***
— Ага, — Брагинский сидел в интернете и прилагал львиную долю усилий на то, чтобы удерживать челюсть на месте. Керкленд стоял рядом и смотрел из-за плеча, недовольно морщась. Он не понимал. В начале поисков, когда стали появляться картинки, Ваня стремительно отправил Англию заваривать чай. А потом вздохнул с облегчением, найдя аж целый сайт с исключительно словесным описанием. Позвав Артура с чаем, Ваня углубился в чтение. Чай не пережил и трех минут чтения, разлетевшись по всему экрану. И если бы Иван не успел уже выяснить, что этот англичанин русского не знает, то сразу заклеил бы несчастному глаза. Потому что творилось страшное. Так как заклинания были вообще-то рассчитаны на людей, а не на страны, то становились неудивительны ошибки Керкленда. И вот эта вот ошибка Брагинского. Он мог себе придумать что угодно, но нельзя, черт возьми, нельзя было забывать про тех, кто составлял его странное, непостижимое подсознание. Про людей. — Ну на что ты там уставился? — с претензией вопросил его Артур, которого, кажется, раздражало, когда на него не обращают внимания. — Мне иногда кажется, что тебе на меня вообще плевать! Иван! Брагинский с трудом оторвался от фанфика, где он это вот назойливое и капризное существо только что поимел вдоль и поперек, и поднял больные глаза на англичанина. — Ась? — спросил он. — Так ты правда не слышал! — взвился Артур, но Россия не был настроен сейчас слушать хоть один звук. Потому что он уже раздумывал над тем, что теперь необходимо сделать. Ну, помимо лоботомии себе и этому мальчику-одуванчику, по совместительству порно-звезде. Да и он хорош, вообще-то… — А вот интересно, — подумал он вслух, — как действует магия замены? — блондин, который зашел уже на третий виток адского ралли «Ты меня не любишь», встрепенулся. — А на кой-черт тебе это интересно? — криво спросил он. — Ты ж ну никак не маг, не то что я! — Брагинский уныло кивнул. — Расскажи, пож… — Керкленд без стеснения уселся к нему на колени. — Э-э… Расскажи про эту магию, короче. И покороче, — неловко добавил Иван. Строки фанфиков все еще плясали у него перед глазами, как танцовщицы в кабаре. -… И вот, если один предмет похож на другой, они меняются вообще легко! Правда, у меня так ни разу и не вышло, — вздохнул Керкленд, — но я стараюсь. Я вообще умею колдовать, ты не подумай! Даже не сомневайся! — Иван помолчал, вспоминая мельком просмотренные тексты и оценивая масштаб катастрофы. Он немало озадачил Артура, когда, дослушав его объяснения, аккуратно составил парня на пол, встал и издал душераздирающий рев, подобно энту из Властелина Колец. Англия испуганно наблюдал, явно думая, броситься ли успокаивать любимого. Или лучше убежать подальше. И он очень удивился, когда Иван, покричав, вдруг сгреб его в объятья и сказал в соломенную макушку серьезно и тихо: — Я сделаю из тебя страну. Обещаю. В память о… В память, короче. Да. — Че? — только и выдавил джентльмен, а Брагинский почему-то испытывал грусть. Огромную, непередаваемую грусть, словно потерял что-то, но не до конца еще понял, что. В самом деле, он что, грустит по этой сволочи? Вот уж нет, тем более когда есть возможность изменить все к лучшему. Так что причин своей печали он не понимал. Но тем не менее, собрание было через день, и это вот вдруг стало понятно слишком хорошо. — Вот дерьмо… — произнес Иван, отпуская Англию и хватаясь за голову. Он выхватил из кармана смартфон, а тот радостно поблескивал погасшим экраном, намекая, что насмотрелся дерьма и сам, а теперь отключается. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Ты скажешь мне, в чем дело, или нет?! — это уже напоминало истерику, и Брагинский открыл рот, чтобы ответить. И тут раздался громкий звонок в дверь. В результате Иван, стремительно обдумав все, а также свое присутствие здесь, потер лицо ладонями и в пятый раз произнес: — Дерьмо… В дверь начали стучать ногой. Кажется, с добавлением грязных английских ругательств. — Ну ептвою мать, — забормотал сквозь зубы Иван. — Дай-то Бог, чтобы это не был Америка… — за спиной нерешительно шел Артур, истерики которого внезапно перестали быть в центре внимания. Брагинский развернулся и нежно подтолкнул Керкленда к двери, а сам незаметно отступил за ближайший поворот в кухню. Артур, недоуменно оглянувшись на него, все же отпер дверь. И тут же попятился, глядя испуганными глазами на вошедшего. Брагинский не видел гостя, только почувствовал резкий аромат табака. Но вот лицо Керкленда он видел очень хорошо, и оно было полно такого естественного, животного ужаса, что русскому аж дурно сделалось от накативших воспоминаний. Перед ним всплыли моменты, когда у реального Артура было такое лицо, и он передернулся, задев косяк плечом. Косяк скрипнул, и русский, тихо переведя дух, решительно вышагнул на люди. Он, собственно, уже примерно догадался, кто это может быть. — Добрый день, Алистер, — кивнул Ваня и чуть качнул руками. — А мы тут политикой балуемся. — Ты что здесь делаешь, Россия? — опешил Шотландия. — Артур, в чем дело?! — П-привет, — послышалось из-за спины Ивана, и тот гениально сообразил, что это Артур воспользовался им, как укрытием, еще и вцепившись в рубашку на спине. И что это только что вдарило по имиджу сэра Керкленда с ноги. — Какого ч-черта ты приперся, урод?! Не подходи! — Что? — Шотландия приоткрыл рот, и сигарета повисла на его губе, как скатившийся со скалы спальник незадачливого туриста. — Ты бухой, что ли, скотина? — да, семейка у Артура была примечательной. Особенно этим вот рыжим парнишей. — Ты заколебал, Артур, ну сколько можно! Нам что, мало Ирландии, хм-м?! Просил же… — он шагнул вперед, но Ваня воздел ладонь. — Так, Алистер, я тебе сейчас все объясню, — выпалил Иван. У него созрел план. — Только Англию надо запереть вначале! — они оба повернулись к Керкленду. — Иван, ты что?! — завопил Артур, мгновенно вцепившись в руку Брагинского. — Сейчас же выгони его отсюда! — он повернулся к Шотландии, с красными пятнами на побелевших щеках. Иван невольно задумался, что же такое произошло между братьями. — Ублюдок, подонок! Исчезни! Бра… — Так, простите, — Иван волевым решением подхватил англичанина поперек туловища и водрузил на плечо. — Алистер, подожди, я сейчас вернусь. — Эй, эй! — Шотландия был не очень настроен наблюдать. — Никуда ты его не заберешь, Россия, слышишь? Я вообще не пойму никак, что ты здесь делаешь! — Что делает, придурок! — возопил Артур, не прекращая изображать ветряную мельницу. — Мы с ним встр… — Брагинский в отчаянии повернулся, «задев» блондинистой головушкой о косяк. Керкленд вырубился, так и не похоронив себя, Россию и мировой расклад. — Он колдовал, — коротко полусоврал Россия, поудобнее устраивая обмякшую тушку. — И теперь он не в себе. Очень сильно не в себе. Давай, говори, куда его лучше положить? — он шагнул на первую ступеньку лестницы. Устроив Англию в его же спальне, страны уселись внизу в гостиной. — Так я не понял, — нахмурился Шотландия, сразу перейдя к делу. — Не в себе… Как так получилось? И ты! Ты тут с какого боку? — А он меня вызвал, — Иван продолжал выдумывать, не особо парясь. Колдовство вещь непонятная. — Случайно. И похоже, это перемешалось с его основным заклинанием. Эффект самый дикий, откровенно