Мое сокровище

      Джувия подпрыгнула от неожиданности, а в душе все будто оборвалось и тотчас рухнуло, подняв волну мурашек, вызванных страхом. Она успела всего-то обернуться на голос, когда как Сара, вскочив на ноги, точно гибкое дерево выросла перед визитером, заслонив ее собой. Ноги точно онемели, но Джувии удалось подняться с места, обнаружив надежную опору в подпорке крыши старой поленницы. Живот резко схватило, и тянущим нажимом боль наполнила ее до последней клеточки, так что она не смогла охнуть…       — Как посмел ты прийти сюда?! — угроза и тревога, страх и обида звучали в голосе Сары. Ее глаза горели решимостью, угадывая, и оттого еще сильнее впиваясь в знакомые черты лица с надеждой разувериться в увиденном.       Джувия видела, как высокий мужчина, решительно направился к Саре, кажется, в попытке заключить ее в объятия, но та грубо и бесцеремонно оттолкнула его. Джувия даже слышала глухой удар ладоней о грудь пришельца, а сама только крепче прижималась к столбу. Отвергнутый Ворон налетел на густые яблоневые ветви, сбив раньше положенного срока пару плодов на землю. Они тут же раскатились, шурша по жухлой траве.       — Эй! Остынь! — Он поймал руки Сары, но та высвободилась, толкаясь локтями:       — Пришел, чтобы на этот раз сдать Совету меня? — Сара отступила из радиуса хватки, упустив из внимания виноватое-раздражительное «нет же». — Что нужно тебе?!       — Я вернулся домой…       — Это я дома, а ты лишился права называть это место домом, когда посмел придать меня! Когда посмел предать все, что было связано с нашим сообществом, с нашим мастером!       — Да брось, какой Оливер мастер?! — резко возразил Саймон. — Просто балабол! — Он запнулся на полуслове, весьма и неприятно удивленный тем, что Сара прицельно швырнула в него, подобранным с земли, яблоком: снаряд угодил точно в лоб и отскочил. — Ты спятила?!       Джувия изумилась выходке Сары, так четко разглядев в этом поступке ее капризным ребенком, о котором та рассказывала ранее. Но оглядевшись, подумала, что и ей стоит вооружиться чем-нибудь, на всякий случай.       Воспользовавшись заминкой, Сара подняла еще пару яблок и метнула их снова. Саймон, готовый к обстрелу, поймал одно перед самым своим носом, второе угодило в плечо. Он всего-то сдержанно вздохнул и, обтерев яблоко о рукав рубашки, откусил его с характерным звуком…       Сару возмутила надменность Ворона:       — Мерзавец… — процедила она сквозь зубы. — Сколько эта дрянная капитанка заплатила тебе?! Сколько стоит мое доверие?!       Джувия с сожалением посмотрела на взъерошенный невысокий силуэт, оттененный красным светом бумажного фонарика. Она сочувствовала произошедшему между бывшими членами одного сообщества, и ей было грустно, что отношения испорчены из-за предательства одной из сторон...       Ворон молчал, занимая рот кислым яблоком…       — Сколько стоит твоя совесть.? Сколько тебе заплатили, чтобы ты пришел теперь сюда как НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО?!       — Послушай, Кицунэ… Я всего-то сотрудничал с Советом, как Оливер делал это многие годы до… В чем ты обвиняешь меня? В том, что это делал я, а не он?       Джувия встрепенулась, одергивая себя от мысли, что Ворон в чем-то прав.       — Ты предал нас, — жалостно возразила Сара. — Ты подвел всех! Ты самолично сдал им Лиона!       — Оливер не имел права дарить кольцо Блюбель Лиону!       У Джувии дрогнуло в груди…       — Ты предал нас, и с того момента не имеешь права даже на то кольцо, что имеешь теперь! Если «Священная нить» не значит для тебя ничего, то зачем тебе кольцо? Зачем тебе этот дом? Зачем ты пришел сюда?..       — За тобой…       Сара застыла на миг, но торопливо выпалила:       - …чтобы отдать Совету?       