***
Неоновые вывески отражаются в окне, в котором Джагхед Джонс наблюдает за солнцем, постепенно уплывающим за горизонт. Начинает накрапывать дождь — он мелко моросит, временами совсем утихая. С того момента, как он остался сам, каждое утро начиналось с аукциона. Жалость, потерянность, счастье, наслаждение, одиночество и разочарование, он дёргает ручку, и барабан снова начинает крутиться, сопровождаясь мерцанием ярких лампочек. Но стрелка вновь останавливается на пустоте, которая оставит за собой ещё одну порцию холода и опустошенности, выжранный разум и абсолютное закостенение сердца. Ему все это уже так надоело. Он старается, ужасно старается, но не испытывает ничего. Последние три месяца его сопровождают только боль, нерегулярный режим сна, и частичная потеря памяти. После исчезновения Бенедикт, все активно пытаются продемонстрировать ему, что он не одинок, что рядом с ним те, кто будет поддерживать на плаву. Джагхед Джонс с радостью бы заменил своё окружение на фотокарточки, которые существуют в единственном экземпляре воспоминаниями в его голове. — Ты вообще спишь? — брюнет настолько увлечен своими мыслями, что не замечает Арчи, который сидит напротив уже около пяти минут. — Не так часто как хотелось бы. — Джонс тяжело вздыхает, мимолётно кидает взгляд на приятеля и снова переводит его на окно. — Постоянно думаю о том, что же я мог сделать не так. — Забудь её, Джагги. — ему искренне жаль парня, чья синева под глазами выглядит зловеще и каждый раз внимательно слушает друга, надеясь помочь хоть немного. — Я просто не могу её отпустить. — когда искренность накрывает Джонса с головой, он благодарен Арчи, что может выговориться. — Она тебя сломала, ты должен. — Эндрюс прожигает его силуэт, пытаясь увидеть в нём хоть маленькую искорку надежды на поправку. — Брось, Арчи, я и так был сломлен. — он печально смеётся и переводит взгляд на девушек вошедших в кафе, приближающихся к ним. Брюнетка присаживается рядом с Арчи, начиная эмоционально пересказывать какую-то историю, а блондинка занимает место около своего парня и трепетно целует его, словно боится повредить.Один из законов жизни гласит, что как только запирается одна дверь, открывается иная. Но вся беда в том, что люди всегда будут смотреть на запертую дверь и не обращать внимания на открывшуюся.
Джагхед искренне старается сделать счастливой Бетти, и благодарен ей за взаимность их побуждений, но сам остаётся где-то далеко в прошлом. Он отдавал себе отчёт в том, что в данный момент ему нужен кто-то вроде Бетти — она была светом, а люди всегда тянутся к свету, когда теряются во тьме, в таких как Бенедикт. Парень всматривается в своё излюбленное окно, и нечаянно заглядывает в противоположное, но всего на миг, после чего возвращается к своему родному стеклу. Ровно на пару секунд, до тех пор пока не осознаёт, что находилось в той стороне, и судорожно вглядываться в окно пока его сердце начинает громко бухать в груди, отдаваясь вибрацией в ушах. Джагхед Джонс может поклясться всеми бургерами Попса, что там находилась причина его кошмаров, но на улице было пусто. Снова галлюцинации? Он в сотый раз твердит себе, что просто слишком детально помнит все совместные моменты. Каждую привычку, тьму её глаз, цвет фарфоровой кожи и изгибы тела. Именно это сводит его с ума, не даёт возможность заснуть по ночам. «Пора бы понять, где лежит грань между иллюзией и реальностью, Джонс», — говорит парень самому себе и закрывает глаза, пытаясь дать возможность прогнать нахлынувшие воспоминания. — Вы не поверите, что сказал мне отец, — друзей отвлекает подлетевший к ним, запыхавшийся парень, и внимание всех за столом переводится на сына шерифа, не считая брюнета, — пару часов назад папа остановил машину, — он делает паузу в попытках отдышаться, — и вы не поверите, кто был внутри. — Келлер замолкает и смотрит на Джонса, который все ещё сидит с закрытыми глазами. — Бенедикт вернулась в Ривердейл. «Не галлюцинация», — проносится в мыслях у парня и внутри него сталкиваются два самолета, пассажиры которого отчаянно пытаются спастись.Джагхед Джонс забыл, как поднимаются веки и ему нужна помощь.