говоря. — Какой? — рыжий парень прищурился, а Брагинский вздохнул. Это, конечно, не весь секрет, но львиную долю плюсов придется раскрыть. — Он в меня влюблен, — выпалил Иван, и прищур моментально превратился в овальные блюдца. — А еще он слабак, нытик и, прости за откровенность, идиот, — Шотландия хохотнул, немного приходя в себя. — Вот новость, тоже мне. А приворот… Бывало у нас такое. Ну, что влюблен он в тебя по дурости своей, это я ему быстро разъясню… — Я не шучу, — отрезал Россия, и сам удивился своему жесткому тону. — Он изменился, и явно в худшую сторону. Хочешь, иди и поговори с ним. Если он, конечно, не выпрыгнет от тебя в окно, — хмыкнул Иван. Алистер шумно перевел дух, не глядя на Брагинского. И еще раз хохотнул, нехорошо изменившись в лице. Встал, сцепив пальцы. — А поговорю, — он двинулся к лестнице, бросив через плечо. — Бред какой-то. Дичь. Брагинский, уютно устроившись в кресле, решил подождать. И подумать, как бы за остаток времени привести эту страну в подобие презентабельного вида. А еще надо бы купить зарядку и сообщить боссам, где он находится. То-то они обрадуются… Он поморщился, представив себе крики, что обрушатся на его голову вкупе с обвинениями. Но представить, что было бы, умотай он в Россию, оставив Керкленда и дожидаясь его влюбленных истерик, было слишком легко. Сверху вдруг послышался дикий крик, за ним еще один. Россия вскочил, собираясь нестись наверх, но тут мимо окна что-то пролетело и грохнулось в кусты. Застонало. — Да ептвою мать, Артур, ну я шутил про окна, — в отчаянии Брагинский прописал себе по лбу. — Ну блять! Сверху с грохотом сбежал Шотландия с ошарашенным лицом. Он открывал и закрывал рот, показывая пальцем сквозь стекло на кусты, где слабо копошилось воплощение Англии. Брови старшего брата почти сумели спрятаться под волосами, рот был искажен в горько-недоуменной усмешке. — Давно я его таким не видел, — проронил он. Россия вспомнил свои воспоминания в прихожей и вздрогнул. Да, не у него одного этот Артур вызывает кучу плохих ассоциаций. Но все же — в окно? — Мне надо срочно сходить в магазин за зарядкой, — сказал он. — Так что давай побыстрее затащим в дом этого… неудачника. Потом уже решим, что с ним делать — Да иди куда хочешь, — удивился Алистер. — Я сам разберусь. Тебе что за дело? — Хм-м, — озадаченно протянул Россия. — Ну, не знаю. О! — он нашелся. — Он же влюблен в меня, будет еще истерики закатывать, плакать дни напролет. Оно тебе надо? — задумчиво выдал он.***
Мир ФБ Артур чихнул, борясь с желанием еще и плюнуть в лицо сбрендившему России. Тот же, невозмутимо склонившись, приматывал его за талию к стулу. Потом обошел, заглянул своими фиолетовыми льдинами в лицо. — Ну давай, рассказывай, — он оперся ладонями о колени, лицо было серьезным, без улыбки. — Где Англия? — Керкленд только головой покачал. Это был бред, окончательный и бесповоротный. Приворот был, и влюбленный дурачок Россия тоже в наличии оставался. Но по какой-то неведомой причине объект любви изменился, и вот этого Керкленд понять не мог. То есть, объект был Англией, но в то же время Англия им не был. Хотя весь прошлый день все было в порядке. А теперь этот чокнутый Иван, чуть не задушив его, привязал к стулу и решил выяснить, где, мать его, Англия. Дурдом, господа, — решил Артур. — Если ты не слышал, я могу повторить, что Англия — это я. Я просто не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, — проворчал он. — Какой еще Англия тебе нужен? — Мой любимый, нормальный Англия, — Россия вздохнул, выпрямляясь. Тут же его брови нахмурились, и на лице появилась улыбка, от которой