Цена жизни

Внимание! Жестокая глава!!!! Слабонервным не читать       Немного успокоившись, Марина постаралась взять себя в руки и собраться с мыслями. Она попыталась встать на ноги и хоть как-то осмотреться, но поскольку в комнате было темно, женщина не видела почти ничего. А ей и не надо, в той комнате кроме нее, больше ничего и не было. По стенке Нарочинская переставляла ноги в поисках чего-то, чего и сама не знала. Внезапно на нее накатила паника, Марина осознала, что в плену, что ей не выбраться, что она больше никого не увидит, а в памяти всплывали картинки замученной женщины, и этот груз страха снова навалился на нее, ноги подкосились, и блондинка плюхнулась на пол.       Ей никто не дал долго страдать, внезапно зажегся яркий свет, от яркости которого у Марины аж резало в глазах, но когда она привыкла, то обнаружила, что сидит в комнате без окон и дверей и в ней ничего кроме кровати, унитаза и раковины, но самым невыносимым для Нарочинской стали огромные следы засохшей крови у той самой раковины. Сама от себя не ожидая, Марина тяжело задышала, сердце заколотилось с бешенной скоростью, ей, как опытному хирургу, приходилось сталкиваться с кровью каждый день, но видя ее здесь, она не смогла справиться с собой. Паника захлестывала ее. Женщина задержалась о стену и попыталась подавить тошноту. - Марина Владимировна, - послышался голос робота, - неужто не вынесли…Это всего лишь кровь. Нарочинская подняла взгляд и увидела камеру, от чего ей стало мерзко. Она будто подопытная крыса. - Что тебе нужно? – вскричала она. - Ну, Марина Владимировна, подождите. Все должно быть постепенно, но я думаю, я в вас не ошибся. Свет погас, и стало настолько темно, что у Марины аж закололо в глазах. На ощупь она пошла в сторону кровати, боясь, что впереди ее ждет пытка. Добравшись до чего-то мягкого, Марина присела, и свет снова зажегся. - Хорошая девочка! – проговорил голос. – Марина Владимировна, посмотрим насколько вы хорошо понимаете команды. - Тебя найдут! Тебя уже ищут! – кричала она. - Конечно, меня ищут уже многие месяцы… Снова стало темно, а Нарочинская даже не знала, что ей теперь делать, она ведь не сделала ничего плохого. Она всего лишь врач. Женщина сидела неподвижно, она даже не знала сколько прошло времени прежде, чем снова зажегся свет. - Марина Владимировна! Вы все больше меня радуете, - продолжал голос робота. – Я расскажу вам одну историю… Свет погас, а на стену высветилось видео. Нарочинская зажмурилась, она не хотела это видеть, предчувствуя, что именно ей собираются показать. - Я не хочу это видеть, я увидела достаточно в тот день, когда привезли твою последнюю жертву. По телу Марины пронеслись огромные мурашки, и она вздрогнула. Голос молчал, видео стояло на стопе, а женщина так и продолжала сидеть с закрытыми глазами. Внезапно раздался пронзительный свист сигнализации, он был настолько громким, что казалось, барабанные перепонки вот-вот разорвутся. Нарочинская приложила к ушам руки, но это не помогало. Сигнализация свистела до тех пор, пока Марина не открыла глаза. - Так-то лучше…Марина Владимировна, такой звук вы будете слышать каждый раз, когда не будете выполнять мои приказы. Эта сирена будет становиться громче, если вы будете дерзить. Блондинка сидела неподвижно, смотря на экран. Уши и голова болели, а внутри зарождалось чувство голода. Она уже не знала, чего ей ждать, но старалась послушаться. - Умница. Итак…И кстати, это не последняя моя жертва. Последняя моя жертва – это вы! Все отключилось, стало снова очень темно. Марина чувствовала, что этот придурок давит на нее психологически, она боялась пошевелиться, и как только женщина захотела сменить свою позу, услышала: - Ну, Марина Владимировна, сидите так, как сидели. Вы же хирург, вы можете находится в одной и той же позе много времени. Выпрямите спину и смотрите четко перед собой, - она сделала то, что попросил голос, - какая послушная! Предыдущая не была такой, собственно, поэтому пришлось отрезать ей палец… Считай! - Раз.Два… - Продолжай, чтобы я слышал!       