***
— Мне никогда не быть с тобо-о-ой! — закричал Михаил. От своего же крика он и проснулся. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку: парень сидел на кровати и восстанавливал дыхание, пытаясь отойти от жуткого кошмара, который увидел во сне. «Ё-моё! Так вот, оказывается, что было прошлой ночью! — Миху трясло от ужаса. — Я чуть не разорвал Алису! Чуть не съел! Господи… — он обхватил голову руками и начал качаться из стороны в сторону, — как же так… Что же делать-то теперь?!». Миша принялся искать свою сумку в темноте. Он точно помнил, что накануне оставил её около кровати и надеялся, что она никуда не делась. Нащупав холщовую ткань, парень обрадовался так, будто в этой сумке хранился ключ к выходу из того положения, в которое он попал. «В принципе, так оно и есть, — подумал артист, нащупав внутри пачку сигарет и коробок спичек. — Сутки без сигарет! Свихнуться можно!». Он сломал несколько спичек, прежде чем смог нормально прикурить — пальцы не слушались, а руки так и продолжали мелко трястись. Наконец Миша глубоко затянулся, зажёг свечу, стоящую на прикроватной тумбочке, и принялся ходить по дому туда-сюда, пытаясь успокоиться. «Ещё и в любви призналась, дурочка, — думал артист, широко шагая от одного оконного проёма к другому, стараясь не спотыкаться об обломки мебели. Он анализировал свои эмоции и понимал, что ничего, кроме какой-то отеческой или братской заботы, защиты по необходимости Алисе дать не смог бы, хотя и очень привязался к этой милой девушке. Но стоит ли эта привязанность её душевных терзаний? — Как я теперь ей в глаза буду смотреть?!.. А нельзя мне ей в глаза смотреть! Бежать отсюда надо куда подальше, чтобы с ней не столкнуться никогда! — решил он и резко остановился, два раза подряд затянувшись сигаретой. — А как я узнаю, можно мне выходить из дома или нет? Блин!». Парень подошёл к окну и прислушался к звукам снаружи: поют ли птицы? Или стрекочут сверчки? «Поёт вроде кто-то… Соловей, что ли? — задумался Миша. — А они, гады, с вечера и до середины ночи любят петь. Сука! И как понять, сколько время?!». Молодой человек отошёл от окна и взгляд его упал на ту самую тумбочку, на которой оплавлялась свеча. «Надо же, а я сразу и не заметил!» — панк подбежал к ней и схватил белеющий в слабом свете свечи прямоугольник. Записка! Взгляд парня заскользил по строкам: «К полуночи ты должен уже быть в пути. Иди куда глаза глядят, я сам тебя найду, когда будет надо. Луны не бойся, её тучи надолго скрыли — очень уж ты его величество выбесил. Шут». «А точно ли это Шут написал? — задумался Михаил, "включив" осторожность. — Может, это харя королевская меня в ловушку заманить решила!». «Точно Шут! Клянусь бубенцами!» — разглядел он приписку в самом низу и рассмеялся. «Интересно, мелкий в курсе сленгового значения слова "бубенцы"? — продолжил веселиться Миша, шагая к шкафу, чтобы выбрать себе одежду. — С этим, блин, проклятьем и правда шмотья не напасёшься!». Изучив содержимое шкафа, парень присвистнул: — Модный волк мне попался, этого у него не отнять! Он надел тёмные тугие джинсы и лёгкий чёрный лонгслив, немного подумал и решил забрать ещё майку без рукавов и джинсовые шорты длиной по колено — на всякий случай. Всё это, а также то, что обычно он носил с собой, Миха переложил в кожаную сумку, что висела на крючке возле шкафа, прихватил свой футляр с гитарой, а также плащ, и осторожно открыл дверь. Свежий ветерок моментально проник под одежду и пробежался по спине. Панк поёжился, сделал осторожный шаг вперёд и поглядел вверх. Тёмное небо было плотно обтянуто тучами, где-то далеко даже громыхал гром. Миша прислушался к своим ощущениям. «Вроде всё нормально. Не думал, что буду радоваться такой противной погоде! — подумал он. — Так и что? Куда глаза глядят идти?.. Ага, а я понятия не имею, куда они глядят — темно, как в заднице…». Он немного подождал, пока глаза привыкнут к темноте и двинулся вперёд бодрым шагом.***
