Мое сокровище

      "Я - самая счастливая", - наконец-то Люси Хартфилия может говорить это о самой себе, а самое главное, что в этой фразе нет ни капельки сомнений. В самой Люси больше не осталось сомнений, ровно так же, как и причин для уныния. С того момента, когда она услышала первый крик своего ребенка, а позже взяла его на руки, новоиспеченная мамочка, ощутила в себе значительные перемены, а былые горести и переживания показались ей пустяками. Теперь она точно знала: ее жизнь наладилась, а впереди только все самое замечательное!       Долгими часами Люси сидела на краю постели в одноместной палате и без устали качала спящего на ее руках сына, замотанного в пеленку. С блаженной улыбкой, она следила за выражением крохотного, немножко сморщенного, личика мальчика, и мурлыкала себе под нос позитивные музыкальные мотивы. Медсестры только посмеивались над молодой мамой, и укоряли тем, что она, когда покинет стены больницы и вернется к обычной жизни, полной домашних хлопот, пожалеет о том, что приучила ребенка к своим рукам:       - Он тебе еще покажет, Люси-сан, покажет! - Смеялись женщины, а Хартфилия краснела, пожимая плечами.       - Это единственное, что я пока могу ему дать.       Грудью Люси не кормила, слишком много препаратов в нее вкачивали первые дни жизни Джоя, а с молоком была вероятность передать ему совершенно ненужные лекарства, и женщина надеялась, что позже, когда процедуры завершатся, она будет кормить сына как положено. Она очень хотела стать хорошей мамой уже сейчас, и не упускала шанса научиться всему быстро - пеленать у нее получалось лучше всего.       О гибели Грея Люси ничего не знала; у нее не было связи непосредственно с ним, а лакрима-коммуникатор в "Хвосте фее", как дорогое новшество, распределялась по одной на малочисленную группу, высланную на поиски Куро. Что касается друзей Хартфилии, то с теми она виделась лишь через окно, а медсестра, передавала ей от них только фрукты, а так же незначительные личные вещи. Но даже получая письма от Леви, Люси узнавала только положительные новости, а из-за задержки с выпиской, она даже не узнала, что в данную секунду готовится похоронная процессия ее любимого человека.       - Пусть она возненавидит нас потом, - решила Эрза, - но так будет лучше для ее сына; ему нужна мама...       Однажды ночью Люси отважилась посетить комнату, куда сдавались личные вещи пациентов и, отыскав свои, она нащупала ключи от врат звездных духов, схватив которые поспешила вернутся к себе. Ее сын как и всегда очень крепко спал, что давало повод, лишний раз сравнить его с дядей Нацу, которого пушкой не разбудишь, что умиляло мать. Написав письмо для Грея, Люси позвала Деву, с которой передала письмо для новоиспеченного папки, и счастливая улеглась спать, пока Джой не проснулся и не затребовал есть...       - Из рук в руки, Вирго, - повторила Хартфилия, коснувшись бортика кроватки сына, машинально покачала ее. - Из рук в руки...       Люси спала тревожно, ворочалась и чувствовала себя неуютно. Она проснулась среди ночи и вслушалась: было тихо. Слишком тихо.       - Сколько вообще времени? - Казалось прошла вечность, но с момента ее погружения в сон и мигом пробуждения не прошло и часа. Блондинка приподнялась в постели и у кроватки сына увидела силуэт, такой четкий, что глаза заслезились от страха. Она часто-часто заморгала, прогоняя видение, но ничего уже не было...       Люси включила лампу над своей постелью и слезла с кровати; она загребла в охапку Джоя, который, оказавшись на ее руках, проснулся и захныкал.       - Господи, - прошептала шокированная мать, озираясь по сторонам, но не видела ничего страшного или необычного. - Господи, защити... Господи...       В большое окно палаты заглядывала белоликая луна, а синеву ночи рассеивали уличные фонари, разбросанные по всему периметру цветущего двора больницы. Бесформенные тени от оконной рамы лежали на стене и полу; было тихо.       Наполнив комнату светом, Хартфилия все равно чувствовала страх, и ее сердце, словно воробьиное, быстро-быстро колотилось в груди. Джой же, получив свою бутылочку, причмокивая, ел, устроившись на руках мамы.       - Может, - ее собственный голос напугал ее, но она быстро овладела собой. - Может быть, я заспала? Мне просто приснилось. Или показалось спросонья...       Нет. Она точно видела силуэт: черная высокая фигура, четко выделяющаяся на фоне серости комнаты, наклонилась над кроваткой ее ребенка. Кажется, у него, у силуэта, были руки, бесформенные, тянущиеся к Джою...       - Господи, спаси... - Люси сморгнула слезы, выступившие на глаза, и для уверенность огляделась, придерживая бутылочку. В этот миг в ее душе вспыхнул огонек тревоги, а в голове бегло проскочила мысль: "А все ли в порядке с Греем?" От жуткого образа, мелькнувшего в ее воображении, мурашки заскользили по спине, и блондинка, побелев, словно полотно, сглотнула.       - Нет. - Сердце сдавило от тяжести, но, глядя на мальчика, присосавшегося к соске бутылки, она усмехнулась. - Папа хотел тебя увидеть, подержать на руках... - По лопаткам опять пробежали мурашки: почему "хотел"!?       Хартфилия снова обвела взглядом помещение и, глядя на сына, задумалась... Конечно, он ее еще не видит, не слышит, но чувствует ее присутствие, в дальнейшем он сможет смотреть на нее, улыбаться ей, и, безусловно, попробует поговорить. Наверняка, он расскажет что-нибудь интересненькое: что ему нравится, что его беспокоит, чего ему хочется, и Люси поймет любой звук. Теперь она мама, и в ее жизни есть мужчина, пока еще маленький, который всегда будет с ней.       Папы у Джоя уже не будет.

