Инь и Ян

      Россия вначале ослеп от резкого света, заслонившись ладонью. Ему даже показалось, что вспышка оказалась материальной и ударила его по лицу чем-то твердым. Типа каблука мужской туфли. Он отшатнулся назад, отбрасывая чертову книжицу и машинально хватаясь за ушибленное место.              — Ах ты ж!.. — мат пока не появлялся, приберегая впечатления. — Падла!              Не такого Ваня хотел. Он думал, что сейчас под фанфары с неба спустятся ангелы и принесут новенького, миленького Артурчика, а старого черти утащат под пол. А тут какие-то сцецэффекты в стиле «я открыл колу перед камерой». И что там с этим козлом? Брагинский, моргнув, убрал руку, так как свечение погасло. И уставился на Артура, который и не думал никуда пропадать. Стоял, с видом немало оскорбленным.              — Чего это ты обзываешься? — вот что первым сказал Керкленд, вполне себе недовольно, хоть и как-то чересчур обиженно.              Это был безусловно Англия — судя по сдвинутым бровям и поджатым губам. Внешне ничего не изменилось, добра на насупленном лице не прибавилось. Но что-то все же в мистере Я-Самый-Главный-Мерзавец-Всея-Руси изменилось, такое, вызывающее раздражение и почему-то чувство вины. А еще он молчал, исподлобья рассматривая Брагинского.              — Ну и какого хрена? — спросил Иван, окончательно разочаровавшись в магии. И шагнул вперед, думая, как высказать, что им стоило бы как-нибудь забыть это досадное недоразумение. — Это… Блять.              Он был нехило удивлен, когда выражение на лице Керкленда словно сломалось, и тот уставился на Брагинского блестящими испуганными глазами. Иван бы назвал их умоляющими, но сказать так про Артура у него просто язык не поворачивался. А Англия все смотрел, шевеля губами. И румянец… на его щеки медленно заползала краснота, растекаясь по бледной коже.              — Ты чего, Англия, язык проглотил? — походило на то, что Керкленд не находил слов. Где-то в лесу со вздохом умер уже второй медведь. Русский же медведь, хмыкнув, решил попробовать свой любимый способ починки — потрясти и постучать. Он взял Керкленда за плечи и встряхнул.              Зеленые глаза тут же уставились на русского, и тот чуть не разжал пальцы — так сильно было впечатление иного, чуждого в этот момент. Потом мелькнули знакомые нотки злости, нарушив ощущение. Но оно было на редкость сильным и неприятным, отойдя на задний план лишь с возмущенным воплем Англии.              — Отвали от меня, извращенец! — ну да, это сработало, но как-то неправильно, и Россия машинально повторил, встряхнув Артура еще раз. Из его объятий вырвались, и он было облегченно вздохнул. — Глупый Рашка! — пробурчал освобожденный Керкленд, смущенно закрывая лицо ладонями. Смущенно?!              — Э-э? — озадаченно переступил с ноги на ногу Россия, с ужасом замечая, что Керкленд начал стремительно краснеть дальше. — Ты… ты как себя чувствуешь, Артур? — теперь уже он начал пугаться. Что с Англией? Неужели он действительно что-то… хм-хм, сломал?              На милашку Англия походить больше не стал. Но он точно изменился, и не факт, что в лучшую сторону. Пока это настораживало. Больше походило на какой-то приступ… искренности? , чем на подарок из мира магии. Ваня в очередной раз подумал, что от магии, в сущности, одни беды. И помидорно-алый Англия символизировал…              — Все со мной в порядке, придурок! — Керкленд резко убрал руки, сжав их в кулаки. И стукнул Ивана в грудь. Ну, как бы попытался. Брагинский, несмотря на панику, поймал прилетевший тумак. И тут же получил пощечину. — Отпусти, идиот, кому говорят!              — Да пожалуйста, — оттолкнул его Иван, фыркнув, чтобы скрыть растерянность. — Истеричка! — на это Керкленд опять промолчал, повесив голову и обхватив себя обеими руками.              Россия честно попытался понять, как это так — Англия, который его боится, хоть обычно это успешно скрывает, только что отвесил ему пощечину, а теперь дуется, как девчонка. На него. Мировое зло. Понимание не приходило. А Англия так и смотрел обиженно, глядя подозрительно блестящими глазами. Брагинский почувствовал, что у него на голове зашевелились волосы, сам не понимая, почему.              — Ты… Ты плачешь? — по щеке Керкленда прокатилась капелька, и он всхлипнул. — Ну пизде-ец, — Ваня тоже всхлипнул — от ужаса. — Помогите… Что я наделал…              Он, Иван, Империя Зла, в очередной раз доказал этот факт, сотворив непонятно что со страной! Из-за обыденной, в сущности, угрозы. И пускай Керкленд заслужил, и пускай он гад, каких мало. Да еще и дергает за ниточки кучу стран, которые и не подозревают, что за фигура стоит за их действиями… Да уж…              Он потер лицо ладонями и на какое-то время застыл. Когда же отнял руки, его глаза горели нехорошим огнем, а на лице играла улыбка. Иван медленно подошел к Артуру, который поднял свои лаймовые глаза и нерешительно улыбнулся в ответ. Брагинский осторожно погладил его по щеке, наблюдая за счастливо жмурящимся Англией. Ну, то есть, он уже вообще-то понял, что этот парень, кто бы он ни был, к Англии имеет очень отдаленное отношение. Но так похож…              — А скажи-ка мне вот что… — обратился Брагинский к собеседнику, заглядывая проникновенно в глаза. — Кто я?