Ворон отрицательно покачал головой и, выбросив надкушенное яблоко, вышел на полосу света, идущего из окна домика. Джувия всмотрелась в него: высокий, крепкий мужчина с топорщащимися на затылке волосами; под расстегнутой рубашкой, рукава которой подвернуты выше локтей, майка, и те части его кожи, что не скрывала одежда, покрыты черными линиями, витками и прочими геометрическими рисунками. У Сары тоже — вспоминала Джувия — на груди располагался волнообразный рисунок, плавными линиями перебирающийся на левое плечо.       «У Куро тоже был похожий?.. — шепнуло ей подсознание, и Джувия насупилась, пытаясь воскресить в памяти этот рисунок у своей приёмной дочери, но… нет. — Или, Джувия что-то путает?.. Ворон-сан искусственно созданный маг? Или… Это укрепляющие печати?»       — Я никогда не отдал бы тебя Совету…       — Но ведь ты способен на предательство, и доказал это…       — Тот, кто не совершает ошибок — не существует, но и этим я не оправдываюсь! — Он потянулся пальцами к ее лицу, но она оттолкнула его ладони. Ворона возмутило подобное пренебрежение им, а потому он резко обхватил голову Сары обеими ладонями, притянул к себе. — Прекрати истерику! Услышь уже меня! Этот подонок Оливер отменно промывает мозги всем, в чьей жизни появляется!</i>       Сара зажмурилась, сжав запястья Саймона; ей было больно — что-то хрустело в шее, да и хватка оказалась крепкой.       — Но ведь ты не подумал обо мне, когда решился принять предложение капитанки! — Она вырвалась из ослабевших пальцев Ворона. — Если Оливер такой подлый, зачем же ты оставил меня с ним? Почему ты наплевал на женщину, чей муж в тюрьме, ожидает казни?! Твоей сестры нет! Но уже есть ребенок, очередной ребенок, который будет расти без любви своего отца!       — Дети! ДЕТИ! Хватит говорить о детях! — Ворон показал Саре спину, и Джувии показалось, что он задет ее словами.       — Уходи туда, откуда пришел… — Сара понизила голос, шмыгнув носом. — Из-за ваших с Оливером амбиций и принципов, мой собственный..!       — Замолчи… — изнуренно возразил Саймон, жестом требуя тишины. — Когда-нибудь все это закончится, и…       Ворон замолчал, не сумев закончить свою мысль — наивную нелепицу. Вряд ли они смогут выбраться из той заварушки, в которой оказались, и он не может гарантировать стопроцентную защиту даже себе, что уж говорить о любимой женщине и …       Луна выбралась из-за полуобнаженных сухих ветвей, и белым светом, точно днем, осветила поляну у ветхого дома. Ворон только теперь отчетливо сумел рассмотреть присутствие третьего человека. Джувия уже не ощущала страха — лишь тоску услышанному. Она знала, какого это расти без родительской любви и ласки… Она все также стояла за опорой крыши поленницы и обнимала ее, размышляя над словами Саймона об Оливере, которыми он пробудил в ней сомнения на счет Стоэна. В тот момент произошло что-то странное, но совершенно естественное и ожидаемое на последнем сроке беременности…       — Я всего-то хочу сама растить своего ребенка, — произнесла Сара, — и быть с ним… И мне не нужны ни ты, ни Оливер, причинившие нам столько боли.       Ворон промолчал, отчетливо ощущая тоску в Саре, и забыл бы о присутствии случайного свидетеля, если бы Джувия не напомнила о себе:       — Простите, пожалуйста, но, кажется, Джувия рожает…              <i>Боль, описать которую не подвластно ни одному слову; боль, которую испытывает только женщина, дарующая жизнь. Боль в тандеме со страхом переполняет, ослепляя, создавая зачастую ложную мысль о невыполнимости возложенной природой задачи: задачи повторяться в каждом человеке. Исход один, и жизнь делится на то, что было до и то, что случится позже… Ощущения разом обостряются: одно накатывает на другое, подобно пенистым волнам, а сознание не успевает сосредоточится на чем-то определенном. Все искрит и мерцает перед глазами; звуки сливаются в какофонию, и происходящее напоминает какое-то безумие. Крик приносит облегчение — стон, каждый вздох. Стресс и неимоверная нагрузка, но Джувия не единственная, кто оказался в подобном положении и открыл неизведанные возможности собственного тела. Джувия не первая, кому доводится испытывать