Семейный альбом

Работа Альфис над новым телом — для Меттатона почти ежедневный и морально приятный процесс. Пусть внешне ничего не меняется, но зато внутренние ощущения каждый раз новые, и это заметно воодушевляет робота. Он с нетерпением ждёт окончательного результата и частенько просто изматывает ящерку расспросами, когда же она управится и он сможет трансформироваться. В конце концов учёная сообщает ему то, что он так жаждет услышать: — М-Меттатон, я думаю, т-тебе стоит взять отгул на несколько дней… Я собираюсь полностью дособирать твою новую форму… Но на это нужно очень много времени. Я больше не смогу делать это п-пару часов по вечерам. Меттатон радостно соглашается. Он отменяет все эфиры, заверив фанатов, что с ним всё в порядке и он вернётся с новой шоу-программой, раздаёт указания работникам, что им следует сделать в его отсутствие, и без долгих колебаний ложится на ремонтный стол и позволяет себя отключить. Когда он приходит в себя, то сразу же видит над собой взволнованное лицо Альфис. Ящерка жутко потеет и поминутно протирает салфеткой свои очки. — Итак… Пока ты всё ещё в старой форме, н-но… Через п-пару минут это из-зменится. Ты готов? — Да, дорогуша, — тихо отзывается робот. Альфис помогает ему подняться со стола, просит повернуться спиной и нажимает переключатель. По всему телу Меттатона проходит странная вибрация. Его начинает жутко трясти. Он чувствует, как каждая часть его тела (кроме, пожалуй, рук) автоматически меняет форму. Это странно и даже немного страшно, особенно потому, что как-то контролировать сей процесс робот не может. Он даже не может понять, приятно это или не очень. На какое-то мгновение всё вокруг темнеет, он ничего не видит, потом вновь получает возможность взглянуть на Альфис и лабораторию, и в этот момент ему кажется, словно он стал немного выше ростом… Но не успевает он толком ничего осознать, как с размаху шлёпается на пол. Трансформация заканчивается. — Ноги… Первое, что видит Меттатон, — это ноги, предел его мечтаний. Длинные, красивые, изящные. Словно не веря своим глазам, робот осторожно прикасается к ним рукой. Потом пробует согнуть ноги в коленях. Потом не спеша встаёт и замирает, балансируя. — Так здорово… По ощущениям это ещё лучше, чем я представлял себе… Правда, тело стало заметно тяжелее после добавления всех деталей… Но на это плевать, дорогуша, плевать! — голос робота восторженно срывается. Он делает небольшой шажок, затем другой, третий… И прохаживается взад-вперёд, покачиваясь. Он вне себя от восторга. На его лице такое восхищённое выражение, что Альфис не может удержаться от умилённой улыбки. — Я стою на ногах! Я хожу! Альфис, я хожу! Мне срочно нужно зеркало!!! Учёная приносит ему большое зеркало, в котором он может увидеть себя в полный рост. Меттатон подходит посмотреть на себя… и надолго застывает, не в силах оторваться от своего отражения. Пусть он уже видел всё в чертежах — реальная внешность всё равно впечатляет куда больше. Из зеркала на него смотрит высокий и стройный юноша неземной красоты. Блестящие чёрные волосы, чуть вьющиеся, зачёсаны так, что длинная чёлка закрывает половину белого лица с нежными чертами, застывшими в изумлении: рот приоткрыт, бровь приподнята, глаз с фиолетово-розоватой радужкой смотрит поражённо и в то же время изучающе. Руки, над которыми нависают чёрные наплечники, сложены на груди, защищённой розовой панелью с динамиком и каким-то переключателем. Меттатон разводит руки в стороны, чтобы рассмотреть себя получше. С груди его взгляд перемещается ниже. На изящной тонкой талии прикреплён прозрачный контейнер с пульсирующим розовым сердцем. Это его душа. Душа Хаппстаблука, живая, трепещущая, чувствующая. Меттатон делает тяжёлый вздох. Его взгляд скользит дальше. Талия переходит в весьма соблазнительные по своим очертаниям бёдра. И ноги, ноги… Идеальная длина, идеальная форма, изящество, грация… Таким ногам позавидует любая модель. — Альфи-и-и-и-и-с!.. — надрывно тянет робот, и непонятно, чего больше в этом возгласе: благодарности, восхищения или иных, но не менее сильных чувств. Меттатон прикасается к зеркалу лбом и некоторое время стоит так в немом благоговении, затем вновь отстраняется и дотрагивается ладонью до левой стороны лица, где виднеется небольшая панель. Она совсем не портит внешнего вида. Даже наоборот. Наконец, робот приподнимает чёлку. Правая сторона лица — чёрного цвета, вместо глаза виднеется… что-то. Это тоже нисколько не портит и не умаляет красоты робота, смотрится