Пошипи меня тихо по имени: Свиток второй

Ненавижу лестницы! Конечно, благодаря тренировкам, физически я окреп. Чуть-чуть. Рита говорит, каким был дрищём, таким и остался… Но лестницы всё ещё вызывали во мне отторжение, и только адский лифт заставлял примириться с физической активностью. Уж лучше страдать из-за сбившегося дыхания и боли в лодыжках, чем мчаться навстречу приключениям и неизведанным этажам УПС. Проскакав за котом несколько пролётов, я успел пожалеть о затее. Хотелось всё бросить, покапризничать и не рисковать здоровьем, но вдруг, толкнув лбом дверь на очередном этаже, Кот скользнул в проем, урчанием подбадривая меня. — Это здесь? — спросил я у пушистого. Кот согласно дернул хвостом. — Ладно, а ты точно знаешь, куда дальше? Или по запаху найдешь Глеба? — кот чихнул или фыркнул, я не разобрал до конца. — А… — Привет! — Марфа приветливо помахала мне рукой. Мне же? Да? — Э… привет! — даже ладошки вспотели от волнения, будто я вор, крадущийся на дело. — О, так ты на задании, — рассмеялась домовица и заговорщицки подмигнула мне. Кажется, она тоже была в деле. — А мешочек с табаком при тебе? — Конечно, — я пошарил в карманах легкой джинсовой куртки, накинутой на плечи, и вытащил ароматное саше. В управлении было всегда тепло, но по поручениям Милы и для того, чтобы добраться до жилого корпуса, мне часто приходилось пересекать тренировочный полигон. Да и в куртке есть карманы, куда я распихал телефон, перочинный ножик, саше с табаком и ещё много мелочей, которые могли спасти мне жизнь. — Вот, никогда не расстаюсь с ним, — но Марфа неодобрительно цокнула языком. — Ну, так они тебя быстро найдут, — она принюхалась к пустому уже карману. — Снимай курту. Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу. — А кто они? — удивленно спросил я, подчинившись без лишних расспросов. — И почему они не найдут меня по моему… э, естественному запаху? — аккуратно принюхавшись к футболке, я убедился, что не успел вспотеть на лестнице. — Доктор Дулиттл и его пациенты, — рассмеялась девушка. — Твое тело сейчас в нашем пространстве, а вот одежда и все что в карманцах припрятано — не совсем. Стоит тебе что-то выронить, и оно окажется в вашем слое реальности. — Это ты о Глебе? — шёпотом уточнил я, озираясь, вдруг, нас кто-то подслушивает. Правда, в УПС самый тихий шепот чаще воспринимался обитателями как громкий крик и общественное заявление. А глушить звуки вокруг себя я так и не научился, к сожалению. Мила пока наотрез отказывалась обучать меня: «Вдруг, ты под беззвучным пологом попадешь в беду? И окажешься без сознания?» Стоит ли говорить, что об этом думал Глеб. — Интересное сравнение, правда? Тебя же Айблолитом называют, забавная парочка вышла, — я закатил глаза. — Никакой секретности, тут нас никто, кроме домовых и их гостей, не услышит, — улыбнулась, осматривая меня, Марфа. — Помимо тебя, сегодня мы никого не приглашали, — поведя носом рядом со мной, она удовлетворенно кивнула. — Вроде, больше ничего опасного нет. — Подожди, телефон заберу… — потянулся я к куртке, но Марфа не отдала мне её. — Ага, чтобы тебя выдали оповещения и вибрация, на беззвучный режим сильно не надейся, кто знает, какие гости у Глеба сегодня, могут почувствовать излучение, — я тяжело вздохнул, соглашаясь, но всё же убедил Марфу на секунду отдать мне телефон, чтобы проверить, не было ли вызовов. «Задержусь сегодня, нужно будет кое-что забрать, ужинай один», — от Глеба. Кончик моего носа смущённо заалел. Казалось, будто молодожен пишет жене. «Ни на что не соглашайся, после работы сразу иди домой. Ты меня понял», — пришло в тот момент, когда я хотел вернуть аппарат домовице. Похоже, кто-то