Пошипи меня тихо по имени: Свиток второй

Даже сам себе не верь, я лишь приоткрою дверь И сознание плывёт, ты дышишь Тонкой нитью впереди то, что ты хотел найти Теперь должен выбрать сам. Ты слышишь… Шаман — Сколот

После того вечера наша совместная жизнь, давно мутировавшая из передружбы в недолюбовь, практически не изменилась. Спать вместе мы не начали, потому что не прекращали, однако объятия Глеба стали более интимные и к ним добавились легкие покусывания плеча и за ухом, если я не хотел просыпаться утром. Это действовало на меня эффективнее ведра холодной воды и змей не гнушался пользоваться такой бесчестной уловкой! А ещё оказалось, он был очень голоден до поцелуев, но показывал это только в пределах нашей квартирки и в безлюдных закутках, за что я был безгранично Глебу благодарен. Не знаю, как бы я смотрел Миле или вообще кому угодно в глаза, если бы меня застали повисшим словно раскисшее тесто на змеюке, который в это время яростно вгрызался в мои губы. О, они бы всё поняли, но шуточек про впрыскивание яда (думайте, что хотите, в меру своей распущенности) и проверку длины змеиного языка я бы просто не пережил. Тяжело, когда твои друзья — тролли. А ещё славянской нечистью притворяются! Кот, презрительно относившийся к любым не направленным в его адрес нежностям, отвоевал дорожную сумку Глеба и, натаскав туда тряпок и подушек, соорудил гнездо, «съехав» от меня на кухню, поближе к еде. Глеб даже помог устроить эту жуткую конструкцию у батареи, а занавески превратил в балдахин, за которым кот мог уединяться. Это были практически личные апартаменты с видом на холодильник. Жаль, с шумными соседями не повезло, зато олл-инклюзив. Глеб начал учить меня закрывать мысли от посторонних, а также читать чужие, насколько мог объяснить теорию и подсказать верный путь к практике. Всё же природа наших способностей сильно отличалась. Для успешной промывки мозгов Глебу требовалось не столько смотреть «считываемому» в глаза (да-да, вы помните, как сотрудники УПС синхронно обзавелись практически бесполезными очками), сколько захватить его внимание, сфокусировать на себе мысли собеседника, заинтересовать. Потому Глеб и изучал психологию, а вовсе не из-за невероятной любви к копанию в душах нечисти. Старые трюки, которые срабатывали в тёмные времена на необразованных людях, в наше время могли впечатлить только ребенка или слабовольного. Все же мозг — сложная и быстро адаптирующаяся к опасностям штука, а вся нечисть, даже неживая или не совсем мертвая, сохраняла «человечность» в большей мере, чем хотелось бы. Когда-то наги были богами для целых народов, подчиняя не силой и угрозами, а сладкими речами и внушением, не зря сохранилось так много скульптур змееподобных богов и сказок про мудрых и всемогущих змеелюдов. Именно из-за этого славного прошлого наги в большинстве своём до сих пор оставались высокомерными и заносчивыми засранцами. Они одни из последних приняли правила нового мира, в котором сказка уступила ведущую роль человеку. Как я узнал из сплетен, ходивших в УПС, Глеб был одним из самых адекватных змеев на их памяти, не считая Милу. В моих «руках» многие приемы Глеба не срабатывали, потому что я просто не умел сверкать глазюками или едва слышно что-то гипнотически нашептывать, вводя собеседника в транс какофонией звуков, вибраций и образов. Зато мне зрительный контакт был ни к чему. Даже наоборот, без пристального взгляда оппонента я проще концентрировался и незаметно касался верхних слоев сознания. Ещё я мог быстро провалиться глубоко в мысли подопытного, если он доверял мне и был готов впустить к себе в голову. Мне требовалось лишь яростно подумать о том, как вышибаю дверь в его хранилище мыслей, правда при этом я становился похож на раздувшуюся и выпучившую глаза от натуги лягушку. Глеб умудрился как-то тайно сфотографировать сеанс гипноза, чтобы потом поставить на заставку телефона этот ужас, и назвал это «оберегом от сглаза и