***
Кафе в аэропорту было битком набито людьми, но Англия все же улучил момент и захватил столик аж на две персоны. Вот уже минут пять он сидел спокойно, попивая чай почти не дрожащими руками. Удивительно, но даже вышло вписаться в сроки файф-о-клок, хотя Керкленд и не надеялся — так что счел это отличным знаком, чуть ли не подарком судьбы. Судьба польщенно зарделась и немедленно решила исправиться. — Привет, — чашка чая от неосторожного движения Артура покатилась по столу, лужа полукругом залила столешницу, с одного края капнув на сапог подошедшего России. Звон чашки слился с громким надрывным кашлем. Англия банально поперхнулся, когда попытался мысленно проклясть саму фортуну. — Какого ты еще здесь делаешь? — выплюнул он между приступами. Брагинский дружелюбно похлопал Артура по спине, выбивая и чай из дыхательных путей, и заодно кислород из легких. — У нас сегодня собрание у меня, ты забыл? — он присел напротив. — Вот я всех и встречаю. — И когда ж ты его назначил? — поинтересовался Англия, когда отдышался. — Гм-м, с утра, — Иван улыбнулся, бесцеремонно беря один из сконов. Хрустнул им, поиграл между пальцев, как монеткой. Руки скрывали плотные черные перчатки. — О, тогда конечно, я забыл, — хмыкнул Артур. — Что это тебя припекло? Мой отъезд? — Брагинский еще раз откусил печенье, задержав его у рта и прикрыв глаза. — Неужели ты успел так быстро пожалеть о своем решении? — чужие веки поднялись. — Пожалел-то я сразу… — проронил Брагинский. — И спор этот глупый ни при чем, — Англия в ожидании разъяснений подпер гудящую голову ладонью. — Я не понимаю, что ты вообще здесь делаешь, вот в чем загвоздка, — Артуру без предупреждения стало плохо, выпитые пара глотков чая словно толщей океана надавили изнутри головы. — В каком смысле? — услышал он свой голос сквозь стремительный гул сердца. Даже феноменальной догадливости Брагинского должен был быть предел. — Дело не в том, что ты меня не любишь, такое бывало, — к счастью, предел был. — Правда, обычно до первого поцелуя, но… — Иван, должно быть, увидел на его лице нечто неприятное. — Неважно. И вот у меня вопрос — нахрена нужен ты, если ни к кому у тебя нет ни любви, ни привязанности? — он докинул свой риторический вопрос как последний камень в грешника. Взял еще печенье. — Что такое? — Керкленд отнял ладони от висков, так как давление уже не грозило взорвать череп. Усмехнулся. Не догадайся Артур о том, где он, ранее, понял бы сейчас. Брагинский, что забавно, вопреки своей мудрости упустил один малюсенький нюанс относительно Англии лично и стран в целом, в итоге перевернув все с ног на голову и скрепив на соплях. Получилась дивная картина — к сожалению, абстрактная. Сам Россия — не-Россия — сидящий напротив, на абстракцию не походил. Он был очень умен, просто из-за искажений восприятия многого не понимал. Если б еще с ним можно было мирно общаться, Артур бы искренне порадовался разговору. — Люди, — коротко отозвался Англия. — Ты забыл о том, почему и как мы появились, Брагинский? Или не знал? — Иван прищурился. — Их мы и должны любить в первую очередь, а не заниматься созданием сплетен, — в мыслях он привычно отметил, что одно другому ну никак не мешает. На расстоянии. — И домогаться кого-то, прикрываясь любовью, это самое низкое, что можно сделать! — отрезал он, злобно проследив, как последний кусок печенья перекочевал в пасть России. Мирно общаться что-то не получалось. — Ничего, что я себе купил? — Ну, пошли ко мне после собрания на ужин, — без тени сожаления предложил Брагинский, смахивая с углов пухлого рта крошки. Керкленд не к месту вспомнил, какие эти губы мягкие, осторожные… и какие жесткие, если отказать. — При свечах, ага. — Издеваешься? — прошипел Англия. Печенье было жаль. — Не пойду я на собрание! — А на ужин? — Брагинский точно издевался. Но лицо