***
Несколько следующих дней были посвящены погружению в рутину будней. Первым, что сделал Эрик, была экскурсия по его дому, когда он направлял Кристину по тем комнатам, которые считал безопасными или интересными для нее. Так он пропустил рассказ про лабораторию, считая, что стеклянные колбы и хрупкие флаконы представляют потенциальную опасность для слепого человека, не говоря уже о боязни за ценность своих текущих экспериментов. Поскольку Кристина не могла следить за временем самостоятельно, он всегда держал ее в курсе текущего часа, уведомляя, когда приближались обед или ужин. Завтрак же их был легким и следовал сразу после подъема и утренних переодеваний. Эрик по-прежнему оставался в комнате Кристины каждую ночь и делал все возможное, чтобы успокоить ее, когда бедная девочка начинала кричать из-за кошмаров, но все еще не позволяя себе прикасаться к ней. Он смел пользоваться лишь словами и песнями, которые пел ей, стараясь вернуть спокойный сон, но в душе Эрика терзало желание обнять Кристину и успокаивать ее не только посредством голоса. Именно во время своих ночных дежурств он вспоминал слова Анны, которые она сказала ему, когда тот сам был маленьким… Никто не должен быть один, если ему страшно. Эрик хорошо помнил их и принимал близко к сердцу. Спустя два дня с момента запланированной встречи с Амиром, Эрик вдруг вспомнил, что совсем забыл об этом. Тем не менее, он просто пожал плечами и отмахнулся от беспокойства по поводу собственной забывчивости. Сейчас у него были куда более важные дела, на которое стоило тратить время и одна пропущенная встреча являлась лишь незначительным явлением, по сравнению с волнением из-за Кристины. Кроме того, не было похоже, что миру подходит конец, и, насколько Эрик знал, Амир и без его компании не сел бы в лужу. Он просто объяснит все на следующей неделе, сказав, что был слишком погружен в планы касательно музыкального фестиваля. И Эрик был уверен, что перс окажется достаточно доверчивым, чтобы купиться на подобное оправдание. Однако то, о чем Эрик действительно помнил почти все время, так это то, что ему нужно было забрать вещи в месте, где они с Виктором давно договорились совершать обмен. Запасы еды подходили к концу, а с вновь приобретенным аппетитом Кристины они и вовсе истощалась чересчур быстро. Настолько, что Эрик послал по почте письмо, в котором извещал, что нужно увеличить поставки еды каждую неделю, тем самым гарантируя, что у его почетной гостьи всегда будет свежие молоко и яйца, чтобы утолять потребности в пище. Одежда, которую купил Виктор по просьбе Эрика была по достоинству оценена Кристиной. Теперь все время, пока она не спала, девушка предпочитала одеваться, а новая пара платьев и нижнего белья, сделала ее крайне счастливой. Улыбка на лице Кристины подстегнула Эрика заказать для нее еще два наряда вместе с туфлями и халатом из тончайшего шелка. Ему было очень интересно наблюдать за тем, как она носит одежду, которую он ей давал, и Эрик с нетерпением ждал что Кристина выберет каждое утро. Возможно, идея снабдить девушку нижней одеждой вызывала у него больше смущения, чем должно было бы, все-таки это не означало, что ему самому предстояло отправиться в магазин и выбрать все самому. За это Эрик заплатил Виктору. Тот факт, что он чувствовал себя крайне комфортно рядом с ней, основательно потряс Эрика, так как ему не приходилось испытывать чего-то подобного с тех пор, как он потерял Анну. Но Кристина излучала такое тепло, а из-за заманчивых переливов ее голоса и умоляющего выражения лица Эрик часто ловил себя смотрящим на девушку в изумлении. То, что она была рядом в прекрасном расположении духа казалось ему… знакомым. Кристина по-прежнему отказывалась говорить о себе или своем прошлом, что оставляло им не так уж и много тем для разговоров, потому что Эрик также не хотел рассказывать что-либо о себе. Книги, музыка, текущие события — так же как и то, что происходило не так давно — были темами, которые они обсуждали и похоже, хорошо проводили за ними время. Тем не менее, когда Эрик предложил ей сыграть, то понял, что наткнулся на идеальное времяпрепровождение. На удивление он наслаждался тем, что мог делиться своей музыкой с ней, вспоминая те времена, когда ему нужно было играть для