Снова стало темно и тихо, Нарочинская слышала лишь только свое сбившееся дыхание и свой собственный голос, отсчитывающий секунды одну за другой, сердце, которое до этого колотилось с бешенной скоростью, стало замедляться, женщина глубоко задышала и попыталась успокоиться. Она продолжала считать, часы на пролет, и когда цифра дошла до семи тысяч, снова включился проектор, но Марина не останавливалась, а продолжала сидеть и считать в надежде на то, что это скоро закончится. У нее ужасно болела спина, голова и шея, все тело затекло и больше всего хотелось размяться. Она устала, ей захотелось расслабиться и уснуть. - НЕ СПАТЬ! – вскричал голос, - еще сто секунд. От усталости Марину тошнило, она чувствовала, что на грани, но как только она досчитала, голос разрешил ей перестать считать и походить, после чего она вернулась на кровать, а голос продолжил. - Наконец-то, теперь я расскажу вам сказку и даже покажу.       Видео нажалось на воспроизведение, и Марина заметила, что оно идет пятнадцать минут. И эти пятнадцать минут были самыми ужасными за последнее время. Она никогда не испытывала такого отвращения и омерзения. - Это моя первая красавица. Видишь, как она похожа на вас. Она работала психиатром. Все пыталась вправить мне мозги… Я любил ее, а это последние пятнадцать минут ее жизни… Голос отключился, заставив Марину увидеть все те муки, через которые прошла первая девушка. Скорее всего она была его психиатром, ведь сомнений в том, что этот некий болен, не было. Нарочинская не хотела видеть того, что видела: женщина лежала полностью обнаженная, все тело было испачкано чем-то черным, вокруг валялись окровавленные трупы разных животных. Стояла гробовая тишина. Женщина сидела на кровати в мелкой тряске. У нее не было ни сил, ни желания что-то делать. Она просто сидела и молчала, ожидая, что же будет дальше. Голос ей приказал ей встать, превозмогая боль, она встала и посмотрела прямиком в камеру. Ее взгляд был безумен, что четко уловила Марина. Она очень хотела отвернуться, чтобы не видеть всего этого сумасшествия, но знала, что голос ей не позволит. Тем временем на видео девушка смотрела в камеру, а голос ее спрашивал, какое животное ей понравилось больше всего, и голодна ли она, на что та отвечала, что больше не голодна. Она стала расхаживать по комнате, поскольку голос сказал ей обойти комнату шесть раз и лечь на кровать. Осознав, что всех этих животных раскромсала эта девушка, Марина почувствовала приступ тошноты, ей вдруг стало очень холодно, все ее тело передернуло, и стоило девушке лечь на кровать, как в не вонзились десятки лезвий. Нарочинская вскочила с кровати, в комнате раздалась сигнализация, женщина попятилась назад, споткнулась и упала, ударившись головой о стену. Это отключило ее сознание.       Как и говорила Рогозина, Султанов примчался в ФЭС ни свет, ни заря. Он собрал всех в комнате совещаний и орал так, что содрогались стены. Он швырялся папками, ручками, казалось еще немного, и мужчина начнет избивать своих подчиненных. Галина сидела с закрытыми глазами, практически не слушая его, что она не знала из его слов?! Что ему нужен результат – знала, что они дерьмовые работники – уже давно осознала, что он распустит всю их контору, если они не поймают этого ублюдка – тоже знала. - А вы, Галина Николаевна, - Галя подняла на него равнодушный взгляд, но мужчина так и не договорил, а направился к двери, на выходе сказав, - я даю вам неделю, иначе вы все у меня тут полетите! Руслан ушел, громко хлопнув дверью, а Галина лишь с сожалением посмотрела ему в след. Она рассказала ребятам, что перекопала интернет, что им надо ехать в первый мед и поднимать архивные записи и искать всех отчислившихся в тот год. - На шестом курсе редко кого отчисляют, поэтому круг будет не очень большим… - Галь, тебе только так кажется, - проговорил Николай. - Давай начнем хотя бы с этого… Ты понимаешь, он был там в Склифосовском; совсем рядом. Давайте поезжайте, а я поеду в Склиф, поспрашиваю у Нины еще что-нибудь, вдруг что вспомнит. Коль, я устала выслушивать, какие мы отвратительные работники… - Я понял тебя… Николай тяжело вздохнул, и они с Майским уехали по поручению Рогозиной, а та поехала в Склифосовский, где весть о похищении Марины распространилась со стремительной скоростью. Брагин ходил сам не свой, злился на всех, кричал. В операционной вел себя тише воды, что совсем не было похоже на мужчину. И больше всего его бесило, что он ничего не может сделать, что он просто беспомощен в этой ситуации.       После операции мужчина зашел в ординаторскую и, сев за стол, погрузился в свои мысли. - Михалыч, - обратилась к нему Нина, - не изводи ты себя! Всем хреново. - Слушай, Нинок, давай я как-нибудь сам, - Брагин оскалился, заставив тем самым Дубровскую отстать от него. Женщина вышла из ординаторской и вернулась на свой пост, где до приезда Галины без конца поступали пациенты.