Сбежавшая

      — То есть как это их потушили?! — Я не понимала, как это могло произойти, — Как это вообще возможно?!       — Что мы будем делать? — Главы, совершенно не обращая внимания на мои возгласы, пытались найти логичный выход из ситуации, — Эзарель?       Мы благополучно спустились со скалы и продолжили путь. Через несколько часов скитаний по лесу мы всё-таки вышли на небольшую полянку, накрытую темно-красной пеленой, и, только подойдя совсем в плотную, можно было разглядеть бардовые цветы, похожие на земной гибискус. Но никакого «волшебного» огня не было и впомине. Алхимик не скрывал своего удивления, его лицо выражало полную растерянность, и он, попросив тишины, принялся думать, как нам лучше сейчас поступить.       — Вы уверены, что кто-то сделал это намерено? — Я не унималась с расспросами, изначально не веря, что цветы могут пылать, — Может они горят в определенное время дня или ночи?       — Твой рот хоть когда-нибудь закрывается? — Эзарель был в бешенстве; он и так был изначально против идеи даже моего присутствия на миссии, не говоря о том, что мне пришлось его сопровождать, — ещё звук и я обеспечу тебе молчание до конца твоей человеческой жизни, если не убью тебя раньше.       У меня как будто всё упало в душе от его слов. Безусловно, я понимаю, Эзарель никогда не скрывал личной неприязни ко мне да и к любым другим его окружающим, но сейчас он перешёл все рамки дозволенного. Мои глаза начали наполняться слезами, и я осталась стоять столбом, не в силах ему что-либо возразить.       — Эзарель, — Слова Главы Обсидиан прозвенели как гром среди ясного неба, отдаваясь глухим эхом в окружающей нас чаще густого леса, — Это не её вина, и ты сам прекрасно знаешь. Перестань вымещать свою злость на тех, кто в разы слабее тебя.       Валькион, грозно нахмурив брови, скрестил руки и встал в привычную для себя позу.       — Я уверен, что это из-за неё, — Алхимик был зол, отчего вены на его висках вздулись и нервно пульсировали с каждым его словом, — Все беды, свалившиеся на нас из-за неё. Да она, вообще, одна огромная ходячая беда.       Я с трудом себя сдерживала: слезы перестали создавать размытую пелену в глазах, и мне уже не хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, где злой эльф меня не достанет; беспорядочным вихрем крутились слова в голове, за которыми я не могла уследить. Губы совсем рассохлись и потрескались от той ненависти к нему, которая разъедала меня изнутри, причиняя боль и дикое чувство несправедливости.       Хочется сказать в ответ что-то настолько мерзкое, обидное, что заденет его так же, как и все его слова, когда-то вырвавшиеся наружу в мой адрес. А что сказать? Что он так достал, что при одном только его виде мне хочется убежать и забиться в угол, что ненавижу все колкости и язвы в мою сторону — в общем всё то, что вызывало из-за него все слезы и обиду? Ребячество. Он ведь не извинится, ни слова не скажет и, уж точно, не изменится.       Пощечина.       А после? А после слабость. Смятение. Разочарование. За себя. За то, что не смогла остаться равнодушной. Не смогла просто развернуться и уйти. Не вытерпела. Не вытерпела его издёвок, насмешек, косых взглядов. И больше не буду терпеть. Мне жаль, что во мне не нашлось сил стать увереннее, и, возможно, сделать это раньше. За дело? Наверно, за дело. Нет. Точно — за дело.       — За дело, — Валькион ухмыльнулся улыбкой, заметной только для меня. Одобрил? Вот как?!       Я всё ещё пребывала в шоке от содеянного, и, кажется, Эзарель тоже. Он не подал виду, что ему больно, но гневно хмурящиеся брови и яркий след от руки, постепенно проявляющийся на его щеке, говорили обратное. Я не ожидала от себя подобного. Хотя, может, он прав? Я — ненормальная, и пора бы мне уже в спецучреждение? Нет. Я всё же рада, что набралась храбрости пойти наперекор. Хоть кому-то нужно напоминать ему сохранять человечность. Пусть и таким способом.       — Пойдём дальше на запад, — не отводя глаз от меня, спокойным голосом произнёс алхимик, будто бы пару секунд назад ничего не произошло, хотя его ноздри ещё подрагивали то ли от неожиданности, то ли от гнева.       — Ты хочешь… — Глава Обсидиан не успел договорить, его прервал голос, не терпящий возражений.       — Да.       Эзарель спешно пошагал через полянку, нарушая некую гармонию и девственную неприкосновенность природы, оставляя тропку из затоптанных цветов. Нам же осталось только поспевать за ним. Я старалась идти по его следам, чтобы в конец не запятнать это чудное естественное творение.       Мы снова вступили в чащу леса. Чем дальше я шла, тем сильнее и отчётливее замечала, что яркие краски разных оттенков меркли и превращались в тёмную кашу смешения цветов: хоть и время шло к полудню, казалось, что вечер уже нещадно наступает на пятки. Хотя, может, это всё из-за моих чёрных мыслей, нагнетающих обстановку вокруг. Почему этот подлец ничего не сказал? В прошлый раз, когда в него полетел столовый нож, запущенный именно моей рукой, он разразился тирадой, от которой все, кто даже случайно был втянут в это, не исключая моего Главу, отходили ещё пару недель. Или он уже вынашивает план мести, по которому мне жить осталось пару часов? Если так, то буду отбиваться. Я невольно потянулась рукой к поясу, где было прикреплено несколько кинжалов, и, ощутив приятный холодок металла, расслабилась. Как-нибудь выживу.       Тем временем мы углубились всё дальше в чащобу, идти стало намного труднее: явно так далеко от Штаба никто не предпочёл бы гулять, и потому заросли травы стали уже почти по колено.       — Ты как? — Валькион замедлил шаг и поравнялся со мной. Казалось, неловкое молчание затянулось на вечность.       — В порядке, — я выдавила мягкую улыбку.       В конце концов, признаюсь, мне полегчало. Тишина в лесу на меня больше не давила, а наоборот успокаивала. Да и идти стало намного проще по сравнению со вчерашним днём. Ноги более ли менее слушались, мышцы совсем не болели, а от усталости не осталось и следа.       И вот, после долгих скитаний по лесу, вдалеке между деревьями, то появлялись, то исчезали ярко-красные пересветы. Алхимик расслабленно выдохнул, намекая, что хотя бы это я не испортила. Через минуту мы уже наблюдали за интереснейшей картиной: лес остался позади, а впереди расстилалась кровавая полоса, конца и края которой не было видно.       Цветов здесь было немерено, пересчитать их бы точно не получилось, и они, действительно, пылали ярко-красным огнём, отчего казалось, будто бы перед нами «текла» огненная река. Я завороженно наблюдала, как пламя, источаемое цветами, плавно подрагивало в такт слабому ветерку. Эзарель же не терял зря времени и, подойдя ближе, не срывая цветка, поймал его пламя в маленькую скляночку. Самодовольно улыбнувшись и покрутив её перед собой, он вернулся к нам с Валькионом, демонстрируя свой трофей. Яркий огонёк танцевал в его руках, пытаясь жадно выбраться наружу, однако пробка мешала ему сделать оное.       — Возвращаемся, — Алхимик спрятал склянку, надёжно зацепив ее на своём поясе.       Я в последний раз окинула глазами «пламенную реку». Мой взгляд зацепился за лес, расположенный за ней. Там было всё не так. Деревья выглядели слишком скрюченными и напоминали сухих деревянных монстров, спавших крепким сном под слоями мха и лиан. Свет практически не попадал внутрь, отчего казалось, что в чаще царит беспросветная тьма.       — Идём, — меня потянули за руку, нарушая полёт моих мыслей, — мы должны ещё успеть найти место для лагеря до темноты.       Я вырвала руку и продолжила бездумно пялиться вглубь чащи этого странного леса, напрасно стараясь что-то там разглядеть. Что я пыталась найти, сама не знаю, но меня будто манило туда.       — Что там? — Я указала рукой в сторону леса, по прежнему не отводя взгляд от него.       — Лес, — за спиной раздался противный голос с долей насмешки, — забыла уже, как выглядят деревья?       Я повернулась посмотреть в лицо этого наглеца. Он ещё что-то вякает?!       — Вирджиния, нам нужно идти, — от Валькиона как всегда веяло спокойствием, пожалуй, он самый разумный из всех нас, — скоро стемнеет.       