«…Напомню вам, что непонятная эпидемия уже прекратила существование нескольких удивительных городков на севере нашей страны. Истоки и обстоятельства этих трагедий остаются скрытыми. Непонятного много. Этот мор ведет себя так, будто обладает разумом. За ним, несомненно, стоит какая-то неодолимая воля! Иначе как объяснить то, что эту болезнь никто не сумел победить? Как объяснить то, что самые чудесные стороны нашего Бытия вызывают её особенную ненависть? Выбирая жертву, Песочная Язва следует привередливому закону. И если пытаются спорить с ней — следуя тому же закону, она всегда возвращается снова… Странно, что до сих пор молчат всемогущие Власти…» [изложено по аргументации Г. Орфа] «Мор. Утопия»
— Слышал о новом случае с «летунами»? — шептала Рита, сидевшая рядом со мной в приёмной Грозного после ужина. Она пришла согласовать с шефом развлекательную программу, а я напросился за компанию, боясь и стесняясь идти один со своими вопросами. Девушка как всегда выглядела эпатажно, пирсинга, казалось, на её лице с момента нашей первой встречи стало ещё больше, а руки от кончиков пальцев и до краёв рукавов футболки оказались забиты татуировками с растительными элементами, с искусно вплетёнными в орнамент черепами. Ногти, — я уже не был уверен, что нарощенные, — Рита покрасила в серо-стальной и заточила до бритвенной остроты. Поверх лака их покрывал все тот же орнамент, который стелился по коже. — С «летунами»? — переспросил, нахмурившись. Так мама и папа называли самоубийц, вышедших из окна, о чём я тут же сообщил русалке. — Именно. В последний месяц они активизировались, в неделю по несколько человек отлавливают и снимают с крыш, — кивнула русалка. — Знаешь, самое странное — никто из погибших не перешёл на нашу сторону, — сделала девушка большие глаза. А потом пояснила, заметив мой недоуменный взгляд: — Ну, всё тебе как маленькому нужно рассказывать. Часто самоубийцы или те, кто перед смертью испытывает острые негативные эмоции, не отправляются за край, а возвращаются всякой нечистью: мавками, вурдалаками, призраками… русалками, — на последнем слове она отвела взгляд. — Чаще призраками, само собой, иначе скрыть наше существование было бы сложно, и во всем мире начался бы самый натуральный зомби-апокалипсис, — усмехнулась недобро девушка, поковыряв пол острым каблуком. — Погибших уже пятеро, ещё пятеро относительно легко отделались, наши в последний момент их вычислили и успели подстраховать. Трое в коме, но от них остались скорее пустые оболочки, так что считай, что мертвы, — когда родители рассказывали мне эту историю, жертв было меньше. — Выжившие — как запрограммированные зомби, всё рвутся куда-то, хотя сами не знают, куда. Прикинь, даже участников Битвы экстрасенсов пригласили расследовать это дело, вот умора. — А они того… не наши? — осторожно интересуюсь, наблюдая как танцуют в глазах девушки озорные искорки. — Вот ещё, — фыркнула Рита. — Корчиться как цирковая обезьянка на потеху публике — удовольствие ниже среднего. — И все пострадавшие — дети? — осторожно уточнил я, переводя тему. — О, так ты всё же слышал об этом? — кивнула русалка. — Мы сначала тоже так думали, но последние жертвы — твои ровесники, даже чуть старше. Учёные списывают происходящее на аномальную жару, общественность — на группы смерти. Назревает охота на ведьм в интернете, — вздохнула девушка. — А на самом деле? — вкрадчиво интересуюсь, переходя почти на беззвучный шёпот. — А на самом деле… — сделала большие и страшные глаза Рита. — Хрен его знает, — когда я был готов умереть от любопытства, выдала она. — Реально, странные смерти. Из ребят все силы выпили. Шеф думает… — Шеф думает, что группы смерти — хороший способ отвлечь внимание толпы и направить её гнев против неё самой, — дверь в кабинет Грозного с треском распахнулась. — Хватит мальчика пугать, у него и так день тяжёлый выдался. Жестом пригласив нас в кабинет, Грозный зашёл следом, прикрыв дверь.***
