Мое сокровище

      Лиону чудилось, словно в полумрак сырого и холодного помещения проник солнечный свет, и теперь, подобно лучине, источающей свет жаркого пламени, он впитывался в земляной пол тюремной камеры. Лион сморгнул, и из глаз посыпались искры, вернувшие его в чувства, а жгучая боль в теле взбодрила волнами реальности. С обеих сторон — слева и справа — одновременно звякнули цепи, и Лион вспомнил, что эти цепи сковывали его руки, удерживая подвешенным в полуметре от земли…       Куро говорила, что чтобы, используя кольцо, куда-то попасть, нужно просто представить то место, которое ты когда-то видел, и окажешься там. Сбегая от преследования, Орландо последовал ее совету. Он вспомнил заброшенную хижину в Восточном лесу, где прятался полгода назад, и телепортационный атрибут, применив накопленный эфир, выбросил его на влажный пол того дома. Орландо был ранен в плечо медной пулей, которая застряла в теле, причиняя боль, а рана кровоточила. Ледяное предплечье исчезло, а тщетные попытки восстановить его, дали понять, что цель пули была не убийство, а отравление его эфира. Кольцо со звоном упало на пол и покатилось в сторону, Орландо наощупь старался отыскать его в полумраке весеннего вечера, пропитавшегося запахом сырого дерева. Когда ему это удалось, он успел взять его губами, чтобы надеть на палец другой руки, как вдруг услышал:       — Наконец-то я до тебя добрался…       Саафа приходила к Орландо. Она стояла напротив, смотрела в его лицо и ненавидела всей душой. Она знала настоящее имя этого человека, историю его жизни, что известна всем из прежнего окружения Лиона, и не понимала: почему он убил именно ее брата?!       Лион буквально висел на цепях, преклонив оба колена перед невысокой девушкой в звании, и следил за ней взглядом. В ее глазах метались только ненависть и боль, ненависть и злость, и он даже не понял в какой момент она стала его избивать. Гнев изливался на Лиона в сильных и хлестких ударах ногой по лицу, коленом по носу; посторонними, попавшимися под руку, но нарочно принесенными для истязания заключенного, предметами. Саафа только выглядела хрупкой, но накопившаяся злоба сделала свое дело. Она точно озверела, рыча и скрипя зубами, нанося удары убийце брата, что двое сопровождавших ее солдата отвернулись, побледнев, не вправе препятствовать ее самосуду. Их лица отражали злость и страх оказаться на месте Лиона.       — Капитан! — Юичи окликнул ее громко, с чувством тревоги в голосе, и та оторопела. Саафа будто очнулась, отступив; с ее выбитой из сустава кисти сочилась кровь. Не ее кровь. Девушка стряхнула ее и, выходя из камеры, бросила на ходу: «Не кормить! Не давать воды! Пока я не разрешу!..»       Солдаты еще стояли в нерешительности, пока шаги капитана не исчезли в глубине коридора, а потом, переглянувшись, стали подтягивать цепи, приподнимая обмякшее тело арестанта…       В тот вечер Саймон настиг Лиона в хижине, и для него все исчезло в удушающей тьме. Эта тьма, казалось, вышла из тела самого Лиона, накрыла с головой и утащила в свою нору — сырую и мрачную камеру. И никакого солнечного света в тюремной клетке не было. Даже крохотная щель в каменной клади, сквозь которую мог попадать дневной свет, не была предусмотрена случайностью. Но где-то этот свет был; где-то, предвещая новый день, всходило солнце — светлое, теплое, дарующее жизнь и благо. Лион знал это наверняка, и сердце согревал этот факт, привычный за тридцать пять лет жизни под чистым небом…       Лион зажмурился, ощутив тошноту, что подступала всякий раз, когда он вспоминал о Кристиане, и в очередной раз спросил себя: «Зачем я его убил?.. Зачем взял на себя этот грех? Для чего отворил двери одиночеству и бегству?» Но ответа не было ни тогда, ни теперь. Лион не знал, сколько часов или дней провел