уже раскололся, и Глеб узнал о готовящемся празднике. Отвечать не хотелось. Создавалось смутное ощущение, что любая неосторожная фраза выдаст меня с потрохами. Марфе надоело наблюдать за моими душевными метаниями и, отобрав телефон, домовица быстро напечатала: «Угу», — и следом отправила обиженный стикер. Я вздрогнул от неожиданности, но Глеб уже прочитал сообщение и удалять его было поздно. Вместо ответа пришел «фэйспалм». — Купился, — уверенно кивнула Марфа. — Хорошо, я решила проверить тебя, прежде чем ты прокололся. Ладно, у рыбин мозгов нет, но ведь Андрей — охотник, — вздохнула домовица и убрала мой телефон в карман куртки. — Ладно, иди, шпион недоделанный, но слишком близко не подходи к Глебу и его гостям, а то могут и с изнанки учуять, особенно если знают тебя лично. Вооруженный одними лишь инструкциями, я чувствовал себя голым без куртки и набора выживальщика. Зябко поёжившись, я продолжил следовать за котом, который в нетерпении бил по полу хвостом. У очередной двери, с крупной надписью «Психолог», он остановился и начал истошно вопить, царапая косяк. — Да тихо ты, чего творишь?! — в ужасе уставился я на него, Кот нахмурился и, переведя дух, вновь истошно завопил. — Да слышу я, — раздался недовольный голос. — Ну привет, хвостатый, — дверь распахнулась, являя нам Глеба в халате и очках. Он вальяжно оперся локтем о косяк, царственно взирая на кошака сверху вниз. Кошак величественно и презрительно взирал на него снизу вверх в ответ. — В гляделки пришёл играть? Ну, входи, — Глеб открыл дверь шире, но я бы не смог просочиться в эту щель. Кот остался сидеть напротив проёма, пронзая взглядом парня. — Как хочешь, я закрываю дверь. Но стоило двери захлопнуться, как Кот вновь завопил и заскребся, а я искренне начал переживать, что Глеб сейчас сожрет хвостатую кОтострофу. Приготовившись спасать Кота, я внутренне напрягся, но Глеб, вновь выглянувший в коридор, устало потер переносицу под очками и распахнул дверь настежь, отошел на метр от проёма и, поклонившись, выдал: — О, ваше царственное величество, не соблаговолите ли вы войти в мой скромный кабинет и подождать, пока я закончу с работой, — при этом руками он указал на пространство позади себя. Кот подумал пару секунд и, гордо встав, неспеша вошел внутрь. Следом мелкими перебежками семенил я, стараясь обогнуть Глеба по кривой дуге. — А где хозяина потерял? — принюхавшись, спросил Глеб, вероятно решив, что мой запах исходит от шерсти Кота. Кот, конечно, промолчал, многозначительно поведя хвостом в сторону лестницы. А я забился в дальний угол кабинета, не сразу заметив, что в кабинете парень был не один. В помещении царил полумрак: плотные тяжелые шторы были задернуты, свет от ламп казался тусклым, мягким и рассеянным. Большой рабочий стол с ноутбуком и кипой бумаг не привлекли моего внимания, а вот диванчик у стены, на котором головой вниз и с закинутыми на стену ногами, валялся некто, очень даже. В остальном кабинет был вполне типичным, скучным, без опознавательных признаков и каких-то приятных сердцу мелочей. Даже свое рабочее место у Милы я уже через неделю завалил оригами и личными вещами, вызвав хаос и ворчание начальницы. У Глеба было стерильно. Насмотревшись сериалов про психологов, я был уверен, что в их кабинете должны быть картинки для теста Роршаха, лавовые лампы, книги, статуэтки, дипломы и всё такое. Кроме рабочего места, кушетки, стеллажей с книгами и столика с электрическим чайником и чашками, здесь не было ничего примечательного. Даже цвет стен мне было не разглядеть в полумраке. Хотя, когда моё зрение чуток адаптировалось, я всё же заметил кое-что интересное. Огромную кошачью лежанку с