Михаил шёл в темноте, сам не зная куда, то и дело спотыкаясь о корни и ударяясь лбом о ветки деревьев, покуда не вспомнил о масляном фонаре, лежащем в сумке, который он ещё ни разу не использовал. Парень зажёг фитиль и побрёл дальше, мысленно матеря погоду, своё проклятье и конечно же, Шута. «Найду, когда будет надо… — передразнил артист слова королевского прихвостня из записки. — А кому надо? Мне, может, прямо сейчас надо, а этот маленький урюк…». Откуда-то сверху прямо под ноги Миши свалился светящийся шар и покатился по тропе. Парень остановился и удивлённо поглядел на странный мячик. «Это ещё что за хрень тут катается? — бросил он вслед шару подозрительный взгляд. — Ещё и след какой-то за ним тянется…». За шариком действительно тянулся след. Миша присел на корточки и внимательно поглядел на тропу. По земле струилась тонкая, светящаяся голубым цветом нить. «Ну нахер, обычно тут такая фигня к добру не приводит, — решил артист. — Надо в другую сторону поворачивать, а то хрен поймёшь, что творится…». Только он повернул налево, как шар тут же вернулся и запрыгал прямо перед ним на месте. Михаил отскочил вправо — мячик снова к нему. Опять влево — шар тут как тут. — Да ну нахуй! — проорал панк и бросился бежать не разбирая дороги. Шар одним прыжком снова оказался перед парнем, подскочил и… обмотал его нитью от шеи и до щиколоток. Фонарь упал и откатился в сторону, потухнув, плащ с гитарой Миха тоже выронил. — Да что за херня?! — ругался молодой человек, прыгая на месте и пытаясь освободиться. — Какого хрена?! Нить оказалась прочной как сталь: ни порвать, ни растянуть её не удалось, только на траву свалился, а подняться не смог. — Ладно, — пропыхтел артист, сдаваясь, и поглядел на шарик, что замер прямо перед его лицом. — Блин! Да это ж мой клубок! На траве действительно лежал тот самый клубочек, который ещё в самом начале пути Михе дал Шут, только теперь он светился в темноте. — Не, я за тобой не пойду, — сказал парень клубку и, перевернувшись на спину, поглядел в небо спокойным взглядом. — Вот сейчас тучи рассеются, и всё: пиздец настанет и тебе, и ниточке твоей. Клубочек завертелся на месте, наматывая на себя нить и освобождая Михаила. — Вот и зашибись, — заключил панк, поднявшись на ноги. — Пардон, конечно, но я уже усвоил: от таких странных штук, как ты, здесь надо держаться подальше. Блин, да нахрена я с клубком-то разговариваю?! — он досадливо сплюнул в сторону, поднял с земли плащ, гитару и побрёл дальше. «Походу, я Короля действительно слишком сильно выбесил», — думал Михаил, стараясь не врезаться лбом в ветки деревьев. Всего за полчаса погода из неприятной превратилась в отвратительную: дождь лил, как из ведра, а порывы ветра были такими сильными, что Миху приподнимало над землёй, толчками подгоняя вперёд. Но вот где-то вдалеке показался свет. «Костёр!» — обрадовался парень, приблизившись, и помчался к огоньку, зябко кутаясь в плащ, но вспомнив об осторожности, он выхватил из-за пояса свой нож и перешёл на быстрый шаг, пытаясь рассмотреть, кто же сидит у костра. «Хрясь!». Нет, не так… «ХРЯСЬ!!!» — раздалось в ночной тишине и ногу Миши пронзила резкая боль.***