он будучи подвешенным в воздухе. Он так часто терял сознание и видел яркие сны-мечты, что реальность исчезала из его понимания. Сырое помещение стерлось из восприятия; ощущения собственного тела потускнели, и онемевшие руки, части одной из которых из-за блокирующих магию браслетов вовсе не было, не напоминали о себе болью затекших мышц. Нанесенные раны сочились гноем, ушибы лиловыми узорами расплывались по лицу и шее, переплетаясь с ссадинами, пожелтевшими, словно пыльца на цветах. Лиону чудилось, что Кристиан стоит у дверей в камеру и смотрит на него глазами полными живой боли и скорби, будто жалея его. Прозрачное лицо парня, казалось, парило отдельно от тела, а в затхлом воздухе всякий раз ощущался горький запах жженых листьев и аромат влажной земли.       — Я не собирался этого делать… Так вышло, — бредил Бастия. — Ты сам виноват…       Лион чувствует между своих губ прохладную влагу: она втекает в его сухой рот, наполняя его, и по каплям вытекает наружу. Он рефлекторно глотает жидкость, а потом опять и снова, как будто высасывая ее из невидимого в своем забытьи сосуда.       Это вода, обычная, чистая и такая вкусная, словно мед!       Стоит только понять, что его решили напоить, как Юичи отнимает кружку, и Лион, жадничая, слизывает оставшиеся капельки со своих губ. Еще никогда он не получал такого удовольствия от питья.       — Я подумал, что ты умираешь, — сказал замком, сбрызгивая оставшейся водой в лицо Лиона. — С кем ты разговаривал?       Взгляд Лиона прояснился, и он заглянул за плечо Юичи, надеясь увидеть Кристиана, но его там не оказалось — угол был пустым. И странно было бы, если там в самом деле стоял бы погибший три года назад человек!       — Не знаю. — Он опустил голову, осознав, что пальцами ног касается земляного пола, но руки все в том же зафиксированном положении. — Я не помню…       Юичи улыбнулся и заглянул в кружку:       — Здесь еще осталось совсем немного — на полглотка, хочешь?       Лион смутился вопроса, и мысль о собственной беспомощности и зависимости огорчила его. Он хотел есть, нет — ЖРАТЬ, и очень, но предлагали только воду, которая могла ослабить боль в желудке от продолжительного голода. Он машинально кивнул, растерявшись этого в следующую секунду. И вопреки мимолетной мысли, что Юичи выльет остатки на пол или вовсе скажет, что кружка пуста, оказался приятно удивлен вновь прильнув к кружке.       — Теперь вода будет завтра, типа, — сообщил Юичи. — Если капитан не передумает…       — Как давно я тут нахожусь?       — Достаточно давно, — уклончиво произнес замком, отступив от Лиона; он собирался уходить.       — Что будет теперь?       — Известно что: или пожизненное, или казнь… Чего ты так помрачнел? Следовало раньше думать, прежде чем убивать людей.       — Я никого не убивал, — возразил Лион.       Юичи весело усмехнулся, покружившись вокруг своей оси:       — Пока, Орландо. — Он постучал в дверь, и снаружи щелкнул замок. — Скоро увидимся, типа…              Когда Саафа вновь пришла, по подсчетам Лиона, который отмерял часы выпитой водой, что давалась раз в сутки, минуло два с половиной дня. Беспамятство прервалось скрипом открывшейся камеры, а затем заскрипел механизм, ослабивший цепи. Лион коснулся коленями земли — стоять сил не было, да и не задумывалось так, чтобы заключенный возвышался над невысокой Саафой. В камере зажгли свечи, внесенные следом за командиром, а потом в дверях возник Юичи. Лион искоса оглядел шныряющих по камере людей в белых одеждах, а потом Саафа сказала:       — Долго же ты прятался. — В этот раз она выглядела уравновешенной; ее узкие глаза смотрели на Лиона с высокомерным удовлетворением. Она подбоченилась. — Надеялся, что о тебе забудут? Твой дружок тоже думает, что я забыла о нем?..       