забирая из рук Сьюзетт чашку. Затем он дождался, пока женщина положит туда соответствующее количество кусков сахара и зальет молоко. - Как дела дома и с твоим бизнесом? Все хорошо, я надеюсь. - Продолжила Сьюзетт, явно пытаясь вести светскую беседу, но оказалось, что терпение человека на подобные легкомысленные заявления не было безграничным. - Зачем тратить время на такую бесполезную чушь? - Отрезал он, ставя чашку и блюдце на стол с такой силой, в результате чего фарфор зазвенел. - Если ты хочешь получать пособие в течение следующих шести месяцев, то просто приведи сюда мальчика. Я занятой человек и не могу сидеть здесь весь день. Сьюзетт опустила голову и кивнула, поднимаясь со своего места и покидая комнату. Итак, немного изучив мужчину, Анна задумалась, а мог ли он быть отцом мадам Трувель? Он был, безусловно, достаточно стар, и, раз Сьюзетт спрашивала о делах дома, то это указывало на то, что, возможно, когда-то она жила там сама. Но, если это действительно был ее отец, то почему заходил так редко, и... что это за упоминание о пособии? Женщина вернулась прежде, чем Анна смогла сформулировать какой-либо вывод. Все внимание девушки мгновенно отвлек Эрик и рука Сьюзетт, которая почти мертвой хваткой сомкнулась вокруг задней части его шеи. Она направляла мальчика в ту сторону, в какую хотела, чтобы тот шел. - Вот он. - Заявила Сьюзетт без каких-либо эмоций в голосе. Мужчина поднялся со своего места и вышел вперед, грозно возвышаясь над Эриком. Несколько мгновений он просто смотрел на него, не говоря ни слова, прежде чем кивнул Сьюзетт, давая ей безмолвное указание. Та, видимо, догадываясь, чего он хочет, взялась за маску и сорвала ее с лица Эрика, от чего его маленькая голова дернулась в сторону от силы этого действия. И вот, он снова был выставлен напоказ перед этим неизвестным человеком и был подвергнул его пристальному взгляду. Мужчина съежился и отвел взгляд, но по-прежнему молчал, сделав несколько глубоких вздохов, прежде чем произнести какие-то слова. - Сколько тебе лет, мальчик? - Спросил он сурово. Когда Эрик не ответил, мужчина требовательно повторил. - Я задал тебе вопрос... ответь мне! - Семь с половиной. - Тихо отозвался Эрик, не смея поднять взгляд наверх. - Сколько будет, если тридцать шесть умножить на четыре? - Последовал следующий вопрос. На этот раз предмет вопроса, казалось, озадачил Эрика, и он наклонил голову, скептически глядя на человека. - Зачем? Вы не знаете? - Спросил ребенок с нотками вызова в голосе. - Как ты смеешь! - Задохнулась от возмущения Сьюзетт, выставив руку и отвесив Эрику сильный подзатыльник, от чего тот едва не повалился на диван, но все же смог устоять на ногах. - Не смей говорить с нами таким тоном! А теперь ответь на вопрос, или, обещаю, что ты заплатишь за свое упрямство позже! - Сто сорок четыре. - Ответил Эрик, не выдержав давления. - Ну, по крайней мере, он не такой идиот, как выглядит. - Кивнул мужчина, явно удовлетворенный ответами мальчика. - Я уже насмотрелся на него, можешь его увести. Сьюзетт сунула маску обратно в руки Эрику и грубо повернула его лицом к лестнице. - Теперь возвращайся в свою комнату и, чтобы я до конца дня не слышала от тебя ни единого писка, понял? - Она наименее мягким толчком ткнула его, от чего у Эрика подкосились ноги, стоило ему сделать первый шаг. Анна еле сдерживалась, чтобы не выйти из своего укрытия и не высказать все, что она думает Сьюзетт и ее предполагаемому отцу. Глаза девушки сузились от бурлящего в ней гнева. Очевидно, что гнилое яблоко не падает далеко от гнилого дерева! Как только они услышали звук закрывающийся двери Эрика, мужчина развернулся и потянулся за своим пальто, намереваясь откланяться. - Ты доволен, отец? - Спросила Сьюзетт, вставая перед ним, как будто пытаясь помешать ему уйти так скоро. - Как видишь, он жив и здоров. Я сделала так, как ты и сказал. - Да, это явно тот же ребенок. Ты не позволила ему умереть или пыталась выдать за какого-то другого мальчика, он определенно... твой. - Подтвердил ее