***

      После того, как в ее руках оказался конверт с вложенным в него письмом, миновало пять минут в Мире Звездных Духов, в реальном мире лишь закончилась ночь. Вирго прошла сквозь врата между мирами и, оказавшись под жарким солнцем, направилась к гильдии своего заклинателя.       Подойдя к каменному строению, горничная с удивлением заметила, что во дворе сумасбродной организации было очень тихо, а всегда распахнутые ворота, за которыми ждали сотни веселых, опьяненных молодостью и жизнью людей - закрыты. Дева отворяет одну из створок и, пропуская майские лучи во мрак душной залы, входит внутрь и впервые за все время меняется в лице. Она видит нарисованный портрет Грея в том месте, где прежде стояли первые ряды столов у барной стойки и гроб, у изголовья которого стоит ширма и столик с благовоньями. Она обращает внимание на собравшихся, одетых в траурный черный цвет; на лица тех, кто заметил ее приход и обернулся. Ребята либо плакали, либо плачут, лихорадочно шевеля губами - рассказывая о чем-то друг другу, сбившись в небольшие кучки.       Рука невольно сжала край письма, адресованного Грею, ноги подкосились, словно ватные; Вирго стало не по себе. Первый шаг стоил ей усилий и был сделан неуверенно, но сделав и второй, горничная неспешно направилась к гробу. Дева, малоэмоциональная всегда, вдруг побледнела, испытывая ужас внутри: в треклятом ящике с открытой крышкой, словно живой спал Грей. Красивое белое лицо, черные брови и ресницы фантастически выделяющиеся на его фоне, розовые губы, - все было ненастоящим, и Вирго это заметила - пудра собралась комочками на ссадине на скуле, которой уже не суждено было зажить. ..       - Г-рей-са-н? - Горничная не могла поверить своим глазам, но, набравшись смелости, положила письмо в гроб покойного. - Люси-сан передала вам послание... Я. - Слезы покатились по щекам. - Я выполнила просьбу, как ее друг...

