Семейный альбом

Напстаблук ещё спал, когда Меттатон засобирался на работу. Робот оставил ему на столе записку: «Блуки, я на работе. Жду тебя в 5 на репетиции, как договаривались. До тех пор можешь заниматься, чем хочешь. Можешь оставаться у меня и пользоваться всем, что есть в комнате, как своим». Меттатон направлялся к Бургерпэнтсу, ведь ещё вчера он обещал и ему, и себе самому пообщаться с ним лично насчёт произошедшего. Кот опять опаздывал: двери магазина были закрыты, роботу пришлось открывать их своим ключом. Впрочем, в этот раз Меттатона опоздание подчинённого даже немного радовало: появлялась возможность немного оттянуть не самый приятный разговор. — Осторожно, босс уже на твоём месте, — послышался снаружи негромкий голос администраторши, когда часы показали 8:15. «Хорошенькая предупредительная система», — мысленно усмехнулся робот, облокачиваясь на прилавок. Бургерпэнтс не столько вошёл, сколько проскользнул в магазин, стараясь не смотреть начальству в глаза. — Простите за опоздание, босс, — наскоро выговорил он, уходя переодеваться в униформу. — Забыл кое-что дома, пришлось возвращаться. Привычка есть привычка: как Меттатону ни хотелось проигнорировать факт опоздания в этот раз, он почти автоматически произнёс: — Ты опоздал на пятнадцать минут, дорогуша. Покупатели редко приходят так рано, но это не повод нарушать дисциплину. Очень надеюсь, что подобного не повтори… Ах, извини, ты только вчера меня передразнивал с этими словами. В последнее время я стал слишком предсказуем, — Меттатон усмехнулся, вспомнив Бургерпэнтса в роли самого себя. — Вы, кажется, хотели поговорить на эту тему, — напомнил кот, переодевшись и принявшись за работу. — Так что это всё-таки было? Как то, что я изображал перед Кэтти и Брэтти, связано со сценой? Откуда… такие идеи? Да, это самое, пыль я сейчас подотру, не беспокойтесь. — Уймись со своей пылью, я сегодня не порядок проверять пришёл. Как-нибудь в другой раз проверю. Например, завтра. В общем, дело обстоит так. Я подумал, что зря не пустил тебя на сцену. Но начать ещё не поздно. Я хотел проверить, сохранилось ли в тебе что-то от прежнего таланта, а лучший способ это сделать — вывести тебя на эмоции. По-видимому, ты становишься очень… выразительным, когда внутри тебя возникают какие-то искры. Ты не разочаровал меня, и более того — даже удивил. Поэтому я беру тебя с собой выступать. И не просто выступать. Ты будешь частью моего дебюта на Поверхности. Но только учти, что тебе придётся выложиться на все сто процентов. Люди должны увидеть лучшее, на что мы способны на данный момент. «Это было легче, чем я предполагал», — подумал робот, выжидательно глядя на Бургерпэнтса. Кот отвечал ему взглядом, непонятно что выражавшим — то ли благодарность, то ли недоверие, то ли смущение, то ли всё сразу с добавлением чего-нибудь ещё. Во всяком случае, кидаться роботу в ноги Бургерпэнтс не собирался. Он не знал, чего можно дальше ожидать от босса, да и вообще привык относиться к нему настороженно, остерегаться как порывов гнева, так и порывов щедрости. — Спасибо, босс, — отозвался он коротко, но вежливо, постаравшись придать голосу побольше ноток благодарности. — Очень мило с вашей стороны вспомнить о моих мечтах. Видимо, выход на Поверхность и вправду изменил всё к лучшему для всех, а не только дал возможность увидеть солнце. Простите, возможно, вы ждали более бурной реакции… Я думаю, она ещё будет. Просто я опять не выспался. А ещё боюсь поверить в это до конца. А вдруг мне только кажется. — Тебе не кажется, котик. И насчёт «не выспался»… Я сокращаю твой рабочий день. Приходи не к восьми, а к десяти. — Серьёзно, даже так? Спасибо. Но по поводу выступления… Что я должен буду делать? — Не думаю, что твой талант расцветёт пышным цветом, если я буду указывать тебе, что