За дальним столиком все молчат и вкрадчиво поглядывают на парня, который всё ещё не открывает глаза, и не выдаёт ни единой эмоции. Вероника Лодж даже задумывается, что возможно он уснул, а потом мысленно говорит себе, что имя Бенедикт Бломберг он бы услышал даже в гробу на глубине двух метров, и на лице девушки появляется еле заметная улыбка. Если бы Джагхед Джонс мог услышать её мысли, то, несомненно, бы посмеялся вместе с подругой, но сейчас ему не смешно. Он просто старательно контролирует своё сердцебиение, свои воспоминания и мысли. Элизабет Купер с печалью в глазах смотрит на своего парня — теперь она точно знает, что у них совершенно ничего не получится, но ей нужно выручать брюнета из этих четырёх стен и она просит провести её домой. Джонс медленно открывает глаза, будто опасаясь их повредить, неподдельно улыбается своей девушке, прощается с присутствующими, и оказавшись на улице наконец-то чувствует облегчение. Всю дорогу парень молчит, и Купер опасается нарушить тишину между ними, а так же в его голове, в которой он нуждается в данный момент. Когда они подходят к её дому, Джагхед всё ещё молчит, и Бетти кладёт ладонь на его грудную клетку, словно бессмысленно пытаясь вызвать тот стук, который слышала двадцать минут назад. Она целует своего парня и уходит, потирая через чур, замёрзшие пальцы. Таких, как Элизабет Купер, сотни — они изготовлены из золота и в них сосредоточен тот свет, который так нужен ему. Они безумно красивы, даже похожи на ангелов.Элизабет Купер заставляет Джагхеда Джонса желать быть лучшим человеком.
Такая, как Бенедикт Бломберг, одна — она разрушение, жаждущее сломать что-либо. Пара глаз, которые видели слишком много ошибок, но именно эти глаза напоминают ему, что означает быть живым.Бенедикт Бломберг вынуждает Джагхеда Джонса сходить с ума.
Парень сидит на крыльце Эндрюса — своего место обитания в данный момент, и смотрит на такой родной дом напротив, но внутри него нет признаков жизни. Он и не догадывается, что сейчас его владелец находится в участке и пересказывает шерифу Келлеру все, что произошло за последние три с половиной месяца. Ему было и смешно, и тошно от самого себя, что он стал человеком, каких презирал ранее. Джонс хочет услышать её оправдания и узнать почему она так поступила, так как он чертовски устал задавать себе этот вопрос каждое утро и вечер. И как бы парень не злился на неё, был уверен лишь в одном — она нужна ему рядом. — Ты как, Джагги? — брюнет снова не слышит как к дому приблизился его сосед. — Тебе стоит попытаться жить как ранее, до «сам знаешь чьё имя нельзя произносим». — рыжий грустно улыбается и смотрит на друга, с трудом понимая какую боль сейчас испытывает парень. — Арчи, — он искренне засмеялся, — я давно вычеркнул из памяти как чувствовал себя до неё. — иронично говорит Джонс и на его лице застывает еле уловимая усмешка. — Только помню, что лишь она смотрела на меня так, словно я что-то значу. Глупо стараться её возненавидеть, если не выходит даже разлюбить. — Ну, начинай привыкать, что прошлое всегда врывается в нашу жизнь без предупреждения, — Арчи поддерживает друга улыбкой и хлопает его по плечу, — но только ты решаешь позволить ему вернуться или нет. Пойдём домой. — Эндрюс поднимается, открывает входную дверь и оборачивается. — Ты идёшь? — брюнет всё ещё сидит на крыльце и у рыжего появляется сомнение, что его услышали. — Да, иду. — Джонс принимает вертикальное положение и направляется вслед за другом. — Я закрою дверь, Арчи, можешь не ждать меня. — парень заходит в дом, после чего касается дверной ручки, и мимолетно посмотрев на окна напротив, закрывает дверь.