Инь и Ян

      Мир Х              Погода за окном плакала навзрыд, повторяя то ли Ванины мысли, то ли настроение того, кто в данный момент, вполне возможно, ревел в подушку. От этого Артура Брагинский уже и не такого мог ожидать. И сейчас он жестоко перебарывал сам себя от того, чтобы не убежать из Лондона и не скрыться в подмосковной глубинке. Перебарывать очень помогал чаек и тот факт, что брошенный Артур, судя по всему, был способен пойти и повеситься. К такому жизнь Ивана не готовила.              Россия, устроившись на более менее удобном стуле и устроив по соседству пальто, попивал родимый пакетиковый чай. Тот, что он нашел среди десятка разномастных упаковок с пахучими и наверняка дорогими сортами. В процессе поисков нанюхавшись экзотики и завидев, наконец, упаковку с пакетиками, Брагинский аж улыбнулся до ушей. А еще это был Grey. Earl Grey. Lipton Earl Grey, если уж совсем точно. Классика… Для успокоения нервов самое то.              После того вопроса, «Кто я?», опрометчиво заданного Россией, на него вывалился такой шквал эмоций, что он аж пошатнулся. Вес самого Англии, гирькой повисшего на Ванином пальто, показался пушинкой по сравнению с грузом ответственности и тяжестью вины. Он выяснил, кто он. В частности, кто он для Артура. Оказалось, что Керкленд давным-давно в него влюблен и вообще жить без него не может.              — Но погоди, — сказал тогда Брагинский, все еще не теряя надежды разобраться по-нормальному. — Ты ведь понимаешь, что ты страна? Да? — Артур кивнул, моргнув мокрыми глазами. — Так вот, — продолжил Иван, судорожно отыскивая в карманах носовой платок. — Ты помнишь, сколько дерьма мы друг другу сделали? Откуда такая любовь вдруг?              — Это все она и была-а, — поделился Англия. — Просто я так ревновал тебя ко всем твоим захваченным территориям, что у меня не было другого выхода!              Ваня побледнел. Носового платка он не нашел. Зато его рука нащупала кран, и теперь он чуть ли не хватал себя за руку, чтобы не применить находку по назначению. Любовь, значит, такая вот. Ну да. Он с усилием вернул взгляд на Артура. И тот, вздрогнув, отошел на пару шагов, продолжая говорить.              — Тем более что ты такой сильный, уверенный в себе, добрый и милый… Не то что этот идиот Америка, — он аж фыркнул недовольно. — С ним даже поговорить не о чем, проще сразу гамбургер в зубы запихать и уйти. А про Францию я вообще молчу — только и умеет, что вино хлебать с лягушками! А Шотландия так даже…              — Ну эй, хватит! — Россия поднял ладонь, останавливая поток слов. Он только мог искренне надеяться, что Артур говорил про стран-знакомых, а не про стран-бывших любовников. Все уже и так было слишком неадекватно. — А почему тогда я не тупой Раша с водкой наперевес? Почему остальные — как с анекдот-порталов сошли, а я такой весь из себя расчудесный?              — А почему тебя это так удивляет, если ты такой и есть? — поднял бровь Керкленд. — Почему ты вообще об этом спрашиваешь сейчас?              — А что я должен делать? — изумился Брагинский.              — Догадайся, — как в старые добрые времена съязвил Англия, а потом резко вернулся к Ивану и… крепко поцеловал его. В губы. Как девчонка, закинув руки на шею и прижимаясь всем телом.              