Анны, когда она, как и Кристина, восхищалась этими мелодиями. Эрик играл девушке на фортепиано, трубном органе, а иногда и на скрипке. Именно это побудило его таинственную гостью раскрыть тот факт, что оба ее родителя могли играть на инструментах, а ее отец был мастером скрипки. С теплой улыбкой Кристина поведала Эрику, как этот человек мог вызвать много разных эмоций игрой на струнном инструменте, а большинство его песен могли и вовсе довести ее до слез. — Я уверена, что мой отец был бы очень впечатлен вашими навыками, Эрик. — Заверила она, сразу после того как он закончил играть, успев к этому моменту проанализировать его манеру. — В нашем доме всегда звучала музыка, но я никогда не слышала, чтобы кто-то играл также чудесно. Вы действительно превосходный музыкант, месье. Эрик был благодарен судьбе за то, что Кристина не могла увидеть румянец, который проступил на его шее и не скрытом под маской подбородке. Он слышал такие похвалы только от Анны и то, это было много лет назад. — Спасибо… а вы, Кристина? — Наконец пробормотал Эрик, поспешно перебирая листы, пытаясь отвлечься. — Возможно, вы унаследовали их музыкальный талант? Он надеялся переложить разговор на нее, но вместо приятной дискуссии наступило резкое окончание. — Я… я чувствую, что устала. — Внезапно объявила Кристина, а улыбка перестала играть на ее губах. — Я хочу отдохнуть, если позволите. — Конечно. — Ответил Эрик, вставая со скамьи, чтобы проводить ее в комнату. Он был смущен внезапной сменой настроения и ему пришло в голову, что дело могло быть в вопросе, который он задал ей. Но ему не хотелось давить на Кристину, чтобы узнать правду… по крайней мере, пока. — Мне не хотелось утомлять вас, играя так долго. Я часто увлекаюсь и не знаю, когда стоит остановиться. Старая привычка от которой, боюсь, трудно избавиться. — Нет… дело не в вас… я просто устала. — Настаивала Кристина, в одиночестве проходя в свою комнату, когда они подошли к ее двери. — Спасибо. Последнее слово девушка произнесла шепотом, после чего аккуратно закрыла дверь, оставив растерянного и одинокого Эрика развлекать себя самостоятельно. Он вернулся в свою музыкальную комнату и сел за пианино, глядя на клавиши, но не видя их. Вместо этого Эрик видел ее. Кристина… его нежный маленький ангел, который издевался над ним каждый день и каждую ночь. За то короткое время, пока она жила здесь, он привык полагаться на ее нежное присутствие, питаясь добротой девушки, будто это текло в крови. Кристина была частью всех его мыслей, весь день Эрик думал исключительно о ней, а ночью… даже ночью она не переставала посещать тайные мечты. Никогда еще он не был так увлечен другим человеком или настолько желал счастья тому, о ком заботился. Конечно, до этого была Анна, его любимая названая мать… но Кристина для него значила совершенно иное. Не раздумывая, Эрик нажал на клавиши, начиная формировать из головы музыку, мелодию, которую он сочинил, вдохновляясь только красотой девушки. Ноты сами шли к нему и заполняли комнату ее изображением и ее изяществом. Эрик заставил остановить свой творческий процесс на некоторое время, чтобы найти какой-то пустой лист бумаги и начать исписывать его. Как только он записал все, что успел сыграть до сих пор, Эрик вернулся к сочинительству, ни разу не прерываясь или ища вдохновения. Все, что ему необходимо было сделать, так это закрыть глаза и представить своего прекрасного ангела. Только это и являлось его мотивацией двигаться дальше. Эрик настолько вошел в творческий процесс, что совершенно забыл о времени, и когда Кристина отправилась искать его, ей пришлось несколько раз позвать хозяина дома по имени, прежде чем тот смог услышать ее. Когда Эрик посмотрел на часы и увидел, что подошло время обеда, то почувствовал себя просто ужасно. Каким же хозяином он был после этого, если так увлекся музыкой и забыл покормить свою гостью! Кристина, должно быть, сейчас голодна, и мысль, что он мог причинить ей страдания, вызывала в нем чувство глубокого горя. Не переставая извиняться, Эрик быстро приготовил еду, буквально нависая над девушкой, пока та ела, желая сделать еще хоть что-то, чтобы компенсировать свою неспособность удовлетворить ее потребности. Кристина не один раз сказала ему, что не стоит об этом беспокоиться, но эта всепрощающая натура заставляла его чувствовать себя еще хуже. Он не заслуживал иметь такое доброе существо в своем доме… но Эрик готов был убить каждого, кто осмелился бы отобрать ее у него!***
