Семейный альбом

Светящиеся грибы, поляны эхо-цветов, размытые из-за быстрых движений силуэты… Глядя на всё это, Меттатон невольно думал, хотел бы он вернуться к этому или нет. Что-то подзабытое шевелилось в его душе, что-то тёплое, но робот понимал, что потому оно и тёплое, что отдаёт ностальгией. Воспоминания были хороши именно тем, что они воспоминания. Прошлое должно оставаться в прошлом. Любоваться — да. Возвращать — нет. Единственное, что заслуживало быть достоянием всей жизни от начала и до конца — это Напстаблук. Остальное — память, немного слабость, напоминание о том, с чего начинался путь, что осталось позади. Свободной от альбома рукой Меттатон приобнял кузена. Тот вздрогнул и закопошился, дотрагиваясь до провода, тянущегося к розетке. — Ты как? Заряда стало больше? Меттатон отрицательно покачал головой. — Знаешь, такое впечатление, что оно не даёт мне разрядиться, но и лишнего заряда не прибавляет. Похоже, что мне всё же придётся попросить тебя слетать к Альфис. Но сначала… Давай досмотрим вот это. Ещё одна страница перевёрнута. На развороте школьные фотографии. Ну да, как и все дети, призраки ходили в школу, но из-за разницы в возрасте в разные классы. За одной партой с Напстаблуком сидит Смурена. Непонятно, кто из них больше стесняется и старается не замечать объектива. Лицо Смурены почти полностью скрыто за прядями голубых волос. Напстаблук лица не прячет, но явно чувствует себя неловко. С Хаппстаблуком за партой сидит старшая сестра Смурены — та, которой позднее не посчастливилось слиться с другими монстрами и превратиться в Лимонный Хлеб. Эти двое не робкого десятка. Хаппста очаровательно улыбается, его соседка старается подражать. Но на этом знакомые лица не заканчиваются. На задней парте, за будущими Меттатоном и Лимонным Хлебом, горит пожар огненно-рыжих волос. Андайн. О да, боевая и дерзкая девчонка когда-то была одноклассницей суперзвезды и до сих пор даже не подозревает об этом. — Интрига… — прошептал про себя Меттатон, сравнивая горящие детским боевым задором глазёнки маленькой Андайн с её нынешним воинственным взглядом, и добавил уже громче: — Её стоит уважать, а, Блуки? Она добилась, чего хотела, она исполнила свою мечту. Я ценю это качество в других. — Я её побаиваюсь, — признался Напстаблук. — Она меня всегда немного пугала… — О да, — улыбнулся робот. — Я помню. Но я всегда успевал прилететь вовремя. Фриск тем временем закончила беседу с Безумным Манекеном. Тот уже многое рассказал ей про детские игры с братьями и съехал куда-то не в ту степь — опять заговорил о помойке, о несбывшихся амбициях и тому подобном. Девочка нашла способ вежливо свернуть диалог и побрела прочь среди эхо-цветов. В травяных зарослях справа что-то испуганно зашевелилось, затрепетало. Приглядевшись, Фриск узнала Смурену. — Привет, как дела? — добродушно улыбнулся ребёнок. — Спасибо, замечательно, — тихонько ответила Смурена. — Меттатон позвал меня с собой выступать… Мы с ним всегда мечтали об этом, ещё со школы… То есть… Мечтали я, Напстаблук и его кузен. А потом кузен исчез, но зато появился Меттатон. Фриск сделала вид, что не заметила оговорки девушки, хотя из её слов ясно следовало, что и Смурене Меттатон «раскрылся». «Вот зараза, — беззлобно подумалось ей. — О да, Меттатон, ты так усердно от всех скрываешь своё происхождение… Вообще не палишься. Хотя если список посвящённых ограничивается двумя монстрами… тремя, включая Альфис… тогда всё логично». — Я очень рада за тебя, Смурена. У тебя всё отлично получится! Я просто уверена в этом, — искренне подбодрила Фриск. — Послушай… а ты мне расскажешь, как всё было с Напстаблуком и его кузеном тогда, в детстве? Мне очень интересно, как всё у вас начиналось! — Хорошо… Только… Давай спрячемся, — предложила девушка. Фриск послушно залезла за ней в травяные заросли. Смурена всё ещё жутко всех стеснялась и старалась лишний раз не попадаться никому на глаза. Меттатону ещё только предстояло хорошенько с ней поработать и помочь раскрепоститься. Будущая успешная бэк-вокалистка торопливо зашептала историю… — Помнишь, как всё было, а, Блуки? — спросил Меттатон, открыв следующий разворот. Теперь дети были уже не за партами, а на сцене школьного театра…