Следующий час мы потратили на согласование бюджета мероприятия, рассыпаясь в обещаниях хорошо себя вести и не крушить казённое имущество и расписали меню, которое ещё нужно было успеть отдать поварам. Ещё одним пунктом стояла аренда пейнтбольных маркеров и количество пулек, которые управление может выделить на развлекательные нужды. — Стар я уже для таких мероприятий, — устало подкрутив ус, вздохнул Грозный, распластавшись в своём кресле. Он явно напрашивался на личное приглашение, хитрый старый лис. — Да ну! — встрепенулась Рита. — Вы в самом расцвете сил, мужчина хоть куда, будь вот у этого задохлика толика ваших сил, харизмы и… — заливалась соловьём девушка, не обращая на моё обиженное сопение внимания. — …Если пойдёте с нами, то всё пройдёт гладко. Своим поступком вы подадите пример… — и ля-ля-ля. Я потерял нить разговора, очнувшись только от тычка острым когтём под рёбра. — Без вас праздник будет сер, уныл и безрадостен, — подытожила девушка, шепнув мне на ухо: «Улыбайся, не стой столбом!» Сделав стойку сусликом и с силой сжав зубы, давя очередной зевок, я улыбался и кивал, да так, что скоро щёки заныли от натуги. — Ох, ну раз я нужен завтра… Не могу отказать красивой девушке, каюсь, — распушил усы шеф. — Обязательно приду, — поставив свою резолюцию под меню, он горделиво подбоченился, благосклонно кивая нам. — Рита, отправляйся на кухню, пока Марфа ещё не убежала по делам, мне нужно с Митей обсудить кое-что, — с подозрением покосившись на меня, девушка отпустила шефу щедрую порцию улыбок и направилась к двери. Уже схватившись за ручку, она повернулась быстро ко мне, сделала пальцами жест: «Я за тобой слежу», — и выскочила прочь. Дождавшись, пока цокот каблучков стихнет, Грозный посерьёзнел. Напускная бравада разом слетела с него, словно маска. — Садись, Мить, в ногах правды нет, — махнул на стул рядом с собой шеф. — Рассказывай. — Что рассказывать? — уточняю, осторожно пристраиваясь на краешке стула. — Всё, с самого начала. Что ты почувствовал, пожелав этому раздолбаю обчесаться и как избавил от последствий внушения? Стараясь не сбиваться и поменьше теребить манжет халата, я без утайки рассказал, как повадились ко мне оборотни чаи гонять. — Серьёзно, — яро убеждал шефа. — Ну, какой из него волк… свин он! Такой бардак за собой оставлял, аскорбинку переводил. А если переесть витамина C, может появиться сыпь. — Под хвостом, — смеясь, уточнил шеф. — И там тоже, — бурчу, почёсывая нос. — Я был зол и хотел, чтобы они доставали кого-нибудь другого. — Достаточно, я понял, — отсмеявшись, ответил Грозный, протирая запотевшие очки. — Так ему и надо, а то расслабился, щиты не держит, рот на огород… Как удалось убедить, что больше ничего не чешется? — Дал противоаллергенные и сказал, что сейчас всё прекратится. Сам в это верил, хотел очень сильно, чтобы подействовали таблетки, — начальник кивал, постукивая карандашом по столу и над чем-то усиленно размышляя. — Потом Ваня объяснил мне, как это на самом деле действует. И к вам отправил. — Да, вполне правдоподобно, — кивнул Грозный и резко встал, меряя кабинет шагами. — А бабушка, твоя, значит, ведунья была? — мой ответ вряд ли требовался, спрашивал мужчина самого себя. — Дед, в последние годы жизни, — лесничим, — при упоминании дедушки и бабушки у меня в носу защипало. — Я не рассказывал этого, — тихо отвечаю. — Ох, прости, — мужчина приобнял меня за плечи, подбадривая. — Я просто хочу понять, в кого ты такой талантливый парень, — снова резко распрямившись, он кинулся к стеллажам и начал рыться в папках, промаркированных заглавными буквами. — У нас тут досье почти на каждого альтернативно-одарённого есть. О твоей семье, правда, совсем мало информации. Мы каждого, с нераскрытым даром, рассматриваем как бомбу с часовым механизмом. В большинстве своём силы наследуются и можно предугадать, подготовиться к последствиям всплеска силы в столь позднем возрасте. Допустим, дедушка твой мог быть лесничим неспроста. Животные его не трогали? Он с ними пытался общаться? — Не знаю, ворон как-то отгонял, говорил им, что у соседей вкуснее ягоды, а у нас горькие. И они больше к нам не летали. Правда свои слова он подкрепил двумя выстрелами в воздух из двухстволки, — с улыбкой вспомнил я. — Сойдёт? — Не знаю, — с сожалением покачал головой Грозный. — Вороны — птицы умные, а двухстволка — весомый аргумент. — А… если бы я вдруг был чьим-то «спутником», — вспомнив термин, услышанный от Милы, плавно избежал слова «невеста». Грозный с любопытством покосился в мою сторону, воздерживаясь от комментариев. — Какого-нибудь оборотня, обладающего примерно такими способностями. — Нет, это не так работает. Он бы мог чувствовать твои эмоции, делиться энергией или тянуть её из тебя… Но не влиять