происходящее, и не последняя кто, стерпев все, выйдет победителем, приобретя новый статус…              Лион проснулся в тот самый момент, когда его долгожданный ребенок закричал, появившись на свет, и сел на месте, озираясь кругом. Лиону что-то снилось, если беспокойное забытье можно назвать сном: он куда-то шел, и шел так долго, что на льду оставались кровавые отпечатки его стоп, а снег хлопьями все сыпал ему на голову… То было тревожное сновидение, а в реальности Лион по-прежнему сидел на сене, под крышей ангара, куда забрался, утомившись долгой дорогой. Он забился в дальний угол, чтобы не стать удивительной находкой для фермера утром, зарылся в сено и, пригревшись, заснул. Он спал бы до сих пор, если бы предчувствие чего-то надвигающегося не подбросило его на месте.       Лион прислушался: кто-то явно направлялся к ангару снаружи, и приготовился…              Люси Хартфилия не находила себе места, расхаживая по комнате, что называется — из угла в угол. Казалось, что небо над головой дало трещину, и вот-вот рухнет ей на голову. И почему только она в таком положении, когда не может, физически не может, оказать содействие и поддержку своим друзьям?! Подразделение Магического Совета: карательный отряд под командованием Саафы Бройне оказывает давление на «Хвост феи» через его мастера — Эрзу Фернандес; злостно угрожает и пресекает любую деятельность организации, ограничивая ее влияние, умаляя её надёжность и преданность в лице горожан. Эрза изо всех сил старается сохранить вверенную ей гильдию, уберечь ее участников от гнева правительства, но её старания оборачивается против неё. Некоторые ребята просто не понимают её, обвиняя в том, что Эрза пытается выслужиться перед Саафой, а другие настаивают, чтобы она шла на уступки и склоняла голову сама и принудила к тому старожилов…       Люси вспомнила о громкой ссоре Мираджейн и Эрзы, походившей на столкновение морской волны в бурю с утесом, где один, атакуя, накрывает, разбиваясь, а второй непреступен и стоек к натиску, но сточен у подножия непогодами… Мира злилась, не встретив понимания, и, беря во внимание, минувшие события, где ей было выказано недоверие, её гнев находил в том оправдание. Люси, напугавшись эмоциональности всегда добродушной Миры, поспешила пресечь её порыв, каким бы он ни был, и отправила к ней Вирго с письмом, где просила о встрече.       Мира, приостыв, дала согласие, и пришла к ней в дом в качестве гостьи. Но когда, поговорив о сложившейся ситуации, придя к выводу, что Эрза все-таки руководствовалась интересами гильдии, которые Мира понимала, для Миры её членство в «Хвосте феи» было завершено. Мираджейн Штраус не простила недоверия к себе, как к старожилу гильдии и магу в высоком звании, как и то, что была не понята Эрзой, муж которой также находился по иную сторону закона. Мираджейн покинула гильдию, чтобы получить возможность свободы действий… И сделать то, что посчитает нужным.       Люси стояла у окна в глубокой задумчивости, но не могла найти решения для благополучного исхода намечающемуся. Нацу и Хэппи последовали за Мираджейн, руководствуясь желанием защитить ее от Совета, если потребуется, или посодействовать ей в ее намерениях какими бы они не оказались — пока неизвестно. Сумасбродный парень еще не знал как поступить, но не сомневался, что в этот раз окажется полезен своим присутствием. Хэппи обещал помогать и поддерживать друга во всем, и Люси ничего не оставалось как положиться на них.       Люси нервно кусала пальцы; ее лицо выражало страдание и безысходность.