Артур поёжился, невзначай проверив узел на запястьях. — Пожалуйста, не надо меня обманывать, да? Я ведь все равно все узнаю. — От Англии, что ли? — невольно хмыкнул Керкленд, но тут же решил вести себя повежливей, тем более что узлов на веревке было два и оба сложные. — В смысле, другого Англии, кроме меня, нет. Правда, — Брагинский пока слушал, и Артур с некой надеждой на разговор продолжил. — Я не знаю, что на тебя нашло, но послушай. Я единственный в своем роде… — Фу, заткнись, — раздраженно бросил Россия, перебив. — Единственный. Еще и гордый, как петух. Как будто я не отличу моего любимого от… черт знает кого, — он опустил голову. — Ну, за день не отлич… — Керкленд резко прикусил язык. Линию поведения надо было срочно менять. — Окей. Но как ты вообще понял, что я — это не я, — он запнулся, — то есть, Англия — это не я. Ну… что я делаю не так? — неискренне отчаянно спросил Артур, потому что первый узел поддался. С Германией этот трюк сработал на ура — его объяснения об итальянцах, которые Керкленд, разумеется, не дослушал. Иван обернулся, смерив тяжелым взглядом Артура. Тот сглотнул, пальцы, дрогнув, соскользнули с петли. Керкленд впервые подумал, что занимается непонятно чем. Ну, развяжет он руки — дальше что? Попросит Россию помочь с остальным? Так ведь не согласится. — А я не собираюсь тебе хоть что-то объяснять, не дурак, — Иван шагнул к нему за спину, проверяя веревку. — Это ты мне должен объяснить, что происходит. Сейчас же, — на этот раз в голосе Брагинского металла было больше, чем в автомате Калашникова, и он разом проделал немало брешей в самообладании Керкленда. Особенно с учетом того, что Иван вышел из зоны видимости. — Э-э, — мысли скакали белками по полочкам с фактами и идеями. И одну из этих белок надо было выделить как идею. — Ну-у, — вдруг одна мысль реально показалась стоящей, и Керкленд уцепился за нее. — О! Магия! Это все магия, слышишь, Россия? — он даже засмеялся от облегчения. Потому что на магию можно свалить все недоразумения, непонятки и обвинения. Но Россия засмеялся в ответ, причем вполне себе искренне. И вполне себе нихрена не уместно, как отметил разом посерьезневший Артур. — М-магия? — Брагинский аж присел, держась за живот. Ну, или упал на пол — Керкленд мог ориентироваться только по слуху. Тем не менее, он искренне пожелал русскому плюхнуться. На зад. — А в чем проблема? — он немного обозлился, потому что у Брагинского-то, как раз, могла бы быть причина ржать над его попытками сколдовать. Но не теперь, когда он облажался сам, а все дерьмо достается — кому? — правильно… — Ну, ты и магия… Ах-ха-ха-ха, — Россия ржал за его спиной, а Артур опять начал царапать узел, потому что люди с таким смехом, как правило, валяются и катаются в безудержном веселье. Ну и прекрасно. Было бы, если бы Иван не замолчал резко, ощутимо пялясь Англии в затылок. — Так, и что? — Что? — настороженно и недовольно отозвался Артур, прекращая копошиться. Этот Россия был внимательный. Он вообще был какой-то… другой, даже не беря в расчет внезапную любовь. — И дальше что? — спросил Иван, наконец выйдя из-за спины Керкленда, отчего тот даже расслабился. Брагинский еще и присел на корточки, в кои-то веки глядя на Артура снизу вверх. — Что там с твоей магией пошло не так? Опять… — Ну, вообще-то я умею колдовать, — вскинулся Англия, но тут же взял себя в руки и вернулся к сути вопроса. Разумеется, правдивый ответ он давать не планировал. — А я не знаю, что произошло, — но получилась правда. — Я не помню, каким я был. И не знаю, что именно сделал не так, — мысленно проорав «Что ты сделал не