Застать врасплох

Болли опять распластался на земле. Роман опустил деревянный меч и, удивленно покачав головой, протянул наставнику руку. Тревоги выразились в следующих фразах: — Ты в порядке? Болеешь, возможно? Я могу фехтовать с другими. Старый воитель медленно поднялся на ноги. Ровно две недели назад в такой же грустной ситуации находился юный князь. Осиротевший парень, очевидно, неумолимо и интенсивно прогрессировал. В положительном ли, интересно, направлении? — У меня все нормально, — задыхаясь, отвечал Болли. — Зато твоя сущность меняется, черт возьми, прямо на глазах! Нельзя сказать, что мне хочется летать от этого на крыльях радости и счастья. — Почему? Успех родился благодаря качественным тренировкам! Болли пожал плечами. — Вовсе нет. Сейчас тобой правит не опыт, а ненависть. Оттого богатырская прыть и проглядывается. Помни, что озлобленность является плохим чувством. Она питает великой силой, но может в любой момент страшно подвести. Не теряй рассудок! Будь холоден сердцем! Роман кивнул и пообещал поступать подобающим образом. — Ладно. Пора заканчивать! Юный князь немного пораньше распустил дружинников по домам. Они совершенно не ленились и старательно отрабатывали полезные навыки вместе со своим предводителем, а теперь в награду получили лишний час времени, который наверняка рвались потратить на семейные заботы. — Завтра встретимся здесь после полудня. Солдаты попрощались друг с другом и побрели в разные стороны. — Пошли, старик. Мне нужно познакомить тебя с одним прекрасным человечком. Роман ужаснулся, когда узнал, что Ядвига живет в хлипком шалашике у маленькой речки. Хотя вполне предсказуемо, что в этих краях у нее нет достойного жилища. Тогда юный князь настойчиво предложил девушке поселиться у себя дома. Ядвига долго противилась, не желая стеснять и обременять Романа, но под властным натиском пылкого паренька, все же окончательно сдалась. Юный князь распустил практически всех слуг, но они продолжали посещать хоромы монарха, предлагая помощь. Их вежливо выдворяли и говорили, что ничего не требуется. В княжеской хижине отныне хозяйничала деловитая Ядвига. Дубовая дверь плавно отворилась. Роман привел гостя, с которым лишившаяся последнего родителя чужеземная девица не имела прямого знакомства. Юный князь не стал долго подбирать слова и пустился в разглагольствования: — Дорогая Ядвига, поприветствуй Болли! Сейчас этот мрачный мужчинка, — Роман специально изъяснялся шутливо, без тленного официоза, — играет для меня роль самого дорогого человека. Он мне как второй отец. Старый воин тихонечко присвистнул. Его изрядно польстил нарочито приписанный статус. Всегда приятно считаться максимально востребованным и важным. Быть неким подобием опекуна и вовсе трепетно. — Здравствуйте, — стеснительно промолвила Ядвига. Болли покосился на юного князя и улыбнулся. Он взял худенькую руку девушки и прильнул к ней губами. Польн вовсе не славился пышным аристократическим обществом, но хорошие манеры не казались чуждыми даже для серых необразованных людей. — Добрый вечер. Через десять минут нелепая троица кружком разместилась у маленького столика. Формальные границы очень скоро разрушились; полился непринужденный и открытый разговор. Ядвига, ко всему прочему, приготовила восхитительный ужин, который, естественно, пришелся мужчина по душе. Мило поворковав, прирожденные ратники перешли к щекотливым темам. — Когда ты поведешь нас в поход чести? — напрямую спросил грубоватый Болли, томимый гнетущей неосведомленностью. Он, несмотря на пропагандируемое хладнокровие, желал поскорее расправиться с ненавистными врагами. — Нужно сначала убедиться, что наши люди полностью готовы. Понимаешь? Определенная дата отсутствует. Думаю, что марш начнется на следующей неделе. Точно не раньше, но вполне возможно, что немного позже. — Ладно. Вроде достаточно грамотные рассуждения. Ты, кстати, правильно делаешь, невозмутимо принуждая дружину совершенствоваться. — Спасибо. Твоя легкая похвала гораздо лучше любого бальзама. Я думаю, что воины должны пользоваться репутацией настоящих профессионалов. У каждого, как известно, собственное тяжелое предназначение. Пускай крестьяне лелеют землю, а солдаты, соответственно, воюют! Порядочному крестьянину необходим плуг, подлинному солдату — меч и навык. Болли одобрительно кивнул. — Пора прощаться. Пойду к своей благоверной. Заждалась, наверное, старушка. — Ох! — воскликнул Роман с веселой улыбкой, — Если она узнает, как ты её называешь, то непременно пустит тебя на кровавые лоскуты! Ядвига тоже усмехнулась; Болли сделал вид, что