Я покорно послушалась и позволила им увести себя. Мы успели найти место для лагеря до темноты и уже сидели у костра, попивая горячий чай. Обед был пропущен из-за… Из-за Эзареля или из-за меня? В общем, всем было не до обеда, и потому сейчас Главы жадно проглатывали ужин, не успевая насладиться вкусом. А мне в горло ничего не лезло, я всё думала о сегодняшнем дне. Наш спуск с огромной высоты, ведь завтра предстояло теперь уже подниматься; кому было выгодно потушить цветы, чтобы мы провалили миссию; ссору Эзарелем и странный лес, который настолько привлёк моё внимание, что я долго не соглашалась идти дальше.       — Тебе следует поесть, — беспокойничал Валькион, видя, как я еложу ложкой, размазывая еду по тарелке, — иначе сил совсем не останется.       Кстати, о силах: я чувствовала какой-то бодрящий прилив энергии, что смогла бы идти всю ночь. Будто бы… Будто бы что-то дало мне сил. Нет, не думаю, что теперь, каждый раз когда у меня будет плохое настроение, нужно бить Эзареля. Хоть и ему, и мне пошло бы это на пользу, вряд ли я смогу повторить подобное. Нет. Это что-то другое, недосягаемое для меня.       — Если отдашь свой мёд, я подумаю над твоим прощением, — эльф ехидно улыбнулся, оголяя белоснежные зубы, — возможно, даже не стану требовать наказания.       — И не надейся, — я открыла маленький коробок с мёдом и демонстративно вылила его в чай. Любитель сладкого отвел глаза от такой растраты драгоценной жидкости, — и это я должна просить прощения за твои выходки?       — Так, если на распри у вас силы имеются, — вступил в диалог Валькион, не давая мне дальше отстаивать свою правоту, — значит, и на дежурство первыми тоже найдутся.       — Ладно, ложитесь, — Эзарель скривил кислую мину, но всё же согласился.       — Ты не понял, — Глава Гвардии Обсидиан подозрительно улыбался, глядя на нас, — вдвоём.       Алхимик поперхнулся чаем от услышанного и громко начал кашлять. Как это вдвоём?! Я не буду его терпеть полночи. Да ни за какую плату!       — Чего? — Вдоволь откашлявшись Эзарель наконец смог заговорить, протягивая последний слог, — мне не нужен такой груз. Она и так сидит на нашей шее.       — Половина ночи в вашем распоряжении, — Валькион зевнул и, устроившись поудобнее у костра, приготовился отойти ко сну.       Эльф взял палку и с недовольным лицом сжигал её конец, смотря неотрывно на огонь. Я сделала вдох, чтобы сказать ему, что могло было быть и хуже, а он, будто бы читая мои мысли, начал первый:       — Молчи, просто молчи.       И я молчала. Мне не хотелось с ним говорить. Да и какой диалог может состояться, когда одна из сторон так и норовит тебя заткнуть. Был бы на его месте Валькион или, в конце концов, Невра, было бы намного проще. Но нет, мне в напарники был дан озлобленный эльф, обиженный на весь мир, который в добавок ко всему ведёт себя как ребёнок. А ведь я только начала думать, что Эзарель не так плох, каким кажется. Иллюзия. Обман.       Ненавижу тишину, в любых её проявлениях. Почему? Потому что она никогда не приходит одна. Вместе с ней приходят грусть и тоска, а за ними, отставая на пару минут, плетётся самая главная беда из человеческих — одиночество. И вот они объединяются, сжимая и без того твоё хрупкое сердечко в своих коварных лапах, заставляя твою душу выть, как ночные волки воют на луну. Как бы не старался: не кричал, не звал, не хотел заглушить тишину — ты сам не сможешь.       У меня всегда была семья. И я относилась к ней как к должному. Ну есть и есть, куда она денется? Но, вот, пропала. Бесследно и, кажется, уже навечно.       Человеческая жизнь слишком коротка, чем с виду кажется. Поэтому люди ценят воспоминания. А сейчас проведённые с моими близкими мгновения — это всё, что теперь у меня осталось.       — Он заснул, можешь ложиться, — Эзарель вертел палку с обугленным концом, перекидывая её то в правую, то в левую руки и скользким взглядом поглядывая на меня.       — Не сейчас, — я следила за его движениями: он закатил глаза, не принимая мой выбор, томно вздохнул и встал размять свои затёкшие от долгого сидения на низком пеньке ноги.       — Извини, — сухо бросил он, заранее повернувшись спиной ко мне.       — Мне послышалось или ты что-то сказал? — Конечно, я услышала. Но то ли от неожиданности, то ли из-за своего упрямства, переспросила, чтобы удостовериться.       Эльф повернулся, обдумывая издеваюсь ли я над ним или нет, но, глядя своими изумрудными глазами, всё же тихо повторил:       — Извини.       Мне этого было достаточно. Я ободряюще улыбнулась, понимая, как Эзарелю было трудно пересилить себя и признаться, что он неправ. Эльф теперь уже расслабленно сел обратно, изредка подбрасывая дрова в костёр.       Он извинился. Поверить не могу: он извинился! Но на душе было как-то неспокойно. Знаете это щемящее чувство в груди, когда вроде бы всё хорошо заканчивается, но ты, будто предчувствуя, всё ещё ждёшь какой-то подлости? Вот так сейчас со мной.       Где-то вдалеке послышался хруст ломающегося дерева, настолько громкий, что он бурей разнесся по лесу. Мы с Эзарелем переглянулись.       — Ты тоже это слышала? — Он нахмурил брови, прислушиваясь в снова устоявшуюся привычную тишину.       Я положительно покачала головой. Звук повторился, только теперь это уже был не звук ломающихся веток, а звук, будто бы кто-то продирался к нам через густые заросли травы, сшибая всё на своём пути, и он приближался.       — Буди Валькиона, — Эзарель поднялся и принялся искать в рюкзаке что-то. Наверное, боевые зелья.       Я же подошла к Валькиону, крепко спавшему у дерева, и потрясла за плечо.       — Что за? — Глава Гвардии Обсидиан слегка растерялся, но, услышав приближающийся шум, сразу всё понял. Он быстро подскочил и достал оружие — длинный охотничий нож, который висел всё время нашего пути у него на поясе.       — Отойди назад, — Валькион, не дожидаясь моей реакции, рукой отвёл меня за себя и прикрыл спиной. Эзарель же уже стоял плечом к плечу с ним на готове. Вот они — суровые элдарские мужики, девушку в обиду не дадут. Да и я тоже не промах, уже держала кинжалы, готовясь метать на поражение.       Шум стал совсем близко, из-за темноты ничего нельзя было увидеть дальше нашего небольшого лагеря, и вдруг прекратился. Кто-то стоял там, в темноте, почти рядом с нами. Кто-то большой и сильный настолько, что повалил дерево.       Никто не дышал, все ждали что-то воистину страшное. Мы услышали шаги, медленные, но верные.       Сначала между деревьями показалась голова, а после мы лицезрели и всё существо целиком, чёрное, чёрное как смоль. Как сама ночь. Как сама тьма.       Передние лапы были похожи на птичьи, а задние — на львиные, в прочем, как и всё его тело. Острые как бритва когти разделались бы с любой плотью. Длинный хвост с кисточкой на конце, наверное, мог снести любого. Огромные крылья были расправлены, вот-вот ожидая полёта. Гладкая шерсть, покрывающая тело, перья, которыми была усыпана вся шея, и орлиная голова, переливались серебром в свете луны, пробивающимся кусочками сквозь крону деревьев. Мощный клюв был чуть с горбинкой, которая явно была заработана в бою. А на нас смотрела пара белёсых глаз.       — Он слепой, — прошептала я, выглядывая из-за широкой спины Валькиона.       — Да, но это не помешает ему разорвать тебя на куски, — шепча, Эзарель откупорил свою банку из боевого арсенала, намереваясь кинуть в него.       Его бросок был заблокирован моей рукой. Я вынырнула из защиты Глав и прошла вперёд. Они не успели меня остановить. Но пойти за мной не осмелились.       — Что ты делаешь?! — Эльф пытался не кричать и говорить спокойно, но у него это плохо получалось, голос срывался.       Я их не слушала, просто шла к этому существу, невзирая на опасность. Я не боялась его и почему-то была уверена, что он не причинит мне вреда. Услышав, что к нему приближаются, он выпрямился и наклонил голову вбок. Я стояла прямо перед ним, он выгнул шею так, чтобы его голова была на уровне моей, и протянула руку, пытаясь дотронуться до него.       — Да что она творит?! — за спиной слышались возгласы алхимика и приближающиеся шаги. Но было поздно.       Я дотронулась. И тьма уже поглощала меня.