Лион смотрел куда-то в сторону, словно Саафы перед ним не было. Ей подобное отношение к своей персоне не понравилось, и она кивнула тому, кто, стоя за спиной Лиона, запрокинул ему голову, накинув цепь на шею. Теперь волей-неволей Бастия смотрел на капитана, напрягая мышцы шеи, чтобы ослабить давление на кадык.       — Я задаю вопросы, — мягко проговорила Саафа. — А ты отвечаешь на них честно, иначе информацию из тебя вытащат силой. Ясно?       — Да, — сдавленно ответил Лион, и удавки как не бывало.       — Советую меня не расстраивать. — Саафа выдохнула, словно собиралась с силами. На деле же — брала себя в руки. — Твое имя?.. Настоящее.       Первый же вопрос вызвал в Лионе внутренний протест: кто он такой? Рейтей мертв, а Лион — хороший парень, семейный человек. Орландо — тот, кто причинил боль Саафе, но она вероятно в курсе, что это псевдоним. И что говорить в ответ? Не впутывать же во все это Лиона?! Он глухо усмехнулся, решив, что спятил…       Хлесткий удар по лицу взбодрил его, и Лион злобными глазами уставился на Саафу. Взгляд той, к слову, был ничуть не дружелюбней:       — Я задала вопрос… Отвечай!       Лион откинулся назад, придерживаемый цепями, прикованными к его рукам, и, сделав полукруг, повис лицом вниз:       — Я — Орландо, и я не понимаю причины, по которой очутился тут.       Саафа щелкнула пальцами, вежливо добавив: «Будьте добры, сэр», — и до ушей Лиона донесся полный список предъявляемых ему обвинений, и не только:       — Лион Бастия, тридцать пять лет. Маг ранга S, тип — Ледяное Созидание, — зачитал вслух приглашенный секретарь. — Ученик Ур Милкович. Названный брат Уртир Милкович и Грея Фуллбастера, являющихся преступниками перед ликом Совета Магов и страной Фиор. С 784 по 796 гг. состоял в рядах волшебной гильдии «Чешуя Змеи Девы». С 796 г. по настоящее время сотрудничает против страны Фиор и лика Совета Магов с магической гильдией наемных-убийц «Священная Нить» под именем Орландо. Лион Бастия обвиняется за противоправные действия в отношении граждан страны Фиор, а именно: является зачинщиком террористического акта разморозки демона Делиоры, предотвращенного подразделением Рунных Рыцарей, под именем Рейтей. Обвиняется в содействии и оказании помощи похищенным исследовательским объектам Научного подразделения Совета Магов в лице подопытного 29 57, 02 31 «Водяная» под именем Орландо. Подозревается в сокрытии объекта «Куро-21», который может быть использован террористами-союзниками против граждан страны Фиор и лика Совета Магов, как Лион. Обвиняется в убийстве заместителя капитана Карательного отряда Магического Совета — Кристиана Бройне, как Орландо. Обвиняется в оказании сопротивления при аресте подразделению Рунных Рыцарей города Магнолия во главе с заместителем командира Карательного отряда Совета Магов Юичи Такэда и нанесении им телесных повреждений, как Орландо.       Лион поднял тяжелую голову и столкнулся глазами с Саафой, уловив краем глаза веселье, исходившее от Юичи, что стоял позади нее, ближе к выходу.       — Не прикидывайся психически больным, — сказала Саафа. — Мы давно собирали эти сведения и вот, наконец, к твоему суду удалось упорядочить все. Есть свидетели, которые подтвердили все, что ты услышал, чертов пес.       Лион заметил эластичный бинт на запястье Саафы, том, что она выбила от злости, с которой наносила ему побои в прошлый раз.       — Тогда в чем смысл твоего прихода?.. — Орландо смотрел слишком дерзко, находясь в положении арестанта, рискуя лишиться кружки воды в ближайшие дни. — Требуешь от меня представиться, а себя не назвала… Ты кто вообще? — Вопрос был задан чересчур небрежно. Собравшиеся в камере люди поменялись в лицах, округлившимися глазами уставившись друг на друга — вероятно, послышалось? Юичи насупился, недоумевая с похожими мыслями, а Саафа опешила, растерявшись нахальству арестанта, посмевшего ее унизить перед подчиненными. К счастью, солдаты не обратили внимания на капитана в этот момент, упустив из вида ее очевидный испуг. Но не Лион.       — В чем дело? — Орландо насмехался над ней, мало походя на рассудительного человека. — Девчонка села в кресло командира отряда, но не научилась манерам? Твои подчиненные — лохи, исполняющие твои капризы, м? — Он глухо рассмеялся.       Солдаты опомнились под гневным взглядом Саафы и бросились к механизму, что осторожно вновь натянул цепи Лиона, подняв от земли…       — Я сдеру с тебя шкуру, скотина! — Капитан окаменела, усилием сдерживаясь, чтобы не воплотить свои угрозы в реальность — не поддаться на очевидную провокацию.       — По закону ты не имела права избивать меня, — напомнил Орландо, оглядев свои руки, — не то что шкуру спускать. Думаешь, я не знаю законов?..       Лион давно понял, что использовать Магию он не может — какой-то элемент в его наручниках блокировал эфир в теле, а тугие, эластичные ремни на его пальцах, врезались в кожу, причиняя неудобство и боль. С левой культей было проще, но не легче.       — Я — командир Карательного Отряда, Саафа Бройне, не могу убить тебя здесь. Закон благоволит даже таким скотам как ты, защищая ваши права в любом случае. — Она повернулась к нему спиной. — Но добро, как известно, с кулаками. Мой отряд — кулаки Совета Магов — Карательный отряд, а потому я имею, к сожалению для тебя, право отдать приказ, чтобы тебя хорошенько выпороли. — Она искоса посмотрела на Лиона, недобро, но очаровательно улыбнувшись. — Таковы мои обязанности.       Саафа обернулась, жестом остановив занесенный над спиной заключенного хлыст.       — Попробуем снова. — Она изображала спокойствие, и это выглядело достаточно странно. — Расскажи, к какой организации ты относишься в данный момент?       Лион улыбнулся; во взгляде блеснуло бешенство…       Юичи с любопытством вглядывался в разбитое лицо человека в обветшалой одежде, на чьих ногах отсутствовала какая-либо обувь. Юичи знал, что Орландо — Ледяной Созидатель, а потому холод земляного пола камеры ему нипочем. Но здесь было очень сыро и промозгло, а значит — неудобство для ненавистного человека обеспечено в полной мере, пусть он и маг.       — Я сам по себе…       — Ты считаешь, что умнее? Думаешь, что этот допрос — пустая формальность, раз нам все известно. Не хочешь свидетельствовать против себя?.. Твое право. — Она стремительно подскочила к солдату, державшему хлыст в руке, и рассекла воздух со свистом, задев ему щеку, стебанула по спине Лиона. — ЭТО МОЕ ПРАВО!       Лион дернулся, поморщившись от боли, что проникала горячей волной в его тело; но стон терялся где-то в груди от первой серии частых ударов. Саафа хлестала Орландо с такой ненавистью, что кровь брызгами разлеталась от кнута. И никто из присутствующих не решался ее остановить. Никому не было дела до происходившего избиения.       Саафа швырнула кнут в стену и, мгновенно оказавшись рядом с механизмом, дернула его — цепи лязгнув, уронили Лиона на пол…       Девушка толкнула мужчину в грудь, и тот повалился на землю, разбросав слабые конечности. Она нависла над ним и, схватив за грудки, рванула — рубашка превратилась в лохмотья от нанесенных ранее ударов по спине и, наконец, разорвалась, оставшись в кулаках Саафы. Она с бешеным гневом вышвырнула лоскуты, пропитанные кровью в стороны и, наконец, замерла, тяжело дыша: на груди Орландо выделялась, изображенная синей краской, эмблема «Священной Нити». «А вот и наглядное доказательство», — улыбалась в своих мыслях Саафа.              