воров». Шеф называл мой авторский метод «ворваться с ноги», Глеб — «пробить пустой башкой дверь», Мила от комментариев воздерживалась, препарируя мои успехи и внимательно изучая. Правда, после таких экспериментов у меня и подопытного оставались ещё на сутки волшебные ощущения жертв асфальтоукладчика, потому чаще мне на опыты отдавали провинившихся оборотней, реже — русалок. И не удивительно, что мои способности решено было скрыть от остальных сотрудников, ради их спокойствия, а ещё из-за каких-то таинственных «Охотников». О них я знал лишь то, что давно Андрей был охотником, а Лёня — гончим псом, но теперь нет. Название звучало внушительно, потому я отложил расспросы об этой организации на будущее. Вообще, вначале мы с Глебом пытались тренироваться друг на друге, но эксперимент не удался. Мы давно открылись друг другу гораздо сильнее, чем можно себе представить, и я проваливался к нему в мысли лишь только желал, и наоборот. Меня он мог найти, услышать и почувствовать практически где угодно, если я постоянно не концентрировался на мысленных щитах. Оставалось надеяться на порядочность змея, которой и не пахло. Хотя у меня самого было рыльце в пушку… — Читала я один фанфик, где Северус Снегг учил Гарри окклюменции, — протянула как-то раз за обедом Рита, когда я рассказывал об успехах в обучении. — Хочешь, скину почитать? — я решительно отказался, стараясь не выдать раздражение голосом. — Зря, очень познавательное чтиво, расписано в красках и технично. — Обойдусь, — запив застрявший кусок в горле компотом, фыркнул я. — Кстати, чем планируете заняться в Новый год и праздники? — я поспешил перевести тему, пока Рита не начала зачитывать столь захватывающее произведение. — Учти, меня так завалили работой и учебой после дня рождения Глеба, что помогать вам я не собираюсь, — русалка обиженно надула губы. — Ты это у меня в мыслях прочитал или догадался? — подозрительно сощурилась она. — Догадался, — соврал я. Рита ОЧЕНЬ громко думала, когда дело касалось очередной пакости, и слишком сильно доверяла мне. Или она специально открывала мне свои планы, чтобы если что втянуть на подмогу? — Ла-а-а-адно, — недоверчиво протянула она. — Тогда ничем особо интересным для тебя. А ты? — Родители хотят приехать, навестить, — убрав посуду, я вместе с подругой отправился обратно на рабочее место. — А ночью тридцать первого Грозный поставил нас с Глебом дежурить. — Дежурить? — удивилась девушка. — Бедолаги, — обдумав, изрекла она. — В Новогоднюю ночь у всяких мамкиных сатанистов шило в жопе зудеть начинает, всё Управление на ушах стоит. А вы будете дежурить в штабе или на выезд дернут? — Я-то не оперативник, буду, как всегда, перераспределять и перенаправлять, — я пожал плечами. — Хотя Евгений Анатольевич разрешил скататься на какую-нибудь ёлку ближе к полуночи, если придется высылать наряд. Но без героизма. — А мог бы отмечать и отдыхать! Ещё есть время отказаться, — Рита покрутила вилку между пальцами. — Мы хотим с винишком забраться на полигон и всю ночь запускать фейерверки… Будет весело! — я задумался, предложение звучало заманчиво, но покачал головой. — Не думаю, что кто-то заметит твоё отсутствие, — хихикнула Рита. — Я замечу, — Глеб бесшумно приблизился к нам сзади и нагло втиснулся между мной и Ритой. Русалка прикусила язык и начала посылать мне сигналы SOS глазами. — Что вы, продолжайте, мне тоже интересно, что там у вас за планы на полигон в моё дежурство. — Грозный разрешил, — насупилась Рита. — Если ты про подсунутое ему в кипу документов на подпись заявление на допуск, то не разрешил, — девушка заметно скисла. Глеб умеет быть ехидным и злопамятным засранцем. Я почти уверен, будь это какая-то другая русалка, не обремененная дружбой со мной, он бы не вмешался. — Но мы обсудили с шефом, что время в новогоднюю ночь неспокойное, — я давил улыбку, понимая к чему он ведет, — и раз ваши планы сорвались, то можете подключиться на дежурство для усиления, — я