гармонично, но Меттатон всматривается в эту деталь с подозрительным любопытством. — Это… что-то вроде лазера. Я, ну… п-планирую развивать твоё тело дальше. Добавить ещё… б-боевые примочки. Пока п-просто не обращай на это внимания, хорошо? — лопочет ящерка. — Альфи-и-и-и-и-и-ис!!! — снова практически стонет робот и стискивает свою создательницу в крепких объятиях. Вырываться бесполезно, просить ослабить хватку тоже. Учёной ничего не остаётся, кроме как перетерпеть это бурное излияние благодарности — Меттатона буквально трясёт, он явно перевозбуждён. — Ну что ты, ч-что ты, — ящерке и самой на глаза наворачиваются слёзы, настолько она тронута искренним счастьем своего друга. — В-всё же х-хорошо… Т-теперь ты всегда сможешь быть таким… Но т-только… Есть п-парочка «но». Т-твоё новое тело более красиво, ч-чем с-старое, но… За эту красоту п-пришлось кое-чем расплатиться. Во-п-первых, ты в этой форме не неуязвим. Т-теперь тебя можно ранить. А во-вторых… Эта ф-форма п-потребляет гораздо больше энергии. П-подзаряжаться п-придётся намного чаще. Ну, или менять батарейки. Как ты захочешь. — О, Альфис, красота всегда требует жертв! Ради неё я готов мириться со всеми этими неудобствами! Робот отпускает учёную и поворачивается перед зеркалом так и эдак, рассматривая себя с боков и спины. — Идеально. Альфис, я тебя обожаю! — Оу… — ящерка слегка краснеет. — Н-ну… Я тебя тоже очень-очень люблю. Я т-так рада, что тебе нравится… — Так, Альфис. А почему, собственно, я до сих пор стою босиком? Мы с тобой договаривались насчёт обуви. — О, да-да-да, к-конечно, — ящерка шустро убегает и приносит Меттатону розовые сапоги на высоких каблуках. — Вот. Я их разработала специально для тебя. Обычная обувь монстров т-тебе бы не подошла… Никакие стандартные каблуки бы п-просто не выдержали твоего веса. Т-ты же… Большая металлическая м-машина. П-правда… Ты точно хочешь вот настолько высокий каблук? М-может, начнём с чего-нибудь попроще? — Исключено, дорогуша. Маленькие каблучки не подчёркивают красоту и изящество ног. Это я точно знаю. А мне нужно подчеркнуть. — Д-да куда уж больше-то подчёркивать… От твоих ног и так г-глаз не оторвать… Но Меттатон настойчив. Он обувается и становится благодаря этому ещё выше ростом, чем был. — Идеально! Потрясающе! Я впечатлён! И… Ах, Боже! — Меттатон делает пару шагов и едва не падает. — Ладно, думаю, чтобы научиться на этом ходить, мне понадобится время. Но ничего. Альфис оставляет друга осваиваться с его новым телом. В этот вечер Меттатон от зеркала так и не отходит. Стоя на одном месте (Меттатон одинаково не желает и снимать сапоги, и испытывать казусы из-за неумения ходить на шпильках), он любуется собой и играет с выражениями лица — улыбается, хмурится, брезгливо кривится, изображает восторг, снисходительность, презрение, насмешку, нежность… — Боже, Альфис, как давно мне этого не хватало… Это великолепно. К ночи его немного «отпускает», и слепое восхищение вновь сменяется активной деловитостью опытной телезвезды. Вместо дрожащего голоска учёная опять слышит уверенный тон прежнего Меттатона: — Так, дорогуша. Неотразимость неотразимостью, но показаться монстрам в таком виде я пока не могу. Этого не может случиться, пока я не овладею в совершенстве всеми возможностями формы ЕХ. Поэтому… Я удваиваю работу над собой. Днём шоу, вечером тренировки с новой формой. А ты будешь свидетелем и ценителем. И никому пока про нового меня не рассказывай. И… пока что… Эх… Верни меня обратно. С большим сожалением Меттатон возвращается в стандартную прямоугольную форму. После обретения «человеческого» облика ему совсем не хочется опять становиться «калькулятором на колёсике», но что поделаешь, с места в карьер кидаться тоже не вариант. Вдохновлённый новым образом, он выпускает ещё более яркие и впечатляющие шоу, чем раньше, а всё свободное время торчит в лаборатории. Альфис приходится заниматься всеми научными разработками рядом с ним, поскольку либо он поминутно дёргает её за чем-нибудь, либо она удивляется его новым причудам. — Ч-что ты делаешь? — Ну как это что? Крашусь, не видишь, что ли. — З-зачем? — Чтобы моё лицо выглядело идеально. Подожди, Альфис, не мешай, а то я случайно мазну не там… Учёная удивлённо наблюдает за тем, как Меттатон подкрашивает глаза. Первые несколько попыток и впрямь не вполне удачны, макияж размазывается, но в конце концов роботу удаётся справиться с украшением своего лица. Он отступает на пару шагов от зеркала, чтобы полюбоваться результатом своего труда. Альфис