Раны на спине так приятно холодила влага сырого пола, что Лион даже порадовался, оказавшись в лежачем положении; руки отходили от долгого онемения и кололи изнутри мелкими иглами. Он пребывал в сладком забытьи, а потом на него вылили ледяную воду, вырывая из объятий влекущего в никуда сна…       Лион облизал сухие губы, собирая капли воды, и подумал, что никогда не задумывался о ценности обычной пресной воды, пока имел удовольствие употреблять ее неограниченное количество раз…       — Ты прав. — Мне известно о тебе все. И я также знаю, кто твоя жена. И где она находится — мне тоже известно.       Лион ощущал тошноту, подступающую к горлу. Его раны кровоточили; клоки ткани прилипли к ним, обещая загноения, если не оказать медицинскую помощь. Может, это и была та боль, что душила его — боль от нанесенных побоев и бессилия перед лицом обстоятельств?       — Если ты поведаешь мне тайну местонахождения Оливера или его сестреночки… — Саафа присела на корточки перед Лионом, чьи руки вновь были зафиксированы, а сам он сидел на пятках. — Я не стану знакомиться с твоей супругой… Дело в том, что 29 57 и Водяная — собственность страны, а они гуляют по ней словно являются ее гражданами. Так не должно быть. Понимаешь?       В уме Лиона облик Джувии потускнел, будто выцветшая фотография — фрагмент памяти, что так жаль забыть навсегда. Он не видел ее очень давно, и понятия не имел где она и что с ней теперь. На протяжении многих лет, он хранил любовь в своем сердце к этой женщине, превозмогал все испытания и трудности, выпавшие на его долю безответно любившего, и пытался достичь ее расположения не смотря ни на что. Может, он просто привык ее любить?..       Лион не винил Джувию в своем решении: он понимал, что вступление в «Священную Нить» окончательно его изменит и, как выяснилось, в этом никто не был виноват. Он пошел по этой дороге, оттолкнув всех, кто стал бы осуждать его; кто мог заставить сомневаться; тех, кто сумел бы убедить его в безнравственности принятого решения. Таким, как есть, он никому не нужен. Лион убедил себя в этом, пройдя в строю наемных убийц, цинично отнимающих жизни за незначительные деньги. И теперь, по иронии жизни, или в наказание, он сам оказался товаром на грязном рынке человеческой алчности…       Саафа поднялась на ноги, и на ее лице появилась улыбка:       — Ах, да! Чтобы тебе думалось лучше, кормить тебя запрещено! — Ее взгляд вновь потемнел, и она добавила: — А чтобы ускорить принятие решений, тебя еще и воспитывать будут…       — Можешь убить меня, — предложил Орландо. — Мне нечего тебе рассказать о 29 57… А что до моей жены, то мы расстались. Ей нет дела до меня, и нас больше ничего не связывает.       Саафа улыбнулась:       — А нам известно, что она ждет ребенка. Выходит, он не твой?.. — Она скривила рот в ухмылке, довольная собой. — Что?..       Саафа не ожидала увидеть искреннюю растерянность во взгляде Орландо, что даже оторопела. И даже минутная надежда, что он блефует, исчезла, к большому сожалению. Она поняла, что рычажок под именем Джувия — не работает, и испытала негодование.       — Значит, правда, не от тебя… — Саафа ждала реакции от Орландо, но тот, словно окаменел, задумчивый и мрачный от прозвучавшей новости. — Хм... Юичи, позови сюда медика. Пусть обработает его раны…       Лион напряженно следил за удаляющейся процессией: капитан и ее солдаты, покидали камеру. В груди у него еще все горело так, что тяжело было дышать, и, думая о словах Саафы, этот пожар поднимался к горлу... Лион поник, повиснув на цепях. В голову ничего не шло. Взгляд помутился - глаза наполнились слезами; кожа блестела от воды, смешавшейся с кровью. Ему было очень больно, словно его медленно резали десятью ножами, и спина словно поджаривалась над костром. Лион хотел умереть, видя в этом единственную возможность освободиться от адских мук при жизни... А потом пришел врач, и стало легче, будто он, бестелесный, медленно погружался в сон...