его быстро стало серьезным. — То есть, как это, не пойдешь? Я из-за тебя его созвал, так-то… — Керкленд сел прямее. — Прости, если ты созвал, тогда конечно… — протянул он. Иван радоваться не спешил. По сравнению с остальными он вообще был гений проницательности. — И не подумаю, — легкая улыбка Брагинского схлопнулась, не успев появиться. — А кто там будет? — тем не менее, решил он уточнить. Если Штефан с Кетилем придут, можно и согласиться, поломавшись. — Я, ты, — Артур возмущенно вспыхнул, но продолжил молча слушать, — Америка, Франция, Япония, Германия, Италия и… — он запнулся. — Канада, — буркнул Англия. Старый добрый G8. — Китай, — мило улыбнулся Керкленду Брагинский. Ах, точно. Отлично, значит, никто из самых озабоченных мешать не будет. Можно спокойно звонить, договариваться и отправляться за новой надеждой на светскую беседу. Если же эти двое не помогут, что ж. Тогда к желаниям и требованиям Брагинского он начнет прислушиваться. Может быть. Исключительно в целях временного выживания. Кстати, Брагинский-то сам наверняка сильный маг. Который, разумеется, ошибок допускать не должен… — Англия, пойдем, — пока он мечтал, Россия, оказывается, встал и подошел, сразу выбив предохранители тревожности. Керкленд, поправив что-то на столе, поднял голову. — Во сколько собрание? — спросил он непринужденным тоном. Брагинский смотрел сверху вниз не на его лицо, а на пальцы, которые машинально продолжили скручивать и мять салфетку. Англия прервал это увлекательнейшее занятие, убрал руку поближе к себе. Кашлянул. — В восемь, — доверительно сообщил Иван. — Но отсюда добираться долго — пробки. Я на машине, кстати, так что вполне могу тебя подвезти. Артур смотрел на чашку, которую он толкнул только что пальцем. Та качалась, бликуя. Остановилась. Керкленд поднялся, обходя стол с обратной Ивану стороны, пошел к дверям. Вообще можно было просто заставить Брагинского отвалить, продырявив ему ноги, но этого Англия делать не хотел. В их охладевших до ледяной корочки отношениях выстрел стал бы точкой невозврата. Но терпение убегало со временем наперегонки. — А ты можешь взамен за то, что я не буду сейчас устраивать отвратительную сцену, сделать кое-что? — он остановился, еле увернувшись от очередного чемодана. — Раз уж ты позвал меня и Китай без моего согласия, я тоже хотел бы предложить двоих кандидатов. Попроси их приехать… Ничего, если опоздают. — Кого же? — с любопытством спросил Иван, встав рядом. Мимо пронеслась деловая дамочка с огромной грудью. Та бежала, вернее, скакала как-то отдельно, и на секунду Артур отвлекся, задумавшись об аэродинамике и физике. — Англия-а, — пропел Брагинский чуть не на ухо. — Fuck! — отозвался Керкленд, отшатываясь. — Норвегию и Румынию, пожалуйста. И не вздумай считать это за помощь! — вдруг вспомнил он, подняв палец. — Наш спор остается в силе, — Иван, глядя на палец, улыбнулся и покивал. — И я поеду на переднем сидении, — уже не дожидаясь подтверждения, бросил Англия, двинувшись с места. Всю дорогу он безмятежно проспал.***
Бесполезность собрания зашкаливала. Америка нес пургу, Италия наслаждался Германией и пастой, Германия периодически рявкал, словно лаял, на назойливого итальянца, изучая бумаги. Англия, сидя рядом с Брагинским, уже ждал от него каких-то действий и слов, но тот задумчиво смотрел на свою стопку листов. Керкленд, прищурившись, разглядел что-то про «угрозу», еще про «союз», а также обрывок фразы «… Народ Великобритании будет пользоваться всеми…». Иван сидел потрясающе спокойный, а Англии хотелось уже душу из него вынуть и посмотреть, авось, станет понятнее. От прочитанного только что в голове роились предположения, все — с очень плохим для Англии исходом. Мало того что Румыния и Норвегия согласились явиться только на следующий день, так еще и сегодняшнее мероприятие