Коктейль "Прекрасная Елена"

Эта мне дороженька дороже всех дорог.

Снейп закончил заполнять бумаги и немедленно отнес их секретарю. Долгое утро и не менее долгий день подошли к концу, и он мог с чистой совестью покинуть территорию университета на ближайшую неделю. В коридоре Снейпа подловил студент, не согласный со своей оценкой. − Профессор Крэвен, всего лишь минута, − парень размахивал перед лицом Снейпа листами с письменной работой, − вы перечеркнули почти все страницы, вы уверены, что взяли на себя труд прочитать мою статью? − Мистер Янсонс, − произнес Снейп веско, заставив парня поморщиться – профессор снова перепутал его фамилию, − почти каждое слово в вашей работе украдено. У вас нет своего мнения, мистер Янсонс, я из-за этого отвратительно сплю по ночам. Спор в коридоре затягивался, с непривычной теплотой Снейпу вспомнились Филч и черная мантия. Дискуссия превратилась в монолог студента, он уже начал давить на жалость, принимая мечтательность на лице профессора за сочувствие. Северус круто развернулся и направился к лестнице, студент не стал его догонять, оставшись посреди коридора в недоумении. Два дня Снейп пил и не обращал внимания на раздражители в лице обитателей убежища. На третий день ему стало тошно от собственного вида, запаха и голоса. Он вышел из своих комнат под вечер, почти протрезвевший и почти оживший. Пиритс ждал его в столовой. − В прошлый раз было хуже, − с брезгливым смешком заметил он. Пиритс рапортовал о последних событиях, среди которых представляло значение только одно: Снейпу пришло письмо от имени некой мефрау Аулери. Оно содержало единственно просьбу о встрече в пятницу, то есть завтра, в парке у старой ели ранним утром. − Как вовремя ты пришел в себя, − прокомментировал Пиритс, − может, дама займет тебя достаточно и отвлечет от самобичевания. − Это полезно – становиться таким, − Снейп пренебрежительно осмотрел идеальный внешний вид Пиритса, − вспоминаешь, что ты человек, а не манекен. Вечером Снейп прочитал все газеты за прошедшую неделю, пытаясь найти в них упоминание мефрау Аулери, но из этой затеи ничего не вышло. При этом Северус был уверен, что видел ее имя в связи с делом об убийстве. Утреннее солнце било в глаза, и Снейп жалел, что не взял в собой очки. Вид каменной университетской стены уничтожал его намерение быть довольным утром. Бесконечный ряд ассоциаций привел его к незаконченным тезисам о необходимости его курса в данном университете. Не представляя насколько может опоздать мефрау Аулери, Снейп поднялся со скамейки и встал за елью, вид изменился и несколько изгладил его ненависть. Мефрау Аулери не опоздала, она пришла за несколько минут до назначенного времени. Из-за широких пушистых ветвей Снейп наблюдал ее приближение. Эта женщина имела типичные северные черты: яркие светлые глаза, русые волосы, четко вычерченное овальное лицо, несколько тяжелая фигура и общая внушительность, исходящая от каждого ее действия. Еще при первом взгляде на нее Северус мгновенно ее вспомнил. Он действительно видел женщину в газете, но больше чем полгода назад. На фотографии в статье она была вместе со своей убитой дочерью. Аулери заметила его и кивнула, но вместо того, чтобы подойти, женщина села на скамейку, разложила на ней свои вещи и ждала, когда присоединится Снейп. − Доброе утро, − Снейп встал напротив нее, загородив ее от солнца. − Утро, – женщина изучала стоявшего перед ней. – Вы меня узнали. Помните мое дело? − В общих чертах. Женщина вытащила из своей сумки тетрадь с вклеенными туда вырезками из газет. Развернув ее в середине, она провела пальцами по фотографии своей дочери. − Это моя старшая дочь, − женщина вытянула руку и продемонстрировала Снейпу фото, − ей 15 лет. Ее убили полгода назад, кто-то ворвался в наш дом и лишил ее жизни. − Вы хотите найти убийцу? – уточнил Снейп. Женщина отложила тетрадь в сторону и вновь принялась рыться в своей сумке. Достав несколько дисков, она положила их на тетрадь. − Здесь фотографии, допросы и звонок в службу спасения. Меня скоро посадят. − Вы ничего не утаиваете от меня? Снейп смотрел ей прямо в глаза, а у нее в голове проносились события недалекого прошлого. Звон стекла, крик, паника, попытки прорваться, встреча с незнакомцем у двери в спальню дочери, снова крики, истерика, разговор с диспетчером, приезд скорой и полицейских, темнота. Воспоминания шли по кругу: за темнотой вновь следовал грохот, а за сиреной вновь темнота. Наконец женщина покачала головой. − Я все сказала полицейским, и это есть на дисках. − С чего вы взяли, что вас обвинят? – Снейп взял предназначенные ему вещи. − Так строятся их вопросы. Я слышала, что вы пользуетесь репутацией настоящего волшебника. Честно говоря, я бы не обратилась к вам, меня нисколько не волнует кто настоящий убийца, но у меня еще четверо детей. Я уже лишилась одной дочери, почему я должна оставить и остальных? Снейп, опасаясь, что она разрыдается перед ним, коротко кивнул и пошел прочь из парка. Дома знакомство с делом он начал с газетных вырезок. От недели к неделе они становились все