Только парень в подвал залез,
За ним старуха закрыла дверь:
«Ого, нашёлся какой храбрец!
А ну-ка, дед, принимай гостей!
Сколько вас таких ходит по лесам,
Каждый норовит нос сунуть в мой подвал…»
— Э, бабка! — раздался возмущённый голос из подвала. — Ничего я не норовил! Сама меня сюда спуститься заставила! Ну вот погоди, я отсюда вылезу… Не посмотрю, что ты руина древняя!
Старуха только ухмыльнулась, подошла к окну и потушила свечу.
«Вот с-с-сука», — Миха вытянул вперёд руку, в которой держал керосиновый фонарь и попытался осмотреться, но глаза ещё не привыкли к полутьме. Вдруг из глубины подвала послышался хриплый стон. Тихий, больше похожий на выдох, но такой угрожающий, будто голодный зверь рычит, наблюдая за добычей.
Миша резко повернулся на звук.
«Там дух его живёт и по ночам поёт, — вспомнил он слова старухи. — Вот это репертуарчик у деда!»
Миша поставил фонарь на полку рядом с глиняными горшками, покрепче сжал в руке нож и, готовый драться, встал у стены и продолжил всматриваться в темноту. Не поверил Миха вдове. Несмотря на всё, что с ним уже случилось.
«Какой, нахер, дух?! Бред! Может, узник, может, просто псих! Но про духа — это она загнула, конечно, — даже в рамках игры, в которой ощущал себя здесь, он не мог верить в подобные вещи, пока не увидит своими глазами. — А если увижу, значит, я точно сошёл с ума».
Словно желая убедить парня в его безумии, в углу возле большой бочки заклубился чёрный туман, постепенно превращаясь в высокий мужской силуэт.
«Глючит, — всё ещё пытался спорить с происходящим Миша. — Это объяснимо. В полутьме часто всякая фигня мерещится. Это из-за усталости мне сознание подбрасывает такие образы… — вдруг в его голове пронеслась знакомая строка, отдаваясь резкой болью в висках: —
И раздался крик предсмертный, и зачавкал страшный дед, а старуха подошла к окну и выключила свет… Что это за стихи? А, хрен с ними! Мы ещё посмотрим, кто в итоге кем зачавкает…»
Уронив пустую бочку, силуэт стремительно рванулся к Михе, и в свете фонаря возник высокий старик.
Карие глаза парня встретились с выцветшими голубыми, быстро пробежались сверху вниз, отмечая седую бороду, прикрывающую шею, застиранную рубаху, полосатые штаны и лапти. Старик казался вполне плотным, реальным и, что самое неприятное, крупным и совершенно невменяемым. В том, что перед ним стоял буйный сумасшедший, Миша даже не сомневался, но, продолжая держаться в рамках своей игры, подумал:
«Ну раз я умер, а он дух — поиграем в привидений. И складные строчки тут как раз кстати».
— Интересно, как это ты мной чавкать собрался, если я тоже дух? — осклабился он и с удовольствием понаблюдал за удивлением на лице старика.
Но удивлялся тот недолго. Он сделал резкий выпад в сторону парня и оцарапал кожу на его руке длинными ногтями.
— Кровь, — прохрипел старик.
— Действительно… — согласился Михаил, с удивлением рассматривая сочащиеся кровью глубокие царапины на своей руке, и поймал себя на радостной мысли:
«Я живой! Действительно живой! А я почти поверил в этот бред про смерть!»
Полноценно порадоваться не было времени - и он вскинул взгляд на деда:
— А ты, если жрёшь людей, значит, тоже состоишь из плоти и крови!
С этими словами он кинулся на старика с ножом и они покатились по полу. Тот оказался силён, но у Миши было преимущество — ловкость и нож, и через некоторое время на весь подвал раздалось ликующее:
— Кровь! Я ж говорил!
Это парень полоснул противника ножом по руке. Дед от этого только рассвирепел ещё сильнее: он легко отшвырнул Михаила в сторону, и по подвалу прокатился звук падающих костей. К счастью, кости оказались не Мишиными. Парень приподнялся на руках и увидел таращащийся на него пустыми глазницами череп.