лишь вздыхает с едва слышной насмешкой: — Я вырастила нарцисса… — Мне идут тёмные тени, правда? — Очень. Меттатон заканчивает с глазами и берётся за губы. Альфис приходится привыкать работать под непрекращающийся стук каблуков: Меттатон постоянно ходит на шпильках по лаборатории, отрабатывая походку. Сначала он просто учится ходить на каблуках так, чтобы не шататься, не падать и не выглядеть глупо, затем начинает вырабатывать у себя «гламурную поступь», прохаживаясь взад-вперёд перед зеркалом. Альфис украдкой оборачивается на него, розовеет и опять утыкается в свои разработки: то, что получается в итоге у робота, изрядно смущает её и тревожит воображение. — М-Меттатон, т-ты осторожнее там с эскалаторами… А то упадёшь… С лестницами у т-тебя отношения всегда поначалу не очень… — Не переживай за меня, дорогуша! Вот увидишь: я на этих каблуках ещё и бегать буду! Бегать — не бегать, а позировать перед зеркалом он начинает будь здоров. Альфис бы и рада лишний раз этим не любоваться, да Меттатон постоянно просит её «заценить». Как он выгибается, оценивая себя с разных ракурсов, как расставляет руки и ноги, как закусывает губы, как поворачивается — на всё это можно смотреть часами. Альфис вздыхает и «заценивает» каждую позу. Мало того: Меттатон просит её его фотографировать. За несколько дней набирается целое портфолио. — Замечательно! Я прекрасен! Альфис, посмотри, я даже на шпагат могу садиться! Какая растяжка! Спасибо, дорогуша! Я никогда не забуду, что ты для меня сделала! В очередной раз вернувшись от Андайн, Альфис слышит, как на всю лабораторию играет музыка. Учёная никогда не слышала такую раньше. Это какая-то новая. «Неужели Меттатон опять что-то репетирует?» — думает она и не ошибается. Меттатон танцует. Прямо на шпильках. Да так резво, что у неё дух захватывает. Правда, полноценным танцем это пока сложно назвать. Это просто набор движений под музыку. Робот пробует разные позы и явно глубоко задумывается, как их совместить воедино. Заметив учёную, он выключает музыку и останавливается. — А, дорогуша!.. Я как раз репетировал свой новый танец. Тебе нравится? Впрочем, это только начало. Я не могу показать монстрам эту форму, не придумав нечто, что просто сразит их всех наповал! И… видимо, я ещё очень долго не покажусь им в таком виде. Впрочем, не страшно. А у тебя какие новости? — Я г-гуляла с Андайн… И она п-помогла мне подобрать новое платье. Х-хочешь посмотреть? — Альфис убегает переодеваться и возвращается в чёрном в белый горошек сарафане. Она выжидательно смотрит на Меттатона, поскольку уже давно воспринимает своё творение как нечто вроде модного критика. — Хм, весьма неплохое. Правда, я бы подобрал немного другой вариант. Но так тоже хорошо смотрится. Тебе ведь главное впечатлить Андайн, не так ли? И если твоей подруге нравится именно это, значит, носи этот наряд. Считай, что я оценил положительно. — К-кстати об этом… Я хотела предложить тебе познакомиться с Андайн. — Дорогуша, я ведь уже знаком с Андайн. — Н-неправда, т-ты знаком с ней т-только по репортажам. Это… Я сейчас повторю твою любимую ф-фразу… «Хаппстаблук её знал». А ты, н-насколько мы договаривались, не Хаппстаблук. Меттатон с Андайн п-почти не знаком. Это ты её знаешь. А она тебя нет. А я считаю, что моим друзьям стоит друг друга знать. — Что ж… Ладно, дорогуша. Я схожу с тобой к Андайн. Хочу посмотреть на вас с этой воительницей, которая в детстве колотила мальчишек на перемене, в подростковом возрасте нарывалась на Асгора, а сейчас охотится на людей. Проблема только в том, что… Андайн… Соседка… Хаппстаблука. Очень близко живёт. Поэтому у меня есть одно условие. Я перенесу тебя к ней домой быстро и по воздуху. Пешком через Водопадье мы не пойдём. Я на этом решительно настаиваю, — Меттатон боится встретиться с Напстаблуком. — К-как скажешь. Только хочу п-предупредить. Она, ну… не фанат твоих шоу. Совсем не фанат, если честно. Поэтому не п-пытайся подружиться с ней через эту тему. — Не фанат? Я не удивлён. Как может столь боевая и дерзкая особа любить мои шоу, которые противоречат её темпераменту? Не волнуйся, я не переживаю за это. Даже если я ей не понравлюсь — не очень страшно. Главное, что ей нравишься ты. — Ох, Меттатон, мы ведь уже обсуждали это. Мы… — Вы просто друзья. Но близкие друзья, согласись. Не отрицай всё на сто процентов. Вон у тебя все поля в тетрадках исписаны её именем. А теперь… Поверни переключатель. Мне пора возвращаться в прямоугольную форму. Я на подзарядку. Спокойной ночи, дорогуша!