***

      Англия очнулся в постели. Рядом с кем-то. Очень близко рядом с кем-то большим и сопящим в подушку, преспокойно закинув на Артура ногу и прижав его к своей груди. И груди на этой груди не было. Она — грудь, в смысле, была очень такой мускулистой и твердой, а рука — вполне себе волосатой. А еще — Артур осторожно скользнул рукой по телу — из одежды на нем было только… нет, даже белья не было.              — Я Россию убью… — прошептал Керкленд, осознавая масштаб катастрофы.              — М-м-м? — сонно послышалось из-за спины, и его опрокинули на спину, заглядывая в глаза. — Что ты сказал, подсолнушек? — Артур набрал побольше воздуха и завопил. Очень, очень громко.              Брагинский, нависший над ним, среагировал так, что Керкленд пообещал себе — что бы ни случилось, при Иване он больше не пикнет. А сейчас его обняли, прижимая к себе, как ребенка. Успокаивая, словно Брагинский решил, что ему приснился плохой сон. И еще решил, что он такой тормоз, что, проснувшись, будет вопить секунд только через пять. Тем не менее, так оно и было.              — Все хорошо, Арти, — Но это была чудовищная, наглая ложь. Так что Англия максимально осторожно выкарабкался из кольца рук, оглядываясь в поисках одежды. В это время Иван оглядывал его откровенно жадным взглядом, от которого на самом деле пробивала дрожь.              — Да-да, все хорошо, — пробормотал Артур русскому, расправляя найденные брюки и забираясь в них — черт с ними, с трусами. В брюках не оказалось ни телефона, ни денег — ничего. Но хотя бы это были его брюки. Он тряхнул головой. Пора было приходить в себя — очень быстро, и уходить отсюда, где бы это «отсюда» ни находилось.              И тут он замер, не застегнув ремень. Потому что первая паника прошла, и теперь мысль ударила его иглой в позвоночник. А где он? Что происходит? Что получилось из заклинания России? И что не так с самим Брагинским, внезапно мало того что поголубевшим под стать Франциску, так еще и, похоже, влюбившимся (!) в него (!), Англию. Или сошедшим с ума, что куда более вероятно.              Да, идея о сумасшедствии Ивана пришла вовремя, а то Артур рисковал попросту упасть в обморок, как кисейная барышня. А так он чуть не рассмеялся в голос. Значит, Ванечка, и у тебя первый магический блин комом. Да еще каки-им. Помешаться на враге — что может быть несчастней? Эх, Брагинский, говорили тебе старшие магией не баловаться…              — Где мы, Иван? — требовательно начал он, развернувшись, и отвесил челюсть к полу. — И какие у нас… планы. — Договаривал он уже на автопилоте. Потому что зрелище России, раскинувшего все свои габаритные конечности поверх одеяла — это вам не Франция на олимпиаде.              Тем временем Россиюшка потянулся, как девяностокилограммовый кот, а потом мягко поднялся на ноги, ничуть не смущаясь. «Да, это прям будто Франция поработал», — мрачно подумал Артур, глядя немного в сторону. И хорошо, что он уже надел брюки. А то в самом деле, немного даже неловко. А чем-то завидно. Чуть-чуть.              — В Москве, — Брагинский одним внезапным шагом оказался рядом, и его руки горячими блинами охватили плечи Англии. Тот замер, не только от физического контакта, но и от слов.              — А почему? — разведчик в нем даже подсказал прибавить нотку наигранности в вопрос, как будто он уже знал ответ, и дело только в словах, которые скажет собеседник.              — М-м-м, потому что ты моя прелесть, и я тебя никуда не отпущу, — ну что ж, он получил ответ, пусть и такой, от которого хотелось тут же выбежать в окно — и плевать, что за стеклом покачиваются верхушки деревьев. Впрочем, Иван немного исправил ситуацию, прошептав на ухо. — Во всяком случае, до очередного дебильного собрания по поводу каких-то там прав. Нам в любом случае придется присутствовать.              Собрание. Англия впервые признал, что это слово вызывает нездоровую радость. Собрание. Туда придут все страны. А значит, что бы там ни произошло у России с головой, он сможет сказать всем об этом, и тогда уж они подумают, что делать с этим… недоврагом. Который в данный момент весьма недвусмысленно покусывал Артуру мочку уха, уже обвив обеими руками.              — И сколько у нас времени? — спросил он, плавно разворачиваясь, благо Брагинский хотя бы не был настолько медведем.              — Вечность… — от этого захотелось стукнуть русского дурня кулаком по башке. Интересно, а что будет, кстати? — Длиной в три рабочих дня.              — А ты не особо изменился, — вырвалось у Англии вместе со вздохом. — Такая же балда насмешливая. Пусти, кстати, я зубы почищу, — он вежливо, но решительно выбрался из теплых, но до ужаса сильных рук. И с прямой спиной проследовал в ванную, пытаясь не уронить штаны, ремень которых он так и не удосужился застегнуть.              В ванной он крепко запер дверь, проверил, проверил еще раз. Потом скептически посмотрел на смеситель и повернул его на ледяную воду. Сунул руки под струю и зашипел, потому что все в России знают — маркировку под краном всегда делают наоборот.              — Да чтоб тебя, Россия, — процедил Артур, наконец получив свою ледяную водичку и ополоснув лицо. — Три дня. Ну, будут тебе три дня счастья. А потом…              А потом все увидят олицетворение крупнейшей — территориально хотя бы — державы, которое по своей же дурости стало влюбленным идиотом. Да-а, месть сладка…