— Что, с дохлятиной обнимаешься? — в хриплом голосе старика послышалась насмешка.
— Ну не с тобой же мне обниматься! — Миха попытался придать голосу немного наглости, а то, обнаружив таких костлявых соседей деда, ему захотелось немножко покричать от ужаса. — Кого нашёл, с тем и обнимаюсь!
Старик приблизился к парню и посмотрел на валяющийся череп:
— Этот ничего, вкусный был, — поделился он и указал на другие кости, сложенные в кучку, — а вон тот сильно тощий был. Ты вот покрупнее, ты мне, поди, понравишься.
— А ты мне — нет! — заявил Миша, начиная пятиться к стене. — У тебя мясо старое.
Заметив недоумение, написанное на лице деда, он чуть осмелел и добавил с театральным вздохом:
— А придётся тобой давиться, старый ты мухомор. Хуле делать — на безлюдье и дед человечина, — снова вздохнул он.
Михаил банально тянул время и пытался срочно сообразить, как же выпутаться из этой истории. Старик оказался слишком сильным. Дверь — заперта. Вырубить бы психа чем-нибудь тяжёлым, да где ж это тяжёлое взять? Вся утварь в этом подвале выглядела слишком хрупкой и лёгкой.
Дед всё удивлялся нахальству своего «ужина», и Миха продолжал:
— А ты чё, думал, ты в этом мире один такой — дух, жрущий людей почём зря? Так вот, обломись — сегодня жрать буду я!
Кто знает, чем бы обернулась такая наглость гостя, если бы он, продолжая пятиться, не споткнулся о что-то, валяющееся на полу, и не упал. Старик как раз собрался напасть на оборзевшего вконец парня, но вдруг схватился за голову так, будто его действительно приложили по затылку чем-то тяжёлым.
Миша сидел на полу и рассматривал единственный из всех не разобранный по косточкам уцелевший скелет:
— А этот вкусный был? — будто просто пытаясь поддержать разговор из вежливости, спросил он.
— Уйди оттуда! — прохрипел старик. — Убери ногу с моей головы!
Михаил посмотрел на мучающегося головной болью деда, затем перевёл взгляд на свою правую ногу, под сгибом колена которой как раз находился череп скелета, о который он споткнулся.
— Вот с этой? — Миша ещё раз ударил по черепу и отметил, как старик скорчился от боли.
— Ты дурак? Ты видишь ещё голову, на которой лежит твоя нога?!
Михаил оскорбился до глубины души.
— Это ты дурак! — заявил он и постучал костяшками пальцев по черепу, валяющемуся на полу, от чего старик сделал несколько неуклюжих шагов назад и потёр лоб. — Ау! Кто-нибудь дома? Придурок, конечно, я не уберу ногу с твоей головы. Тебе же хреново от этого, зачем мне её убирать? Лучше я возьму вот эту руку и отхерачу тебя ею. Да чё я всё объясняю-то?!
Миха оторвал от скелета руку — дед схватился за плечо, а его правая рука повисла плетью, — поднялся и наотмашь ударил старика по голове конечностью от его же скелета:
— Ну, и кто из нас дурак? — парень влепил деду пощёчину, которая оказалась куда более болезненной, чем если бы он сделал это своей рукой.
Отлупив старика-людоеда его конечностью, Миша взял ещё и левую руку скелета, поаплодировал себе ими и поклонился, но вместо некогда привычных криков «Браво!», которые обычно раздавались в театре после поклона, услышал хриплое:
— Ну ты и скотина.
Миша так возмутился, что даже всплеснул дедовыми руками:
— Не, ну я хуею! Он меня сожрать хочет, а я при этом скотина!
— Ты тоже хочешь меня сожрать! — не остался в долгу дед.
— Да нахрен ты мне сдался! Ещё я такую старую перхоть, как ты, не ел, — фыркнул Михаил, внутренне ликуя от того, что у него получилось справиться с таким опасным противником.
— Но ты же говорил… — растерянно начал было старик.
— Ой, отъебись, — махнул на него рукой от скелета Миша.
