Пасмурное весеннее утро. Бенедикт Бломберг нравилась такая погода: когда тепло, но солнца нет.
Девушка прошла на кухню и налила кипяток в чашку с чайным пакетиком внутри, и кухню наполнил аромат фруктов. Отпив глоток фруктового чая, раздался стук, и она направилась к двери, открыв которую, увидела на пороге своего друга.
— Выпьем кофе? — заговорил Джонс с порога и, получив согласие, развернулся и спустился по ступенькам. — Жду тебя в «Поп`с». — странное поведение Джагхеда даже не насторожило и, кивнув ему вслед, она взяла ключи и закрыла дверь.
Бенедикт зашла в кафе и сразу направила свой взгляд на дальний столик. Заняв место напротив парня, она заказала кофе и оглянулась вокруг.
Джагхед, постукивая пальцами по поверхности, продолжал молчать и неотрывно смотрел на подругу
(неужели Джонс волнуется?).
Если ты встречаешь человека, и тебе кажется, что он не похож на тех, кто окружает тебя на протяжении всей жизни, возможно стоит это действительно беречь? Что если именно этого человека ты хотел держать за руку и наконец-то чувствовать, что нашёл?
— Прости меня. — Джагхед нарушил молчание и внешне был готов провалиться под землю.
— За что? — Бенедикт посмотрела на него своими большими глазами, мысленно копаясь в мозгах, пытаясь вспомнить, что же натворил парень.
— За то, — он сделал паузу, сжимая кулаки, — за то, что я вижу в тебе весь мир.
Сидящая Бенедикт в «Поп`с» сейчас, как буря в стакане с водой.
Ей хочется в голос нервно рассмеяться и одарить этого асоциального, странного, мрачного, тощего парня, чей внутренний мир размером с ледовым дворцом с огоньком внутри и глазами, синева которых подобна цвету безбрежного океана.
Девушка на долю секунды опускает глаза, чувствуя драматизм масштабом с черную дыру, которая молниеносно затягивает все вокруг.
Тень сомнения промелькнула на лице Джонса, поскольку Бломберг ничего не произнесла в ответ и молчала, из-за чего у него создалось впечатление, что его слова прозвучали только в его голове.
— Знаешь, Джагги, одиночество — как наркотик. — слова начали вылетать из уст сами по себе. — Когда ты несколько раз испытаешь его — начинает развиваться зависимость. После чего ты втягиваешься в это. Уединение становится твоим образом жизни. Когда ты появился в моей жизни, ты стал моим реабилитационным центром. — по лицу скользнула улыбка. — Но, пожалуйста, не используй «я люблю тебя» как способ заполнить пустоту. — ком, вставший в горле Бенедикт не позволял продолжать.
— Ди, это именно то, что я чувствую и говорю это лишь нужному человеку. — его глаза затягивали её всё сильней. Сделав последний глоток кофе, девушка перевела взгляд в окно.
— Прости, мне нужно идти. — она встала с сиденья и посмотрев на Джагхеда в последний раз, оставила его в одиночестве.
Ей срочно нужен был свежий воздух, и возможность собрать свои мысли.
Бломберг поднялась по лестнице и зашла в свою комнату, закрыв за собой дверь и, наконец-то, осталась в одиночестве. Прячась там, она исчезала для мира, так же как он испарялся для неё.
Только когда она закрывала за собой дверь, со скрежетом, с шорохом, с хлопком или беззвучно и сбрасывала все вещи, натягивая домашнюю майку и растянутые на коленках штаны с её плеч осыпались песчаные крепости, выстроенные за день.
Что если Джагхед Джонс Третий — тот, кто является её закрытой дверью?
Всего лишь надо позволить себе любить его. Не думать о том, что он может разбить сердце всего за несколько секунд, ровно за то времени, которое бы ему понадобилось для вдоха.
Или действовать по старой схеме, чтобы он никогда не смог причинить ей вред? Но ведь если продолжать ковыряться в ранах на своей коже, то они никогда не заживут.