игрушками, мисками и подушкой-валиком, на которую кот, возлежавший на этом великолепии, положил лапы. — Так… — хмуро произнес я. — И давно вы спелись? — ревность кольнула сердце. Это мой кот! — Привет, пушистая задница, — произнес Ваня, которого я узнал по голосу и недовольным интонациям. — Опять приперся подслушивать? — кот душераздирающе зевнул и притворился спящим. — Не отвлекайся на него и продолжай, — Глеб уселся за стол, поправив очки. — Хоть бы извинился, я тут тебе душу изливаю, а ты отвлекаешься. Как же профессиональная этика? — ворчливо заметил оборотень, но Глеб и бровью не повел, что-то записывая в блокнот. — Вот что ты опять строчишь там? — ворчал Ваня, однако, набрав в легкие воздуха для возмущения, передумал, тяжело выдохнув. — Ладно, я контролирую гнев. Ты наверняка специально это устроил, чтобы вывести меня из равновесия, — Глеб кивнул. — Продолжай. — Так вот, при полной луне я мысленно я превращаюсь в беззаботную бабочку, порхающую с цветка на цветок, с цветка на цветок, — вдохновенно вещал парень, перебирая руками в воздухе, будто крыльями. — Эти желания, просыпающиеся в душе, пугают мою волчью натуру. Но как же это хорошо порхать как мотылёк и жалить как пчела, почему дядя не понимает, что я не такой как все оборотни, в моей душе распускаются цветы и танцуют яркие бабочки на лугу, а я вместе с ними, — жаловался оборотень, но я ему ни капли не верил. Слишком хитрый был прищур на перевернутой морде. — Так я на стенку от тоски полезу! Волчья натура возьмет верх над бабочкой, р-р-р-разорвет её, — он схватил руками воздух и замер. — А я начну охотиться на всех вокруг, — вздохнул Ваня, закрыв глаза и расслабившись, но вдруг один яркий хитрый глаз распахнулся. — Вот, например, Митя, выглядит вполне… — мой глаз дернулся. Остро захотелось запустить в голову оборотню чем-то тяжелым. Я думал, Глеб с его гиперопекой поступит так же, но с удивлением обнаружил, что друг спокоен и собран. — Вполне? — уточнил змей, когда ожидание затянулось. — Да ну тебя, мог бы и начать угрожать мне, взять за шкирку, выкинуть из кабинета… — Ваня не заметил кое-чего важного, а вот у меня похолодело под коленками: Глеб стянул очки на переносицу. Для окружающих этот жест мог показаться знаком удивления и заинтересованности, но я знал, что очки каким-то образом защищают от змеиного гипноза. — Чтобы ты мог с чистой совестью прогуливать наши сеансы? — ехидно заметил Глеб, вернув очки на место. Я облегченно выдохнул и откинулся на стену. Сидеть в углу было не очень удобно, зад начал болеть, а спина затекла. Ваня поморщился и снова закрыл глаза. — Так что из перечисленного было правдой? — хотелось заткнуть уши и не слышать их разговор, но это вряд ли помогло бы. Я не имел права лезть в личные беседы оборотня и психолога. Но мне всё равно было жутко интересно, как Ваня согласился на сеансы, зная его неприязнь к нагам и Глебу, в частности. — Всё, — с вызовом бросил Ваня. — Ладно. Ничего. И то, что я сказал про Митю… извини, плохая шутка, — усмехнулся парень. — Я знаю, что у меня есть проблемы с социализацией и гневом, ты не первый психолог, к которому меня отправляет дядя. Не понимаю, зачем всё это. — Но первый психолог-оборотень, — заметил Глеб. — Я ничего не передаю Грозному. Всё, что ты скажешь мне, останется тайной, — мне стало жутко дискомфортно и стыдно. — Однако сегодня наше время закончилось. В следующий раз продолжим с того места, где ты порхаешь бабочкой над лугами, расскажи мне во всех подробностях, что ты при этом испытываешь, — с серьезным лицом сказал Глеб, но в глазах у него плясали черти. — Ох, ноги затекли, — проворчал Ваня. — Ладно, чувак, ты не такой уж и