Сказки Шута и Короля. Игра Первая (Заколдованная Страна)

      За воротами, где возвышался дворец, так и не обнаруженный Мишей, царил полный порядок. Король всё контролировал, но ему было досадно от того, что этот беззубый юнец обводит его вокруг пальца, а ещё досаднее было потому, что Шут будто заранее знал о таком повороте. И, долго расхаживая перед окнами в своих покоях, правитель Заколдованной Страны вдруг пришёл к одному крайне простому и очевидному выводу: Шут такой же, как Миша, а Миша в душе — тот же Шут. Но не весельчак и паяц, а, напротив, трагичный дуралей, что играет на публику, а на деле остаётся одиноким добряком. Однако в этом месте, где всё должно идти так, как задумал Король, подобные проявления доброты Михаила слишком уж вызывающие. А посему Король решился на то, чего ему не хотелось бы делать ни при каких обстоятельствах, но случай с «панком из другого мира» стал исключительным. — Что ж! — громогласный тембр пронёсся по коридорам, отдаваясь эхом где-то в глубине дворца, — выпустите его! — Ох-хо-ха-хе-хе, — запрыгал Шут, возникнув из ниоткуда. — Началось! Началось! Веселье началось! — Да тише ты! — гаркнул правитель, опускаясь в кресло. — Не удивлюсь, если этот негодник и моего питомца напугает. Я совсем не удивлюсь…       Сказал он:       Эта тварь приходит ночью       Ровно в три от церкви у холма…       Лёгкий ветерок тихо шелестел сочной травой, а солнце клонилось к закату. Миша наслаждался теплом и молча радовался, что его никуда не окунают, оружие в грудь не наставляют и не пытаются кому-либо скормить.       Этот день был хорошим — спасение двух жизней грело душу — и вполне спокойным по сравнению с тем, что было прежде. Таким стал и вечер, когда парень медленно взошёл на холм, укрытый густым лесом. Он пересёк небольшую лужайку, попутно набрав немного добротных грибов, уже в уме прикидывая, что разведёт костёр и хоть как-то поджарит этих красавцев на огне, потому что есть хотелось до боли в желудке. Тут-то Миша и притормозил, вскинув взгляд и приметив маленькую обветшалую церквушку.       «Только этого не хватало, — Михаил почесал затылок, ероша свою густую каштановую шевелюру. — И что мне теперь делать? Тут ночевать, что ль?»       На том парень и порешил — остаётся. Всё равно другого варианта нет.       Он приблизился к низенькому крыльцу, краем глаза отмечая, что оранжевый диск солнца почти спрятался за линией горизонта. — Ла-а-дно, — протянул парень и толкнул дверь церкви. Та не хотела поддаваться, но под напором сильного плеча всё же открылась, и по пустынному помещению эхом пронёсся мерзкий скрип. — Ай, ёпт… — поморщился Михаил и, подбоченившись, принялся оглядывать место будущего ночлега. — М-да, — цокнул он, рассматривая целые полотна густой паутины, что висела по углам, — ну прямо декорации для «Вия».       Ночь опустилась на поля и леса Заколдованной Страны стремительнее, чем того ожидал усталый путник, коим себя считал Михаил. Наевшись с трудом прожаренных сухих грибов, при этом плюясь углями, в которые превратились наименее удачно приготовленные боровики, Миша ещё раз внимательно оглядел костерок, что развёл посреди церкви, прикурил и вышел на крыльцо. Судя по звёздам, время уже перевалило за полночь, а Миха и не думал спать. В эту ночь у него было странное настроение, наверное, потому что какое-то глупое суеверное предчувствие терзало его душу, но Миша не мог разобрать, какое именно.       Вот он в церкви, вот вроде бы и неверующий, но, вроде, признаёт религии — они должны быть, — однако по привычке не верит в то, чего не видал.       «Э-эх, — мысленно протянул Михаил, вскинув взгляд к небу, и во тьме мелькнул огонёк его сигареты, а за спиной в помещении теплилось пламя. — О, созвездие Льва, — довольно улыбнулся Миша, — оно самое. Странно, его же можно в марте увидеть… Ах, да! Заколдованная, мать её, страна же…».       Странное настроение плавно переплыло в то, чего Миха не мог ожидать от себя: он вдруг подумал о брюнетке. Как-то непривычно затеплилось в груди.       «Вот, бля, ещё не хватало, — возмутился парень, начиная нервно затягиваться едким дымом. — С какого хрена вспомнилась мне эта девица? Всё, Миха, иди спать!».       И решив, что это лучшее, что он может сейчас сделать, парень встал и вернулся обратно в церквушку…       Михаил дремал, привалившись спиной к грязной стене, ровно под иконой Христа Спасителя, так уж само вышло, он не нарочно. Но что-то внутри подсказывало, что в этом месте ему лучше бы пристроиться именно рядом с этой иконой.       Конечно, Михаил ругал себя за внезапно накативший страх, но быстро успокоился, стоило только задремать.       