видел, как раздулась от ярости Рита, но быстро успокоилась. Глеб только этого и добивался, выводя её из себя. — И Олега с Ваней, но они сами вызвались, — не хотел бы я быть тем бедолагой, за кем братья придут в новогоднюю ночь. — О, это будет запоминающееся дежурство, правда, Митя? — подмигнула она мне. — Значит, будем ездить на вызовы? — Я в Управлении скоро мхом покроюсь и забуду, как обычные люди выглядят, — закивал я. — Будет круто, — мне показалось или змей с ехидцей сверкнул на меня глазищами в тот момент? — И всё это под моим присмотром, — кивнул Глеб. — Куранты, сатанисты, упившиеся крови пьяниц упыри… — я сделал губы буквой «О», изображая памятник сей достойной букве, который привлекал туристов в наш город-болотце. — Романтика. — Не можешь предотвратить — возглавь? — засмеялась Рита. — Андрей нам ещё Лёню оставит, — между делом сообщил Глеб, с наслаждением жуя котлету. — Кажется, вы с ним очень дружны? — Рита скуксила лицо и, быстро замяв разговор, сбежала «радовать» Шурика. — А ты всё предусмотрел, — заржал, наконец, я. Лёня буквально пас русалок, как только они оказывались в поле его зрения, не давая им и шагу в сторону сделать. — Никто не сбежит: ни упыри, ни сотрудники? — Глеб усмехнулся, кивая. — Она бы и тебя попыталась утащить, — он собрал наши тарелки на поднос и пошел к столу с грязной посудой. Я засеменил следом, так как делать в столовой было больше нечего и обед подходил к концу. — Но ты для меня ярче маячка, и без Лёни я бы вас выследил за считанные минуты, — я смущенно отвел глаза, стараясь не сталкиваться взглядами со змеем. — Однако зимой мне не очень комфортно в оборотной форме на улице, — парень поёжился. — Потому Лёня с нами скорее на крайний случай. — А часто такие «крайние случаи» происходят в Новый год? — удивился я. Избавившись от посуды, мы двинули в сторону лифта. Не знаю, что с ним сделал Глеб, но в присутствии змея этот дьявольский агрегат вел себя прилично. — Каждый популярный праздник, — поморщился как от зубной боли парень. — Ладно бы только нечисть вылезала, с ними разговор короткий, а вот подростки, которые нашли бабушкину тетрадь с заговором на крови девственницы — другое дело. Мы не трогаем людей и по договору должны передать их Охотникам, — вот опять эти загадочные «охотники». — Но когда голодный дух лезет из портала, раненая девственница визжит от боли и вселяющегося в неё духа прабабки владельца тетради, а перепуганные ученики чародея в ужасе мечутся из стороны в сторону… — Понятно, — протянул я, нерешительно ступая в недра лифта. Без Глеба я не рисковал даже мимо проходить, потому что лифт научился захватывать края свободной одежды и непонятно как втягивать в себя жертву. На моих глазах он засосал так стажера из бухгалтерии, скрежещуще гогоча. Собственно, только новички и попадались на его уловки. В Управлении испытание лифтом считали чем-то вроде боевого крещения: в сущности — безопасно, но после новички понимали, что лучше не зевать и всегда быть наготове удирать от всяческих НЁХов*. — Ну, хороший мой, — Глеб любовно погладил скрипнувший лифт по стене, вырывая меня из размышлений, — знаешь, куда нас везти, — лифт согласно проскрипел-заржал и захлопнул створки, тронулся с места. Не сорвался, не понёсся, не зашатался! Нет, он мягко и почти бесшумно двинулся на наш этаж, неторопливо и деликатно, будто желая подольше нас покатать. — А меня он вчера опять пытался укусить, — сдал я этого Буцефала в образе лифта с потрохами. — Ну, к каждой душе нужен особый подход, — мудро изрёк Глеб, хотя я рассчитывал на то, что он отругает агрегат. — Ты тоже не любил спорт, а теперь на пробежку по утрам просыпаешься практически сам, до будильника, — ещё бы я не вставал до будильника, ведь после мне начинали отгрызать ухо с одной стороны и мяукать с другой, требуя еды. Сделав страшные глаза, я обиженно засопел, а вот лифт, наоборот, как-то мягко и ободряюще проскрипел в ответ. — Ты так Грозного