душный, признаю, — он махнул рукой Глебу. — Давай, до следующей недели. Я впервые был в кабинете психолога, если не считать школьного. Но тогда нашему классу сунули под нос какие-то личностные тестики, которые я заполнял, не думая. Сделав по их результатам вывод, что все мы на грани суицида, в школу вызвали родителей на срочное собрание, где психолог долго и красочно намекал на острую необходимость личных сеансов с каждым учеником. Разумеется, платных. С тех пор того психолога я больше не видел, а директор школы ещё долго извинялась перед классом и обещала, что больше ни один шарлатан работать у нас не будет. Поэтому я даже не представлял, как на самом деле работает психолог и что происходит на сеансах тет-а-тет, за закрытыми дверями. — Ну иди сюда, страдалец, — я вздрогнул, испуганно уставившись на друга, но его слова были обращены не к моему углу. Он подманивал Кота, кроша колбасу со своего бутерброда. Докторскую. Рот заполнила слюна, а живот заурчал. Я испуганно зажал его, но ничего не произошло, Глеб не слышал пение голодного кита в моём животе. Ещё бы они не спелись, Докторская колбаса была тайной страстью Кота, о которой мало кто знал. Моей тоже. Но меня этой колбасой Глеб не кормил. Почему-то в нашем холодильнике была только полезная еда. Но ведь вредную еду докторской не назовут? Ревниво и голодно я наблюдал за тем, как Кот и Глеб перекусывали бутербродами. Новых пациентов не было, мой друг лишь заполнял какие-то документы и что-то печатал на ноуте, прихлёбывая ароматный кофе. Мне хватило такта не заглядывать ему через плечо, к тому же не хотелось лишний раз вдыхать божественные ароматы еды. Кот сидел на столе рядом и изредка пихал Глеба лапой, чтобы тот покрошил ему очередную порцию колбасы, а после, с наслаждением чавкая, поглядывая на меня хитро. — Так значит, Глеб не даёт мне портить аппетит, а сам трескает бутерброды с тобой, — ехидно заметил я. Кот вздрогнул от моего мстительного взгляда, обещавшего лишения вкусняшек. — Там кто-то сидит? — спросил Глеб, заметив нашу игру в гляделки. Кот фыркнул и пихнул его лапой, требуя колбасы. — На моём кабинете защита, сюда без разрешения никто войти не сможет, — покачал головой парень. — Или ты кого-то притащил на хвосте? — кот ел и никак не выказывал причастности к нашей затее. — Ладно, — он потрепал кота по голове. — Скоро пойдем, только переоденусь, — оказывается, в кабинете была небольшая дверка, которую я не заметил из-за плохого освещения, она вела в туалет с раковиной. Когда Глеб закрылся там и зашумела вода, я начал лихорадочно соображать, как его задержать ещё на час, до семи. В замочной скважине заманчиво торчал ключ. Первое, что я сделал — закрыл дверь и спрятал ключ в карман, надеясь, что он, как и моя одежда, будет незаметен для Глеба. После я распахнул окно и разбросал бумаги со стола по кабинету, надеясь, что Глеб купится на это и поверит в «сквозняк». Кофе я заботливо выпил, портить бумаги или ноут не входило в мои планы. Кофе был горьким и холодным, но я был очень голодным, жидкость потекла на благодатную почву, давая мне немного энергии и смелости. — Рано или поздно Глеб узнает, кто был виновником бардака. Чем меньше ущерба я нанесу, тем меньше потом буду страдать, — оправдываясь, объяснил я Коту. Озираясь, что бы такого ещё безопасно погромить, я заметил рядом с ноутбуком последний кусок колбасы, который тут же шустро запихнул в рот, а после полирнул сверху остатками кофе, боясь подавиться. И вот когда я размышлял, не спихнуть ли книги на пол, распахнулась дверь в туалет и грозный голос разрезал повисшую тишину: — Так, — чашка из-под кофе выпала из дрогнувших рук и вдребезги разбилась о пол.