Надо же, Ваня и не предполагал, что этот англичанин такой гибкий и хм-м… горячий (hothothot). То есть, что когда-либо ему представится шанс лично это выяснить. Так что сейчас он какое-то время просто выяснял, задумчиво отвечая на поцелуй — тем более что плачущего отвергнутого Керкленда лицезреть хотелось куда меньше. Целовался парень хорошо, просто замечательно. Брагинский невольно подумал, умеет ли так же настоя…              Он покраснел в секунду, решительно отстраняясь. Внутри закрутился мутный шарик тошноты. Материальный и стоящий прямо перед ним Артур вдруг показался совершенно нереальным со своей любовью. Ее затмевала тяжелая, вдумчивая неприязнь настоящего Англии, которую Брагинский впитывал годами. И этот диссонанс все еще дребезжал оглушительно неправильным аккордом, пока Артур спрашивал в третий раз, в чем дело.              — Так, — наконец произнес Иван. — Мне надо отойти ненадолго, — и он сбежал на кухню, чтобы собраться с мыслями и избавиться от уже собравшихся.              Долго посидеть ему не дали. Англия зашел, нервно теребя рукава пиджака, и сел напротив. Побарабанил пальцами по столу, потом взял прямо из чашки Брагинского ложку, повертел ее в пальцах, уронил под стол, покраснел, залез под стол, достал ложку, сел. Ваня с ужасом наблюдал, зачеркивая еще один пункт из списка качеств нормального Артура. Там, к слову, осталось немного.              — Чай будешь? — спросил он, чтобы разбавить эту мучительно неуклюжую тишину. — Или кофе? — Керкленд неожиданно вскинулся, обвиняюще указывая на Ивана ложкой.              — Я никогда не пью кофе, ты же знаешь, чего дразнишься? — буркнул он, вставая и под удивленным взглядом России открывая буфет. Обнаружив в буфете кофе, он побледнел и затрясся. — Кто положил эту дрянь в мой буфет?! — разнеслось по комнате.              — Не поверишь, — обезоруживающе улыбнулся Россия, начиная, впрочем, от улыбки уставать. — Ты. Ты просто забыл. — На некоторое время повисла тишина. Потом Артур тяжело плюхнул банку на место.              — Ну вот зачем ты издеваешься надо мной? — жалобно спросил он. Иван пожал плечами, подумав: «Привычка». — Я думал, ты хороший, а ты… — голос задрожал, — ты…              Брагинский аккуратно отставил свою чашку и стукнулся головой о стол. Поднимать ее у него не было никакого желания. Поэтому вначале пришлось приподнять зад со стула, а только потом выпрямиться с тяжелым вздохом. И направиться к Керкленду, который стоял у буфета с глазами, полными слез.              — Я на самом деле хороший, — сказал он, обнимая англичанина. Тот прижался головой к Ваниному плечу, ухватив за рукава. Брагинский машинально начал гладить его по голове, потом осторожно сказал. — Извини, Артур, я просто что-то устал… — держа этого плаксу, Ваня невольно вдохнул воздух вместе с запахом чужих волос. Тот оказался неожиданно приятным, схожим с бергамотом. — Так что давай, может, я у тебя останусь сегодня… Хорошо? — он посмотрел в лицо, завешенное золотистыми прядями.              — Я тебе постелю наверху. У себя, — вдруг брякнул Англия, заливаясь густой краснотой, и быстро выскочил из комнаты. Россия, крепко хлопнув себя ладонями по лицу, сделал два размашистых шага к столу и опрокинул в глотку остатки чая, подзабыв о культуре. Тяжко ему стало.              Вечером Англия доломал все надежды Ивана на то, что у островного государства хоть что-то в порядке. Он, получив свою дозу обнимашек и поцелуев, мирно засопел, оставив — у Брагинского аж сердце заболело — на столе все заметки, документы и неоконченные отчеты. Поверх клавиатуры компьютера, так что удержаться не было ну никакой возможности.              — Не жди меня, мама, хорошего сына… — пропел Иван с первозданной горечью, просматривая документы, — Твой сын — не такой как был вчера-а…              Тут он не нашел ничего особенного, только просидел полночи, как сыч — или Артур просто шифровал все записи даже от себя самого. Но это Брагинский еще не трогал компьютер Англии — святая святых, кладезь информации…              И вот, он сел за комп, потирая ладошки. Тот включился с тихим шелестом и миганием кнопочек, напоминая НЛО. Запустилось окошко пароля. Хакер всея Руси опять потер ручки… только чтобы через пять минут понять, что ему суждено слегка обломаться. И получить привет от того, старого доброго Англии и его систем безопасности.              — Если вы пытаетесь взломать мой компьютер, и вы не Россия, — заговорили динамики голосом Артура, и Брагинский рефлекторно покосился на дрыхнущего поперек кровати. И продолжил слушать, проникаясь чувством ностальгии, — то пытайтесь дальше, идиоты. А Россия может поцеловать меня в зад и отправиться к черту, чтобы там присесть на… — скоро по динамикам стукнул кулачок Вани, прерывая поток грязных ругательств.              — Эх, Англия, — Брагинский покачал головой, разглядывая спящую — что примечательно, задом кверху — тушку. — Интересно, что бы ты сейчас сказал. Поцеловать, угу.              — Кто сказал поцеловать? — спящий внезапно оказался вовсе не спящим. Или его разбудил «стук» России по компьютеру. Так или иначе, Артур блестел зелеными глазами в свете луны и всем своим видом указывал на актуальность своего вопроса.              — Ох ёпт… — выругался вполголоса Иван, только было собравшийся лечь на кровать и уснуть. — Спи, Артур, пожалуйста. Утро вечера мудренее, да?              — Уже почти утро, — ужаснул Брагинского англичанин, ткнув в экран часов. — Полпятого.              — Пофиг, я спать, — Россия плюхнулся на кровать, надеясь все же отдохнуть. Но над ним тут же всплыла довольная ухмылка Англии, который решил на слова гостя начхать. — Артур, будь хорошим мальчиком.              — Не-е, — протянул тот и вдруг уселся на Ивана сверху, наклоняясь еще ближе. — Если хочешь, спи так, — и он нежно прильнул губами к губам России, опершись тому на плечи. — Sweetheart.              Брагинский в очередной раз уже запустил мыслительный процесс, совмещая его с поцелуем. Потому что ну что за дела, блин. Конечно, если бы все было наоборот, едва ли бы Артур… Он вздрогнул. Резко оторвал от себя нависшего парня и под его легкий писк опрокинул на постель, вглядываясь в скрытые сумраком черты. Упрямый подбородок, дикие брови, нахальный рот и детские глаза. Огромные глаза совершенного, чистого цвета. Как бы он поступил, получив возможность отомстить за все разногласия, обиды и недоразумения? Да кто бы знал.              — Ваня? — тихо и испуганно спросил Керкленд. Брагинский резко наклонился к нему и секунду смотрел на зажмурившуюся физиономию. А потом чмокнул в нос.              — Спи, — категорически заявил он, и на этот раз Англия спорить не решился, завернувшись в одеяло. Скоро он засопел.              Иван улегся рядом и уставился в потолок, сложив под головой руки. Задумался о том, что он, в сущности, сделал и насколько это поправимо. И насколько это имеет смысл поправлять. Здесь было о чем поразмыслить. Потому что несмотря на всю очевидность плюсов, минусы причиняли Ивану некоторое душевное неудобство. Те минусы, которые намекали, что этот Артур страной быть неспособен, а значит по сути своей обречен. Ну и еще то, что Иван без понятия, где сейчас оригинальный Англия и что с ним.              Ему на голову плюхнулась рука. Поперек груди опустилась вторая, и недопредмет его мыслей перевернулся на бок, обнимая Ваню наподобие плюшевого мишки. Тот только вздохнул, смерив взглядом очертания несчастного Керкленда. Ему впервые пришла в голову жуткая мысль, что тот остался запертым в своем теле в роли беспомощного наблюдателя, а эта новая личность взяла управление на себя. Брагинский передернулся.              — Надо бы, наверное, разобраться, как именно работает это заклинание, — пробормотал он.        От автора: НЕУЖЕЛИ       