— Ты кого мне привела, старая дура?! — дед со злостью поглядел наверх, но ответа так и не дождался — старуха, мучаясь бессонницей, вновь и вновь пела знакомую Михаилу песню, вышивая что-то на салфетке.
Что делать дальше, Миха ещё не решил. Вроде победа уже была заведомо на его стороне: руки у деда не работали, к скелету парень его не подпускал и каждую попытку накинуться на него пресекал лёгким ударом оторванной от скелета кости по темечку. Но подвал был заперт бабкой снаружи. Как выбираться?
«Ну, может, отправит она сюда очередную жертву на съедение этому уроду, тут-то я и выскочу, — подумал Миша, осматривая полки, заставленные банками и горшками. — Солений и компотов этих мне хватит надолго, спать буду вон в том углу… Так… — блуждающий взгляд Михаила остановился на скелете. — А он-то, выходит, реально дух… С кровью и плотью, но дух ведь. Значит, это возможно. Значит, может, и я…» — формулировать эту мысль до конца не хотелось, но само осознание того, о чём говорили Король с Шутом, подобралось к Мише вплотную, и отогнать его, как отгонял всё это время, никак не получалось.
Происходящее стремительно теряло форму игры, которую Миха обозначил для себя, и теперь он почувствовал себя одиноким и беспомощным.
Старик наблюдал, как парень рассматривает его кости, хмурясь и поджимая губы, от чего лицо его принимало враждебное выражение.
— Неужто ты моими ногами плясать собрался? — забеспокоился дух.
— Да чё ты к этим костям привязался?! — вспылил Миша, но тут же ухмыльнулся: — Хотя, да. Будешь чудить — заставлю «пого» танцевать, — парень снова принял задумчивый вид и старик ему поверил: «Этот юродивый явно и не на такое способен!».
Он не знал, что такое «пого», но танцевать ему не хотелось, и он решил постараться не бесить своего мучителя, а Михаил продолжил, желая отвлечься от страшных мыслей:
— Ты мне лучше скажи, какого хрена твои кости тут делают?
— Валяются, — пожал плечами старик, от чего его руки качнулись, как пара верёвок, болтающихся без дела.
— Ой дура-ак, — протянул парень, приложив руку ко лбу. Затем посмотрел на руку деда и брезгливо отбросил её в сторону. — У людей принято хоронить усопших. А тебя сюда кинули. Какого хрена?
— Я не помню, как тут оказался, — пробормотал старик. — Очнулся — тело там, я тут…
В ответ Миша приложил указательный палец к губам, а потом им же ткнул вверх. Наверху пела старуха.
—
Хоть сама его сгубила
И на муки обрекла,
Но пусть знает, что жена ему
По-прежнему верна…
Старик ошарашенно смотрел то вверх, то на свой несостоявшийся ужин.
— Это что же… Она меня убила и, как кусок свинины, в подвал бросила? — дед был так растерян, что Мише стало его жаль.
— Похоже на то… А может, просто заперла тут, ты от жажды и помер, — он сочувственно поглядел на старика и положил ему руку на плечо, — тебя вообще не удивляло то, что бабка знает, что ты здесь, раз заманивает сюда людей, но не забирает тело, чтобы похоронить?
— Так старая она, как же она меня подымать-то станет?
— А людей на помощь позвать? Тех самых, которых ты пожрал в итоге! Придурок ты, дед, раз сам ничего не понял, — вздохнул Миха.
Он вдруг встрепенулся, отдёрнул руку от плеча духа и посторонился — вспомнил слова старухи:
— Она мне сказала, что ты тем ещё уродом был. И я склонен ей верить.
— Почему? — удивился дух.
Миша покрутил пальцем у виска:
— Ты людей ешь! И меня чуть не сожрал!
— А что ж мне ещё есть, коли она ничем другим не кормит?! — принялся защищаться старик. — Я все соленья поел, все грибы да вяленое мясо, вина и наливки попил, ничего не осталось, а есть-то хочется! Кто ж знал, что призракам тоже есть надо?
— Ну второй раз бы не помер, мог бы и потерпеть, — заметил Миха и уселся на бочку. Она качнулась и повалилась набок.