Эрик находил странным, что Кристина никогда не хотела уйти или же не просила, чтобы он связался с ее семьей или друзьями, чтобы сообщить им, что она жива и здорова. Девушка упомянула о родителях, но Эрик предположил, что те легко могли умереть некоторое время назад, оставив ее без единственной семьи, которая стала бы тосковать по ней. Возможно, было даже в какой-то мере скандально, что она оставалась в его доме: одинокая девушка и холостяк, живущие вдали от чужих глаз… но, даже если Кристина и заметила неуместность данной ситуации, то никак не прокомментировала это. Это было похоже на то, что они разделяли между друг другом негласное понимание того, что ей хотелось бы оставаться инкогнито… почти также, как и он сам хранил тайну о себе. А поскольку Эрик не желал чтобы Кристина покидала его дом, то эта тема никогда не поднималась. Много раз, когда он не был чрезвычайно занят компанией Кристины или же не писал музыку, вдохновленную девушкой, Эрик сидел в гостиной с закрытыми глазами и пытался представить, что она может чувствовать в своем положении. Он представлял, как могла бы измениться его собственная жизнь, если бы у него вдруг отняли способность видеть. Писать музыку в таком случае было бы сложно, но отнюдь не невозможно. Приготовление пищи, уборка и прочие обыденные дела, которые могли поддерживать дом в надлежащем порядке, очевидно, сделать было бы проблематично, но Эрик полагал, что мог бы нанять кого-то, чтобы он делал все за него, если бы у него наступила крайняя степень отчаяния. Также дополнительным плюсом было то, что ему больше бы не пришлось видеть свое уродливое лицо или же отвратительные шрамы, которые исполосовали все его тело. Слепота была достаточно привлекательной для него, пока Эрик не осознал несколько ее основных недостатков. Без своих глаз он бы не смог заниматься строительством или проектированием, не мог даже составить и комплекта чертежей… а отказ от архитектуры был для него слишком болезненной потерей. Он также не смог бы наслаждаться Кристиной, не мог бы любоваться ее ангельской красотой. О, эти две вещи Эрик полюбил делать даже чересчур быстро. Нет… ему лучше было оставаться зрячим, ведь используя свое зрение, он мог в любой момент предложить Кристине помощь. Конечно, девушка не могла готовить или убираться, но ему и самому нравилось заботиться об этом. Безусловно, она не могла читать самостоятельно книги, но Эрик был слишком счастлив, когда часами сидел и рассказывал ей сказки и читал Кристине все, что она сама выбирала. Девушка не могла увидеть, если лента в ее волосах не сочеталась по цвету с платьем, но он мог легко подсказать это, не боясь быть бестактным. И хотя состояние Кристины улучшалось каждый день, она по-прежнему нуждалась в нем, когда им доводилось гулять вокруг его подземного дома, помощь, которую ему было безмерно радостно оказывать. Первый раз в жизни… Эрик чувствовал необходимость в себе. У него была цель, и это ему нравилось.***
— Где вы родились, месье? — Однажды вечером поинтересовалась Кристина, от чего Эрик подавился чаем, так как от неожиданного вопроса напиток пошел не в то горло. — Прошу прощения? — Переспросил он, когда снова смог говорить. Они только заканчивали ужин, и Эрик описал содержимое ее тарелки для нее с точки зрения циферблата часов: мясо лежало на одном часе, а овощи на четырех и восьми часах. Эта схема нравилась ему. Тем не менее, неожиданный вопрос удивил его, потому что прошло уже десять дней с тех пор, как он нашел ее на берегу озера и это был первый случай, когда она проявила к нему какой-либо интерес — помимо того момента, когда попросила назвать имя. И Эрик не знал, что чувствовал от этого. — Мне интересно, в какой стране вы родились. — Повторила девушка, опуская вилку и ожидая его ответа. — Почему вас это беспокоит? — Эрик, не привыкший к тому, что люди проявляют к нему обычный интерес, настороженно отнесся к вопросу. — Просто любопытно. — Будничным тоном ответила Кристина. — Вы прекрасно говорите по-французски, и ваш голос приятно слушать, но