***

      Мир ФБ              Три дня счастья… Когда он произносил это, то в виду имел совсем другое. Ну, может, сходил бы он с Ваней в кино, в ресторан, в парк аттракционов хотя бы, бога ради. Понаблюдал бы за поведением, поднабрал материалов для обвинения. А потом в тот же вечер свалил бы домой, хохотать злорадно и игнорить-игнорить-игнорить русского дурачка. Так ему и надо, идиоту такому.              Но… в первый же день планы разлетелись вдребезги. Потому что говоря «никуда не отпущу», Брагинский имел в виду именно то, что говорил. Только понял это Англия поздновато, после кинокомедии, которая у него вызвала боль в глазах и ушах, а у России — депрессию и мрачную злобу. Именно в этом состоянии Керкленд и углубился в мечты и думы о том, как будет валить. Дескать, не до него сейчас Отечеству — погружен в раздумья.              Но пока он пытался незаметно от Ивана пересчитать доллары, невозбранно стыренные из его квартиры — как часть компенсации, Брагинский от кино успел отвлечься. И внимание его пало именно на англичанина, который вспоминал сетку рейсов, мечтательно шевеля губами, приговаривая «Хитроу… Лондон… автобус…». Так что обзор на воображаемое расписание был нагло перекрыт русским. И его пухлыми щеками губами.              В этот момент Керкленд решил, что твою ж мать, книгу заклинаний давно пора сжечь к дьяволу. Потому что сделать это с Россией — извините, перебор. Но на поцелуй он ответил — почему бы, собственно, и нет. Тем более что ладони Брагинского довольно недвусмысленно прижимали его к себе, альтернатив не предлагая. Ну да, вот он, Россия, во всей красе, — философски подумал Артур, — захотелось ему Англию — вот ему Англия. И плевать на нормы, правила… Надо бежать. Желательно с компроматом.              — А давай сфоткаемся вместе, — едва получив шанс передохнуть, предложил он, мягко щуря глаза и пытаясь мило улыбнуться.              — Ты что морщишься, тебе что-то в глаз попало? — забеспокоился Иван, а Керкленд мысленно чертыхнулся, жалея, что давно в обольщении не практиковался. Давно… да вообще никогда, как-то не приходилось, мать вашу, глазками стрелять. — Дай, посмотрю.              Не найдя ничего, кроме ресниц, не пожелавших стряхнуться, Ваня чмокнул Артура в нос, обвивая руками и лыбясь в камеру. После пары фоток Англия опять задействовал свой навык выскальзывания из любых ловушек — в том числе из загребущих лап России. Тому же вдруг остро захотелось выпить. И то, что они стояли на нижнем этаже торгового центра — прямо напротив какого-то супермаркета — было очень кстати.              Внимание России рассеялось по полкам с бутылочками, но вот руку Керкленда он отпускать и не подумал. Вроде бы это был жест нежности, но… кто его знает. Артур выбрал себе одну банку Джин-Тоника, удостоверившись, что тот сделан в Великобритании. А потом только смотрел на позвякивающую в объятиях Ивана водку. Это выглядело… слишком. Даже как-то смешно. То есть, обычно Россия о стереотипах отзывался с мрачным весельем, но сам… Интересно.              Поэтому он взял себе еще пару банок, решив, что уехать всегда сможет и утром. Надо ж посмотреть, что будет еще с Брагинским от всего этого великолепия, да еще и в доме обстановочку получше разведать. Посмотреть и сфоткать телефоном, стащенным в разгар романтики. А потом свалить со всем накопленным компроматом, дабы к собранию быть во всеоружии.              