Недовольное несчастье.

-… Что скажешь, Ацуши? — Не знаю. А более рационального плана нет? — В таком случае, ты, золотце мое, пострадаешь больше, — сказал Дазай, запуская бумажный самолетик, — Да и о Акутагаве-куне ты подумай, ему ведь тоже еще хуже придется. Я задумчиво склонила голову набок, обдумывая его слова. Честно говоря, Акутагава беспокоил меня больше себя. Хоть я и не чувствую к нему чего-то теплого, но и как врага я его не воспринимаю. Хоть и не показываю этого, каждый раз передразнивая его и язвя. — Тогда пусть будет так. — Тебе так важен Акутагава-кун? — неожиданный вопрос Дазая настиг меня врасплох, — Ведь если бы на кону было только твое собственное здоровье, ты бы им пожертвовала не смотря ни на что, не так ли, дорогуша? Я не ответила на вопрос, наоборот, закусила губу и задумалась. Но потом подняла свои глаза на него. Да и слов не нужно — логика развита у Осаму потрясающе, несмотря на такой ветреный и немного самолюбивый характер. — Так вы решили? — в комнату неожиданно ворвался Рампо, из-за которого от испуга я подпрыгнула на месте. — Вроде бы… — ответила я, все еще немного колеблясь. — Ой, не боись, тигрица, — Эдогава подошел ко мне и похлопал по плечу, — если что, тебя и твоего парнишку Акико залечит. Так что переживать не зачем. Я аж внутренне содрогнулась. Одно представление Есано-сан, которая так довольно и по-злорадному ухмыляется, и ее, кажется, бешеные глаза заставляют почувствовать страх, который обычно приходит к ребенку за просмотром ужастика в два часа ночи. Нет, вот правда, она с этим ножом и вся в крови… как будто прямиком из боевика-расчлененки. Пробирает аж до костей, хоть меня ужасы никогда и не вставляли. — Это не самые лучшие слова поддержки, — вздохнул Дазай, которому, по всей видимости было жалко меня. — А кто передаст Акутагаве? — самый умный вопрос за последние минут пять пришел в голову именно мне. — Так ты и скажешь, Ацуши-чан, — оповестил горе-суицидник, — я пойду туда с тобой, дела есть некоторые. — Опять играть с Чуей-саном в карты на раздевание, нажраться в зюзю и горланить на весь район песни, содержащие ненормативную лексику и пропаганду алкоголизма и наркотиков у молодежи? — я на него странно покосилась, — А, забыла: еще присоединиться к собачьему хору и петь серенады под моим окном с их музыкально-тявкающем сопровождении? Да и про суицид я еще забыла. — Ну, Ацу-тя-я-ян, — жалобно протянул коллега, хватая мои ладони и притягивая их к себе, — Самоубийство — это искусство, — он театрально приложил одну руку к голове, — которого ты, к сожалению, не понимаешь. Хотя я бы не отказался совершить с тобой двойной суицид, — он опять хватает меня и заворачивает в мой же шарф, — ты же у нас настоящая красавица. Хотя, Акутагава-кун за такое меня из того бы света вытащил и потом еще раз прибил — для профилактики, так сказать. — С чего бы это, — я изогнула бровь в непонимании, — по-моему, он бы, наоборот, присоединился к тебе в попытке моего убийства. Вот только если у тебя несколько другие цели, то он бы меня специально убил — чтоб не мешала его грандиозным и коварным планам. — Ну, ты уж слишком плохо думаешь о нем! — Знаешь, Дазай, может я его еще не так хорошо знаю, как ты, но уже достаточно времени, чтобы понять то, что я просто бельмо на глазу для него и всячески мешаю его существованию. Или то, что он меня так «сильно» любит, что готов утопить в любой попавшейся луже, таким образом показывая ко мне свою горячую любовь. — Н-но, Ацуши… — я его опять нагло перебила. — Да и мои слова доказывает то, что практически каждый раз, когда мы встречаемся, от пытается проткнуть своим Расемоном. И, по правде, иногда у него это получается! — Эх, — вздохнул Осаму и поднял руки вверх, показывая, что его аргументы по защите ученика иссякли, и он принимает поражение в этой битве словесных доказательств, — Знаешь, дорогая, я уже теряю всякие надежды и веру в себя, по поводу того, чтобы вас примерить и внести гармонию в ваш дуэт. К слову, — продолжил бывший мафиози, — даже предыдущий Двойной Черный, а то есть мы с Чуей, так не ссорились и ненавидели друг друга. Не сказать, что мы друг друга обожаем, но глотки перерезать точно не пытаемся. Нет, по поводу вашей с Рюноске продуктивной работы претензий нет и быть не может… Но, правда, нужно что-то сделать. И не ради мира между Мафией и Агентством. Ради самих вас, — он легонько ударил кулаком мне в область сердца и прошел дальше, показывая, что именно эта тема закрыта. — Дазай, подожди! — Да, золотце мое? — он обернулся ко мне и улыбнулся так, как будто этого неприятного разговора и вовсе не было. — Так я же с тобой иду! — я начала догонять его. — Да, правда? — Совсем уже, что ли память отшибло? У нас с Акутагавой задание! Никогда не думала, что войти в главный офис Портовой Мафии мне будет так сложно. А, если более раскрыто, то я стояла перед теми огромными стеклянными дверьми несколько минут. И кидало меня то в жар, то в холод. А