Воспоминания могут убить. Так может стоит самым плохим сделать бумажный самолётик, запустить его с крыши, позволив унести с собой все, что приносит боль?
***
— Я нуждаюсь в тебе. — шепчет девушка открывшему дверь парню. — Это не метафора. Это чистая правда. — щеки стали влажными от слёз. — Я чертовски нуждаюсь в тебе. Мне нужен весь ты. Но, Джагги, я не могу себе позволить причинить тебе боль.
— Ты боишься того, что можешь сломать меня? — он улыбнулся, а она замолчала на секунду, глядя ему в глаза. Бенедикт опасалась этого настолько, что при каждом упоминании о нем ее дыхание перехватывало.
— Да, боюсь. И мне лучше уехать, потому что я хочу защитить тебя. Оградить тебя от любой боли, которую ты получишь в результате любви ко мне. — он был похож на хрусталь, с которого страшно сдувать пылинки. Но она сама, ее мысли и затмевающий чувствами разум, не позволяли ей уберечь его от неё же.
— Ди, разве ты можешь оставить меня, зная, что я умру без тебя? — акцентируя внимания на последних словах, он начал приближаться к ней, в то время как она безуспешно пыталась успокоиться.
Наклонившись к девушке, его губы коснулись её уст и идеально сплелись вместе. Он целует её скулы, стирая солёные дорожки слез, зарываясь пальцами в мягкие волосы. Пара мгновенно потеряла рассудок.
Джагхед разорвал поцелуй, спустился к её шее и притянул Бенедикт к себе, разум был затуманен похотью и желанием прочувствовать друг друга. Они сделали пару шагов назад и оказались в комнатке Джонса.
Любовь, растущая между ними, пульсировала, взаимно перекачиваясь по жидкому шнуру в мозг.
Девушка дотронулась ладонями его лица и посмотрев ему в глаза, тихо прошептала:
«Я люблю тебя, Джагхед Джонс Третий».
Бенедикт села на оголенный торс парня и оставила парочку засосов на его шее. Руки Джонса потянулись к её джинсам и после не пыльной работы они упали на пол. Двое остались почти голые и засмеялись, улыбаясь друг другу. Его касания рисовали пейзажи на её бёдрах, а шею обжигали поцелуи.
Брюнет перевернул их обоих, прижав девушку тазом к мягкой кровати. Теперь он доминировал и хотел сделать все, чтобы доставить любимой удовольствие. Сейчас они не чувствуют ничего, ничего кроме чего-то похожего на спазм в животе.
***
Бенедикт лежит напротив любимого, который уже пару часов тихо сопит в подушку, и любуется его родинками.
Она была уверена, что за все время в Ривердейле, успела его изучить от и до, но после сегодняшнего дня, девушка поняла, что она недостаточно хорошо его знает. Сейчас Бломберг могла изучить каждый миллиметр его тела, узнать каждую царапину на запястьях или родинку на груди. Но даже в это мгновение, смотря в упор, она не могла насладиться им.
Родинки на его спине, которые она ранее не видела, сейчас для неё были событием, которое можно приравнять к открытию Колумбом Америки. Она даже мысленно не могла позволить какой-либо девушке изучить или узнать его лучше, чем она сама.
В данный момент она чертовски ненавидела мать этого парня. Не из-за того, что она видела все эти мелочи ранее, а за то, что она посмела его бросить.
Это как выкинуть триптих Босха, зная насколько, он прекрасен и полностью отдавать отчёт своим действиям. Бломберг искренне надеялась, что страшный суд настигнет эту женщину, и она непосредственно направится направо.*
Полумрак в комнате нарушил свет, источником которого был экран телефона. Взяв его в руки, она открыла сообщение от незнакомого номера, еще не зная, как оно разрушит её идеальный мир, сосредоточенный на одном человеке.
«В эту же минуту ты должна исчезнуть из его жизни, в противном случае, он получит пулю в лоб, как твой милый бедный друг».
***