«И правда пустая, — подумал парень, потирая ушибленное бедро, — старик всё съел…»
— А ты почём знаешь? — буркнул дух, и молодой человек замолчал. Он и правда не знал.
«А вдруг можно умереть ещё раз?! — Михаил с ужасом посмотрел на деда. В его голове снова закружились страшные мысли. — А вдруг ряженые не врали? Вдруг я и правда умер?! И что тогда?! Тогда всё! Конец! Дух исчезнет и не останется ничего! СОВСЕМ! Даже пепла от тела в том мире, откуда я прибыл, не будет! Я растворюсь, исчезну, обо мне никто и не вспомнит через несколько десятков лет… Твою мать!»
Парень заметил, что лицо старика разгладилось — он явно принял какое-то решение. Миша поднялся и с любопытством посмотрел на него.
***
Старуха уже придремала на лавке, как вдруг раздался мощный удар снизу, а следом ещë несколько ударов, от которых подскакивала дверь, ведущая в подвал.
«Прыткий мальчишка, — подумала старуха, — видать, дед только сейчас его есть начал».
Ещё удар. Старуха забеспокоилась — прежде её муж быстро разделывался с жертвами: один-единственный крик в итоге заглушался тошнотворным звуком раскалывающегося черепа, а потом до утра на весь дом раздавалось чавканье голодного духа.
Следующий удар полностью снёс дверь в подвал. Дверь отлетела в сторону, и в этот же момент в тёмной дыре в полу показались две ноги в высоких кожаных ботинках с задранными штанинами брюк.
Старуха вжалась в стену и принялась молиться. Ноги исчезли в подвале, но на смену им показались тёмные взъерошенные волосы, а затем явилась и злобно ухмыляющаяся физиономия «прыткого мальчишки».
— Что, бабка, не ожидала меня увидеть снова? — осклабился парень, выбрался из подвала и встал в полный рост, размахивая рукой от какого-то скелета. — Молишься, да? Может, я тебя удивлю, но бога нет! Так что он тебе не поможет.
— Эй, сынок, а я? — послышался знакомый старухе до боли голос. — Помоги-ка…
Парень наклонился, сунул руку в проём и…
— Батюшки! — воскликнула старуха.
Из подвала выбирался её покойный муж, свирепо сверкая страшными глазами.
Бабка подхватила подол ночной рубашки и бросилась вон из дома. Старик помчался за ней, снеся собой дверь, которую она успела захлопнуть, желая задержать злой дух своего покойного мужа.
***
Несколько минут назад дед решил скооперироваться со странным брюнетом в косоворотке.
— Сынок, подсоби старику, — попросил дух, — приделай руки обратно. А я помогу тебе выбраться отсюда.
Михаил прищурился.
— Лады. Но знай: если что-то пойдёт не так, танцем «пого» ты не отделаешься, — сказал он, прикрепляя одну руку к скелету. — Левая останется у меня. Так, на всякий случай.
Дед тяжело вздохнул:
— Сможешь дверь выбить? Я тебя подсажу.
— Попытаться можно, — пожал плечами Миха и подошёл к деду, — а ты что собрался делать?
— Верную жену, мать её, проучить надобно. Следом за тобой выберусь, — сказал дед, — садись мне на плечи.
Михаил устроился на мощных плечах духа, и тот встал на один из ящиков для хранения овощей. Миша пытался выбить дверь и рукой, и плечом, но та только слегка приподнималась над полом и снова возвращалась на место.
— Вот сука! Замок повесила! — разозлился парень. — Ну ладно, ты у меня ещё попрыгаешь, карга старая…
Он вернулся на пол, нагромоздил ящики и бочки друг на друга и сказал старику:
— Стой здесь и держи эту башню, чтоб я не свалился. И смотри мне! — погрозил он рукой скелета деду, — не пытайся меня уронить! Накажу.
— Да бог с тобой, православный! — испугался дух.
Миша неприязненно поморщился от его слов, забрался деду на спину, прыгнул на свою башню, приземлившись на руки, выбил одним ударом ног дверь и выбрался наружу, не забыв прихватить и дедову руку.
А теперь он лежал на печи, пристроив оторванную от скелета конечность неподалёку и погружался в сон…