так, дубина!», Артур продолжил: — Но уверен, что все дело в магии. — Звучит отвратительно, — как обычно, откровенно до оскорбления оценил его слова Брагинский. — Ну извините, — процедил Керкленд. — Я просто правду сказал, — и он по-идиотски похлопал глазами, передразнивая высшую степень невинности, которую так любил корчить из себя Россия. Тот отреагировал странно — резко выпрямился, глядя в глаза Артуру. Тот непонимающе приподнял брови и приоткрыл рот. Впрочем, рот он тут же закрыл — вернее, попытался, когда Иван вдруг решил, что поговорили они достаточно, теперь можно и целоваться. Так как это был не первый поцелуй русского производства и Артур, в принципе, с деталями был ознакомлен, он сосредоточился на треклятой веревке. Та, как он с гордостью обнаружил, теперь легко рассталась с первым узлом, а также порядком ослабла. Керкленд осторожно извлек запястья из петли и, миг подумав, положил руки на плечи Ивана. Все равно без его одобрения не освободиться. А еще Россия, кажется, уже крепко засомневался. Во всем. И это было чудесно. Брагинский вздрогнул, отстранившись. Они оба переводили дух, и Артур все еще был жутко рад, что света маловато для того, чтобы его красные щеки стали достоянием широкого зрителя. Впрочем, Иван своими сверкающими глазами неплохо разгонял темноту. Или это просто в окне за спиной уже занимался рассвет, наливая сине-сиреневые глаза красным отсветом. В любом случае, красиво, — подумал Артур. — Хм-м, — он еще раз глубоко вдохнул и выдохнул, удерживая руки на плечах Ивана. — А ведь по поцелую ты ничего не заподозрил, верно, Ваня? — нежное имя чуть не забилось обратно в глотку, но Англия мужественно превозмог. — Ну-у, — кажется, теперь аргументы закончились у России. Он неловко пожал плечами. Потом тихо спросил: — Ты ведь помнишь, что мы с тобой любим друг друга? Если ты Англия… Он ждал ответа, глядя с открытой надеждой, и то, что было у Артура вместо совести, крякнуло в кулак и отвернулось. Это, чтоб его, опять напоминало одного мелкого засранца, который смотрел так же. Чистыми, детскими глазами. А потом… Англия закусил губу, и уже совсем другими глазами посмотрел на Россию. В общем и целом, он уже знал, что надо делать. — Прости, — тихо прошептал он, видя, как та самая надежда тает и горит, уничтожая чей-то воображаемый мир. — Но я не помню ни-че-го, — и кривая ухмылка с болью заползла на его тонкие губы, когда пепельная голова склонилась, как подрубленная. — Но ты знаешь, Россия, я всегда могу позволить тебе попытаться снова. Если хочешь, конечно. Не то чтобы он не рисковал. Тот Брагинский, каким он был до заклинания, за этот монолог мог надавать сэру Керкленду таких тумаков, что тот бы, пожалуй, заказывал цинковый гроб до Лондона. А Артур ведь так и не выяснил, как именно работает этот хренов приворот, который странным образом был привязан к определенному образу в голове Ивана… Он застыл, глупо улыбаясь и чувствуя, что Россия снимает осточертевшие веревки. Он тихо говорил что-то, но Керкленд его не особо слушал — сработало, и хорошо. Потому что он вспомнил о другом. О том, о чем давно стоило подумать, но он был чертовски занят, делая неправильные выводы по неправильным действиям неправильного, ненормального России. А надо было лишь припомнить, что именно сказал тот Брагинский, утомленный его сволочными повадками. — Реморализация… — прошептал Артур, тут же сталкиваясь глазами с удивленным взглядом России. — Нет, прости, все в порядке, продолжай, — он наконец почувствовал, что может встать, но только охватил голову руками, напрягая память. Зря, как он сразу понял. Потому что вспомнил