В ночном лесу костёр горел, А у костра усталый дедушка сидел. Трогал усы, трубку курил, О чём-то тихо сам с собою говорил. И в тот же миг раздался крик, Схватив дубину, поспешил на зов старик… Миха лежал в кустах и просто в голос орал от боли, пытаясь раскрыть дуги капкана, захлопнувшегося на его ноге. — Блять, сука, никак! — выругался панк, поняв, что освободиться он сможет, только используя специальный рычаг, которого, естественно, у него не было. «Хорошо хоть дождь кончился, а то валяться мне в сырой траве под ливнем да воспаление лёгких зарабатывать… — подумалось парню. — Бля, да я оптимист!». Внезапно перед Михаилом возник человек невысокого роста с дубинкой в одной руке и с трубкой в другой. Лица его в темноте было не разобрать, но человек вдруг по-старчески закашлялся и закряхтел, и Миша понял — к нему на помощь пришёл какой-то старик. — Дедушка, милый, спаси меня, в капкан угодила нога моя… — прошептал артист и мотнул головой: — «Чё, бля?!». Снова рифмы, снова знакомые строки в голове… «Очередная песня, — понял парень, пытаясь хотя бы почувствовать настроение деда — не несёт ли он угрозы? — Что за песня? Только бы вспомнить…». Но клешни капкана, впиваясь в мышцу, заставляли думать только о боли в области кровоточащей раны. Старик сердито сверкнул во тьме зелёными глазами и в это мгновение панк заметил, как сурово сдвинуты его брови. «Ну всё. Пиздец мне, — подумалось Михе. — Сейчас эта тварь меня утащит в своё логово и сожрёт к чёртовой матери. Эх, сейчас моё проклятье мне бы очень пригодилось». Вдруг дед заговорил, вальяжно попыхивая трубкой: — Ты мне серьёзную обиду причинил. Как смел ты этой ночью в мой лес ходить? О страшном лешем так бесстыдно позабыть?! «Ёб твою мать, вот это я вляпался! — напрягся Миша и попытался отползти в сторону вместе с капканом. Он и метра не прополз — капкан держался на толстой цепи. — Леший, мать его! Что ж делать-то?!». — Да я в твоём лесу уже недели три брожу! — заявил артист. — Почему сегодня-то нельзя?! — Ходют тут, ходют… — ворчал дед, наворачивая круги вокруг парня. — Все кусты пообдерут, плоды пожрут, и «спасибо» не скажут… — Спасибо… блять! — гаркнул Миша. Поблагодарил он искренне, а вот ругнулся — от боли, так как клешни капкана, кажется, с каждой минутой впивались всё глубже и глубже. Только как это старику объяснить? Но тот, кажется, и не слушал парня, всё ходил кругами, не останавливаясь, и бубнил: — Дары лесные отбирают, а мне даже пряничка не принесут… — Да были бы у меня пряники, я бы твои ягоды не трогал, — попытался оправдаться Миха. Но вдруг старик резко возник прямо перед ним, стремительно увеличился в размерах — стал выше самых высоких деревьев! — наклонился к своей жертве и заорал страшным хриплым рёвом, распугав дремавших животных: — Погибель тебя ждёт, Коль ты со мною повстречался! Ведь больше не живёт тот зверь, Что в мой капкан попался! — глаза деда, подобно мощным зелёным фонарям, осветили парня. — Эй, я не зверь никакой! — закричал Миша, зажмурившись от бьющего света из глаз Лешего, вскочил на ноги, порываясь бежать, но с криком вновь свалился в траву и пробормотал: — Хотя да… Зверь и есть… — Ты?! — вдруг воскликнул старик уже нормальным голосом, снова став ростом с невысокий пенёк, и бросился освобождать панка. — Сынок, ты шо ж молчал! Я ж не знал, что это ты… — Чё блять?! — Михаил аж взвизгнул. — Ты чего, отец родной? Совсем «ку-ку»? Ты ж меня убивать собирался… «Заткнись, придурок, — отругал себя он. — Прикинься веником! Только он меня освободит, сразу дам дёру…». — Убивать?! — опешил дед, ловко орудуя рычагом. — Спасителя своего убивать?! Ты что же такое говоришь? Али не признал ты меня? Пойдём, сынок, к огню, сейчас я тебе помогу…***