если, наоборот, покороче, то я стояла в полнейшем глубочайшем ступоре, а Дазай стоял возле меня, вовсе не понимая, в чем же дело. — Ацуши… Ты чего застыла? — немного удивленным голосом спросил Дазай после нескольких минут ожидания меня возле тех самых дверей, — собираешься заходить? А если нет, то можешь подождать, я Акутагаву-куна сам направлю к тебе! — П-пожалуйста… — слишком жалобным голосом попросила его я, все же решив остаться у входа. — Чао-чао, куколка моя, — он помахал мне рукой, открывая двери, — сейчас и твой принц на белом коне придет! — Хмпф, — фыркнула я и закатила глаза, — скорее Кощей Бессмертный. Дверь закрылась, я осталась ждать у высотки, правда, недолго. Хоть владелец Расемона еще тот хам, но отличной пунктуальностью он отличался. Да и вообще, вел себя вполне прилично, но и странные замашки тоже имел: всем сердцем презирал двери, предпочитая эффектно выйти через окно, предварительно разбив его ногой. — Идем, Тигрица, — со скоростью света из дверей материализовался Рюуноске, пройдя быстро мимо меня. — И тебе привет, Акутагава… — немного удивленно сказала я, догоняя напарника. — Знаешь задание, Тигрица? — он и в этот раз не соизволил обернуться. — Не очень хорошо, но… — Заткнись и слушай меня внимательно. Так вот… Что-то было не так. Слишком все легко. Мы с Акутагавой слишком легко прошли в то самое место, где находился тот склад оружий, который без прав перепродавали с помощью контрабанды за огромезную сумму денег. Почему мы с Акутагавой этим занимаемся? Агентство должно расследовать это, как преступление, а Мафия хочет забрать себе все оружия и перепродать их более законным путем, но за намного большую сумму денег. Так что выгодно и нам, и им. Но входе с охраной было разобраться очень просто. Из тридцати людей пятеро без сознания, а все остальные, то есть, двадцать пять человек убито. Подозрительнее всего то, что больше охраны не было. Да и на этом складе как-то слишком пусто было. — Тигрица… — серьезный до нельзя голос моего напарника раздался сзади, — Ты слышишь? Я прислушалась. Какой-то шум исходил с верхнего этажа, но на приличном расстоянии. А потом, через несколько секунд, со всех сторон. И этот шорох приближался. — Нас окружают…? — я шепотом спросила у Акутагавы, который в ответ только кивнул. — Ты готова, глупое существо? Да, тут было жарко! Они сделали хитрый ход: заставили противника подумать, что враг слишком слаб. А на самом-то деле нут было много сильных эсперов. И если пятерых из них нам удалось убить, то двух последних… Одним занялся Рюуноске, а вторым — я. — Ну, что, кошечка, поиграем? — хищная улыбка этого странного типа не сходила с лица. Черт, он был силен! Еле стоя на ногах, без одной руки и с подбитым глазом я все-таки смогла его прикончить. И честно говоря, испугалась своей жестокости, ибо ему даже череп пробила. Но сейчас за Акутагаву приходилось волноваться больше. Он просто не мог (пока) одолеть того ненормального со способностью к аннулированию. Эспер не был так силен, как Дазай, но все же его силы были достаточны для того, чтобы поглотить Расемон, хоть не полностью, но добрую половину вполне мог оттяпать. Хорошо, что мафиози был, на удивление, осторожен: еще такого не случилось. — Вот ты и попался, демон! Выстрел. И я почувствовала острую боль в районе солнечного сплетения. Струйка крови побежала по губе, но мне было все равно. Защитить. Обезопасить. Я сделала то, что смогла… — Тигрица! — последнее, что услышала, перед тем, как свалиться в обморок. Проснулась я в незнакомом мне месте. Единственное, что я увидела, открыв глаза — небо. Какое-то несвойственно ярко-голубое и белыми и пушистыми облаками. Слишком радостное и живое. Я сделала рывок, попробовав подняться. Не получилось. Раны практически зажили, но все же я была еще слишком слаба. Но сесть я сумела. Я посмотрела вниз. Как оказалось, я валялась не на дороге, а была положена на плащ. На плащ Акутагавы, скорее всего. Это было немного странно, ведь заботливым он никогда не являлся, особенно ко мне. Самого владельца Расемона по близости не находилось. Может ушел? Хотя, нет, вряд ли. В конце концов, он уже не настолько сволочь, да ко всему еще и плащ забыл. Не ушел бы точно. Так сидеть, в полной тишине приходилось еще довольно-таки долго. Только через час я услышала шаги, а потом увидела и моего спасителя. — Ты уже проснулась, Тигрица? — он протянул мне бутылку с водой, которую я с радостью приняла, — ты в порядке? Я хотела ответить, но не могла. Я жадно прильнула к воде, опустошив мигом практически всю бутылку. — Жить можно, — наконец я ответила. — Вот и хорошо, — Рюноске присел возле меня и вдруг потянул за щеки, потом вытерев их. — А…Аку… Что ты… — ничего связного не получалось, к тому времени я и разговаривать разучилась. — Ты же женщина, Накаджима. Женщине не к лицу пачкать лицо, — он поцеловал меня в лоб. И знаете, в этот момент показалось, что он — не такой уж и бессердечный. Скорее, наоборот.