Мое сокровище

      Синяя тьма, рассеянная, пробивающимися сквозь щели в дощатых стенах ангара, лунными лучами. Сладковатый аромат сена, своей стойкостью раздражающий слизистую носа, и гибкие соломинки, до болезненных вмятинок впившиеся в кожу…       В воздухе витает свежее дыхание холодной осенней поры, колкой и пробирающей лёгким морозцем.       Ожидание длится чересчур долго, замедляя ход времени, и привыкшие к ночному свету глаза вглядываются в сторону входа. В ушах нарастает шум участившегося дыхания и биение пульса на виске, но легкий скрип створки ворот, привлекает внимание. Началось!       Лион видит мужской силуэт на фоне лунной ночи, и что-то знакомое проскальзывает в нем; словно нечто похожее уже где-то случалось: Оливер?..       Словно отвечая положительно на непрозвучавший вопрос, некто так беспечно закуривает и затягивается сигаретой:       — Мистер Лион?.. — Силуэт повел плечами, будто разминая их. — Я очень хочу вас поприветствовать.       Лион чуть было не вышел на встречу Оливеру, но вдруг опешил: что если это — кто-то другой, используя магию перевоплощения, хочет одурачить его? Наверняка, Лиона разыскивают, но…       — Ах, да… — себе под нос выдохнул пришелец, но в тишине все слышалось отчетливо. — Ваша мозговая активность, я чувствую ваше присутствие.       Лион вышел к Оливеру, неотрывно всматриваясь в его лицо, пока шел. Оливер провел спичкой по боковой поверхности коробочки спичек в своей ладони, на миг озарив свое лицо, а заодно — выхватив из темноты лицо Лиона… Оливер походил на старика — борода явно добавляла лишний возраст; но глаза оставались так же остры и пронзительны.       Лион угадал улыбку на его губах:       — Оливер! Как ты тут!       Оливер выдохнул сизое облачко, и то, как туманная пелена, тут же рассеялось в темноте:       — Забыл, да? Кольца же… — Он улыбнулся, и Лион смущенно кивнул, мол, запамятовал. — Я удивился, когда увидел чрезмерную активность колец за последние дни. Каждое — в разных местах. То кольцо, которое использовал ты, было третьим… И я следовал за тобой около семи миль, просто не веря собственным глазам.       Они встретились как старые друзья, по-крайней мере так казалось на первый взгляд. Оба давно не виделись ни с кем из прошлого окружения — точно вечность прошла, а теперь после долгих скитаний предстояло путешествие в прошлое.       — В какой стороне Магнолия?       — Достаточно далеко от этого места. — Усы над верхней губой Оливера приподнялись, давая понять, что он зубоскалит, подлец. Однако нельзя назвать его ответ попыткой пошутить! — Мы направимся не в Магнолию, а в наш дом в саду.       Поздняя ночь ли, или раннее утро: вокруг темно-синие тени, черные и серо-голубые силуэты. Все постройки и предметы на местности, будто бы слились в единую бесформенную массу. Округа окутана тайной и сном, и лишь звездный свет тихо проливается на землю. Оливер и Лион выбрались на улицу, и последний закурил, с изумлением заметив, что очень нуждался в этом, но каким-то образом обходился без сигарет.       Оливер прижал ладонь к спине Лиона, и тот вопросительно посмотрел на него:       — Тебя не оставят в покое, не надейся. — Он легонько хлопнул его по лопатке и переместил ладонь на плечо. — Совет не простит подобного.       Лион сплюнул сигаретную горечь, поразмыслив, произнес:       — Не им решать… — С легкой полуулыбкой он добавил: — Я уже прощен.       — Что ты имеешь ввиду? Расскажи, что там было.       — Я прощен богом, не иначе… Я до самой последней секунды не знал: получится ли использовать кольцо. — Он волновался. — И ведь все сложилось не так, как я планировал, но мне на руку… Я был в том зале, я видел людей, и все они воспринимали мою казнь как… развлечение. Оливер, я же служил на их благо, мы защищали этих людей когда-то, мы выполняли их задания, помогали им, а они..?       Не то чтобы Лион ждал благодарностей или поощрения за свои поступки, да и на самом деле не знал, почему высказал эту немного наивную мысль вслух, но не сожалел… Он настолько запутался в себе самом, во всем происходящем, что и сам не знал какой он настоящий: совестливый убийца или меркантильный герой. Одно было точно: поступать по обстоятельствам — закон его жизни.       — Разве ты благодарил спичку, давшую тебе огонь, чтобы подпалить сигарету? — Оливер видел лицо Лиона в ускользающем свете луны, забежавшей за облако; его встревоженный взгляд.       Бастия взглянул на тлеющий окурок, от которого тянулся вверх тонкой струйкой дымок, точно душа отходила из умирающего тела, и промолчал. С Оливером нельзя не согласиться: все верно…       Остатки своих сигарет они докуривали в полном безмолвствие. В вышине засвистел ветер, и Лион поднял глаза кверху.       — Люди получают по судьбе столько зла и блага, сколько способны вынести, — добавил Оливер и метнул тлеющий окурок во мрак. — Идем.              Хэппи не мог не выйти, когда Мираджейн обнаружила его присутствие и строго потребовала явить себя, иначе будет хуже. Иксид неспешно выплыл к девушке, пряча взгляд от слепящего света фонарика, и, поджимая ушки, промямлил приветствие. В лесной, непроходимой глуши, полной темноты из-за густых крон деревьев и сгустившихся на небе туч, их встреча стала бы счастливым совпадением, если бы в самом деле была случайностью.       — Хэппи?!       В тишине, нарастающей звоном, Нацу четко слышал голоса друзей, и слегка досадуя, что его рассекретили, поспешил нагнать улетевшего вперед для разведки иксида.        Свет фонарика выхватил его силуэт, как только Мираджейн услышала приближающиеся шаги, шуршавшие в сухой листве.       — Нацу?! — Она обвела их светом. — Что вы тут делаете?.. Это Эрза прислала вас следить за мной?!       — Нет! — испугано выпалил Хэппи. — Нет, что ты! Никто не присылал нас!       — Тогда что вы оба делаете здесь? — Мира сердилась, и не думала это скрывать. — Зачем вы шли за мной? Что вам нужно?!       — Мы не следили — мы беспокоились, — признался иксид.       — Это лишнее!..       — Почему это? — Нацу направился к Мире. — Мы беспокоились и пошли за тобой, чтобы помочь, если ты…       — Не надо мне помогать! — Штраус опустила руку с фонариком и выключила его; руки дрожали. — Я оставила «Хвост феи», и помогая мне вас могут счесть предателями! Мне не нужна такая жертва! — Она уставилась в лицо Саламандра, едва различимое со света во тьме. — Идите домой! Уходите! Не надо меня провожать!       — Но куда ты, Мира? — спросил Хэппи. — Зачем?       Мираджейн метнула встревоженный, горящий взгляд в обеспокоенную мордочку иксида, большие глаза которого так четко различались во мраке, и ответила:       — Я желаю закончить то, что начала по ошибке несколько лет назад!.. И теперь я…       Молчание затянулось, и Нацу прервал его:       — Тебе одной не справится…       Мира толкнула его, и пока тот не опомнился, уперлась ладонями ему в грудь, наступая на него, вновь оттолкнула; Нацу чудом не споткнулся о коряги и кочки за спиной, и не упал.       — Не надо меня недооценивать! — Она тяжело дышала, ребята смотрели на нее в недоумении. — Я сама могу о себе позаботится, и Эрзе передайте, чтобы не смела отправлять за мной слежку! Она забыла, кто я, на что способна?! До каких пор эти люди намерены унижать меня?       — Но Эрза не отправляла нас следить за тобой, — оправдался Хэппи. — Мира…       — Я оставила «Хвост феи», где мной пренебрегли! Что еще нужно этой Скарлетт?!       — Так надери ей жопу, — возмутился Нацу. — Набей ей рожу! Зачем ты ушла?! Ты забыла как решают такого плана вопросы в нашей гильдии?!       Мираджейн опешила; внезапности высказывания, удивился и Хэппи.       — Ты в самом деле считаешь меня шестеркой на побегушках?! А? — Нацу толкнул изумленную Миру в плечо, она пошатнулась и выронила фонарик. — Я здесь по своей воле! Я здесь, чтобы быть рядом, когда тебе понадобится помощь, черт возьми! И куда ты идешь, мы знаем!       — Угу, — согласился иксид. — Мы тут сами по себе, Мира…       — Мы тут, чтобы разобраться во всем, — добавил Саламандр. — Я не знаю, кто виноват, а кто прав. Я буду действовать по обстоятельствам, и если надо, то сам выступлю против Совета!              