делать и в какие позы вставать. Я даю тебе шанс самому придумать, что ты хочешь изобразить. Твою фантазию нужно заставить снова шевелиться после долгого перерыва. Если что-то будет придумано плохо, я просто укажу, что следует исправить и как. Но в целом — фантазируй сам. Учти лишь одну вещь: тема выступления — освобождение монстров и объединение с людьми. Мы демонстрируем дружелюбие. Ориентируйся на это, дорогуша. — Что ж, хорошо. Спасибо, правда спасибо. Правда, я теперь не на шутку озадачен. У меня даже не было времени поучиться. Я должен буду выйти сразу к огромному количеству даже не монстров — людей. Меттатон усмехнулся и присел на край прилавка, закидывая ногу на ногу. — Тебе нечего бояться, Бургерпэнтс. Тебе главное правильно себя подать. Знаешь, как мне удалось стать популярным, имея вместо шикарного тела полированную прямоугольную «коробку»? Я просто был уверен в собственной неотразимости. Подноси себя так, как ты хочешь, чтобы тебя видели. И после этого неважно, кто ты на самом деле за пределами сцены. Если ты будешь вести себя так, словно ты звезда вселенского масштаба, то будь ты похожим хоть на швабру — тебя заметят. Главное, не перепутай уверенность в себе с необоснованным выпендрёжем, окей, дорогуша? — Эм… да, — Меттатон заметил, что в глазах невыспавшегося кота стали мелькать проблески вдохновения. Похоже, что усталость, скептицизм и недоверие всё-таки давали слабину, отступали перед искорками мечтаний, давно похороненных под разрушенными ожиданиями. — Забавно как-то. Вчера я вам толкнул монолог про то, как я терпеть не могу всяких «привлекательных», которые тобой пользуются, а сегодня вы меня затягиваете в круг этих «привлекательных». — Судьба порой непредсказуема, дорогуша. А твоя судьба — это я. — Можно нескромную просьбу? Пожалуйста, не надо больше называть меня котиком. А себя моей судьбой. А то это как-то… двусмысленно звучит, как по мне. — Как скажешь, — засмеялся Меттатон, но вышло как-то нервно. — Это самое… Я тебе так и не сказал самые главные слова… Все эти радужные обещания — это, конечно, здорово. Но Меттатон так и не сказал самого главного — не извинился. Не попросил прощения. И сейчас он находился в некотором замешательстве. С одной стороны, совесть подталкивала это произнести. С другой стороны, мешало что-то вроде гордости и… желания сохранить дистанцию? У робота не было времени ни толком раскаяться в том, как он поступил с котом, ни обдумать хорошенько, за кого же его теперь держать — за «младшего товарища по сцене» или за равноправного компаньона вроде Напстаблука или Смурены. Всё это мешало совести, пробудившейся пока что больше в разуме, чем в чувствах, и «закрывало рот». Бургерпэнтс некоторое время смотрел на замявшегося робота, а потом, решив начать применять актёрские навыки, улыбнулся и махнул рукой. — Не мучайтесь. Я так и вижу, как у вас слова в динамике застревают. Давайте не будем требовать друг от друга невозможного. Я понял, что вы хотели сказать. Просто договоримся, что ничего плохого между нами не было. А там как пойдёт. По лицу робота скользнуло что-то вроде саркастической ухмылки, но явно в адрес самого себя, а не Бургерпэнтса, и кот это понял. — Вы мне лучше вот что скажите. Что со мной на Поверхности будет. В смысле… с работой. — Ты допрыгался, Бургерпэнтс. Я тебя всё-таки уволю, как обещал тебе сто раз, — улыбнулся Меттатон. — Найду на твоё место кого-нибудь получше. В твоей жизни останутся только гастроли. И никаких больше гламбургеров. Но это только после переезда. До переезда ты так и будешь тут работать. С десяти до трёх. Но, правда, без часового перерыва, потому что четыре часа работы в день — это слишком щедро даже в отношении такого, как ты. В три часа заканчиваешь, обедаешь, отдыхаешь и идёшь в зал на репетицию. — Надо тогда