иногда, когда вы говорите, я могу различать несколько различных акцентов, что заставляет меня задумываться о вашем месте рождения. — Хм… — Задумавшись, хмыкнул Эрик. Ему никогда не приходило в голову, что он говорит с каким-то акцентом вообще. Дарога изъяснялся с сильным восточным акцентом, да даже у Виктора чувствовался диалектизм, присущий жителям Южной Франции, но Эрик никто не замечал ничего подобного в собственной речи. Как странно. — Вынужден не согласиться с вами, Кристина. Я уверен, что у меня нет никакого акцента. Это заставило девушку слегка рассмеяться, и звук этого смеха одновременно поразил их обоих. Эрик никогда не слышал от нее такого приятного звука, но прежде чем он успел что-либо сказать, девушка быстро прикрыла рот, очевидно, удивленная тем, что позволила себе подобное. Однако Кристина опомнилась и настояла. — Я никоим образом не говорила в нелестном или оскорбительном тоне, просто проявила любопытство. — Попыталась объяснить она. Эрику понравилась идея, что он мог быть предметом ее внутренних исследований. Хотя этот вопрос подкинул ему одну идею. Возможно, у него получилось бы использовать ее любопытство с пользой для себя. — Я заключу с вами сделку. — Заявил Эрик, садясь обратно в свое кресло и скрещивая руки на груди. — Я отвечу на ваши вопросы, если вы, в свою очередь, ответите тоже самое про себя. Договорились? Кристина замерла на мгновение, прежде чем кивнула в знак согласия. Она по-прежнему не желала разглашать информацию о себе, но так, по крайней мере, у нее появлялась возможность контролировать направление вопросов. — Так… где вы родились, месье? — Спросила она еще раз. — Франция. — С легкостью ответил Эрик. — Хорошо, хотя это и нечестно, я ожидала услышать какое-нибудь экзотическое место, а не то, что у нас под носом. — Сухо отозвалась Кристина. — Интересно или нет, я ответил честно. — Заметил он, наклонившись вперед, переводя вопрос на нее. — А вы откуда родом, моя дорогая? — Швеция. — Сказала Кристина со вздохом поражения. Швеция? Неудивительно, что Эрик чувствовал это странное родство, потому что девушка принадлежала к той же национальности, что и его любимая Анна. Возможно, именно поэтому она с такой легкостью вошла в его жизнь, как фрагмент пазла, который был потерян давным давно. Хотя Кристина свободно говорила по-французски, для него давно стало понятно, что это не родной язык девушки, просто ему никак не удавалось соотнести акцент с ее происхождением. Теперь, когда он подумал об этом, то сразу же вспомнил, что Кристина повторяла несколько идиом и фраз, которые часто использовала его няня. Тот факт, что две этих женщины принадлежали одной стране, объясняло все. — Я слышал, что это прекрасная страна. — Отозвался Эрик, но не желая делиться своими мыслями по этому поводу. — У вас есть еще вопросы? — Сколько вам лет? — Не задумываясь, спросила Кристина. — А вы как думаете? — Поинтересовался он с поднятой бровью, удивляясь, какое количество вопросов крутилось в ее голове. — Не жульничайте. — Отругала она его. — Я задаю вопросы, а вы должны отвечать на них, а не задавать свои собственные. — Очень хорошо, — усмехнулся Эрик. — В этом году я достиг старого и дряхлого возраста тридцати одного года. Он увидел как ее глаза от удивления широко распахнулись, поэтому не мог никак это не прокомментировать. — Это больше или меньше, чем вы предполагали? — Меньше. — Быстро заверила она его. — Ваша манера говорить и то, как вы держитесь, дают повод верить, что вы более… приправленный? Кристина пыталась подобрать подходящее слово. — Приправленный? — Еще раз усмехнулся Эрик. — Вы говорите так, будто я тарелка с овощами. — У меня этого и в мыслях не было, месье! — Убедила его Кристина. — Это задумывалось как комплимент, уверяю. Не особо знакомый с такими вещами, Эрик какое-то время раздумывал над этим, прежде чем решил, что девушка действительно не хотела никого обидеть и продолжил их игру. — И скажите на милость, как много вам лет, мадемуазель Кристина? — Мне исполнился двадцать один год этой зимой. — Сообщила она ему, застенчиво глядя вниз на свои руки, лежащие на коленях. — Ну, вы не совсем старая дева, не так ли? — Поддразнил ее Эрик, но мгновенно пожалел о своих словах, когда она метнула на него взгляд со смесью