— Парень вскочил и помчался прочь, дико кричал, проклиная ночь, — напевал Миха, аккомпанируя себе на гитаре. — Падал, одежду рвал, снова вставал, бежал… — старик внимательно слушал песню, постукивая левой ногой, обутой в правый лапоть и покачивая косматой головой, а Миша привычно рявкнул: — Вместе с капканом аж до самого дома! — Ох, ты шо ж так кричишь, сынок! — подскочил Леший. — Песня такая, — смущённо улыбнулся артист, пожав плечами. Только приблизившись к костру, Миша узнал в Лешем того самого старика, которого в своё время вытащил из болота. «Кто бы мог подумать, что болото может поглотить самого хозяина леса? — думал панк, прыгая на одной ноге в сторону брёвен у костра, опираясь на плечо невысокого старичка, который всё причитал и извинялся за свой капкан, — а оно вон как случается». Леший усадил Михаила на бревно и ещё долго суетился вокруг него, то совал в руки глиняную чашку с каким-то травяным чаем, то пытался накормить жареными на костре грибами, а потом стал готовить какую-то мазь, похожую на густую грязь. — Это ещё что за дерьмо? — поморщился парень, наблюдая за тем, как старик обмазывает его ногу чем-то тёмно-коричневым, тёплым и скользким. — Молчи уж, глупый мальчишка, — проворчал Леший. — Это волшебная мазь, сейчас сразу рану затянет. — Прямо волшебная, — усмехнулся было Миша, но быстро улыбаться перестал. После всего, что с ним случилось, волшебная мазь уже точно не должна вызывать у него саркастических ухмылок, тем паче, что боль действительно пропала, будто по волшебству. Теперь, отогревшись у костра, напившись чаю и исполнив Лешему кусками вспомнившуюся песню, Миха задумался: «Он ведь Леший! Хозяин леса! Леса и всех существ, что обитают в нём. Может он знает, что делать? Чем чёрт не шутит?». — Дед, а дед, — проговорил он, глядя на огонь пустым взглядом, — а ты не знаешь, как перестать быть оборотнем? — А зачем тебе это? — поинтересовался старик, шевеля палкой угольки. — Ну, наверное, потому что я — о-бо-ро-тень! — по слогам сказал парень и постучал себя по лбу: — Что непонятно-то? — Ну, то, что ты оборотень, я вижу, — усмехнулся Леший в усы. — А чего ж тебя в твоей жизни не устраивает? Вы, оборотни, тут очень нужны. В мире без вас совсем худо честному народу придётся… — Пусть кто угодно им будет, только не я, — отрезал Миша. — Я им и быть не должен, понимаешь, да? Заменили мной другого… А я не хочу и не могу им быть. — Заклятие с тебя может только Король снять, — проговорил Леший, и, немного подумав, добавил: — Обаче, можно и другим попытаться, но если только… Старик замолчал и принялся раскуривать трубку. Миха и без того завидовал Лешему — ну надо же, даже у него трубка есть! — а теперь разозлился: — Ну?! — поторопил он деда, заёрзав на неудобном бревне. — Если только — что? Говори уже, потом покуришь! — А ты не торопи меня, — спокойно сказал старик и, раскурив наконец трубку, прихлебнул из своей чашки чай. — Сказал «А» — не будь «Б»! — рявкнул панк. Леший значения выражения не понял, но и тянуть с ответом перестал: — Если только ты ещё никого не успел загрызть. В чём лично я — сомневаюсь. Оборотень — животина кровожадная и вечно голодная… — А как понять, загрыз или нет? — Миха даже придвинулся к старику поближе, боясь упустить хоть одно слово. — А ты сам не помнишь? — покосился на него дед. — Совсем нет, — покачал головой парень. — Только в снах вижу, что я творил в шкуре волка. Если по ним судить — то я пока никого