слова мужчина. - Я должен отметить, что он вырос на несколько фунтов и больше походит на человека с волосами, подстриженными таким образом. - Я сделала все правильно? - С надеждой спросила Сьюзетт. - Ты сделала только то, что должна делать любая достойная мать! - Проревел мужчина, угрожающе подойдя к женщине, заставляя ту съежиться от страха. - И ты хочешь, чтобы я благодарил тебя за это?! - Но ты же сказал, что я должна выучить этот урок... если я вырасту и возьму ответственность за свои действия на себя, я... я могу вернуться домой! - Проговорила Сьюзетт, протягивая к нему руку в умоляющем жесте. - Пожалуйста, отец. Я скучаю по тебе. - Ха! - Усмехнулся мужчина и отвращением шлепнул Сьюзетт по руке. - Ты только промотаешь мои деньги, а все слуги в доме будут на твоих побегушках. Это все, чем ты когда-либо интересовалась, точно также как и твоя никчемная мать. Почему она не смогла родить мне сына перед своей смертью вместо непутевой дочери? - Пожалуйста, отец, мне так одиноко, и я ненавижу жить здесь в полном одиночестве! - Продолжала умолять Сьюзетт. - У меня нет друзей, мне не с кем поговорить, и я клянусь, что сойду с ума, если мне до конца своих дней буду заботиться об этом существе! Пожалуйста, помоги мне! - Помочь тебе? - Повторил он с издевательским смешком. - Это все, что я делал с того дня, как твоя непутевая мать положила в первый раз серебряную ложку в твой маленький жадный рот! Я кормил, одевал тебя, заплатил за твое образование - даже слишком много, как по мне - и даже нашел респектабельного жениха, который готов был увести тебя из отчего дома просто за красивые глаза и возможность спать с тобой. Я не помню, чтобы в браке у вас были проблемы, как только вы увидели размер своего банковского счета! У тебя было все это, Сьюзетт, и что же ты сделала?! Ты попыталась убить своего нерожденного ребенка! Ты совершила мерзкий грех! Но, должен признать, что этот мир мог быть лучше, если бы я заставил твою мать в свое время сделать тоже самое! С того места, где пряталась Анна, она не имела возможности помочь, поэтому все что ей оставалось, так это в изумлении открыть рот. Ну, разве это не было безумием? Как мог отец питать столько ненависти к собственному ребенку... и все же, в чем он только что обвинил Сьюзетт? Она пыталась убить Эрика, прежде чем он даже смог появиться на свет? Как это может быть? Сейчас мадам Трувель была настолько взбешена, что тряслась в попытках высказаться в свою защиту. - А чего ты ожидал от меня?! Я была просто запуганным ребенком, едва переступив порог юности! Мой муж умер, и оставил меня одну с ребенком, которого я никогда не хотела! Когда этот проклятый адвокат утверждал, что Анри не оставил мне ни одного франка, то что мне оставалось делать?! Я прожила годы скуки и отвращения в качестве его идеальной маленькой жены, и он оставил меня ни с чем! НИ С ЧЕМ! Единственное, что мне оставалось, так это избавиться от этого существа и забыть эти последние годы, этот ужасный брак, будто его и не было никогда! - Кричала Сьюзетт, а ее кулаки дрожали от ярости. - Анри Трувель был очень мудрым человеком! - Кричал в ответ мужчина. - Не только гением, который смог создать процветающий бизнес, но гораздо лучшим мужем, чем ты заслуживала! Однако, мне никогда уже не понять, почему он счел тебя достойной его любви и предложения руки и сердца, но как только я узнал об этом, то сразу же пошел ему навстречу. Ты должна быть благодарна за все, что он дал тебе! Красивый дом, хорошая репутация, модная одежда и ребенок! - Ребенка, которого я никогда не хотела! - Содрогнулась от отвращения Сьюзетт. - Он был единственным, кто хотел наследника! Он был единственным, кто не мог разговаривать ни о чем другом, и мечтал о том дне, когда смог бы научить своего сына всему, что знает сам. Он никогда не спрашивал меня, что я хочу! Что я знаю о воспитании детей? Я не могла даже представить себе, что маленький паразит, растущий внутри меня, станет мне бременем, за которым нужно будет ухаживать в полном одиночестве. Так