ужаса и гнева. — Мне сложно назвать себя так! — Фыркнула она. — Согласна, большинство моих подруг, с которыми я вместе росла, уже замужем и имеют не одного ребенка, но это вовсе не означает, что мне следует последовать их примеру. Возраст не должен определять, что человек готов вступать в брак! Мои родители встретились и полюбили друг друга совсем не в молодом возрасте, доказав, что счастье зависит не от этого. Вместо этого все строится на совместимости, взаимном восхищении, явном доверии… и любви! Эрик опешил от ее решительных слов и поднял руки, принимая оборонительную позицию и пытаясь подавить ее гнев. — Пожалуйста, я также не хотел никого обидеть своей шуткой. — Настоял он. — Я не вижу ничего плохого в вашем желании ждать и искать подходящего партнера в жизни. И Эрик, на самом деле, не желал оскорбить ее. В целом, тот факт, что она до сих пор была одинока, сильно обрадовал его… да, это действительно, принесло ему большое облегчение и радость. — Я благодарен вам за ваши убеждения и явную отверженность по этому поводу. Больше вы не услышите никаких подобных шуток от меня. — Вы… вы согласны со мной? — Спросила она в недоумении. — Согласен. — Кивнул Эрик. — Иначе бы не сказал так. Мне часто говорили, что я прямолинеен и не владею навыками дипломатических переговоров, когда высказываю свое мнение. Эти слова заставили Кристину рассмеяться к большому его удовольствию. — Пока я не склонна верить в это, месье. — Улыбнулась она. — Мне стоит признаться, что меня поражает ваша открытость. Стандарты вступления в брак являются совершенно различными для мужчин и женщин. Если первые могут оставаться одинокими и жениться на склоне лет, и никто не сочтет это странным, то когда вторые решают не принимать предложение руки и сердца от первого встречного, то все моментально начинают думать, что с ними что-то так. Она сделала небольшую паузу, чувствуя жар на своих щеках, стоило ей вспомнить как в маленькой деревне все смотрели на нее и пускали странные слухи. Кристина вспомнила, что ее даже считали сумасшедшей и от этого яростно сжала руки в кулак. — Не многие мужчины оправдывают право женщины решать свою судьбу, держаться за то, что она сама хочет от брака, а не просто делать то, что от нее все ожидают. Еще в Швеции я приняла решение не выходить замуж в молодом возрасте, как это сделали все остальные мои друзья. Боюсь, что словосочетание «старая дева» ударило по больному месту. — Тогда я вдвойне прошу прощения за свою бестактность. — Сказал он, умоляя о прощении. Красные щеки Кристины и гневно сжатые кулаки не остались незамеченными для Эрика, и его первым порывом было попытаться узнать что-либо о ее родителях. Он хотел понять, настаивали ли они, чтобы их дочь вышла замуж за кого-то, кого Эрик уже считал недостойным этого ангела. Эта сияющая красота и милый нрав были слишком прекрасны, чтобы кто-то вообще мог надеяться заслужить ее привязанность… разумеется, он тоже был этого не достоин. Воспоминая о том, как закончился их прошлый диалог о родителях, Эрик мудро придержал язык за зубами. — Вы прощены. — Отозвалась Кристина. — У вас есть еще вопросы, которые вы хотели бы задать? — Эрик искренне надеялся, что она действительно простила его, потому что даже если у него и получилось навлечь на себя ее гнев, он искренне наслаждался их разговором. Это было что-то, чего, ему казалось, у него никогда уже не будет: приятной беседы за обеденным столом. — Нет… думаю, что это все, что мне нужно знать сейчас. — Сказала Кристина, опасаясь, что, продолжи они игру, Эрик бы оказался настолько умней, что смог бы почерпнуть больше информации от нее, чем она от него. Кристина уже могла сказать, что хозяин этого дома имел острый ум и легко мог разоружить ее в битве на этом поле. — Тогда, возможно, вы присоединитесь ко мне в музыкальной комнате, где я был бы счастлив развлечь вас? — Предложил он, отодвигая стул, чтобы встать и подойти к ней. — А как насчет кухни? — Спросила Кристина, показывая в ту сторону, где, по ее мнению, лежали пустые тарелки. — Я займусь этим позже. — Заверил он ее, помогая со своей помощью девушке подняться со стула. — Мне хотелось бы, чтобы вы позволили помогать вам. — Упрекнула его Кристина, позволяя уводить себя из комнаты. — Я начинаю