<i>Ребекка Редфокс снова гостила у них с Джоем, когда как ее мама — Леви вновь бросилась на поиски интересной истории из первых уст, бог весть, в какой город и к какому человеку. Леви горела безумной жаждой скорее написать и опубликовать свою книгу, но пока только набрала материала на триста страниц, упорядочить который, используя художественное слово, она не могла. Ее работа требовала все больше времени, превращаясь в безумный ажиотаж, где мечта становилась навязчивой идеей, и кроме разочарования по факту ничего не приносила. Леви очень переживала из-за того, что выполнение ее цели занимает так много времени, и боясь растерять пыл, а потому рисковала всем, что имела в своей жизни. Она рисковала семьей…       Уходя из дома на заработки, Гажил не сомневался, что на этот раз с дурацкими мечтами о книге покончено, и его супруга займется воспитанием их дочери. Он всего-то зашел в гильдию, перехватить стаканчик горячительного, но черт дернул его обратить свое внимание на информационную тумбу, где под заголовком «разыскивается» он разглядел знакомое лицо. Гажил раздавил в руке железную кружку, выжав из нее ароматный эль, и, превратив ту в жестянку, подзадоренный, гоготнул…       Пантерлили возник у него за плечом, перехватил взгляд и, изумившись увиденному, хмыкнул.       — Как ему удалось?!.       — Чем меньше совести, тем больше всего остального, — подметил Редфокс, скалясь; жестянку он отправил в рот, а затем, сдавив ту пару раз зубами — в пищевод. — Я наконец-то исповедую этого квазиморду за все хорошее, Машу мою.       Гажил схватил маркер, что лежал на полочке рядом с тумбой, на которой имел удовольствие на розыскном постере узнать Лиона Бастию, и нарисовал тому причинное место на лбу. Полюбовавшись пакостью с долей недовольства на лице, Гажил припрятал маркер во внутренний карман своей куртки, придя к выводу, что своей художественной затеей оформит физиономию Лиону лично, а заодно спросит с него о том, что давно хотел спросить. Говоря простым языком: «Какого ляда, ледышка?! КАКОГО?!», и это сугубо риторический вопрос — прелюдия к мордобитию, если хотите. Гажил до сих пор не мог понять каким образом Джувия оказалась с Лионом, и как — как, мать его (!) — она согласилась выйти за него замуж?!       Гажил прицельно плюнул в постер и, тяжело ступая, направился на выход. Пантерлили не мог однозначно описать поступок друга, но одно было очевидно (а спустя многие годы общения и сотрудничества с Гажилом, Лили знал наверняка) — Гажил рад, искренне рад, что Лион жив, и он сможет набить ему рожу.       Слюна вязкой ниточкой прошлась по постеру, намочив бумагу, и, твердо уверенный в намерении иксид, сорвал плакат, смял его и ловко метнул в урну…       Тонкие нити паутинки блестели на солнечном свету, покачиваясь на ветру. Должно быть на улице тепло и комфортно. Люси неотрывно следила за происходящим под своими окнами. Пару дней назад она ощутила на себе чужой взгляд, и с той самой секунды ее не покидало ощущение, что за ней кто-то следит, наблюдает из самых неожиданных мест, когда она покидает дом. Но кто и зачем — это делает, она не понимала, а потому боялась. Сегодняшний день, как только удалось уболтать сына интересной историей, чтобы тот заснул напару с Реви, Люси провела у окна. Она выглядывала и высматривала людей, и спустя четверть часа заприметила двух человек, которые вели себя чересчур подозрительно. Убедившись в своих подозрениях, Хартфилия, решив, что, проявив бдительность, хуже себе не сделает, пошла на хитрость. Она позвала Джеми и Мини, попросила близняшек принять ее облик, и фальшивую себя в паре с Локи, отправила на улицу. Как только звездные духи появились в поле ее зрения под окнами дома и, как ни в чем не бывало, переговариваясь, направились по якобы важному делу, Люси пробрал озноб: как минимум трое человек, подав друг другу знаки, невидимые фальшивой Люси и Львом, направились им в след.       Естественное поведение звездных духов, не вызвало подозрения в следивших за ними, так подумала Хартфилия (и в прочем так и было на самом деле), а потому, дождавшись их возвращения, она поспешила поделиться своими наблюдениями.       — Но зачем кому-то следить за тобой, Люси-сан? — спросила Вирго.       — Думаю, причина есть, — вклинился Локи, и настоящая Люси обернулась к нему. Он улыбнулся, выжидая паузу, а затем, оглядев обеих Люси и Вирго, сказал, что причина должна быть, иначе все бессмысленно.       