что да, после того как он умер, я пыталась избавиться от ребенка! Любая женщина на моем месте поступила точно также! - Но у тебя не получилось сделать даже это, не так ли? - Обвинил он ее. - Принимая тот эликсир, который дала цыганка, ты не сделала ничего, кроме того, что превратила мальчика в отвратительного монстра! Бесполезное и нежеланное создание, за которое ты должна нести ответственность! - Но почему? - Спросила Сьюзетт. - Я не хочу, чтобы он... Ты не хочешь его, и не осталось никого из семьи Трувелей, которые, возможно, захотели бы принять его. Кто узнает, или, кого будет волновать, если он просто... исчезнет? - Я знаю! - Рявкнул ее отец, подходя ближе и с силой схватив за запястье. - Я был вынужден растить и ухаживать за тобой в течение шестнадцати долгих лет, прежде чем у меня получилось избавиться от тебя... поэтому ты обязана терпеть такой же ад, что и я! Ты будешь вынуждена растить и ухаживать за этим зверенышем, пока ему не исполнится шестнадцать. - Еще восемь лет? - Сьюзетт содрогнулась от ужаса. - Я... Я не смогу жить в таком состоянии еще восемь лет... я сойду с ума! Она начала беспорядочно о чем-то бормотать и шагать по комнате, пока ее пальцы в отчаянии впивались в волосы. - Это то, чего ты хочешь... безумную дочь? Ту, за которую тебе будет стыдно и которой будет нужно дорогостоящее лечение? Тебе так хочется увидеть, как твои деньги смываются в канализацию из-за столь бесполезного расхода... или закончить этот кошмар и освободить меня? Анна затаила дыхания, опасаясь, что слова Сьюзетт о судьбе ее отца, наконец, заставили жадного старика смягчиться. - Очень хорошо. - Сказал он с раздраженным вздохом. - Когда мальчику исполниться десять... тогда ты сможешь считать себя должным образом наказанной. - И я смогу вернуться домой? - Спросила она с надеждой. - Тогда ты заслужишь право начать новую жизнь. - Исправил ее мужчина. - Так далеко от меня, насколько это будет возможно. Я был готов финансировать твое жалкое существование до сих пор, чтобы сохранить свое лицо, но после того, как мальчику исполнится десять лет, ты находишься на самообеспечении. Можешь отправить его в сумасшедший дом или продать цыганам, мне все равно, но до этого он будет жить здесь, с тобой, и оставаться на твоей ответственности за... свою судьбу. Он отвернулся от нее с раздраженным вздохом и направился к двери. - Я бы посоветовал сделать все возможное, чтобы сохранить свою внешность и фигуру, Сьюзетт, ведь если ты не сможешь найти себе состоятельного человека, то единственным выходом для тебя останется, несомненно, бордель. - Он взял свою шляпу со стола и направился к двери, оглянувшись лишь раз. - Увидимся через шесть месяцев, моя дорогая. Мужчина ушел, на прощание хлопнув дверью. В тот момент, когда он вышел из дома, Сьюзетт бросилась на диван, крича и рыдая в подушку, со всей силы несколько раз ударив по ней. Анна была полностью сражена. То, что она только что видела и слышала, вызвала у нее тошноту. Поднявшись, она в полусогнутом положении молча прошла на кухню, откуда незамеченной проскользнула через заднюю дверь. Девушка поспешила в сторону города, отчаянно пытаясь как можно скорее выполнить список покупок, которые Сьюзетт дала ей, чтобы женщина не подозревала, что она шпионила за ней все это время. Когда Анна шла по дороге, ее разум воспроизводил каждое слово, сказанное между отцом и дочерью. Сьюзетт любила только деньги Анри Трувеля, хотя из всего, что она слышала, отец Эрика был для нее более, чем достойным мужем. И все же, даже несмотря на это, она осмелилась осквернить свои брачные обеты, совершив безнравственное действие с другим человеком? И, тем не менее, ни один из этих фактов не объяснял того, что эта подлая женщина попыталась прервать жизнь своего собственного ребенка, чуть не убив родного сына, прежде чем он успел сделать свой первый вдох. И хотя яд, который принимала Сьюзетт, не сумел прервать маленькую жизнь Эрика, он, несомненно, смог изменить ее навсегда, уничтожив нормальное лицо и, возможно, даже