Семейный альбом

Меттатон открывает глаза на ремонтном столе в лаборатории. Он лежит на спине и смотрит в потолок. Чувствует себя лучше, чем в последние моменты перед отключкой, но не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Робот вспоминает, что потерял руки и ноги во время выступления. «Видимо, Альфис ещё не приделала их…» — Альфис, Альфис! — зовёт робот. — Ох, т-ты очнулся! П-погоди секунду! — отзывается ящерка. Судя по голосу, она находится где-то рядом, но близко подходить не спешит. — Я поставила тебе другие батарейки… Но т-ты не хотел приходить в себя! З-загрузка длилась слишком долго… Т-ты слишком стремительно расходовал энергию в этот раз! Ох… Не делай так больше... Подожди немного… Я с-сейчас приделаю тебе руки и ноги обратно. Я как раз с ними вожусь… Слышится металлический лязг и шорохи. Меттатон наконец-то видит рядом с собой Альфис, которая начинает приделывать ему ноги. — В-вот так, потерпи… Сейчас всё прикручу… — Альфис… — П-погоди! Меттатон… Я д-должна сказать тебе… Прости меня. Я… я… Я н-не должна была… Твоя мечта, я… Ох… Ты хотел выйти на Поверхность… Стать звездой. Пойми, я… Т-ты мой лучший друг, я не хотела терять тебя! Но я понимаю, что я поступила неправильно! Нельзя лишать кого-то мечты, потому что тебе хочется чего-то другого! Меттатон, я обещаю, я больше… Альфис замолкает. Ей трудно подбирать слова. Она сосредоточенно возится с конечностями Меттатона. — Как ты дотащила меня сюда? — смилостивившись над ящеркой, робот решает перевести тему. — Ох, ну, это было очень п-просто! Я просто несла на руках сначала т-тебя, а п-потом твои руки и ноги до отеля… А доставить тебя сюда оттуда помогли твои работники! Они очень сочувствовали… П-просили передать, чтобы ты скорее поправлялся. — Что ж… Спасибо им. Альфис заканчивает с ногами и принимается за руки. Меттатон пока не шевелится, чтобы не мешать ей. — Зато мне столько надо тебе рассказать! Я с-скажу тебе то, что точно тебя обрадует! Я сходила с Андайн на свидание!!! — учёная переходит на восторженный крик. — Вау, дорогуша. Ты всё-таки решилась открыться нашей страстной воительнице и предаться искренним чувствам? Ну и как всё прошло? — Ох, ну… Фриск доставила мне письмо от Андайн… Любовное. Н-не… Не подписанное. Я с-сначала решила, ч-что это она хочет п-пойти со мной на свидание, и м-мы даже отправились на мусорку, ч-чтобы там… Н-не смейся! В таком состоянии… коротнёт! В общем… На мусорке я призналась Фриск, что люблю Андайн… Мы обыграли н-наше в-возможное с Андайн свидание, и когда я не выдержала и з-закричала, что люблю её… Она прибежала! М-мне пришлось рассказать ей про всё… Про любовь, п-про то, что аниме — это ложь, п-про то, что водоросли мне были нужны для мороженого, а не для научных экспериментов… Меттатон всё-таки смеётся, но негромко. — Вау, дорогуша, как много признаний за один раз! Ты совершила подвиг! Поздравляю. Об одном жалею: я этого не видел. Но красотуля Фриск… Боже… Кстати, где она сейчас? — Не знаю. Готово! Руки я тебе вернула! М-можешь попытаться встать! Меттатон садится на столе, затем встаёт на пол, прохаживается взад-вперёд по этажу, взмахивает руками, садится на шпагат, исполняет несложный танец без музыки… Всё работает превосходно. Его нынешнее состояние ничем не отличается от прежнего. Робот поворачивается к Альфис и замечает, что у той слезятся глаза. — Что не так, дорогуша? — Я п-просто… Меттатон… Я так испугалась, что ты умер… Я бы не пережила этого! К-как же хорошо, что у т-тебя всего лишь батарея села, ты жив… Меттатон мягко улыбается и думает, что сказать ящерке. Ему даже жаль её сейчас — вот такую растерянную, напуганную и в то же время счастливую. В груди осадком ощущается тяжёлое чувство: осознание, что Фриск скоро сразится с Асгором и ему не видать ни Поверхности, ни человеческой