казалось, с небольшими отличиями, калькой с предыдущего, и наблюдать это, пока Иван замышлял что-то, было невыносимо. — Простите, — он поднялся. — Мне нужно ненадолго вас покинуть, — Брагинский остановил его за руку, притянул к себе. Англия, уже готовый поднимать кипеш, был удивлен, когда губы Ивана устремились к его уху. — Плохая идея, — прошептал он и разжал пальцы. — Впрочем, решать тебе, — Керкленд его «заботу» красноречиво проигнорировал. Он вышел, находя взглядом уборную. Там стянул повязку и сунул голову прямо под кран, надеясь хоть холодом прогнать ломоту и вялость. Впрочем, когда дверь вдруг закрылась с хлопком, вялость схлынула под напором тревоги. Он выключил воду и поднял глаза на зеркало с Америкой в отражении. Медленно выпрямился, развернулся к нему лицом, заведя одну руку за спину и стиснув мокрый и скользкий край раковины. Капли бежали по лицу, срываясь с волос. — Так ты с ним все-таки встречаешься, — зло выпалил Америка, ухватившись за раковину по обе стороны от Артура. — С Россией! — на лице его было выражение «что ни скажи, а плохо будет». — Ну, раз ты настолько в этом уверен, то у тебя наверняка есть неопровержимые доказательства, — пожал плечами Англия, взвешивая, не проще ли пристрелить нахального щенка. Пистолет так и манил, врезаясь в поясницу. — Я и так все вижу! — Артур почувствовал, что вот-вот вскипит до уровня, когда от мокрых волос повалит пар. Альфред схватил его за ворот, оттягивая словно бы в поисках следов поцелуев. — Да ты дебил слепошарый, что ты видишь, идиот?! — взорвался Керкленд. Джонс вдруг рванул его к себе, и Артур сходу вмазал ему по лицу. И получил в ответ. Комната резко грохнулась набок, и он с секунду, хрипя, пытался понять, чем ударился — боли не было, сплошное онемение в лице и плече. Потом онемение прошло, и Артур согнулся, схватившись за нос. По ощущениям, тот был расплющен по щекам, но по факту был на месте. Поражало скорее то, насколько сильным был удар. В реальности Америка давно понял, что при желании легко размажет бывшего опекуна по стенке, вот только зачем? А здесь Джонс был идиотом. — Да чтоб ты сдох, мудак проклятый, — простонал Англия, когда Альфред приподнял его за лацкан пиджака. Левая рука коснулась рукоятки пистолета, и тот словно сам скользнул в ладонь. — Ну и грязный у тебя рот, Арти, — это был радикально другой Альфред. Теперь жалким Артур его бы не назвал. Вот жестоким уродом — вполне. Его поцелуй походил скорее на бесцеремонную дегустацию, чем на процесс для двоих. Он оторвался, ухмыльнулся, продолжая сжимать пальцами челюсть Англии и не позволяя закрыть рот. — Какая ж ты шлю… — прозвучал выстрел. Керкленд шлепнулся на спину из обмякших рук Альфреда, но кровь из носа тут же стала заливаться в горло, и он повернулся набок. Через несколько секунд рядом осело тело Джонса, прямо простреленным лицом к лицу. Ну чудненько, а то он давно кошмаров не видел. Артур прикрыл глаза, казалось, на секунду, но когда он опять открыл их, то вместо Альфреда увидел чьи-то ноги. Сапоги размера этак сорок шестого. Тех, кто мог бы их носить, было не очень много. — О, герой-освободитель, — пробормотал Керкленд, приподнимаясь на локте. Впрочем, смысла в этом не было — Брагинский сам опустился на колено и взял его на руки, пошел куда-то. — Мне все еще… не нужна… твоя помощь, — Артура от широких плавных шагов потянуло то ли в сон, то ли в обморок. — Н-да? — не останавливаясь, поинтересовался Брагинский. — Твое упрямство начинает меня беспокоить, Англия. Не замечал за тобой суицидальных накло… а хотя нет, бывало. Но не таким же способом, — в мягком голосе просквозил укор доброго отца, который журит несмышленое дитя. — А ты, значит, можешь жалеть других, только когда они чуть ли не подыхают? — с неожиданной для себя даже живой злостью процедил Артур. — Так вот, не