затронув все остальное тело. Думать о том, что эликсир изначально служил для другого, действительно было мучительным ударом. Анна задалась вопросом о том, как мог бы выглядеть Эрик, если бы его мать не принимала "лекарство". Она часто находила странным, что нет ни одной фотографии или картины Анри Трувеля в доме. Но теперь, зная правду, Анна могла понять, почему Сьюзетт решила избавиться от них. Месье Коллье сказал, что Эрик обладает, во многом, отцовскими чертами. Если бы он был также благословлен красивым лицом, то стала бы его жизнь другой? Конечно, он пошел бы в школу, учился бы многим вещам, поражал бы своих учителей и... вероятно, разочаровал бы их также, как и все. Он бы учился в Сорбонне или, возможно, даже смог пробиться во Французскую академию в виллу Медичи в Риме, получив полную стипендию за победу в Гран-при, конечно же. Не было бы ничего вне досягаемости Эрика, никаких схоластических достижений. Он мог бы стать королем всего, чем бы только ни начал заниматься, смог бы летать с ангелами. Однако из-за одного эгоистичного поступка одной избалованной девчонки он был привязан к земле жестокими оковами своего уродства. Анна молилась, чтобы Эрик так и не узнал правду, чтобы не понял, что мать сделала для него. Одна мысль об этом резала уже ее собственное сердце, но такую нежную душу, которая была у Эрика... Анна знала, что новость об этом имела потенциал, чтобы окончательно сломать его. Это несправедливо... по меньшей мере, несправедливо. Анна не знала, что делать. Если она что-нибудь скажет, Сьюзетт, несомненно, уволит ее, потому что это был не какой-то сожженный обед или неспособность убрать что-то как следует. Это являлось откровенным предательством и вторжением в ее личную жизнь. Анна была целенаправленно отправлена в город, чтобы не смогла узнать никаких грязных секретов Сьюзетт. Но теперь, когда девушка все же услышала их, Анна задалась вопросом, как теперь сможет продолжать свою работу. Нет! Она должна была продолжать, потому что, в противном случае, Эрик будет страдать в одиночестве, и не будет никакого способа помочь ему, а жить с этим Анна никак не могла. Она хотела остаться, защитить мальчика и дать ему все любовь, которую он заслуживает. Мужчина сказал, что вернется через шесть месяцев, что означало, что безопасность Эрика будет гарантирована в ходе этих посещений до достижении им десяти лет, Анна вздрогнула, осознавая, что может обрушиться на него потом. Этого просто не могло быть! В голове пронеслось множество мыслей, но главное, что ей нужно было сделать - спасти Эрика. Но как? У нее не было средств для собственного существования, не говоря уже о ребенке - особенно с такими уникальными и исключительными потребностями. Если бы она взяла его и сбежала бы, то ее могли бросить в тюрьму за похищение, в результате чего существование Эрика было бы раскрыто, а сам он был бы выставлен на посмешище. Нет, Анне следовало ждать и молиться о том, что постоянная зависимость Сьюзетт от денег ее отца заставят женщину продолжить держать Эрика в безопасности, пока Анна не найдет способ спасти его.

***

Когда Анна вернулась с рынка, Сьюзетт уже удалось взять себя в руки и вновь принять ту горькую и страдальческую позу, которую девушка так хорошо знала. Но теперь у Анны не возникало ни одной мысли о сострадании к Сьюзетт. Теперь, когда она знала, что та совершила, девушка больше не могла набраться сил, чтобы искать что-то хорошее в этой злой женщине. Она будет продолжать тут работать только ради Эрика! Как только у Анны выдалась свободная минута, она поспешила в комнату мальчика, чтобы проверить его, молясь, чтобы тот не подслушал того, что было сказано в гостиной в тот день. Эрик был в тоскливом настроении, но не в том бессознательном состоянии, в котором могли бы пребывать дети, которые только что узнали, что собственная мать пыталась их убить. Таким образом, Анна заключила, что в настоящее время секрет все еще был в безопасности. Девушка изо всех сил старалась подбодрить мальчика, сказав ему, что