***

      Оранжевое полотнище с изображением эмблемы "Хвоста феи" - флаг гильдии - было последним, что соединяло Грея с миром живых. Именно его стащили с гроба, когда тот доставили к печи крематория... Джувия, казалось, сошла с ума, и не отдавая отчета в своих действиях, бросилась к огню, желая превратиться в пепел вместе с любимым. Гажил не позволил ей совершить глупость, и, ловко подхватив ее на бегу, на себе вынес прочь от злосчастных печей. Они вдвоем стояли в одном из коридоров здания, куда Редфокс, пообещав Эрзе, что с ним Джувия в безопасности, притащил подругу.       - Джувия ненавидит тебя, - истошно кричала девушка, всячески извиваясь в стальных объятиях. - Ненавидит! Джувия не простит тебя! Никогда не простит! ГРЕЙ-САМА, ДЖУВИЯ ПОЙДЕТ ЗА ВАМИ! ДЖУВИЯ НЕ ПРИДАСТ ВАС! ДЖУВИЯ ВЕРНА ВАМ! ГРЕЙ-САМА!!!       Каждое слово ранило Гажила и, сам того не желая, он причинял боль своей хваткой несчастной, убитой горем девушке.       - Джувия будет в вечности с вами! - Она взбрыкнула. - ВСЕГДАА!! Ах-аааа! Отпусти меня! Отстань! Отстань!!! АААААА! Джувии нет смысла жить! Джувия не будет жить! ГРЕЙ-САМАААААА, ЗАБЕРИТЕ ДЖУВИЮ С СОБОЙ!!!       Локсар дико закричала, безжалостно раздирая руки друга; она не могла контролировать себя и не понимала происходящего с собой. Эта тяжесть, та боль, испытываемая ею, разрывали на части; на мгновенье дарил легкость всякий ее крик. И чем страшней он был, тем легче - но на миг - становилось.       - ААА! - Она уже не могла остановиться; слезы обжигали кожу, горло болело от напряжения. - Нет... Нееееееет! Грей-сама...       - Успокойся, умоляю, - произнес Гажил, обняв ее сзади. - Пожалуйста, не сходи с ума... Ты нужна мне, черт тебя дери! - Он уткнулся носом в густые вьющиеся волосы на затылке девушки, и еще крепче прижав хрупкое тело к себе, вдохнул запах...       - Уйди, - прошептала хрипло волшебница, - я тебя не знаю. Отпусти Джувию, ты...       - Не отпущу, дура, - буркнул маг; ему по-настоящему было страшно. - Бабий пол, блин...       - Джувии нет жизни... - Белые стены коридора поплыли перед глазами, сливаясь с темнотой, помутившегося рассудка. - Душно...       Девушка обессилила и, обмякнув в руках парня, лишилась чувств. Гажил не сразу понял произошедшее - внезапное спокойствие Джувии и полное отсутствие сопротивления в ее теле его хватке - не сразу его встревожили; он недолго, но был под впечатлением сегодняшнего дня; увиденного и услышанного от подруги. Душа по-настоящему зарыдала: неужели он потеряет Джувию, своего "братана в платье", неужели слепая старушня, встреченная в одном из поселений, была права, и... Джувии не станет?