дождешься. Я сказал, мне от тебя ничего не нужно! — Брагинский остановился. — Про гордость и имперские замашки мы с тобой говорили, но ты, видно, непонятливый шо пиздец, — протянул Иван. — Ничему жизнь не учит, — он осторожно поставил Артура на ноги. — Что ж, топай сам, раз такой дурак набитый. — Я бы давно мог тебя пристрелить, — соврал Англия, делая несколько шагов к стене, на которую с огромным облегчением оперся рукой. — Так что заткнись и не обольщайся, — он опустил голову, и заметил, как вниз летят, как миниатюрные снаряды, темные шарики, разбиваясь о пол. Ему даже послышался металлический стук россыпью, а потом в растущую лужицу у его ног прикатился патрон. — Из этого, да? — Артур поднял глаза на пистолет, который Брагинский держал за дуло двумя пальцами. — Ты же из него убил Америку? Должно быть, Иван подобрал оружие из его руки. Но Англии было не до догадок. Он откровенно расхохотался от отчаяния, прижав здоровую пока еще ладонь к лицу. На Брагинского он не смотрел, но чувствовал, как тот замер, не зная, что предпринять. Санитаров звать, что ж еще. Просмеявшись, Керкленд утер невольно выступившие слезы и снова посмотрел на Брагинского. Тот в кои-то веки глядел с опаской. — Иван, ты же видишь, что мне нужно оружие, как никому другому, — криво ухмыльнулся Англия, пытаясь игнорировать собственный нервный тик. — И сам же его отнял. Тебе не кажется, что ты поступаешь как полный мудак? — Ты опасен, и в первую очередь для себя самого, — Иван был благожелательным до отвращения. — Так что заканчивай выпендриваться. Всё. Я согласен даже просто защищать тебя и не требовать ничего взамен, видишь, какой я добрый. — Так отдай мне пистолет, благодетель ты ебаный! — заорал Артур во весь голос, оттолкнувшись от стены. — Ублюдок! — ему казалось, что он просто разорвется на кусочки от невыносимой злости. Имей он возможность, Иван был бы нашпигован пулями за то именно, что эту возможность отнял. Убийственная ирония. — Ненавижу тебя! — Посмотри на себя, Англия, — успокаивающе поднял ладонь Брагинский, шагнул ближе. Керкленд сжал кулак. — Ты сам доверил бы себе что-то опаснее… Что ж, Англия это сделал. Он во второй раз за эти несколько дней ударил Ивана по лицу. Левой рукой, да еще и под таким углом, получилось чисто символически. Как неграмотная закорючка под смертным приговором. Так как Бог троицу любит, третий удар тоже не заставил себя ждать. Точнее, взмах. Удара собственно не было, потому что Брагинский поймал руку в полете и потянул вверх, так что их глаза оказались почти на одном уровне. Артура отсутствие почвы под ногами не то чтобы отрезвило, а скорее наглядно напомнило, что силовыми методами вымощена дорога в гроб. Его, по всей видимости, гроб. Он скосил глаза на пистолет, который Иван теперь держал, как полагается, однако никуда не целился. — Как же так вышло, — задумчиво произнес Брагинский. — Я же хотел, как лучше, — от его ладони по телу Англии пробежала дрожь. Глаза России подернулись какой-то багровой дымкой, а выражение из иронично-печального стало угрюмым. Голос тоже изменился, став на порядок ниже. — Ваня такой добрый парень, да, Англия? Меня иногда от этого тошнит… — глаза разгорелись ярче, как уголья. — Сказать по правде, я тебе благодарен, — а на место загадочной улыбки пришел оскал. — Ты довел его до отчаяния, а это сделать нелегко… но зато теперь я здесь. — Д-добро пожаловать, — у Артура зуб на зуб не попадал, и не от холода, а от чувства, что он висит в пустоте перед расстрельными огнями прожекторов. Неожиданно рука разжалась, и он приземлился, еле как устояв на ногах. Красные глаза наблюдали. — А ты — это?.. — Зови меня Александром, — вроде бы и знакомо улыбнулся Россия, склонившись поближе. Но веки были широко распахнуты без тени прищура, и между ними вместо космоса было раскаленное пекло.