меньше, и, как правило, представляли собой одни и те же факты, интерпретированные вкривь и вкось. Затем он прослушал записи допросов. Ничего принципиально нового в них не было. Картина была до глупого проста: некто после полуночи проник в спальню девочки и убил ее. Мать проснулась от ее криков, сначала, не поняв, что случилось, она забежала в ближайшую спальню, где спали ее младшие дети, потом попыталась открыть дверь в комнату старшей дочери, но она была заперта. Внутри было тихо, женщина побежала к телефону и, послушав совет диспетчера службы спасения, вновь попыталась попасть в комнату дочери. Дверь открылась, но в проеме стояла вовсе не ее дочь, а незнакомец. Женщина закричала, за его спиной она увидела девочку, лежащую на полу. Мужчина, так и не сказав ни слова, ударил ее ножом в грудь и запер дверь. Она вернулась к телефону и рассказала о случившемся диспетчеру, голос ее изменился, стал более спокойным. Через несколько минут приехали полицейские, и женщина потеряла сознание. Ее дочь была мертва, эксперты постановили, что она скончалась от потери крови, при этом большинство ее ран были поверхностными, кроме двух ударов в область левого легкого. Утром на место происшествия прибыли кинологи, собаки взяли след и провели полицейских от окна до дороги, где след был потерян. Больше ничего найти не удалось. Никаких следов чужого присутствия: ни отпечатков, ни ДНК, ни даже волокон неустановленной одежды. Орудие преступления лежало в комнате у окна. Это был обычный кухонный нож, отличный от тех, что стояли на кухне у мефрау Аулери. В комнате был порядок, если исключить разбитое стекло. Преступник явно ничего не искал, его целью было убийство. Полицейскими был установлен круг знакомств девочки и ее матери, а также главы семейства. Муж мефрау Аулери ушел из семьи за три дня до трагедии, его тяготили бесконечные ссоры с женой, и он выбрал простое решение: нашел молодую любовницу. Поиски преступника в ближайшем окружении не дали никаких результатов и две недели назад следствие возглавил другой следователь. Прочитав последние допросы, Снейп понял, что Аулери права – ее арестуют в ближайшее время, ведь ни у кого, кроме нее, не было возможности убить девочку, после чего замести следы и вызвать полицию. Ранение, полученное, по ее словам, при встрече с преступником, на самом деле было произведено ею самой. Оно прошло под сердцем и было достаточно глубоким, но своевременная помощь сделала свое дело. Снейп не представлял, с чего начать. Присутствие постороннего в доме не вызывало сомнений, но кто это был и зачем убил ребенка? Уилкис просмотрел материалы по просьбе Снейпа. Он не знал подробностей его встречи, и первое предположение, высказанное им, было согласие с точкой зрения нового следователя – виновата мефрау Аулери. Однако слова Снейпа сбили его с толку – он прекрасно знал насколько хорош его друг в легилименции, и у него не было причин не доверять его рассказу. − Это похоже на безумие, зачем кому-то убивать ребенка? − Сказал мне бывший пожиратель смерти, − усмехнулся Снейп. − И все же, − Уилкис отмахнулся от слов собеседника, − в дом проникает посторонний, убивает ребенка, оставляет нож и не оставляет ни одного своего следа. Он даже не испачкался в крови на полу! А вдруг это кто-то из наших? Снейп поморщился. Сталкиваться с безумным волшебником ему не хотелось. − Я уверен, что это маггл. Уилкис развел руками, потом вновь посмотрел на вырезки из газет. Снейп заметил по движению бровей пожирателя, что тот нашел недостающее звено. − Займись отцом, − Уилкис ткнул в старое интервью манеера Аулери, − он говорит здесь, что ему неоднократно угрожали. Почему эту линию не проверяли? Снейп прикрыл глаза, ему нужно проникнуть в полицейский участок, одних допросов мало, а сведения об отсутствии улик приводили его в замешательство. Он плохо разбирался в некоторых маггловских вопросах, но кое-что про ДНК он знал. Комната девочки не могла быть стерильной, полное отсутствие любых, даже ее следов, говорит либо о тотальной дезинфекции, либо о некачественной работе экспертов. А если сделано одно допущение, то можно сделать и второе: расследование проведено некомпетентно. − Уилкис, у меня к тебе еще одна просьба. Личная. − Сделаю все, что от меня зависит, − с шутливым поклоном ответил мужчина. − Найди Гермиону Грейнджер, последи за ней пару дней. Просто скажи мне, счастлива ли она. Уилкис не удивился просьбе, нечто подобное он уже слышал в отношении Джинни Уизли полтора года назад. Ему хотелось задать один вопрос, но он не верил в откровенность от слизеринца. Поэтому он задал другой: − Почему ты интересуешься молодыми гриффиндорками? Снейп открыл глаза и повернулся к коллеге, его ладони вспотели. − Иногда я просыпаюсь и помню, что вчера я был счастлив, а сегодня нет. Сегодня я полон скорби. Так может продолжаться месяц, два. Каждое утро я, просыпаясь, ощущаю, как был счастлив вчера. Знаешь, что самое забавное во всем этом? То, что счастлив я был последний раз три года назад, когда был на волосок от смерти и смотрел в глаза. В ЕГО глаза.