Но дома выяснилось, что хмельной Брагинский — состояние труднодостижимое. Сам Артур, приговорив все три банки, был готов созерцать и ржать, но Иван выглядел до обидного тверзвым… трезвым. Комедии все не было, а подсчет Англией выпитых Иваном бутылок уже достиг шести. То есть, трех — он, как скептик и разумный человек, только что севший мимо обоих стульев, уже делил видимый результат на два.              И вообще-то это было странно. То есть, окей, Ванечка у нас здоровяк. Но черт возьми, если Керкленд правильно помнит, здоровяк столько всего веселого уже сотворил в своей стране по пьяни, что ютуб содрогнулся. А тут… как заговоренный, только лыбится уже не прекращая и смотрит как-то…              — Ну иди сюда, солнце мое… — размах рук у России оказался чуть больше, чем рассчитывал Артур, поэтому унырнуть от спиртяных обнимашек не получилось. — Ты сегодня какой-то молчаливый. И водку не пьешь со мной… Что-то не так?              — Я, — если бы Англия не был уже пьяноват, он бы не смог так профессионально протрезветь. — Да все просто невероятно. Ты, водка твоя… еще водка… и еще — все просто замечательно!              Он бы сам не разобрал, где именно тут таился сарказм, а где алкоголь. А Брагинский, похоже, вообще перестал обращать внимание на слова, услышав, что все в порядке. И полез целоваться. «Надо было днем уезжать» — мрачно подумал Артур, опять вспоминая Францию. Хотя что уж скрывать, целоваться было довольно приятно. Но вот брать его на руки Ивану совершенно не стоило.              — Поставь, где взял! — гаркнул он, вспомнив военные года, и для верности треснул Брагинского по рукам. Ваня растерянно уронил — ну конечно! — Англию на пол. Тот зашипел, потирая копчик.              — Ты что, все же обижен? — Керкленд чуть не приложил себе ладонью по лбу. Удержался, сообщив:              — Я спать хочу, Ваня. Спать. И до кровати я точно дойду сам, не волнуйся.              Он не затянул с приготовлениями и спустя пять минут и в самом деле лежал, старательно изображая спящего. Но завтра надо было валить, пока… Его обняли — крепко-крепко. И, понимая, что именно прижимается к нему сзади, Артур разрывался между желанием разораться матом, сгореть от смущения и похихикать над всем этим безумием.              — Россия! — не выдержав, он рявкнул. Брагинский аж подскочил и уставился с изумлением, которое можно было ощутить на ошупь. — Будь добр, убери свои руки, да и сам уберись подальше.              — Ну прекращай уже дуться, — Иван вроде как оправился и обнял Артура покрепче и понежнее, сложив губы трубочкой. — Ты из-за Америки нервничаешь, да?              Керкленд тихонечко выпустил из себя воздух, глядя на тянущегося к нему губохоботом Россию. Это был какой-то ебанутый момент, и ему хотелось куда-нибудь выйти. Желательно, в портал в Соединенное Королевство. Но хобот таки чмокнул его в щеку, заставив поморщиться и поёжиться. В отличие от тех поцелуев в обшественном месте, сейчас даже невинный чмок в сочетании с далеко не таким невинным возбуждением Ивана делал обстановку нестерпимой.              — Нет, из-за тебя, — злобно отрезал он. Брагинский и его несгибаемый приятель, кажется, задались целью развить русофобию Артура еще больше. — Жду — не дождусь уже этого собрания. И откатись, заклинаю, а то я тебе врежу, честно!              — Ты какой-то странный сегодня, Артур, — протянул Россия, блестяще игнорируя предъявленный ультиматум. — Но знаешь, ты все равно та-акой милый!              Брагинский потерся кончиком носа о нос Керкленда. Тот выпал в осадок на пару секунд, словив еще один поцелуй. Этот был уже классический нежный поцелуй в губы, но попытки Вани развить успех были прерваны. Потому что высказанный им комплимент наконец взорвался в голове у англичанина на тысячу орущих артурчиков.              — О боги ада, помогите! — с адресом Керкленд напутал, и на просьбу ответа не было. — Какой я, блять, милый?! — он перевел дух, успокаиваясь. Этот цирк пора было заканчивать. — Россия, я ухожу. На саммит мы с тобой, как приличные страны, прибудем из своих резиденций. Это ясно? — большие ладони не пошевелились. — Ясно… — угрожающе протянул Артур.              — Ха-ха-ха, — Россия залился смехом. Это был вполне себе вариант ответа, но Англии он категорически не нравился. Этот медведь вообще понимает, что, с политической точки зрения, он натворил? — Ты такой забавный, когда дуешься. Ну иди сюда… Ой! — на щеке у России заалел рассвет.              — Аргх! — теперь Керкленд был очень напуган, но не врезать Брагинскому, как и обещал, он не мог. Слово джентльмена, понимаешь. — Прекращай вести себя как полный кретин, Россия! — выпалил он, справляясь с заиканием. — Все, шутки в сторону, я улетаю в Лондон ближайшим рейсом. Считаю до трех и ты меня отпускаешь, иначе я предъявлю тебе официальную ноту протеста. Раз, два, — у Ивана в глазах недоумение медленно начало переливаться через край. Но он в самом деле убрал руки.              Керкленд немедленно вскочил, поправляя на себе рубашку и брюки. В данный момент гардероб, для сна не особо подходящий, казался ему единственно нормальным. Он потер лицо, пытаясь разобраться в ситуации, и оглядел комнату. Шагнул к выходу. Наперерез шагнуло что-то большое и полуодетое. Брагинский, свернув руки калачом, оперся спиной на косяк спальни, нахмурившись.              — Да на что ты обиделся? — прозвучало озадаченно. — Что я сделал не так? Или у тебя опять эти заскоки твои… про Империю Зла? — помрачнев как туча, спросил Иван.              — У меня заскоки… хорошенькое объяснение, конечно, — ядовито произнес Керкленд, еще раз внимательно оглядывая комнату и с тоской отмечая, что прыгать в окно все же неохота.              — Да что ты злой такой? Что случилось? — личное пространство опять взвыло сиреной, когда Брагинский, шагнув вперед, положил руки на плечи Артуру. Вообще-то уже было темно — только луна легонько подсвечивала комнату. Так что если Иван что-то и пытался разглядеть на лице англичанина, заметно этого не было. — Скажи, Артур, пожалуйста!              Это даже для Керкленда было неловко. То есть, что на это отвечать стране, который тебе до этого в лицо говорил, что затаил злобу. И ведь есть за что. А сейчас. Это был не вполне Россия, но вопрос все равно бил достаточно больно. С другой стороны, сколько можно его задавать?              — Что могло случиться? — спросил Артур. — Ничего. Я же всегда такой, мог бы и привыкнуть за века. А сейчас пропусти, мне еще долго добираться, — движений и реверансов к выходу не последовало, и Керкленд ощутил раздражение. — Или что, мне расчувствоваться и начать признаваться тебе в большой и чистой любви? Может, еще слезку пустить для эффекта?              Где-то с минуту Брагинский внимательно смотрел на Англию, так что тот даже начал нервничать. А потом Иван вдруг стремительно помрачнел, посуровел и ухватил Керкленда за воротник, дернул, поднимая от пола. Пара пуговиц тут же выстрелила в стороны и закатилась под диван. Артур почувствовал к ним острую зависть.              — Кто ты и что ты сделал с Англией, сволочь?! — грозно произнес Брагинский и потряс Англию — видимо, для надежности трансляции.               Артур судорожно хватанул воздух, вцепившись в руку России, и осторожно вытянулся, пытаясь достать до пола ногами. «Надо было в окно», — пронеслось в его голове.        От автора: Lol, Англия длиннокот. Кто не в курсе: http://lurkmore.so/images/9/9e/Longcat_original.jpg http://lurkmore.to/%D0%94%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D1%82