трясется от страха. — Бывайте, шутники! Дверь, скрипевшая час назад, теперь пришла в движение снова. Девушка и юный князь остались в одиночестве. После короткого и неловкого молчания, Роман резко сделал сожительнице предложение: — Пошли любоваться ночным небом? — Пошли! Они улеглись на мягкую траву в центре небольшой поляны. — Красота! — Верно. Горизонт озарила падающая звезда. Тогда ребята загадали одинаковые по смыслу желания. «Остаться вместе навсегда!» — промелькнуло в головушках у голубков. Потом они уже не стали глядеть наверх, а принялись наслаждаться друг другом. Юный князь, опьяненный романтической атмосферой, ласково играл с длинными светлыми волосами Ядвиги. Медленно и неуклонно сближаясь, в конечном итоге они слились в свершено прекрасном поцелуе. Роман на секунду отпрянул. — Ты со мной не по милости моего положения? — Глупенький мальчик, — хохотнула Ядвига и уткнулась в шею озадачившегося паренька. Ярн открыл глаза. Ночь. Непроглядная темень. Разжигание костров воспрещено ввиду опасности разрушения чрезвычайно важного эффекта неожиданности. Вспыльчивый и обидчивый южанин пробудился с жестоким планом в голове. Он все просчитал на шаг наперед. Он входил в круг избранных личностей. Он имел релятивное право вершить судьбы грязных людей. Пора, думал он, воспользоваться такой священной привилегией! Ордынцы, уморенные пешим переходом, пропитались мертвым сном. Дозорные расположились далеко за деревьями, да и тоже, наверное, находились в мире сладких грез. Быстро привыкнув к темноте, Ярн легко отыскал свою жертву. Старик лежал на земле, заложив руки за голову. На дряхлом теле красовался великолепный пластинчатый доспех. Утром насмешник гордо полез бы на предварительно взятые стены. Трус! Истинные воины не живут столь долго. Злопамятный парень воткнул кинжал в живот обидчика, позволявшего себе оскорбительно выражаться на почетном совете. Да, он не всерьез осаживал Ярна, но молодой и крайне мнительный ордынец не собирался прощать остряку даже такой ерунды. Нельзя мириться с презрением. Оттащив труп подальше от редколесья, где всюду спали будущие герои штурма, Ярн аккуратно снял с него павлинью сбрую и начал отчаянно рубить обмякшую плоть. Спустя несколько минут уже нельзя было точно сказать, что кровавое месиво некогда имело форму человека. Вернувшись в хаотично разбитый лагерь, непомерно довольный проделанной работой Ярн предусмотрительно скинул окровавленную одежду и нацепил чистую. Рядом пробудился воняющий страшным перегаром южанин. Покрутив пустой башкой и нещадно почесав раскосые покрасневшие глаза, он, не обратив и малейшего внимания на причудливую активность соседа, опять уткнулся в колючую шерстяную подстилку. — Отличная выдалась охота! Просто отличная! Маргер суматошно мчался по лесу. Этой ночью он не выпустил ни одной стрелы. Опасный зверь пришел в его родные угодья. Надлежало организовать хорошую встречу. Как только князь достиг крепости, повсюду мгновенно вспыхнули сотни тревожных огней. Маргер ринулся суетливо раздавать приказы относительно обустройства обороны, но в душе, впрочем, прекрасно понимал, что она не поможет. Агрессоры имели около двух тысяч прокаленных воинов, а горемычное ополчение не могло насчитать и полторы сотни. Жители Нолда невольно вспомнили отцовские рассказы о Великой сече. Тогда предки нынешних обывателей неописуемо ловко скинули южные племена с толстенных деревянных стен и погнали их прочь, словно стада овец. Однако период доброго процветания маленького пограничного городка прервался. Болезни, прокатившиеся адской чередой, выкосили треть населения, а на плодородные поля, выступавшие источником пищи, постоянно накидывались подозрительные прожорливые насекомые, что впоследствии порождало голод. — Отец, ты сказал, что они спят. Наверняка поднимутся лишь на рассвете. До него достаточно много времени. Позволь мне чуточку погонять чертовых варваров по мокрой от росы траве! — Ты умрешь. Парень спокойно кивнул. Спустя пятнадцать минут после того, как Маргер влетел в распахнутые городские ворота, под резной аркой в обратном направлении спешно проехал скромный отряд всадников, возглавляемый отчаянным сыном князя. Они вели коней по лесным тропам, известным только им. Тридцать славных витязей против спящего полчища. Смертники ворвались в лагерь ордынцев, как стихийный ветер. Те спохватились лишь тогда, когда полетели головы. Внезапное нападение почти превратилось в нечто серьезное, но один молодой воин, не дремавший, как многие сотни соратников, (похрапывали даже дозорные) громогласным воплем поставил всю округу