фанатской любви; воспоминание о Напстаблуке, укоры совести, сожаление; сочувствие к Альфис… Меттатон вздыхает. Минутку, сочувствие к Альфис? Разве он не сердился на неё за её поступок? Да, безусловно, но… Его размышления прерывает недовольный и очень странный голос, как будто состоящий из нескольких сразу и всё же не похожий на хоровой возглас. Он эхом отражается от стен и звучит жутковато. — Альфис, где ты? Ты обещала, что мы скоро пойдём по домам. Почему двери лаборатории закрыты? — Альфис, кто это? — Это… это… Сейчас увидишь, — вид у учёной одновременно обречённый и мужественный. На второй этаж вползает (иначе не скажешь) странное, чуть ли не аморфное существо, которое, кажется, вот-вот расплывётся по полу. Длинное и гибкое тело без ног, сильные руки, голова, похожая на лимонное желе, с раскосыми глазами и большой пастью, полной острых зубов… Меттатон никогда раньше не видел ничего подобного. Он застывает в изумлении и ужасе. Неведомый монстр не обращает на него внимания. — Альфис, я не могу больше оставаться здесь. Я провела в заточении бессчётное количество дней и едва не лишилась памяти окончательно. Я просто хочу вернуться к сестре. Я очень скучаю по Смурене. — Господи… — вырывается у Меттатона в образовавшейся тишине. «У меня сестра… Несколько дней назад совсем впала в кому… Мне нужно быть рядом», — вспоминает он слова Смурены. Перед глазами вихрем проносятся деньки детства в компании двух сестёр… «Ты выжила. Не знаю, как, но ты выжила. Но… Что с тобой стало? Во что ты превратилась? Почему?» К ужасу на лице Меттатона примешиваются оттенки сострадания. Он не может оторвать взгляда от изуродованной девушки. Альфис замечает его реакцию и спешит отослать Лимонный Хлеб обратно на первый этаж. — П-прежде, чем ты п-потребуешь объяснений… Полагаю, тебе лучше увидеть остальных. — Остальных?! Ящерка не отвечает и молча спускается с ним вниз. Глазам Меттатона предстаёт жуткая компания из полурастекающихся монстров со странными голосами. Подобные образы могут разве что в кошмаре присниться, и то не во всяком. Огромная пятилапая собака с отверстием вместо морды, птица, напоминающая роботу его комика Дрейка, но только с лицами овощников вместо глаз, несколько ещё более причудливых созданий… Показав Меттатону эту компанию, Альфис возвращается с ним наверх. — А теперь объяснения. П-помнишь мою «уборную»? Так вот, это не уборная. Это место моего… «п-преступления». И там я… Ящерка рассказывает про эксперименты с Решимостью, про то, как, вместо того чтобы добиться устойчивости души монстра после смерти, она помешала множеству монстров умереть и нечаянно стала виновницей их слияния вместе… — В-всё это время… Я жила с этим. Я не могла никому признаться. Фриск… Она с-смогла придать мне решимости наконец-то сознаться всем в том, что я натворила. И теперь я намерена вернуть их в их семьи. Я не стану их б-больше прятать… Что ж… Да, эти ребята всё в-время жили с нами в лаборатории. П-прости, что ты не знал. С-сначала я хотела устроить сюрприз, а потом… М-мне казалось, что о таком не рассказывают. Я оттягивала развязку. П-помнишь, как я плакала, а т-тебе сказала, что это из-за аниме? Так вот… Я солгала тебе. Это было из-за них. Я… То, что я не хотела тебя отпускать… Ты и Андайн — это единственное, что д-давало мне силы жить. М-мне не хватало твоего внимания. Признаться Андайн в любви я боялась… Боялась, что она, мой кумир, отвергнет меня… И без тебя я бы осталась в одиночестве, с которым… я не уверена, что справилась бы с ним. П-после всего этого… Я пойму, если ты не простишь меня. Я чуть не испортила тебе жизнь своими страхами. Но всё равно… Прости, Меттатон. Меттатон слушает её молча, глядя в пол и лишь изредка посматривая на её лицо. Альфис старается казаться твёрдой и решительной, но видно, как она жмётся и дрожит. Для