не ел… — Так вот почему ты от грибов отказался… — пробормотал Леший, — тогда всё возможно… — А что грибы? При чём тут грибы? — не понял Михаил. — Обойдёшься без подобных дегустаций, Покуда оборотнем будешь оставаться, — прозвучало где-то за спиной. Миха вскочил на ноги, моментально вынув нож и одновременно оборачиваясь на голос. — Вот так реакция, Мишута! — хрипло рассмеялся Шут. — Меня тебе не умертвить, но всё же круто! Миха выдохнул и снова сел на бревно. — Припёрся наконец, — проворчал он. — Ну, давай, мелкий, рассказывай мне всё! Только без своих этих рифмоплётств, я знаю, ты умеешь… — Ладненько, — согласился лицедей, умильно склонив голову набок, — а ты, пока я буду рассказывать, сиди и пей вот это… Он протянул артисту небольшую склянку необычной округлой формы с жидким содержимым пугающе яркого зелёного цвета. — Что это? — Миха подозрительно поглядел на бутыль, открыл её и осторожно понюхал. — Гадость какая-то, — заключил он. — Воняет страшно, а я это ещё и пить должен? — Слушай, малый, — вдруг обратился к Шуту Леший, — а не у меня ли ты этот отвар… Шут приложил палец к губам: — Тс-с-с… Сочтёмся, папаша, — шёпотом проговорил он и виновато развёл руками, — не серчай уж, сам понимаешь… Леший кивнул, усмехнувшись в усы, и снова закурил свою трубку, а Михаил тем временем всё рассматривал содержимое бутылки: — А что это за херня? — Эликсир, — коротко ответил Шут. — Ты пей, не бойся. Только маленькими глотками, не спеши… Миша снова понюхал содержимое и осторожно отпил немного, подержал во рту, а проглотить не смог. — Глотай! — прикрикнул паяц. — Иначе так и останешься оборотнем навсегда! Миха сидел на бревне с полным ртом эликсира и переводил жалобный взгляд с Шута на Лешего. — Эликсир действительно помогает только тем оборотням, которые не приступили ещё к своим основным обязанностям, — принялся рассказывать Шут. — Ты как раз из них. Потому-то ты и не помнишь, что происходит с тобой в состоянии оборотня. Артист проглотил наконец зелье и сморщился, будто в бутыле находился чистый спирт. — А с хрена ли я вообще им стал? — спросил он. — Я знаю, что я нахожусь в мире песен своей группы, а ты сам сказал, что песен про оборотня у нас нет… — Верно, нет у вас такой песни, — согласился Шут и принялся болтать ножками. — Ты в мире всех песен твоей группы и тех песен, которые ты пел в принципе. А песню про оборотня ты пел с другой группой. — Ё-моё! — воскликнул Миша. — Я ж чего только ни пел! — Да, — улыбнулся Шут, — оттого тебе тут так интересно… Ты пей, не отвлекайся. Я тебя, кстати, с большим трудом нашёл. Чего же ты за клубком не пошёл? Я его специально у его величества стащил… Миха чуть не подавился зельем: — Ты же сказал идти, куда глаза глядят! Я и пошёл! — А куда в такой темноте, как не на светящуюся нить, они должны были глядеть? — рассмеялся лилипут. — Пей, не отвлекайся. В общем, рассказывать-то и нечего особо… Песню «Оборотень» с твоим исполнением выпустили незадолго до твоего появления здесь. Потому тот волк, которого ты должен был заменить, помнит только последние несколько месяцев своей жизни. Всё это время я был занят добычей эликсира, я же не знал, что ты сам с Лешим столкнёшься… Вот и всё. — А монаршая морда не знает о том, что ты мне помогаешь? — хрипло уточнил артист, продолжая морщиться от мерзкого вкуса эликсира. — Тебе за это ничего не будет? — Да что мне сделается, — рассмеялся лицедей и поднялся с бревна. — Ты пей. А мне пора. — Погоди! — остановил его Михаил. — Это… А что с Алиской делать?.. — Карманы проверь, — посоветовал Шут и испарился.