Локи совсем не изменился — все тот же парень среднего роста с рыжей косматой шевелюрой, в очках прямоугольной оправы и деловом костюме, казалось бы, том же самом, что был на нем в момент, когда он впервые предстал перед Люси в облике Льва, духа золотого ключа, и поблагодарил за свое спасение… Вирго появилась перед Хартфилией в облике полной (чертовски необъятной!) женщины, с тех пор в реальном мире минуло порядка десяти лет, и в тот памятный день Вирго обещала принимать такой внешний вид, как пожелает ее Принцесса… Да Вирго ждала, что Принцесса отчитает Локи, посетует небу на его беспечность, вот только многое свершилось за те годы их знакомства, а «принцесса» превратилась в «Люси-сан», не из вредности, конечно. Вирго не заметила, как ее кокетливый наряд горничной сменился строгим костюмом гувернантки, а нелепые дурачества и проказы нашли новый выход, преобразившись в игры с детьми…       Вирго четко увидела перед собой юную Люси с хвостиком на боку и забавными, детскими серьгами в форме сердечек в ушах. Она пыталась нравится, быть кокетливой, но это ей не удавалось, а в глазах парней семнадцатилетняя девушка выглядела нелепой и непонятой… Вирго сморгнула: Люси стояла напротив Локи, сосредоточенная, озабоченная, встревоженная, и даже не думала, чтобы треснуть его за шутки не к месту. Строгий пучок на затылке, серьги гвоздики в ушах; приталенный жакет топорщится, едва облегая округлившийся животик. Люси-сан переросла возраст Вирго и Локи, внешне стала походить на Лейлу, и все меньше акцентировала внимание на их глупостях. Люси беспокоило благополучие того любознательного, но больного с рождения мальчика, обреченного всю жизнь страдать анизокорией, и в целом благополучие ее семьи и близких людей…       Вирго снисходительно улыбнулась — Локи пытался пошутить — разрядить обстановку, и эта ее улыбка его подбодрила. Они переглянулись со знанием дела, и Локи снова произнес:       — Может ли это быть связано с Лионом?       Люси оживилась, и в тот миг близнецы, приняв свое настоящее обличье, принялись танцевать друг с другом…       — Что вы имеете в виду, Лео-сан? — Вирго обернулась к нему; ее лицо не выражало эмоций, вынуждая верить окружающих в ее равнодушие ко всему происходящему. И это единственное, что напоминало о прежней Вирго, или… Нет, была еще пара грубых браслетов на ее запястьях, напоминающих о днях, когда руки горничной сковывали кандалы, и цепи, когда она складывала руки на накрахмаленном фартуке своего наряда, звенящие при поклонах…       Близнецы бродили кругами вокруг собравшихся взрослых, и оставались не замеченными, будучи по сути своей детьми. Все те, кто был выше полуметра, не обращали внимание на Джеми и Мини, привыкшие к тому, что вокруг постоянно мельтешат и балуются дети.       — Я так думаю, — растерялся Локи, смутившись неожиданного внимания. — Думаю, что те люди, что следили за нами, всего-то надеются, что Лион придет сюда, Люси. Они караулят его.       Люси побледнела; на ее лице застыло испуганно-озабоченное выражение. Люси отвернулась от друзей и машинально подошла к окну — солнечные блики ослепляли. Она робко опустила взгляд на улицу, нашарила глазами тех, кто вызвал подозрение и, явно ощущая нарастающее беспокойство, прикусила губу.       — Люси?.. — Локи умолкнул, обернувшись к Вирго, и без слов понял ее желание: нужно время…              Уже ночью Люси сидела за письменным столом, и в свете настольной лампы рассматривала вещи, хранившие пыль прошлого счастья: недописанный роман, который несколько лет назад волновал Леви своим завершением, потрепанный и обветшалый (Редфокс, надо заметить потеряла интерес даже к собственной дочери), хранивший на своих страницах наивные иллюзии юношеской поры; листовки выполненных заданий, за которые они с Нацу дрались (поскольку он ни за что не упустил бы шанса урвать сувенирчик для своей нереальной коллекции!) — кому же