на её проявление, — теория рассыпалась на кусочки. Не плеваться мне ядом и не обращаться в змею. — И даже если предположить подобную аномалию, у нагов внушение действует иначе: человек ведёт себя неестественно и теряет волю, но ненадолго, пока гипнотизирующий его оборотень держит зрительный контакт. — А почему вы заговорили о нагах? — стараясь скрыть волнение, поинтересовался я. — Среди оборотней, только они обладают подобными силами, за что остальные стаи их просто терпеть не могут, считая подлыми и коварными созданиями. Вот у них и испортился характер за века подозрений и гонений. А ты с кем-то связан? — наконец задал главный вопрос шеф. — Не исключено, — пытаясь уйти от ответа, я заёрзал на стуле. — Не знаю. А вы? — В досье нет ничего такого, сквозь твой щит, увы, не могу пробиться и посмотреть, — Грозный смотрел в окно, на полигон, невидящим взглядом. — Допустим, ты менталист. Я почти уверен в этом, хотя бы из-за того же щита. Но это плохая новость для тебя — учиться контролировать силы придётся самому, нет у нас сейчас менталистов в штате. Не нужны были до недавнего времени. А ещё они обычно очень хорошо прячутся от государственных структур, благодаря своему дару. Он дал мне те же советы, что и Ваня: не разбрасываться словами и постараться контролировать свои эмоции. В понедельник должен был вернуться из отпуска мой наставник, который, по словам Грозного, понимал хотя бы принцип действия такого дара. — А если это все-таки аллергия? — уже на выходе поинтересовался я, теребя мешочек с травами, висевший на шее. — Оборотни редко подвержены болезням, а уж эту парочку я знаю с рождения, под новый год они вёдрами поглощают мандарины. И ничего. От банки аскорбинки его не могло так пронять, — кивнув и попрощавшись, я выскользнул из кабинета, боясь поднять взгляд. Полученная информация злым пчелиным роем крутилась в голове. Тут моё внимание привлекли носы чьих-то чёрных туфель, со стальными вставками на носах. — А мы подслушивали, — проникновенно зашептала Рита, подцепив меня под локоток коготками и потащив за собой в коридор. — И немного подглядывали, — словно стыдясь этого, покраснел Шурик, пряча кончик носа в шарфе. — Видел аквариум в кабинете? Мы его шефу на день рождения подарили, чтобы быть в курсе последних новостей! — восторженно вещала русалка, затаскивая меня в библиотеку. — Ага, и сплетен… — ещё сильнее убивался этнограф. — Странно, что нас всё ещё не поймали! — заламывал руки парень. — Да ну тебя, — отмахнулась Рита. — Ты только представь, каких мы теперь дел наворотим! Смотри, — подцепила русалка меня за ухо, — завтра ты убеждаешь противников стрелять друг в друга… — Ага, — покладисто соглашаюсь. — Если бы я знал, как… — Тренируйся на Шурике хоть всю ночь, — благосклонно разрешила девушка, проигнорировав протесты парня. — Убеди, что у него горят руки. До позднего вечера я пучил глаза, гипнотизируя Сашу, совершал магические пассы перед его носом, изображая всполохи пламени, воображал объятого огнём этнографа и хмурил брови, когда Шурик в очередной раз устало сообщал, что нет, ничего он не чувствует. — Может, глаза закрыть? — предположила Рита. — Шурик, глаза! — скомандовала русалка. Парень завязал лицо шарфом, обнажив спрятанные до того на шее шрамы, похожие на жаберные щели. Мне Рита закрыла глаза холодными руками, не забывая раздавать команды властным голосом. — Давай, представь теперь, что ему руки крапивой жжёт, все в волдырях и царапинах, бр-р-р, больно, наверное. Я старательно повторял всё, что говорила Рита, боль от крапивных ожогов была мне знакома, представить её было гораздо легче, чем пламя, облизывающее чьи-то конечности. Но ничего не происходило, если Шурик и чесался, то это было скорее нервное, из-за близости сканера, пощёлкивающего крышкой, стоило парню расслабиться и сосредоточиться на моём голосе. — Олегу стало не сразу плохо, — напомнил, принимая из рук недовольной русалки чашку с ароматным чаем. –Когда я его в четверг вечером выгнал из кабинета, он неплохо себя чувствовал. Вечером на пробежке ещё не чесался, а пришёл только в обед сегодня… — Значит, подождём, — кивнула не растерявшая энтузиазма русалка, проигнорировав нервно икнувшего этнографа. — Шурик, проводи Зайчика, — когда я засобирался домой, попросила Рита. — Мне оцифровать несколько листов, прежде чем отправляться спатеньки, — покосившись на адский принтер, парень не стал возражать. — Заодно расскажешь Мите, во сколько и где собираемся.***