Затянутое обилием плотных облаков, движение которых улавливалось невооруженным глазом, над землей темнело небо. Здесь внизу в лесном мраке шли Оливер Стоэн и Лион Бастия. Влажная земля комьями прилипала к обуви, и временами скользила под подошвами мокрая листва. Время, казалось, тянулось бесконечно…       — Ты заешь куда идти? — Лион чувствовал едва заметный подъем и спуск — земля менялась каменистой поверхностью, очень острой и скользкой.       — Да. — Оливер опирался на палку, что облегчало ему подъем на небольшое возвышение; Лион брел следом.       В сизо-белой пелене рассеивалась ночь, и в этот момент началась легкая, противная морось, колкая и холодная. Лесные посевы остались позади, обнаженные и такие мрачные, точно сухие кладбищенские деревья. Оливер остановился и, улыбаясь, огляделся вокруг:       — Там. — Он показал на горные массивы. — Находится гора-лакколит с ядром магмы внутри. - (Дождь усиливался, его нити мелькали в приближающемся рассвете дня, обещавшего ненастье). - Кажется, что гор семь, а на самом деле семь возвышений составляют одну…       Лион смотрел на синий нечеткий силуэт предмета разговора, его подножье утонуло в черных водах густого леса.       — Если бы кто-то мог использовать Немезиду теперь, представляешь, что было бы с тем городом, который расположен в семнадцати милях от нее?       Лион насупился, словно предугадал следующую мысль Оливера, и предчувствие не обмануло — он говорил о чем-то неприятном, связанном с гибелью. Прежде, чем Оливер сказал что-то еще, Лион обернулся. За своей спиной он обнаружил нестройные ряды молодых сосен, росших на груде камней и обломков строений то тут то там: все те здания были то ли жилыми домами, то ли подсобными помещениями, то ли магазинами. Кирпичная кладь обнажилась от времени, и от ветхости осыпалась точно песок, представляя собой ржавую, кашеобразную из-за ливня грязевую массу. Разбитые мощеные дороги, казались вспаханным по весне для посадки полем, испещренным крепкими, пробившимися к небу, можжевеловыми кустарниками, едва узнаваемыми за потоком дождя…       — Что?.. — Вода настойчиво текла по лицу, повторяя его изгиб, заливалась в рот. — Что здесь произошло?       — Много лет назад — порядка пятнадцати, быть может, больше, — здесь пробудилась Колыбельная, — мягко произнес Оливер. — Слышал что-нибудь об этом?..       — Это… — Лион сощурился, вглядываясь в черные силуэты — то, что было городом. — Клевер?       — Да… Колыбельная — демон из книги Зерефа, а Немезида — оживляющее предметы заклятие из тех же черных книжек Зерефа.       - … Делиора, — пробубнил Лион, вспомнив свою неувенчавшуюся попытку созидать ледяной гроб, и горько усмехнулся. Тут же в памяти появился облик Ур, а потом…       — Верно… — Оливер положил ладонь на плечо Лиона, развернув его полубоком.       «Этот Грей, подонок! Если бы он не пошел за Делиорой, Ур бы не пожертвовала собой», — хотел возмутиться мальчик Лион, но мужчина подавил его вовремя. Череда мыслей чересчур быстро сменила одна другую, и вот уже Лион вспомнил о Грее, ушедшем в никуда. Да и время в целом — утекает безвозвратно, а Лион по прежнему чувствует горечь после потери Ур. Детские переживания въедаются в восприятие взрослого человека, и недолюбленный ребенок, так и не получив признания родителей в зрелом возрасте, способен разрыдаться от обиды, не взирая на седину в усах…       — Этот город был стерт с лица земли Колыбельной, — продолжал Оливер, — и дети из «Хвоста феи» способствовали этому. Можешь, себе представить влияние Дреяра Макарова, если тогда никого из гильдии не осудили.       Лион насупился, давая понять, что всерьез заинтересован ходом мысли Оливера.       — Пора вспомнить минувшее: например, 797 год, — произнес Оливер, улыбаясь и сверкая глазами; взлохмаченные волосы намокли и с них капало. — Дело в том, что в Фиоре есть человек, способный влиять на Совет Магов, понимаешь? Это женщина, которая занимает влиятельный пост, и является другом Люси Хартфилии.       — Подожди, что ты имеешь в виду?.. — Белая косоде, выданная Лиону в день казни, намокла, сменив цвет на грязно-серый. — Что было в 797?       — Близится буря, мистер Лион, и нам с вами нужны союзники. Нас только пятеро: мисс Сара, Ворон…       — Ворон!.. — Дождь застучал с новой силой, мелькая тягучими нитями. — Оливер, он содействовал Саафе в моем аресте!       — Хочешь набить ему лицо?.. — Острый, пронзительный взгляд.       Немного растерянно:       — Конечно… В прошлый раз перевес был на его стороне — я не мог созидать…       — Каков счет? - Он увидел недоумение на лице Бастии, и уточнил: - Счет. Счет между вами.       — 2:1 в его пользу, думаю…       — Лион-сан, с этим надо что-то делать, — хитро улыбался Оливер.       — Согласен, — выдал Лион с чувством, но потом опешил: — Он сотрудничает с Советом, с Саафой, наверняка, ведет охоту за Сарой, и тобой в частности. Он — предатель!       — Да, — легко и просто согласился Оливер. — Так и есть.       Лион с недоумением смотрел на Оливера:       — Чего я не знаю?       — Все ты знаешь, но чересчур категорично. Помнишь, я говорил об активности колец? Вероятно, Ворон, сейчас находится с Сарой и, думаю, что она его простила. У нее нет выбора, увы…       Лион видел, что Оливер улыбается:       — Женщины склонны прощать любимых мужчин, — пояснил он и пожал плечами; в воздухе пахло сырой землей и хвоей. — А еще, Саймон носит крылья, как ты и я.       — Но он предатель, — недоумевал Лион; он не мог согласится с женской слабостью, но Оливер, как же он! — Тебя устраивает находится рядом с предателем?       — Нет, но я дам ему шанс быть полезным общему делу.       — А что если он снова предаст?       Оливер покачал головой отрицательно:       — В милях двадцати двух — двадцати двух с половиной, или четвертью, отсюда, находится дом в саду, мы отправимся туда, и там вы узнаете обо всем… — Капли дождя скапливались в усах Оливера и, срываясь терялись в его седой бороде. — Мы используем мое кольцо. Но до дома придется добираться пешком, чтобы в его радиусе для нас была фора для побега, при случае, если кольцо окажется в руках врага.       Лион взглянул на Оливера с изнуренным равнодушием в глазах.       — Помни, что хотел сделать, и твои руки развязаны, — напомнил Оливер протянув ему руку.       — Идет. — Лион хлопнул по его ладони, и в следующую секунду пригорок опустел…              Когда Джувия проснулась, она помнила минувший вечер, точно кадры, вырезанные из киноленты… Вот она цепляется за опору старого навеса, и к ней торопливо приближается Сара. Вот здесь Джувия, придерживаемая с двух сторон под руки, едва касаясь земли, идет по тропе, усыпанной подгнившими яблоками; буквально скользит по траве. Где-то шелестит листва, неохотно пропуская Ворона, а он не нарочно ломает ветви, натыкаясь на них, и шикает, когда особенно крепкая обдирает ему кожу на лице…       Джувия невольно вспоминает о синяке, что остался на лице Саймона после обстрела яблоками, и удивляется: как только Сара умудрилась избежать ответной оплеухи.       Может, он не такой, каким кажется?..       В следующем кадре лунный свет мельтешит в кронах яблонь, а Джувия не помня себя, точно летит над тропой, подхваченная… Друзьями. Следующий фрагмент, где они бегут по городской улице — Джувия слышит топот нескольких пар ног, сама же чудом не спотыкается. Ей не хватает сил, чтобы говорить. Она помнит лишь поток воздуха, холодивший ее взмокший лоб и шею. И боль, схватывающую все чаще и мучительней.       Джувии казалось, что в стенах приюта, где незадолго до того как обрести семью, жила Куро, она просто не может встретить знакомое лицо, но ошибалась… Она точно видела ту женщину, в руках которой оказалась, но не могла вспомнить где — боль просто ослепляла, и на все звучавшие вопросы, она лишь вскрикивала и стонала. Джувия боялась, и в присутствии женщин, все равно чувствовала себя одиноко. Свет ослеплял, и она жмурилась, собираясь всякий раз с силами. Ей пришлось пройти через все это одной, где-то на заднем плане памяти осознавая, что ни Бриши-самы, ни Лиона нет и не может быть здесь в этот момент…       Кинопленка закончилась, и время спрятать ее в большой деревянный ящик, предварительно склеив в единый фильм, но Джувия вспомнила еще кое-что. Место, в котором она, новоиспеченная мама, находилась не было палатой в какой-нибудь больнице, но