достанется! Журнальные и газетные вырезки о гильдии, о их заслугах и победах — когда это было (!); мелкие безделушки, купленные просто так…       За спиной сопели дети: Ребекка спала на постели Люси в позе лягушонка, обняв подушку; Джой спать с «девочками» не пожелал, и, точно взрослый спал на своей постели, но в той же комнате, пуская слюни на подушку…       Люси вытащила из коробки пыльный кусочек белой материи в грязно-алых царапинках и, рассматривая его пару минут, поняла, что держала в руке свой носовой платок — тот самый, что оказался бесполезен против пятен от вина… Здесь же в коробке лежал мешочек с серебром Грея, тяжелый, едва звенящий: «Там лежит цепочка с крестом, а остальное…» Еще в коробке лежал свиток с поздравлением о присвоении звания мага S-класса тому, кто его так и не получил, и с десяток старых писем от друзей…       Люси посмотрела на кольцо у себя на пальце — оно ведь было помолвочным, а браслет на запястье…       Люси расстегнула браслет и, развязав мешочек, поколебавшись, опустила в него принадлежащую когда-то Грею цепь. Любовалась кольцом, ловила блеск камня на свету, а потом сняла его с пальца. Долго смотрела, как свет играет на изделии, удваивая его сияние, завораживая, и так же отправила кольцо в мешочек.       Выдохнув, Люси сглотнула ком в горле — нельзя подпускать тоску, нельзя. Ушедшего не вернуть… Джою шестой год идет, и это значит, что Грея нет уже пять с небольшим лет. Пять лет.! Грею было бы сейчас двадцать восемь лет. Двадцать восемь…       Люси поднялась с места, подхватила со стола рукопись романа и, взглядом зацепилась за подобие гловелеттов на дне коробки. Какое-то мгновение она рассматривала подобие перчаток с явным скепсисом, перебирая в уме момент их появление у себя. Отложив недописанный роман в сторону, она вытащила вещь из коробки и медленно, не глядя, опустилась на стул.       — Что это?.. — Она аккуратно сунула пальцы в мягкое нутро полуперчатки, тянущаяся ткань обняла руку, точно была сшита по ней: «Уютно…»       Грей, тот темноволосый парень, оставшийся в памяти вечно молодым, криво улыбнулся и ткнул Люси пальцем в грудь:       — Атака противника в основном идет в корпус, но не на руки. — Он взял Люси за ладони. — Но если ты… — Он сжал кулак, подняв свою руку на уровне груди Люси, а потом ее же ладошкой остановил свой показательный удар. — Если твоя реакция сработает вовремя, то ты заблокируешь не только атаку, но и магию атакующего. Важна твоя реакция.       — Это понятно. — Люси улыбнулась. — Но нарочно в драку я не полезу…»       У Люси в груди екнуло, перехватив дыхание: столько времени минуло, а она и думать забыла! Она машинально нащупала едва ощутимый шрамик на лбу, и как будто бы провалилась в прошлое на краткое мгновение прочувствовав былое…       Глаза выхватили кусочек темно-зеленой атласной ленты — самый наивный подарок в ее жизни, но мысли поспешили дальше сентиментальности, оторвав Люси от страниц ее воспоминаний, желавших быть прочувствованными, раз уж их затронули…       Люси многое слышала и кое-что помнила о волшебных атрибутах: одни укрепляли магию, другие давали дополнительные возможности для сильных магов, повышая их потенциал, а третьи — защищали. Магическими атрибутами были самые обычные вещи: карты как те, что были у Канны Альбероны, доспехи Эрзы, кольца ее звездного духа Локи (или те, что использовал лживый Саламандр), оружие Арзака и Биски и другие самые разные вещи и предметы… Она также слышала, что в погоне за этими необычными вещами, наемники и одиночки убивали владельцев ради наживы; чтобы получить деньги и влияние… А Люси просто забыла, что имеет похожую ценную вещь…       — Я нашла магический атрибут, который блокирует магию, при этом усиливая атаку своего носителя! — Люси светилась радостью, которую источало ее лицо. Она выждала паузу и триумфально выдала: — Это перчатки без пальцев!       Эрза скептически окинула взглядом Люси:       — Почему без пальцев?       