***

      Тень от листвы, подсвеченная бронзовыми солнечными лучами, прыжкообразными движениями скользила по стене параллельной небольшому окну, за которым слышался беспокойный шелест и стрекотание. Кажется, дверь в помещение располагалась прямо у изголовья дивана, и была приоткрыта, отчего все звуки с улицы закрались в самый сон Лиона. Глубоко вдохнув, Бастия разлепил тяжелые веки; его левая рука страшно болела от самого локтя до кончиков пальцев, буквально пульсируя в самой голове. Вот только сил подняться и удостоверится, что на самом деле руки нет, не было; не было и м`очи поднести руку к глазам. Не возникало желания убеждаться в случившемся.       Созидатель увидел рыжеволосую девушку; она сидела за столом к нему боком и, подставив ладонь под подбородок, с безразличием смотрела на него. Прошло чуть меньше минуты прежде, чем парень вспомнил ее:       - Ты... Ты та самая! - Он поспешил встать, и, чуть приподнявшись, смог рассмотреть свою культю, обвитую мягкими и чистыми бинтами: "Меняли повязку?.."       - Я тоже тебя помню, - произнесла Сара, не двинувшись с места; ее выразительные глаза вдруг расширились, словно от удивления. - Ты...       - Что ты со мной сделала тогда?       - Я позволила тебе увидеть этот день, - подметила девушка.       Лион нервно хохотнул; он совершенно не согласен с Сарой, но не находил в себе силы, чтобы поспорить с ней. Рыжеволосая, казалось, догадывалась об этом, но хитро улыбнувшись, решила это не обсуждать.       - Приятно видеть вас в добром здравии, - подал голос Оливер; как оказалось, он тоже был в комнате, и вскоре вышел на середину комнаты. - Как спалось?       - Не знаю, - рассеянно ответил Бастия, блуждая взглядом. - Джувия? Что с ней?       Стоэн миловидно улыбнулся и, на миг обернувшись к Саре, которая тоже просияла, снова взглянул на Лиона.       - Как не странно, мисс Джувия оказалась очень полезной, - произнес он, сложив руки под грудью. - Вы пробовали, ее булочки с корицей?       Лион выглядел ошарашенным, готовым, кажется, разреветься от переполнявших его эмоций. Он с трудом сел в постели, и, не смотря на то, что он сделал это медленно, в глазах потемнело и закружилась голова.       - Так, - он задыхался от того, что сердце давило в груди. - Джувия-тян жива? Она здесь, Оливер-сан?       Волшебник натянуто улыбнулся, кивнул.       - Я, я... - Лион накрыл свои глаза здоровой рукой, глотая подступающие слезы. - Я рад. - Он совладал с собой и, криво улыбнувшись, взглянул на собеседника. - Спасибо. Спасибо тебе...       - Мы квиты, - подчеркнул брюнет, взмахнув ладонью.       Бастия не сразу понял, что у Стоэна теперь две руки, и та, которой он сейчас взмахнул - некоторое время назад была его. Созидатель опустил голову, взглянул на свою культю, и, вспомнив о гибели Грея, решил, что заслуживает большей боли, чем отсеченная рука.       - Мисс Джувия ничего не помнит о себе за последние шесть лет жизни, - сказал Оливер. - Уточню, что она не знает о своей принадлежности к "Хвосту феи" и обо всех, кто с ним связан. Эмблема на ее теле, с наших слов, конечно, обычная татуировка - знак ее симпатии фотомодели Мираджейн Штраус, которую она знает лишь по журналу. Последнее ее воспоминание: поражение в бою неизвестному противнику, ее арест и арест ее товарищей из "Темного лорда", а потом, с нашей помощью, ее чудесное освобождение из лап Совета.       Лион с напряжением слушал повествование, поражаясь его логичности.       - Мисс Джувия чрезвычайно ранима, - продолжал Стоэн. - Она пытается вспомнить себя за то время, что по факту она провела в "Хвосте феи", и очень внимательно слушает любого, кто находится рядом с ней. Будьте осторожны, мистер Лион, следите за своими мыслями и языком, так как мисс Джувия все принимает на свой счет. Кроме того, после пережитого потрясения, она морально истощена и, видимо, по-этому утратила возможность использовать свою Магию. Иными словами: мисс Джувия беззащитна, случись что неприятное. Очень беззащитна.       - Я понял, - ответил Лион. - Джувия-тян считает вас друзьями?       - Именно, - кивнул Оливер.       Бастия с недоверием сузил глаза, спросил:       - Кто для нее я?       - Вы? - Казалось, мужчина сдерживал издевательский смешок. - Вы - человек, за которым мисс Джувия помогает ухаживать, не более. Она не помнит вас, и всего, что с вами связано.       - Вот как... - Лион опустил взгляд и, потянувшись к повязке на культе, развязал узелок, после чего приступил аккуратно разматывать бинт. - Я постараюсь стать для нее щитом.       - Постарайтесь, пожалуйста, - с насмешкой протянул Оливер, разведя руки. - Третьего шанса уже не будет.       Бастия стащил с культи повязку и, используя свою Магию, попытался создать продолжение левой руки. Ледяная корочка образовала полупрозрачную косную основу, а потом, слабо поблескивая и излучая пар в теплом помещении, лед по миллиметру воссоздавал мышечный слой...       - Я думаю, это бесполезно, - предположил Стоэн, наблюдая восхитительное созидание в замедленном режиме. - Вам стоит набраться сил, а потом уже колдовать, мистер Лион.       Стоило Оливеру озвучить свою мысль, как волшебство развеялось, оставив после себя мелкие кристаллики снега в воздухе и горечь разочарования в душе Бастии.