Шурик уверенно вёл меня по коридорам, прямиком к учебным полигонам, вышагивая так быстро, что я едва за ним поспевал. — Вон там, за баскетбольной площадкой, есть тропинка вглубь полигона, пойдёшь по ней, не заблудишься. Не бери с собой ничего лишнего, постарайся не пользоваться парфюмом, разве что мешочек, тот, что у тебя на шее болтается, хвоей и смолой можешь набить. Иначе тебя за любым укрытием вынюхают и расстреляют раньше, чем ты успеешь пискнуть, — наставлял парень, выпятив грудь колесом, словно бывалый малый. — Ближе к центру насаждений будет база со снаряжением и небольшое кострище. Мы там по выходным шашлыки жарим. — Кстати, я думал, вы с Ритой держитесь ото всех особняком, — понял, наконец, что показалось мне в их поведении странным. — А сейчас бегаете, организуете пикник… — Ну, отдыхать-то мы тоже хотим. Любишь кататься — люби саночки возить, — наставительно выдал Шурик. Примирительно покивав, я мысленно повторил, что мне только что сказал этнограф, запоминая. — Встречаемся на базе в полдень, в час инструктаж и сигнал о начале. Ты первое время, пока не освоишься, держись за спинами своей команды, прикрывай. И жди любой пакости от противников, — мы почти дошли до комнат, когда Шурик произнёс это тихо-тихо. — Нам запрещено пользоваться своими силами на полигоне… Но никто не отнимет у оборотней их звериную прыть и ловкость, у нежити — чутьё на живую кровь, а у одарённых — любовь к пакостям, — я кивал, поникнув. — В общем, ты для нас — младенец. Но мало кто об этом знает. Держи нос по ветру и изображай из себя крутого мага, который вот-вот вытащит из рукава какую-нибудь подлянку. — Сохраняй покерфэйс, — подытожил я, тяжело вздохнув. — Ага, твой ментальный щит позволяет, никто не почувствует твоих эмоций. Разве что стук сердца может выдать нервозность, потому больше бегай, пусть его принимают за азарт погони, — парень махнул рукой, прощаясь. Закрыв дверь и разувшись, я зашёл на кухню, где все ещё царили стерильная чистота и печеньки. За продуктами мне так и не удалось выбраться, хорошо, кошачьего корма было припасено на ближайшие три месяца. На полу комнаты разгорались нешуточные страсти — призрачный покер без правил. Кошачий хвост мелькал то тут, то там, шустро перемещаясь между призрачными гостями, стучавшими картами о ламинат. Иногда он задерживаясь за спиной очередного игрока и начинал вылизываться, задирая то одну лапу, то другую, то прижимал уши, но взгляд кошака в этот момент непременно был направлен в сторону Варвары. Жулики. Я ещё в прошлый раз заметил, что он ей подыгрывает, но так и не разгадал этот язык жестов. Помахав рукой присутствующим, я вежливо отказался от предложения присоединиться и ушёл мыться. — Чего такой грустный? — поинтересовалась Варя, собирая карты, стоило мне выйти из душа. — Завтра играем в пэйнтбол. А я как-то не подумал, с кем именно придётся играть… Проще сразу ведро с краской на себя вылить и сдаться, — забравшись на свою кровать, признался я гостям, потерявшим самообладание и нервно кусающим губы, пальцы, карты… В отличие от равнодушной к происходящему Варвары, кутавшейся в пододеяльник. Как же быстро мозг адаптируется к сверхъестественному! Ещё недавно я и представить себе не мог, что буду вот так вот спокойно сидеть в обществе призраков и жаловаться на жизнь. — И всего-то! — фыркнула девочка. — Ты ж менталист! Внуши им что-нибудь мерзкое и пахучее, — призраки, недовольно ворча, покидали комнату, обещая отыграться в следующий раз. Варя радостно подгребала выигранную в неравной битве гору печения к себе. — О, ты уже в курсе, — улыбнулся, ни капли не удивившись. Когда дружишь с призраком, тайна личности и любая конфиденциальная информация перестают быть таковыми. — Значит, знаешь, что у меня не получилось повторить этот фокус. — Не-а, мы с ужина играем, не видела, чем всё закончилось. Завтра что-нибудь придумаем, у меня пара должников есть, попрошу их твоим противникам ружья шишками заткнуть, — мирно улыбаясь, предложила девочка. — Ты спать забирайся, своих в обиду не дадим! — боевой настрой Вари успокоил и порадовал. А под утро, часов в пять, ко мне прибежал вопящий Шурик, обмотавший руки холодными, мокрыми тряпками, умоляя снять с него внушение крапивной чесотки.