и гостиничными апартаментами не являлось. Скромное, чересчур даже, бедно обставленное помещение, с запыленными стенами и ветхой мебелью; в изголовье постели на полочке стояло небольшое изваяние необычного бога с лампадой и подношением у его ног. Джувия несколько раз поднимала глаза к милосердному лику слоноголового человека, рассматривала его позу, предметы в его многочисленных руках, а потом кто-то пришел…       — Ты не смотри так, дочка, исхудала я с тех пор… — На пороге стояла та самая женщина, что напоминала Джувии кого-то из прошлого, но она не могла отыскать в памяти ее имени и случая встречи с ней. — Не помнишь меня? Я запомнила тебя: одна, с тростью изо льда в дверях отеля…       Растрескавшиеся губки Джувии разжались, а синие глаза сделались еще больше от удивления, преобразив ее бледное лицо. Она вспомнила тот вечер и ее, необъятную женщину, походившую на тыкву, которая протащила ее, как на поводке тощего хозяина мощный бульдог, в холл отеля, вцепившись в руку. Сейчас она, та тетя, выглядела иначе: она явно потеряла в массе, лицо осунулось, возраст прибавил мудрости ее проницательным глазам…       — Я — Хоуп, а как зовут тебя?..       — Джувия Бастия, Хоуп-сама.       — Нет, тогда уж Хоуп джи.       Джувия кивнула.       — Я помню Куро… Она говорила о тебе чаще, чем моргала. Как она?       — Хорошо. — Она сглотнула. — Теперь Куро зовут Майя.       — Вот как… — Она опустилась на стул, тот скрипнул под давлением спины Хоуп, напоминая о своей ветхости. — Я тогда работала просто нянькой, и нашла Куро в переулке в ужасном состоянии. Она говорила что-то несвязное, точно умалишенная; будто бы сама с собой. — Хоуп провела ладонью по покрывалу, разглаживая складочки. — Глаза такие безумные, но стеклянные; руки разодранные до крови… — Она показала на предплечье. — Я не представляю, где она могла обморозить конечности — тогда уже было лето…       Джувия вспомнила чумазую девочку, что пыталась украсть булочку с прилавка…       — Но я очень рада, что теперь она в порядке, — едва улыбнулась Хоуп. — Три года назад я стала во главе этого приюта. Здесь оказывается помощь всем, кто попал в трудную жизненную ситуацию, независимо от возраста. — Ее голос был тих, но в нем чувствовалась твердость. — Здесь и дети, и взрослые, и старики… Рани Хисуи присвоила этому заведению статус независимого пару недель назад — Совет не сунет сюда свой нос! Уж я постаралась...       Джувия обернулась, уловив движение в дверях: там стояла Сара, а за ее палец держался маленький мальчик круглолицый, с иссиня черными волосами и с большими янтарными глазами…       Хоуп заметила взгляд Джувии, спросила:       — Нравится тебе этот мальчуган?       Джувия машинально кивнула, и Сара зашла в комнату, ведомая своим сыном.       — Этот парнишка появился здесь два года назад… — Хоуп проследила взглядом за маленьким человеком, это сделала и Джувия. — Почему ты так печальна, Джувия джи?       Джувия опустила взгляд и расплакалась ни с того, ни с сего, казалось бы. Хоуп поднялась с места и, поманив к себе мальчика, сказала:       — Пойдем со мной, Маркус, познакомишься попозже.       Ребенок на удивление резво для своего маленького росточка и возраста ринулся за женщиной, стоя на пороге, помахал Саре ладошкой. Невооруженным взглядом было заметно — он доверяет Хоуп…              Оливер курил, сидя под навесом, и локтем свободной руки опирался на колено. Сизый дымок тонкой струйкой тянулся от сигареты кверху, клубясь и расплываясь над его головой. Черный шерстяной пиджак лежал у него на плечах, смяв и прижав к шее короткий воротничок-стоечку белой рубашки…       Эти двое — Саймон и Лион — накинулись друг на друга как только увиделись. Ни произнося ни слова, обменявшись гневными взглядами, давно испытывая взаимную неприязнь, прямо с хода — набросились с кулаками! Они раз за разом наносили друг другу удары разной силы, исподлобья глядя, отплевываясь и тяжело вздыхая. Казалось, это не закончится…       Оливер поднял глаза на глухой звук удара, который тут же повторился в ответ. Он слышал музыку боя, когда выпад пронзает воздух резким «вшух», достигает