чувствовать себя обузой, что точно не входило в мои намерения. — Как понимаю, в ваши намерения точно входило быть выброшенной на берег моего озера? — Поинтересовался Эрик, снова поддразнивая ее. — Ну… конечно, это тоже нет. — Рассмеялась Кристина, находя его вопрос достаточно смешным. — Тогда вас вряд ли можно привлечь к ответственности, верно? — Утверждал он. — Кроме того, вы определенно не бремя, уверяю, на самом деле мне нравится ваша компания. Мой дом становится очень… тоскливым, если все время разговаривать только с самим собой. — Почему же тогда вы живете один? — Поинтересовалась Кристина, когда он вел ее в удобное кресло, расположенное рядом с большой трубой органа, чтобы девушка могла сидеть прямо в поле его зрения, когда он поднимал глаза от клавиш. — Я думал, что вам больше не хочется играть в игру с вопросами. — Напомнил Эрик, которому не особо понравилось направление дискуссии. — Вы правы. — Кивнула Кристина, почувствовав его нежелание отвечать что-то настолько личное. — Мне стоит держать свое любопытство в узде. — И в награду за это я сыграю что-нибудь на ваш выбор. — Предложил Эрик в качестве компромисса, вновь желая вернуться к легкости разговора, который был между ними раньше. — Знаете ли вы Шопена? — Взволнованно спросила Кристина, так как это был первый раз, когда Эрик позволял ей выбрать самой. — Безусловно. — Кивнул он, так как до этого действительно тщательно изучал впечатляющего композитора на протяжении многих лет. — Хотя некоторые называют его работы технически сложными и отмечают их нюансы и чувствительность, я нахожу это немного педантичным. Тем не менее, чтобы угодить вам, мне стоит снизить свои стандарты и сыграть его наименее оскорбительные произведения. Кристина сделала все возможное, чтобы задушить свой смех из-за слов Эрика, которые были насквозь пронизаны чувством превосходства, но после того как он начал играть одну из сонат Шопена настолько безупречно и без каких-либо доказательств того, что ему вообще нужно было искать какие-либо ноты, она более не могла найти причин винить Эрика за это. Его собственные композиции уже раскрыли свою гениальность в ее глазах, а это обстоятельство только закрепило все. И пока она сидела и восхищалась этой виртуозной игрой, Кристине стало интересно, имелся ли хотя бы кто-то, кто мог бы сравниться с Эриком, когда речь заходила о музыке. *** Амир как раз собирался удалиться на ночлег вместе с чашкой горячего чая и хорошей книгой в руках, когда услышал стук в дверь, который предупреждал о том, что к нему пришел нежданный гость. Дав знак своему слуге, Дарию, он сам направился к выходу и был немного ошеломлен, когда обнаружил за дверью Виктора Баттона, парня, что бегал по поручениям Эрика. Как бывший офицер персидской полиции, Амир сделал мальчишку своим шпионом, чтобы иметь возможность узнавать о текущей жизни Эрика, а найти Виктора, который продолжал работать на своего подозрительного нанимателя, оказалось не так уж и трудно. Прибегнув к некоторому количеству угроз, Амир убедил парня, что в его интересах сообщать о всех привычках Эрика и о чем-нибудь, что определенно походило на нечто сомнительное. И тот факт, что белокурый молодой человек с еще совсем мальчишескими чертами лица теперь стоял на пороге его дома в столь поздний час, не сулил ничего хорошего. — Месье Баттон, — Немного нервно поздоровался Амир. — Что вас привело сюда? — Вы… Вы сказали, что я должен… не… вы советовали мне сообщать, если мне кажется, что мой работодатель занимается… чем-то сомнительным. — Пробормотал Виктор, боязливо оглядываясь через плечо, будто бы боялся, что Эрик каким-либо способом узнает про его предательство и выберется из тени, чтобы отомстить. — Да, это действительно так. — Кивнул перс, отступая в сторону и пропуская парня в дом. Как только дверь закрылась за его спиной, Виктор, казалось, облегченно вздохнул… но все же продолжая нервничать. — И что привело вас к выводу, что он затевает нечто сомнительное? Амир был удивлен, что Эрик не появился в назначенное время, но тогда он просто решил, что его знакомый чрезмерно обиделся на некоторые вещи, которые произошли в тот раз, поэтому решил проучить его, заставив стоять в одиночестве. И даже тогда Амир не стал необоснованно волноваться, ожидая