Люси взорвалась негодованием:       — Тебя только это беспокоит?! — Она обреченно выдохнула, потому что ожидала другой реакции: ей стоило позавидовать. — Потому что такой атрибут… Я почем знаю, почему они без пальцев!       Люси вспомнила тот день, когда они с Греем, прогуливаясь по рыночной площади, забрели в магазинчик атрибутов, и она, Люси, наконец, купила блокирующий и укрепляющий атрибут, который явно недооценили, выставив его на прилавке дешевого магазинчика за 457 ДК. Люси опасалась Джувии в тот период своей жизни, а потому видела свое спасение в приобретении этих гловелеттов, принцип действия которых отражать извне, усиливая то, что исходит изнутри, но… Люси так и не сумела научиться пользоваться ими вопреки теоретическим и практическим занятиям с Греем…       Машинально Люси сжала кулак и, медленно обхватила его ладонью в полуперчатке, так явно осознавая, что боится того, о ком не догадывается. Боится не за себя, а за того, кто доверяет ей, не сомневаясь в её надёжности. Доверяет просто потому что она — единственная, кто есть у него во всем мире. Люси боялась за своего ребёнка.       Люси вспомнила то, что открылось ей днем — за ее домом кто-то следит, и очень давно. Вероятно, и это совсем не станет неожиданностью, если в самом деле окажется, что это люди из Совета. Локи предположил, что в причинах слежки за ней замешан Лион…       Для Люси неожиданностью стала новость о появлении Джувии в Магнолии. Еще большим потрясением — то, что она вышла замуж за Лиона, и вступила в сообщество наемников, таким образом, предав гильдию, мастер которой когда-то с открытыми объятиями принял ее. Люси затаила на Джувию обиду, не находя оправдания ее действиям, но в момент открывший правду ее восприятию, она осознала, что винить во всем и злится стоит на Лиона!..       Люси Хартфилия пролистала распечатанные письма от друзей, среди них выбрала то, что было от Лиона — первое и единственное послание для нее от него. Она извлекла исписанный лист бумаги под теплый свет настольной лампы, и стала перечитывать письмо…       Помнится в тот день, это послание разбило ее сердце, не только как друга, чей друг беспощадно и жестко разрывал с ней отношения, но и как матери — особенно матери — от чьего ребенка отказался выбранный в его крестные человек…       … я не имею права доставлять вам неприятности, а с недавних пор я сам стал ходячей бедой. И беда — будет слабо сказано. Вот только не вздумай оправдывать меня, ведь ты совершенно не знаешь того, о чем я пишу!.. Однако я не могу рассказать тебе всей правды, потому что это причинит боль… Всем. И даже мне.— Люси сделала паузу, собираясь с мыслями — теперь, зная обо всем, она могла оправдать или осудить человека, который исповедовался перед безмолвным тетрадным листом, но… Того человека, которого она знала, больше нет. Лион стал другим, и не стоит надеется узнать в нем прежнего Лиона Бастию.       Третье, и последнее: я изменился, и не нуждаюсь в помощи и поддержке. Я не хочу, чтобы вы думали, что я попал в беду, и пытались меня отыскать. Тот путь, которым я пошел — мой осознанный выбор. Отныне дороги назад для меня не существует, я отказался от всего, что имел. Я вырвал из сердца всех, кто был мне дорог. И, да, если учесть все то, о чем я написал, и подвести итоги, то я отказываюсь от всех. Говорю прямо: я отказываюсь от вас, и прошу с этого дня считать меня пропавшим без вести…       «От Джувии ты не отказался, — подумала Люси, и замерла — присутствие ответа на все возникающие вопросы так осязаемо нависло над ней: протяни руку и схвати за нить, но… Люси не поняла в каком направлении стоит думать, и чувство исчезло, вызвав досадное разочарование. Какое-то время она не о чем не думала, а потом вновь подытожила: только от Джувии ты не отказался.       — А что, если..? — Она прижала пальцы к губам и пугливо обернулась, чтобы убедится, что не разбудила детей.       Настольные часы показывали четверть первого…