цели и сдирается кожа, выбиваются пальцы, ломаются кости — у всего есть звук. Когда чвакает и брызжет кровь, смешанная со слюной. Вдох — выдох, глухой стон. Больно. Жжение пронизывает нервные окончания молниеносной вспышкой, опаляет, накапливается. Нарастет, будто далёкий гул. Но ненависть сильнейшее чувство, приводящее в действие механизм разрушения…       Это затянулось, но Оливер никуда не торопится и меняет позу — откидывается на стуле, вытягивает ноги, сунув руки в карманы брюк. Рукава пиджака свисают вдоль задних ножек стула, трутся о него пару секунд, замирают. Оливер смотрит на разбитые в кровь руки Саймона и Лиона, и не сомневается, что они дрожат, в них нет сил… Разве что в той ледяной, которая боли не чувствует, и его лицо заметно светлеет (он мог бы улыбнуться теперь)…       Они оба явно устали, берут перерыв на бестолковые пререкания.       — Ты гнида, — произносит Лион, дополняя строгость своего обращения холодным взглядом. — Пес паршивый!       — Закрой рот, — огрызается тот, нервно пиная ошметки влажной земли.       Лион хмыкает, уверенный, что задел его, и, впрочем, оказывается прав…       Саймон совершает ловкий маневр, выбрасывает руку вперед, и когда Лион пытается атаку пресечь, бьет в лицо, но… Лион уворачивается, подсаживается под его руку и локтем ударяет чуть ниже солнечного сплетения. Саймон накрывает его со спины и, сдавливает ему шею локтем. Что-то хрустит, и Лион на миг теряет ориентацию в пространстве...       Оливер ухмыляется, пристально наблюдая за драчунами: Лион цепляется за рубашку на спине Саймона, пока не соберет почти всю ее в кулаки, обнажив мускулистый торс, после чего неуклюже перебрасывает его через плечо. Ворон бьет Лиона в щиколотку, тот от неожиданности приседает, сухая трава прилипает к обоим, вымешанная грязь разводами остается на теле Саймона. Он вновь выполняет удушающий прием, стоя на коленях позади Лиона, тот вырывается, и в этот момент ледяная рука созидателя разлетается на осколки. Брызги! Кусочки льда рассыпаются вокруг точно сноп искр, случайно порезав щеку Лиона…       Что это было?       Оливер ощущает чужое присутствие, и в нем нет враждебности...       Лион не замечает в какой момент, но давление на шею исчезает. Он в недоумении смотрит на культю с остатками льда на ней, рукав тюремной косоде порван в клочки. Лион оборачивается к Оливеру, тот сидит, опираясь на колени локтями, вытянув пальцы параллельно своему лицу. Он выглядит самодовольно; во взгляде веселость.       Он явно использовал Импульс…       Ворон сердится, вскочив на ноги:       — Какого черта ты вмешался?! Ты в курсе негласных правил драк?!       Оливер шикнул на него, улыбнувшись игриво, после чего резко поднялся с места.       — В курсе… — Он перевел взгляд на Лиона, тот сколдовал новую конечность (поблескивая бирюзой, лед приобрел очертания человеческой руки). — И так же в курсе, что ни один из вас не хочет убивать другого.       — Завали, — как-то нетвердо выпалил Саймон. — Я придушил бы его, если бы…       — Саймон прав, - подтвердил Лион, поднявшись с земли. — Ты не имел права влезать.       Оливер искоса посмотрел на него, присутствие чужой мозговой активности удалялось...       — Не произноси моего имени, — огрызнулся тот, бросив уничтожающий взгляд; Лион не обратил внимания на гневное замечание.       Оливер отвлеченно хлопнул Ворона по предплечью, тот в порыве гнева с размаху ударил его в челюсть. Раздался глухой, ломающийся звук — Саймон выбил костяшки. Лион машинально отступил от парней, изумившись внезапности произошедшего, и с удивлением глянул на Оливера. Тот едва оклемавшись после оплеухи, вполне спокойно нащупал уцелевшие зубы в полости рта, откуда тут же выплюнул кровавый сгусток — ненароком прикусив язык в момент получения удара.       Лиона позабавила реакция Оливера, и он не скрывал улыбки, когда тот так же внезапно и крепко приложил Саймона кулаком в скулу. Взгляд Оливера потемнел на долю секунды, но, в очередной раз сплюнув, он занял рот сигаретой, закурив. А когда Саймон попытался продолжить драку, но уже с Оливером, Лион жестом остановил его.       — Убери руку! — Саймон пихнул Лиона в грудь. — Не останавливай меня.       — Довольно уже. Кончай! — Лион продолжал препятствовать возобновлению мордобоя, не пуская Ворона к Оливеру.       Оливер бесцеремонно оттолкнул Лиона и, перехватив удар Ворона, направленный в горло, всего один раз точно и сильно ударил его промеж ребер. Это умерило пыл Саймона, с жажды мести переключив его внимание на банальное желание вдохнуть.       Лион не успел выказать недовольство хамством Оливера к себе, но опешил, глядя на Ворона, побледневшего из-за недостатка кислорода. Он придет в форму, но это будет позже, а пока он с безнадежностью тянул воздух, пытаясь нормализовать дыхание…       — Достаточно. — Оливер взглянул на окровавленный фильтр сигареты и, выплюнув сгусток слюны, окрашенной красным, добавил: — Я разногласий больше не потерплю.       Лион проводил его взглядом, пока тот удалялся с заросшего двора...              Сара выходила в город, бродила по округе, в надежде раздобыть чего-нибудь стоящего. Она узнала, где сосредоточены силы Карательного отряда и Рунных рыцарей, видела членов волшебных гильдий, созванных для сотрудничества, и, точно тень, скользила от здания к зданию. Сара забрела в дом, где прежде жила Джувия, и в почтовом ящике нашла нераспечатанное письмо, и это удача, что оно попало в ее руки! А ещё! В конверте лежало то, что Джувия просила Бришу прислать, дабы заменить то, что было передано ею Лиону в тюрьму…       Достаточно ты уже путешествуешь, милая, — читала Джувия письмо от Бриши. Время — вернуться домой. Ты и сама не будешь рада, Джувия, и много раз обругаешь самую себя, если эта бабка станет тебя умолять, верно? Так вот, чтобы подобного не произошло, собирай свои вещички и возвращайся. Старая табакерка не вывозит, как говорится, да и Майя скучает по тебе...       Я потеряла Лиона, он был моей надеждой, но новость о том, что ты носишь вашего сына, дала мне еще один глоток, чтобы жить - надежду на светлое будущее нашего клана. И я прощу тебе твои выходки, потому что дети совершают уйму глупостей, а ты моя дочь, как никак. У меня нет выбора. Айда домой, девочка.       Крупные слезы катились из глаз Джувии, когда она читала послание бабули, влажные дорожки блестели на сером, изможденном лице; не хватало дыхания. Перечитав письмо снова, Джувия разревелась, уткнувшись лбом в колени, и закрыла лицо руками. Сара гладила ее по голове, завершая прикосновение скользящим движением по плечу, но Джувия не унималась, в самом деле ощущая нестерпимую тоску.       Пламя в лампадке тихо колебалось, будто плавно парило над фитилем, но Сара не ощущала движения воздуха, а потом — она видела этот момент, чему никак не могла поверить позже — произошло нечто удивительное. Джувия выпрямилась на месте и, взглянув на Сару, протянула ей письмо Бриши, чтобы она прочла его, и в этот момент в ее свободную ладонь с полочки что-то упало. Обе женщины с изумлением уставились на подношение, предложенное богу этим утром, которое лежало теперь в руке Джувии. Им оказался сладкий шарик. Бастия медленно обернулась к полке, чуть отстранившись, чтобы суметь увидеть его, и пугливо подняла глаза к лику изваяния.       — С-спасибо… — Она вытерла слезы, с осторожностью и страхом глядя на топорик, зажатый в одной из десяти рук божества.       Сара опешила, протолкнув ком, застрявший в горле; ее шоку не было предела.       — Джувия!.. — Сара вытащила из-за ремешка на талии свернутый лист плотной бумаги, и с плохо скрываемым трепетом, протянула его Бастии. Джувию изумило незнание причины, по которой улыбалась Сара. Да и обузданная радость обещала расцвести в зависимости от ее реакции на то, что теперь сжимали ее пальцы…       — Сара-сан, Джувия… — Она потирала свернутый лист между пальцами, а в другой ладони все так же лежал круглый шарик, едва-едва оставивший розовые крошки на ее коже… — Как Джувия вернется домой теперь? Джувия не оправдала ожиданий Бриши-самы, не сдержала слово…       Сара подняла на нее ярко подведенные черным карандашом голубые глаза, с теплотой посмотрела на нее.       — Я принесла тебе не только это письмо, но… — Она взглянула на ладду в ладони Джувии. — Джувия, ты наверное, не понимаешь, но… Этот бог, кажется, дал тебе свое благословение, и… Знаешь, у меня сегодня мерцало кольцо, а это значит, что где-то использовалось другое.       Джувия недоумевая смотрела в лицо Сары, и даже когда она произнесла «дом в саду», она не сумела понять того, к чему шла речь.       — Джувия! Очнись! Ты не догадываешься?..       Не выпуская из ладони шарик, Джувия торопливо развернула лист плотной бумаги, который оказался розыскным постером, проштампованным печатью Магического Совета. Сердце забилось быстрее и в груди точно дыхание перехватило на миг, длившийся вечность: Джувия видела лицо своего мужа, приметы и реальное имя под черно-белым фотороботом подтверждали, что это вне сомнений он.       — Это что?.. — Изумление в купе с недоумением в глазах, наполнившихся слезами.       — Лион, и он снова в розыске, — улыбнулась Сара. — Он избежал казни, и этот постер доказывает это! Джувия, Лион может быть тем, кто сейчас находится в домике в саду!              — Значит, хочешь, чтобы я присмотрела за твоим ребёнком? — Хоуп следила взглядом за Джувией, в чьих руках находилось одеяльце с малышом, завернутым в него, и ждала, когда та отдаст его ей. Но Джувия до сих пор сжимала кроху в своих объятиях, рассматривая маленькое личико, и кроме любви и нежности к малышу, испытывала презрение к себе, что вынуждена оставить его на какое-то время с Хоуп.       — Мама любит тебя, и вернётся за тобой, — шептала Джувия, и никак не могла все-таки выпустить из рук свое дитя. — Обязательно… Так надо, мама не может рисковать тобой. Мама всего-то посмотрит где твой папа, хорошо?..       Сара тоже прощались с сыном, и тот не мог отлипнуть от нее. Она улыбалась, конечно, сквозь слезы, но в отличие от грудничка Джувии, её ребёнок понимал происходящее, и не хотел с ней прощаться.       — Я вернусь. Очень скоро. — Сара не верила своим словам, потому что не знала, что подкинет ей судьба завтра, но уверяла Маркуса в обратном. — Если я не приду, то придёт мама Джувия, и заберёт тебя с собой.       Джувия изумленно уставилась на Сару, не менее удивившись доверчивому взгляду янтарных глаз мальчика, устремленных на нее.       — Мама Джувия? — Он смотрел на неё с интересом, будто изучая. — Мама, а мама Джувия правда придет?       — Да… Она точно придёт. — Сара прижала голову, сидящего на своих коленях сына, к груди, покачивая его, и подбородком уткнулась в его макушку, чтобы он не видел, как она плачет. — И точно заберёт тебя… Если я не приду, то придет она.       — Я понял, — согласился Маркус, глядя на Джувию; он улыбнулся ей доверчиво. — Мама Джувия.       У Джувии дрогнуло в груди от услышанного, и в этот момент Хоуп взяла у нее сверток с ребёнком, тот покряхтел, недовольный сменой объятий, и передала его нянечке. Женщина, прижав малютку к груди, поспешила уйти…       — Маркус, — Хоуп поманила его, и он послушно слез с коленей матери и подошёл ко второй нянечке, та попросила его сказать «до свидания». Сара улыбнулась, в груди все дрожало и обрывалось, но она поцеловала ладошку, притворно радуясь, которой помахал сыну…       — Ну-ну, не надо… — Хоуп закрыла за ушедшими дверь. — Выше нос, и знайте, что всегда сможете на меня положиться.       Она провела их к тайному выходу из здания, пообещав, что их детей в обиду не даст и, подняв обе ладони, благословила долгой жизнью.       — Хоуп джи, может ли Джувия что-то спросить?.. — Она вытащила из тряпичной сумки платок, в который завернула ладду, и показала его женщине. — То изваяние, простите, Джувия не знает, кто оно, но… Этот шарик упал с его полки в руку Джувии. Джувия взяла...       Хоуп улыбнулась, и, коснувшись ее головы, сказала:       — Ганапати* даровал тебе свое благословение. Ничего не бойся, дочка. Главное не то, какого бога ты просишь помочь, а твоя вера в его помощь. — Она смотрела в глаза молодой женщины, аккуратно накрывая ладду кусочком материи в её ладони. — Не стоит беречь этот шарик, съешь его позже, так принято поступать с подношением. Ничего не бойся. Верь.       Джувия кивнула, и ладонь с ее макушки исчезла…