как только его мать уйдет на следующий день, они проведут все время вместе, играя в разные игры, или же станут творить, будь то музыка или новый рецепт. Это несколько подняло ему настроение, но Анна знала, что потребуется несколько дней, чтобы Эрик мог оправиться от унижения. Ему просто нужно было дать время. Анна продолжала исполнять свои обязанности, будь то готовка или уборка, но больше она не старалась приложить никаких дополнительных усилий, чтобы удовлетворить Сьюзетт. Это освободило время, которое девушка с удовольствием тратила на Эрика. Она перестала подниматься наверх, чтобы открыть мальчика. Сразу после того как его мать уходила, Анна слышала слабый щелчок, который неизменно сопровождался нетерпеливыми шагами мальчика, когда тот почти бегом спускался вниз по лестнице. Девушка никогда больше не спрашивала его, как тот мог самостоятельно справиться с замком и освободить себя, потому что, казалось, не было конца тому списку, чем мог овладеть этот ребенок, если ему это было интересно. Их многочисленные игры в прятки были ярким примером того, в чем Эрик хорошо преуспел. Больше половины раз Анна оставалась в полном замешательстве от мест, где мог прятаться мальчик. Эрик обладал какой-то сверхъестественной способностью исчезать подобно призраку, и он нашел большое удовольствие в демонстрации этого таланта. Часто, после двадцати минут безуспешного поиска, мальчику становилось скучно, поэтому тот начинал шуметь, чтобы подсказать свою позицию. Анна могла искать его в одном углу комнаты, но вдруг услышать легкое постукивание с другой. Следующий стук вел ее в невероятно маленький или абсолютно неприятный закуток, где была нарисована большая улыбка. И лишь спустя время поможет девушка могла отыскать его. Эрик очень гордился своими хитроумными навыками. Однако, один его талант, казалось, превзошел все остальные - склонность к музыке. Анна могла часами сидеть в подвале и слушать как он играет, полностью захваченной навязчивой мелодией, которую только мог выудить из этого старого фортепиано. В тот день, когда Эрик объявил, почти со стыдом, что написал слова к одной мелодии, для Анны по-настоящему открылись масштабы его способностей. Он посадил ее на ящик в нескольких футах от себя и, после того как немного потянул время, положил пальцы на клавиши, немного прокашлявшись, заиграл. Мелодия моментально пленила Анну, потянув в свой мир красоты. Но ничто не готовило девушку к тому моменту, когда Эрик открыл рот и начал петь. Девушка чуть не упала от накрывшего ее удивления. Его голос был великолепен! Нет... более того, это был голос неземного существа. Анна вспомнила то время, когда впервые услышала его голос и его смех, и поняла, как она недооценила в тот момент этот огромный потенциал. Девушка знала, что голос Эрика был красивым... но даже сейчас она едва могла осознать масштабы его молодого голоса. Когда он вырастет... то станет вне досягаемости. Она заставила себя оторваться от его голоса, вместо этого прислушавшись к словам. Эрик пел об одиночестве, покинутости и боли. Если бы Анна уже не плакала от красоты его голоса, то такой текст определенно растрогал бы ее до слез. Когда Эрик закончил играть, он еще несколько мгновений сидел с закрытыми глазами, как бы возвращаясь из тех мест, где музыка пленяла его. Наконец, он повернулся к Анне, посмотрев на нее глазами, которые надеялись увидеть признание и одобрение. Но когда мальчик увидел девушку в слезах, то запаниковал, ошибочно полагая, что все слезы означали печаль и боль. - Эрик извиняется! - Воскликнул он, так быстро встав со скамьи, что та с громким стуком опрокинулась на пол. - Он не хотел, чтобы Анна плакала! - Нет, Эрик! - Поспешила поправить его девушка. - Мне не грустно... это не слезы горя! Это было не совсем так, потому что слова его песни были пронизаны такой глубокой печалью, которая смогла вызвать в Анне определенную долю скорби, но мальчику не нужно было этого знать. - Я влюбилась в то, что ты только что исполнил. Каждое слово, каждая нота... Мне