робота всё проясняется. Лишние нервы, слёзы, лишние поводы для неуверенности в себе, отчаянные попытки буквально ухватить его за ногу на последних минутах… Он видит, что она ждёт ответа, что откликнуться на её порыв нужно сейчас же. И робот привлекает ящерку к себе, сжимая её в металлических объятиях и сразу же озвучивая свои мысли — без предварительного обдумывания. — Что ж, судя по твоим словам, ты совершила много смелых признаний за короткое время. А это означает, что у тебя есть мужество. Ты нашла в себе силы разобраться наконец-то со своей личной жизнью, признаться во лжи и в… проваленном эксперименте. Мой тебе совет, Альфис: не грызи себя больше за то, что сделала. Совесть — хорошая штука, но поверь на слово тому, кто не раз заставлял её молчать: сейчас ей лучше угомониться. Ты сделала так, как она хотела, и можешь больше об этом не беспокоиться. Эти монстры вернутся домой, Андайн будет каждый день целовать тебя по десять раз и, возможно, однажды выйдет за тебя замуж. А что касается меня… Возможно, ты не слышала, чем закончилось последнее шоу. Я никуда не ухожу. Я нужен своим зрителям. Они звонили на ТВ и признавались мне в любви. После этого я не могу их оставить. А разве ты не одна из моих самых главных зрителей? И разве не тебе я обязан своей славой? Посмотрим правде в глаза, Альфис: кем бы я был, если бы ты не построила для меня это тело и не ухаживала бы за ним? А? Уже этим ты заслужила, чтобы я уделял тебе больше внимания. Так что это ты меня прости за то, что уделял тебе так мало времени. Безусловно, шоу-бизнес заставляет переступать через многое и через многих, но для тебя я найду время. Как и… для кое-кого ещё. Поняла, дорогуша? Вытри слёзы, красотуля. Я не ухожу. Ведь я твой друг. Самый сногсшибательный, красивый и великолепный в этом Подземелье. О большем Альфис не смеет и мечтать. Она прижимается к роботу, слушая, как стучит в контейнере его сердце. — Ох, Меттатон… Спасибо тебе. Я скоро вернусь. Только скажу тем ребятам пару слов… — Можешь не торопиться, дорогуша. Ящерка убегает. Меттатон облокачивается на ремонтный стол и мысленно разговаривает сам с собой. «Что ж, молодец, Метта, ловко ты посоветовал Альфис не прислушиваться больше к голосу совести. А сам так сможешь? Какую отговорку найдёшь на этот раз, чтобы не идти к Блуки? Даже дурашка Альфис смогла найти в себе силы во всём сознаться. А ты так и не найдёшь? Не сознаешься? Ну и кто ты после этого? Боишься, что он разочаруется сразу и в брате, и в любимой звезде? Рискни, Метта, настоящая звезда не боится рисков. Приди в его жизнь как тот, кто принесёт ему свет и счастье! Ведь ты его любишь! Любишь…» — Так значит, Смурена сама придёт сюда? — послышалось снизу. — Спасибо, я буду ждать её. «Что ж, и Смурене я тоже должен во всём сознаться. Пора наконец-то покончить со старыми обещаниями. Должен признать, что выступать в полном одиночестве не так весело, как в компании с кем-то… И как ни крути, Фриск напомнила мне об этом. Что ж… Буду честен с собой хотя бы сейчас. У меня бескрайнее море фанатов, а из близких сейчас одна Альфис. Как-то это… не здорово. Тем более… кого я обманываю? Я бы действительно хотел вернуть Напстаблука… и Смурену. Что ж, я просто пойду и поговорю с ними. Чем бы это ни закончилось, мне должно стать легче. Ненавижу чувствовать себя виноватым. Так или иначе, это чувство должно исчезнуть. Я решу эту проблему. В конце концов, чем я хуже Альфис???» Снизу доносится странная возня. Меттатон не успевает ничего предпринять, как к нему подбегает Альфис и тотчас же хватает за руку. — Есть шанс! Папирус позвал нас в замок Асгора! М-мы можем успеть остановить битву! Фриск не погибнет и не убьёт короля! — И доберёмся быстро, — мигом подхватив идею, улыбается Меттатон и подхватывает учёную на руки, запуская двигатель…