Когда что-то громыхнуло, костёр уже погас, и теперь лишь тонкая струйка дыма поднималась в воздух, дальше развеваемая сквозняком, который прорывался через щель приоткрытой двери. — Что за… — пробормотал выпрямившийся Миха, уставившись во мраке прямо перед собой. Из щели кто-то на него смотрел. Или что-то. Михаил не позволил себе зареветь во весь свой дикий «медвежий» голос, чтоб не спугнуть эту тварь. А в том, что это была именно «тварь», сомнений у Миши не возникало, поскольку глаза, что пялились на него, светились алым. Парень опять ощутил знакомое шевеление волос на затылке, потому медленно поднял руку, пригладил свою шевелюру, и в свете полной луны, что пробивался сквозь высокие окна, прокашлялся, а потом произнёс: — Ты давай, вали отсюда.       А в голове прогремели знакомые строки:       Конечно, я подумал — это шутка,       Наверное, одна из тех примет,       Что у людей в течении многих лет       Держали ум во власти предрассудка.       Ну никогда, никогда прежде Миша не мог даже мысль допустить о том, что всё то, о чём он пел, может обернуться для него вот таким приключенческим кошмаром. По сути, всё это было бы по душе молодому, но такому зрелому Михаилу, если бы полуперекрытая память вырвалась из своей темницы, и он мог вспомнить свои песни, однако, не имея такой возможности, с каждым разом ему становилось всё «интереснее», а ещё Миша понял, что ряженые засранцы однозначно к чему-то ведут. Не напрасно ведь они всё время пытаются направить его за клубком. Что-то за тем мостом не то. Точно. И Михаил догадывался, что там дожидаются его ещё больше, чем ждали здесь…       Тварь дышала, выпуская клубы пара, и это тоже казалось странным, ведь лето на дворе.       Оно стояло неподвижно, и тут-то Мишу осенило!       «Церковь! Оно не может войти! Не-е-ет, да ну нахер, так не бывает… — для того, чтоб убедиться в своей правоте, Михаил даже оглянулся на взирающего на него с иконы Христа. — Серьёзно, что ли?»       Почувствовав себя смелее, Миша уверенно пошагал к двери — ну внешне, по крайней мере, уверенно — приоткрыл её и отпрянул назад, мысленно матерясь, потому что тварь спокойно шагнула в старенькое здание.       «Вот спасибо, прямо помогли» — мысленно съязвил Миша, наблюдая за чем-то несуразным и хрен поймёшь, кем являющимся. Оно вползло в здание и, пристроившись у стеночки, затихло и…       «Уснул? Уснуло? Оно… блять, что? Оно спать сюда приходит? Нет, бля, завтра же скажу этому дебилу в мантии, что увольняюсь», — нервно подумал Михаил, боком продвигаясь к выходу. Но тут же он остановился, приметив свою сумку, что валялась на полу под всё той же иконой, а рядом с сумкой лежала газета. Миша сильно заинтересовался и тихими шагами приблизился к стене, но тварь мирно сопела и не шевелилась, вообще на него внимания не обращала. То есть по сути он её… его… а хрен знает кого впустил, а оно тут как бы подрыхнуть просто хотело. А поскольку лап у чудовища не было, только какое-то амёбообразное тело, то понятно, что оно могло только скрестись в дверь.       «Ой, бля-я-я, — протянул Михаил в своих мыслях, — это что, Король своего друга на прогулку по ночам выпускает? Ну тогда пусть не обижается, если я сейчас этого слизняка тут запру».       Но на деле Миха лишь подхватил свою сумку, газету и выскочил в ночь, когда за спиной раздалось спокойное и вполне человеческое: — Дверь прикрой, дует же. — А, ну да, — автоматом согласился Миша, а потом слегка вздрогнул и оглянулся, — а пошёл ты!       И широкими шагами двинулся прочь, а остановился он только у того же пруда, где днём ранее встретил брюнетку. Он присел на знакомый камень, перевёл дух, разложил рядом свои вещи, чтоб проверить, всё ли на месте, и прикурил.       Миха долго думал об увиденном и ему казалось, что он упускает нечто важное, как будто события этой ночи ему были знакомы. Маялся-маялся, но так ничего и не понял о той твари, и кто вообще её натравил на него, и что это тогда за травля такая беспонтовая? А потом он вдруг встрепенулся и вспомнил о газете. Михаил вынул её из кармана и развернул.       «Вестник» — гласило название газеты, а дальше шли какие-то тексты, но из них Миша смог прочесть только следующее: Дремлет за горой Мрачный замок мой. Душу мучает порой Царящий в нём покой…       И как только его глаза пробежались по строкам — бумага рассыпалась в прах.       «Так, это что получается? — прикинул Миша. — Та тварь подсказку мне дала…»       Шут незаметно посматривал на правителя, а тот стоял у окна и, поймав его взгляд, Король протянул тому свою ладонь, говоря: — Верни мою «двадцатку». — Так нечестно, — ворчал лиходей, тихо позвякивая бубенчиками и немного сутулясь от того, что правитель стал делать хитрые ходы. — Вы помогли ему. Мы так не договаривались. — Мы с тобой ни о чём не договаривались и правилами себя не ограничивали. Ты поставил на Михаила, а я на его подчинение моим незримым приказам. И он впервые подчинился. Он послушался совета. Пусть идёт в замок…