это новое расписание снаружи повесить, чтобы покупатели были в курсе. Незаметно такие изменения провести не получится. Я не знаток контингента постояльцев, но насколько я понял, народу в отеле в последние пару недель полно. Те, кто собрался переезжать на Поверхность, прибывают временно пожить у нас, потому что мы ближе всего к выходу, где барьер раньше был. Администраторша говорила, что бывает так, что уже заселять некуда, приходится обзванивать знакомых, чтобы узнать, не сдаётся ли где частная квартира. — Такой наплыв радует… Должны остаться какие-то средства на тот период, когда фирма будет стоять закрытой. Ладно, я пойду? Мне самому ещё нужно привести себя в порядок перед съёмками шоу, — робот слез на пол и направился к двери. — Постойте. Спросить ещё кое-что хочу. Если можно, расскажите вкратце, кто такие эти ребята, с которыми придётся выступать? Вот эти Напстаблук и Смурена. — Ах, это. Напстаблук — привидение, которое отлично разбирается в музыке и умеет её создавать. Он очень тихий, скромный и вежливый. Он… меланхолик и абсолютно безобидное создание. Просто будь к нему добр и очень аккуратен, не отталкивай его от себя. Смурена… она хорошая певица. По характеру примерно такая же, ну, может, немного более… эмоциональная и открытая. Немного. С некоторых пор. Словом, они оба белые и пушистые. Совсем не такие, как я. Они точно не будут «капать тебе на мозги», как ты выражаешься. Ладно, дорогуша. Мне и вправду пора готовиться к съёмкам. Блестящего дня! Не забывай пошире улыбаться покупателям! Меттатон подмигнул, улыбнулся сам и удалился грациозной походкой. Как только он ушёл в студию, на пороге магазина Бургерпэнтса возникла администраторша. — Что-то долго он в этот раз у тебя пробыл. Всего испесочил? — Наоборот. Не поверишь. Я становлюсь актёром. Меттатон берёт меня выступать. И ещё пообещал уволить из продавцов, как только переедем. — Вот так новость! Чего это он вдруг? — Девчонка в полосатом свитере всему виной, полагаю. Она тут всех монстров на уши поставила, я слышал. Но всё равно приятно, что хоть к кому-то МТТ прислушался. — И как ты теперь себя чувствуешь? — На самом деле внутри я очень рад. Особенно когда начинаю думать обо всём этом. Мне же теперь ещё пару номеров надо из головы вытащить. Это как… как будто сбывается мечта из детства. Но расслабляться я не собираюсь. Я уже не в том возрасте, чтобы превращаться в наивного подростка. Всё равно ухо держать буду востро. «Привлекательные» меня больше никогда так легко не охмурят. Не знаю, какие мотивы были у МТТ так поступать… Он пытался сегодня передо мной извиниться, но не смог, подавился собственными словами. Да и чёрт с этим. Главное, что вообще «оттаял». Уже за это спасибо. — В общем, ты рад, но начеку, всё с тобой ясно. Поздравляю! Надеюсь, увижу тебя ещё по телевизору, — сказала его собеседница и вышла. Бургерпэнтс остался обдумывать номер и обслуживать покупателей. Напстаблук тем временем проснулся, прочитал записку и вылетел в коридор. Он подумал, что ему нечего делать в лаборатории без Меттатона, но решил, что будет невежливо уйти, не попрощавшись с главными обитательницами. — Андайн, Альфис… Мне пора домой. Большое спасибо за гостеприимство, было очень приятно вас посетить… Я думаю, что ещё навещу вас, если захотите… Просто Меттатон ушёл на работу… — Ох уж этот Меттатон, — вздохнула Андайн. — До сих пор не могу к нему как следует привыкнуть. С самого первого личного знакомства он производит на меня… весьма странное впечатление. У него странные стиль жизни и манера общаться с окружающими. — Но я его понимаю. Андайн… Может, я могу задержаться, если позволишь… Расскажешь, какое это было первое знакомство? — Да почему бы и нет. Полагаю, тебе стоит знать больше о своём… кхм… новом друге. Иди сюда и слушай. Альфис смутилась…