заклинание. Ну, саму суть. — О господи, — внезапно уверовал Англия, и даже темнота не смогла скрыть его смертельно побледневшее лицо. — Что такое, — Брагинский опять присел и схватил его за предплечья, глядя обеспокоенно в лицо. — Артур, в чем дело? — Да так, — проронил Керкленд, апатично роняя руки на колени. — Ничего. Он встал, прошел по комнате, разминая затекшее тело. Вспомнил, где у России кухня, прошел туда вместе с идущим по пятам непонимающим Иваном. Машинально достал заварку, машинально сделал чай под надзором распахнутых глаз. Бахнул в чашку молока, сел и отпил, даже не поморщившись, хотя хуже чай он делал разве что в подвале во время Блица, когда не было света и дети рыдали в ногах. Возможно, кто-то из них и пописал тогда в чай — он до сих пор не был уверен. Но получилось невероятно гадко. Сейчас было горько, кисло, а еще жгло. Это про чай, если что, хотя Артур, прикинув, согласился бы, что реальность тоже на вкус оказалась отвратительной. Он все же поднял глаза на Россию. Тот взгляд так и не отводил, усевшись напротив. — У тебя молоко прокисло, — выдавил Артур, состроив подходящую к словам гримасу. — Или в чашке был лимон. Одно из двух, — они помолчали. — Лимон, наверное, — проронил Россия. — Я чашку не мыл. А молоко пастеризованное. — Ясно, — сказал Англия и отхлебнул еще глоток. Иван моргнул, изменяясь в лице. — Да что с тобой? — он обошел стол, обхватил Керкленда за плечи. Артур быстренько поставил «чай», не желая испортить одежду. У него дома, конечно, должна быть еще одежда. И эта книга, которую давно надо было сжечь и пепел развеять по ветру. Вот этим он и займется. Да. — Да так… — протянул Керкленд, в очередной раз удержавшись и не хряпнув по чашке кулаком. Хотя очень хотелось. Он неопределённо хмыкнул и поднялся, успокаивающе обняв Россию в ответ. Что-то подсказало, что это надо сделать. Плечи обнимать было бы неудобно, поэтому его руки остановились на широкой спине, сомкнувшись на лопатках Брагинского. Те не прощупывались сквозь рубашку, скрытые мощными мышцами. Артур, конечно, видел уже этого Аполлона во всей красе, но потрогать все равно было интересно. Неловко, но уж со смущением сэр Керкленд считаться не любил. Поэтому провел еще раз по спине вверх-вниз, как гладил бы своего кота. Ну, он хотя бы точно не ждал, что Иван замурлычет в ответ, так что нет, он не идиот. — Все в порядке, но я должен срочно отправиться в Лондон, — сообщил Англия плечу, к которому прислонился виском в процессе. Руки русского сжались крепче, и Артур продолжил. — Понимаешь, мне необходимо разобраться в информации. Я ведь не помню, что было, — Иван вздрогнул. — А надо. Я ведь не бегу никуда, Ваня, — сказал он, вкладывая побольше убедительности в голос. — Но послезавтра собрание, и если я не буду… соответствовать, равновесие нарушится. Понимаешь? — Понимаю, — проворчал Россия, но руки разжал далеко не сразу, как, впрочем, и сам Артур. Тот еще какое-то время удерживал ладони на теплом, сильном теле под тонкой тканью. И думал, что в данной ситуации фраза Франции про шутку Бога пришлась бы кстати. Особенно для полуверующего России.***
Он сидел в аэропорту, бездумно прихлебывая чай, и думал без конца об этом странном громиле с внешностью Брагинского. Это ведь не был обычный Россия — как и заклинание не было приворотом. Замена — реморализация — сработала, и почти наверняка оригинальный Брагинский переместился в одну из множества реальных или вымышленных параллельных вселенных. Бесспорно. Потому что вариант собственного перемещения вызывал у джентльмена дрожь пальцев и дерганье века. Так что он инстинктивно его избегал.