очень понравилось. - Это... это правда? - Переспросил Эрик, пытаясь понять как слезы могут быть вызваны чем-то радостным. - Я поражена тем, насколько красиво это звучало. Как красиво пел ты сам. - Настаивала Анна. - Твоя песня, Эрик... она тронула меня. Тронула мое сердце и заставила плакать от радости. У тебя удивительный дар, от которого я в полном восхищении. - Это значит, что тебе понравилось? - Его голос наполнился волнительной надеждой на то, что любимая няня сможет одобрить этот музыкальной эксперимент и не будет при этом оскорблена. - У меня есть еще кое-что. Сказав это, Эрик быстро поставил скамью на место и достал еще несколько нотных страниц, показывая, что готов играть дальше. - Для меня будет честью услышать все, чем бы ты ни хотел поделиться со мной. - Заверила его Анна, вытирая слезы с глаз и даря мальчику любящую улыбку. Сьюзетт была жестокой, бессердечной матерью, которая безобразно относилась к Эрику до и после его рождения. Но в этот самый момент девушка почувствовала, что ей правда жаль ее... жаль, потому что она жила в своем замкнутом мире. Тогда как здесь, в маленьком подвале, Анна могла созерцать величие, подобных которому никогда не будет существовать. Вскоре Эрик с большей охотой и комфортом делился с девушкой своей музыкой и неземным голосом, вознося ее в упоительный мир из его собственных сочинений. По мере того как он продолжал развивать свои навыки, если такое вообще было возможно, улучшая свое совершенство, Эрик стал буквально одержимым музыкальным ремеслом. Не одну неделю Анна была буквально засыпана вопросами касательно того времени, когда она посещала музыкальную школу. Мальчик был очарован этим заведением, а также другими вещами, которые хотя бы как-то касались музыки. Анна пыталась сделать все, чтобы утолить эту жажду знаний, но постепенно начала опасаться, что ее сил не хватит для потребностей Эрика. - Я читал о музыке. - Сообщил он ей однажды, когда они находились на кухне. Мальчик помогал девушке испечь пироги, сидя на своем любимом месте в конце стола, скрестив ноги, время от времени читая рецепт. - В книге было сказано, что некоторые инструменты в совокупности могут создать целый оркестр. Это правда? - Правда. - Согласилась Анна, заглядывая в духовку, чтобы проверить, готовы ли их кулинарные творения. - Фортепиано - просто один инструмент из множества. Есть флейта, гобой, кларнет - это духовые инструменты. Также есть струнные инструменты, например, скрипки, виолончели и мандолины. Затем можно прибавить к этому ударные инструменты: литавры, тарелки, треугольник и многое другое. Когда они играют все вместе органично, то звучание просто изумительное. Люди собираются в концертных залах, или же в других местах, платят невероятные суммы денег, чтобы услышать разное исполнение. - Можно зарабатывать на жизнь, играя? - Эта мысль, казалось, обрадовала его. - Конечно, так же как и я когда-то своим пением. - Кивнула девушка. - Есть много вакансий, которые подойдут для тех, кто склонен к музыке. Люди пишут песни и продают свои творения, чтобы другие могли воспроизводить их, или же исполняют композиции сами. Музыканты могут присоединятся к оркестрам или к группам, могут играть в ресторанах или, даже, в отелях, чтобы развлечь гостей. Кстати, я видела как несколько артистов невероятно талантливо играли на органах в церквях. - Орган? - Янтарные глаза Эрика засверкали. - Он был на фотографии в книге. Он показался мне огромным, намного больше, чем мое фортепиано в подвале. Как думаешь, в каждой церкви стоит орган? - Сомневаюсь, они стоят дорого и требуют много места. Чтобы иметь орган церковь должна иметь большую залу и немалую прибыль. - Пояснила Анна, смотря на пироги. Похоже, что на этот раз они были уже готовы, поэтому девушка намотала на руку тряпку и достала противень на котором стояла выпечка. Анна была так довольна своим очевидным успехом в готовке, что пропустила дикий и созерцательный взгляд Эрика. Взгляд, который заставил бы ее находится настороже. Эрик что-то задумал.