что определенно сможет найти человека в маске, находящегося на следующей неделе в обусловленном месте, будто ничего и не случилось. Теперь же Амир начал беспокоиться и сетовать, что должен был отреагировать на его отсутствие более серьезно. — Я не уверен, что «сомнительное» то слово… возможно, это больше походит на странность? — Признался Виктор так, как если бы он отказался от своих обвинений из паники или чувства преданности своему работодателю. — Последнее, чего я хотел бы, так это чтобы месье Эрик попал в неприятность… но вы ведь обещали, что только хотите ему помочь, верно? — Верно. — Подтвердил Амир. — Я искал своего друга в течение многих лет и теперь, когда мне удалось его отыскать, то стало понятно, что лучше всего пресекать любую его подозрительную деятельность, прежде чем поступки Эрика перерастут в нечто более серьезное. Вы правильно сделали, что пришли ко мне. — Надеюсь на это, потому что мне никогда не хотелось предавать доверие своего работодателя. Скорее всего, я делаю из мухи слона… но потом меня посетила идея, что лучше рассказать вам… на всякий случай. — Виктор говорил все более неохотнее, и Амир начал опасаться, что парень может пойти на попятную и сбежать, так и не объяснив в чем дело. — Рассказать что? — Настаивал перс, теряя терпение. — Что Эрик сделал? — Он… он попросил меня раздобыть довольно странные предметы. Вещи, которые… ну… я не думаю, что он нуждался в них, если бы находился в здравом уме. — Закончил Виктор, вытаскивая бумажку и передавая ее Амиру. Взяв предмет, перс быстро пробежался по списку предметов, чувствуя как у него все сжимается внутри по мере прочтения. Начало записки было достаточно безобидным: Эрик просил, чтобы Виктор увеличил поставки еды до двух раз в неделю, а затем пошел список предметов, которые ему были необходимы. Количество и разнообразие еды являлось немного удивительным, учитывая неприязнь Эрика к еде в целом, но последние несколько пунктов заставили брови Амира от удивления вылезти на лоб. — Женская одежда? — Прошептал он и продолжил читать. — Шелковый халат и… корсет! Милостивый Аллах, Эрик, что ты наделал? Амир промямлил еще кое-что, и в его голосе не скрывалась смесь беспокойства и печали. — Видимо, я был прав, когда решил рассказать вам, месье? — Поинтересовался Виктор, видя, что реакция перса совпадала с его собственным беспокойством. — В начале мне показалось, что это какая-то ошибка. Возможно, он был пьян, когда писал окончание списка, но когда месье Эрик прислал мне еще одно письмо, где требования повторялись, я начал сильно беспокоиться. — Так и есть. — Кивнул Амир. — Говорите, что это не первый раз, когда он просит такие вещи? — Нет, на прошлой неделе месье Эрик попросил два платья того же размера, а также другие предметы одежды из… ну… интимного характера. — Когда на лице Виктора проступил румянец, Амиру искренне стало жалко этого мальчика, так как он знал, что молодой слуга не был женат, и мысль о необходимости посещения дамских магазинов, наверняка уязвляла его. — Я знаю, что месье Эрик… можно сказать, уникальный… но могу точно заверить, что он не сумасшедший. Тем не менее, безумный или нет, но я точно уверен, что ни одно из платьев не подойдет под его необычную комплекцию. — Действительно. — Согласился Амир, отметив насколько необычно миниатюрными были эти размеры, которые находились рядом со списком одежды. Это открытие неожиданно натолкнуло его на то, что рассказывала Моника в одну из их последних встреч. Когда он спросил про новые проделки Призрака Оперы, девушка призналась, что тот был достаточно спокойным на прошлой неделе, хотя несколько балетных крыс утверждали, что исчезло две ночные рубашки. Официальной версией стали считать то, что одна из новых танцовщиц, кому нужны были вещи, забрала себе чужие, но до сих пор никто до конца не знал, кто же был преступником. Амир отмахнулся от этого, не думая, что Эрик действительно может быть связан с этим воровством, но сейчас обстоятельства складывались иначе. Что, черт возьми, Эрик собирался делать с женской одеждой? Было только два объяснения этому, но с проницательными заключениями Виктора одно из них отметалось сразу же, что давало Амиру придти только к одному выводу… который переполнял его чувством страха. — Когда