на уши. Грязные оглушительные ругательства, как ни странно, подействовали на кочевников лучше ржания и топота лошадей. Бодрствующий ордынец поднял тревогу и первым бросился на всадников, которые разъезжали по полю и протыкали безалаберных врагов. Хотя стоит подметить, что южане все же не считались полными глупцами. Каждый солдат не чурался проводить ночь в копании подчас спасительных доспехов и оружия. Копья диверсантов очень скоро оказались преломленными. Витязи разъезжали сравнительно недолго, но урон успели нанести непоправимый. Буйный княжеский сын пал последним. Он лихо умертвил шестерых атаковавших его ордынцев, однако потом получил ранение и, попав в окружение, гордо перерезал себе вены. Опрометчивая вылазка окончилась. Вздернув участников ночной караульной службы на местных раскосых деревьях и прикончив пораженных клинками товарищей, южане сгруппировались и начали медленно выходить на поле перед городской крепостью. Приторный гнев переполнял нестройные ряды кочевников. О разъярившемся хане вовсе лучше не говорить. Потерять двенадцатую часть войска таким позорнейшим образом! Раньше чаще всего именно ордынцы разъезжали на резвых степных лошадках и сеяли смерть в разные стороны. Ныне родимые табуны остались позади. Брать стены верхом, понимаете ли, слегка неудобно. Атака покатилась лавиной. — Что с тобой? Ты кажешься озадаченной. — Сама не понимаю. Просто, наверное, плохое предчувствие. Брось. — Ядвига! Отца плохое предчувствие посещало непосредственно перед погибелью. Никогда нельзя пренебрегать такими вещами! Сердце предвидит неприятности. — Перестань. Ты хорошо оберегаешь меня. — Пока мой достопочтенный родственничек дышит, Польн постоянно находится под черным пологом смертельной опасности. Я не собираюсь терять тебя! Не собираюсь терять город! Зеленоватые глаза Романа вспыхнули пламенем полновластной ярости. Осиротевший парень, переживающий эмоциональное потрясение, все чаще становился озлобленным и агрессивным. Ядвига робко обняла его, и он чуточку смягчился, но уже предельно отчетливо решил для себя, что незамедлительно выступит с войском в роковой поход. Ребята мирно сидели на крылечке княжеской усадьбы. Внезапно неведомо откуда перед ними возникнул потрепанный старец, шатавшийся и с трудом державшийся на ногах. — Помогите. Юный князь аккуратно усадил пришельца на широкие ступени лестницы. — Откуда вы будете? — вежливо спросил он. — Что с вами стряслось? — Я обычный крестьянин. Прибыл сюда из Гонрана. Роман кашлянул и прищурился. — Продолжайте. — Я мирно трудился на своем поле добрую половину века, но пришли дурные времена. Наш проклятый князь ввел страшенные налоги. Ему совершенно наплевать, что нормальные люди собирают урожай осенью. Долю, только представьте, нужно отчислить прямо сейчас! Сезон едва успел начаться! Я смело опротестовал абсурдные требования, но вместо снисхождения получил лишь горсть увечий и тумаков. Старик, мужественно преодолевая боль, задрал тряпье, служившее хозяину подобием одежды. На теле не нашлось и единого живого места. Ядвига и Роман громко ахнули. — Я понял, что больше так существовать нельзя. Поджег посевы и пошел, как говорится, куда глаза глядят. Случайно набрел на ваше поселение. Местные мужики сказали, что здесь можно остаться и обустроиться. Солгали? — Нет. Все верно! Мы обязательно приютим и полюбим того, кто придет к нам с чистыми намерениями, — юный князь игриво улыбнулся и покосился на Ядвигу. — Оставайся, отче. — Дай вам бог здоровья! Эпатажный пришелец хотел встать и низко поклонится, но не смог осилить даже столь простые движения. Роман оценил отчаянную попутку старика выразить благодарность и, умилившись, похлопал его по плечу. — Как тебя зовут? — Семьдесят два года назад меня матушка Некрасом назвала. — Хорошо. Будешь пока этой восхитительной деве по хозяйству помогать, — юный князь весело кивнул в сторону Ядвиги, — потом, когда поправишься, выделим тебе землю. У нас ее предостаточно. Опять возьмешься за родимый плуг! Радость покалеченного старичка, распространившаяся и на Ядвигу, не имела никакого разумного предела. Роман же, отстранившись, в скором времени невыразительно помрачнел. — Ладно, – сказал он. — Пойду. Ядвига, вернув раздумья к суровой реальности, тоже немного приуныла, но показывать дурное настроение гостю предусмотрительно не стала. Она тихонечко кивнула юному князю, пошедшему собирать дружину в тяжелый путь, и начала мысленно молиться об успехе грядущей операции. Мнительная девушка волновалась о том, что может потерять человечка, к которому столь сильно привязалась.