однажды подсидишь, всех вокруг очаруешь, — лифт ехал непозволительно медленно, но поторапливать его я не решался. Глеб мог бы, но он, похоже, наслаждался моей компанией в замкнутом пространстве. — Не ревнуй, не подсижу, — шутливо ответил Глеб, быстро приблизившись к моему лицу и захватив своими губами мои, будто страдающий от жажды припадает к источнику, но быстро разорвал поцелуй и, удовлетворенно улыбнувшись, клюнул поцелуем в нос «на прощание». Я смущенно отполз по стенке и отвел взгляд. — В Управлении только человек может быть во главе, таков договор. У тебя или Андрея куда больше шансов однажды возглавить этот зоопарк, — подавившись смешком, я представил, как сижу за большим столом Грозного и отчитываю Глеба. — С нетерпением буду ждать этого дня. Так интересно узнать, как именно ты будешь меня наказывать, — я вспыхнул ещё сильнее. — Интересно, ты специально сейчас не закрыл эти мыслишки? — нет, я просто расслабился и размяк, хитрый манипулятор умудрился вывести меня из равновесия. Желая сгладить повисшую неловкость, я хотел спросить про причины такого жесткого условия отбора кандидатов на пост главы управления, но тут лифт, грустно скрипнув, открыл створки. — Молодец, — погладил его на прощание Глеб и, пропустив меня вперёд, вышел. — Ладно, топай работать, — стало даже обидно, с лифтом он был нежнее. — Мне ещё нужно по делам зайти, там на допрос кого-то привезли на ваш этаж, — я кивнул, чувствуя на периферии сознания знакомые сгущающиеся тучи и тревогу. — Ту книгу? — Нет, того, кто недавно её касался, — нахмурился Глеб. — Я мог бы помочь, раз так хорошо её чувствую? — но парень лишь покачал головой, отправляя меня на рабочее место кивком головы. — Именно потому, что ты так на неё реагируешь, лучше не приближайся к ней или к тем, кто с ней контактировал. Мы переведем его в другой отдел после осмотра Милы. Подальше от тебя, — скривился Глеб. Уже плюхаясь на рабочее кресло, я понял, что сфокусироваться, пока этот загадочный контактер рядом, не получится. Я буквально кожей чувствовал, в какую сторону его перемещают и как он эмоционально реагирует на окружавших сотрудников Управления. И только когда его переместили на несколько этажей выше, меня отпустило. — Как ты? — спросила Мила с интересом, заходя в кабинет и приближаясь ко мне. Осмотрев мои глаза и померяв пульс, она выдала: «Так», — и засадила заполнять картотеку. Я был «никак», словно всю радость выкачали и осталась звенящая пустота. — Жуй, — Мила сунула мне под нос сладкий батончик. — Что думаешь насчет книги и своих ощущений? Лучше задать вопросы и получить на них ответы, чем из-за невежества опять вляпаться в неприятности. — Ну, — сахар сделал своё дело, поднимая настроение и возвращая желание жить. — По ощущениям, это будто это одна из книг, которые я вижу в сознании людей, только мерзкая и неприятная. В головах тех, к кому я проникал в голову, это были целые библиотеки. А тут всего одна. И… — я запнулся, не решаясь продолжить. — Даже если это звучит бредово, озвучь, — подбодрила Мила. — Она хочет найти «свою» библиотеку?.. — я сам не верил в то, что говорю, но лично чувствовал как даже книжная пыль, когда-то оседавшая на этой книге, тянула ко мне свои щупальца, пытаясь ввинтиться в сознание. — Похоже на то, — кивнула Мила. — После наблюдений за тобой, мне стала понятнее её природа. Этот мудак умудрился вытащить из людей обрывки таких книг и запечатать их в артефакте, — звучало погано. Но та информация, которую женщина озвучила позже, была ещё хуже. — В тебе она может почуять своего создателя и потому так опасна, — я поёжился. — Парень, которого мы поймали, уверяет, что сжёг её, но скорее всего она внушила ему это, — вздохнула женщина. — Ладно, работай, если почувствуешь что-то, скажи, — я кивнул и закопался в бумажки, прогоняя тревогу. Больше ничего Мила не смогла рассказать мне о книге и я, хоть и не сразу, забылся в рутинных задачах до последней недели декабря.