вы должны доставить эти предметы? — Спросил перс, складывая записку и возвращая ее потрясенному парню. — Завтра в полдень. — Сообщил Виктор. — Как понимаю, вы уже все приготовили? — На лице бедного юноши заиграли все оттенки красного, но Амир продолжил говорить. — Тогда отнесите все как и было запланировано, не делайте ничего, что вызвало бы у Эрика опасения. Я прослежу за всем остальным. — Пожалуйста, месье Дессан, не позволяйте ему попасть в неприятности из-за этого. — Умолял Виктор, который по-настоящему был убит горем. — Он был очень щедрым работодателем все эти годы, и я рос, уважая его, несмотря на странную внешность и вспыльчивый характер. Я умру, если узнаю, что стал причиной для неприятностей. Вы обещаете, что поможете ему… что вы защитите месье Эрика? — Как я уже и говорил, именно этим мне и приходилось заниматься все эти годы. — Заверил его Амир. — У меня уже есть опыт по вытаскиванию Эрика из различных передряг, что доказывает мою лояльность. Уверен, что все это какая-то нелепая ошибка, и что есть очень разумное объяснение. Не волнуйтесь, я думаю, что дело просто в его интересе. Эти слова, казалось, смягчили волнение Виктора, который с благодарностью пожал руку перса и направился обратно на ночную улицу, оставив Амира обдумывать, что делать дальше. Хотя он и не обманул Виктора, перс искренне надеялся, что сможет выполнить свое обещание и не допустить, чтобы Эрик попал в беду. У Амира не было никаких угрызений совести за то, что он игнорировал некоторые незначительные нарушения со стороны своего знакомого, которые могли бы посадить его в тюрьму. Дарога делал это с тех пор, как обнаружил, что именно Эрик является Призраком Оперы. Как человек, который изначально привез его в Персию, Амир чувствовал ответственность за него, а также необходимость загладить вину за ту роль, которую пришлось сыграть там Эрику, за боль и мучения, которые тот понес в руках Шаха. Вот почему он рисковал жизнью, чтобы освободить его и помочь ему избежать смертного приговора, который дарога должен был сам исполнить. О, Амир никогда не недооценивал способности Эрика совершать ужасные поступки, он видел его умения слишком много раз, еще в своей родной стране, но перс всегда верил, что в нем продолжала теплиться искра добра. То, что можно было поддерживать и разжигать, если бы бедняга мог оставить свою ненависть к людям и всему миру, которую столь жестоко ему навязали. Однако, когда Амир вспомнил о странном списке, который показал ему Виктор, то почувствовал как холодок пробежался по его спине. Безрассудное предложение, которое он высказал тогда Эрику о том, чтобы заплатить девушкам за услуги, пришло к неожиданному повороту событий? Амир думал, что это поможет Эрику избавиться от своего постоянного возбуждения, а не принесет взамен целый набор проблем для его знакомого в маске. Множество различных сценариев приходило персу в голову, несмотря на то, что он осознавал их странность. Возможно, Эрик заплатил какой-то девушке, но что-то пошло не так? Может быть, ей стало любопытно и она сняла маску — непростительный поступок, который привел к заточению несчастной? Или же женщина была так рада ему, что Эрик похитил ее и теперь держал в своем логове, попутно нуждаясь в этих дополнительных вещах, чтобы достойно кормить и одевать свою маленькую пленницу? Но что, если он был абсолютно невинен? Эрик мог просто увиваться за какой-то девицей, осыпая ее подарками, или же пытаясь уговорить ту по какой-то другой неизвестной пока причине. Тем не менее, вещи интимного характера справедливо заставляли Амира беспокоиться по этому поводу. Дарога застонал от бессилия, так как ничего из этого не имело смысла! Хотя он часто и говорил Эрику, что в нем скрыт большой потенциал, Амир не был настолько глуп, чтобы поверить, что любая женщина сможет упустить из вида его нестандартную внешность и угрюмый характер. Куда более важно было увидеть то, что скрывалось за этим фасадом, который его знакомый так старательно создавал на протяжении многих лет в качестве средства самозащиты. Но Эрик все еще был человеком и, как у всех мужчин, у него тоже присутствовали потребности, которые неизбежно потребовали бы их восполнения. — О, Эрик… что ты сделал? — Спросил Амир со вздохом печали.