Найденыш

Как уговорил-поднял среди ночи Крис чиновника мэрии, Джаред и спрашивать боялся, но удалось, привез, тот оформил все честь по чести, и даже поздравил, и увозили его вполне довольного, а потом Джаред вместе с Рис и Дженсеном долго беседовали с нотариусом. Говорил в основном старик Роше, служивший не одному поколению семьи Падалеки – объяснял, как лучше будет оформить бумаги, по которым наследниками Джареда в равных долях становились его жена и младший супруг, как избежать юридических баталий с родственниками Дженсена, как обезопасить наследников, и прочее, и прочее, под конец Дженсен уже откровенно дремал. Так и получилось, что до фиктивного возлежания в постели дело не дошло – явились родственники, и, судя по всему, оказались неприятно удивлены, что их ждали. Одно дело – ввалиться в дом под утро, когда совсем не ждут, где от силы два-три оборотня, забрать своего члена клана, и так же быстро убраться – другое – наткнуться на вооруженную до зубов и решительно настроенную толпу, защищающую, как они утверждали – супруга вожака. Поняв, что внезапный налет не получился, гости в нерешительности столпились во дворе дома, и Джаред наблюдал из окна, как их предводитель с кем-то разговаривает по телефону. Дженсен все время крутился рядом, и лез в окно посмотреть, возбужденно шипя и выпуская когти, Джареду пришлось прикрикнуть на него, но и тогда Дженсен не ушел, воинственно задрал подбородок и сверкая глазами от гнева, закричал: – И не подумаю прятаться! Они пожалеют еще! Я им все скажу!.. Джаред подавил желание треснуть упрямца по шее, и попросил: – Дженсен, пожалуйста. Не вмешивайся, когда мы будем беседовать. Ты должен говорить только когда я тебе разрешу, иначе они скажут, что ты совсем невоспитан, зачем давать им повод к упрекам? Обещаешь? Когда мы сядем за стол переговоров, ты будешь говорить, только когда я разрешу, кивну тебе. Если этого не произойдет, ты должен молчать, не нарушай правил приличия. Что бы ни произошло – молчи. Джаред повторял свою просьбу разными словами еще трижды, прежде чем Дженсен угрюмо кивнул. Джаред вышел во двор и двинулся к гостям. Предводителем неудавшихся похитителей оказался не родственник, и даже не член клана Эклзов. Наемник, горный кот Рик заговорил только тогда, когда увидел, что двор по периметру оцеплен членами клана Падалеки, и уйти им не дадут. Буркнул недовольно, что их нанял вожак клана Эклзов – Ричмонд, они должны были забрать Дженсена и доставить в назначенное место. Джаред медленно закипал от гнева. Ему Ричмонд показался вполне вменяемым, более того, он поверил ему, принял, как родственника, радость его была вполне искренней. Что происходит? Что за странности? Ведь они договорились, цивилизованно, о встрече в ближайшее время, и речи не шло о том, что Дженсен должен немедленно покинуть дом Джареда. Что-то здесь было не так. Джаред набрал номер Ричмонда, наплевав на ранее время – и почти не удивился, когда старик не ответил. Номер был недоступен. Выставив челюсть вперед, Джаред приказал Стиву любыми способами дозвониться до Ричмонда, либо до кого-то из его семьи, а сам обратился к настороженному наемнику. Спросил холодно: – Вы уверены, что вас нанял именно Ричмонд Эклз? С кем вы вели переговоры, и как и когда получили деньги за операцию? Джаред не скрывал своего гнева, и надвигался на Рика, едва сдерживая обращение, тот нервно попятился и выкрикнул: –Все переговоры мы вели с Барносом. Он так представился. Он заплатил сразу и много, и сказал, что после того, как привезем мальчишку, получим еще столько же. Он сказал, что он поверенный в делах Ричмонда! Куда привезти? Нет, я не скрываю! В "Три когтя". Там учились все члены клана Эклзов, это очень хорошая закрытая школа, самая лучшая… – Тюрьма, – выплюнул с отвращением Джаред. Рик растерянно замолчал, а Джаред вспоминал, что слышал об этой так называемой школе. Информация была малоизвестной для большинства оборотней, но Джаред знал обо всех учебных заведениях для кошачьих. Сам искал, и Рис попросил, и еще некоторых друзей, хотел найти для Дженсена самую лучшую школу. Увы, "Три когтя" Джареду внушала серьезные опасения. Известно было о школе не так много – что там обучались дети самых древних фамилий, что там было очень строгое содержание, что не было никаких возможностей встретиться с учеником, пока он там находился, и что попасть туда постороннему было так же невозможно, как и вырваться ученику. Самая настоящая тюрьма. Очень странное поведение для Ричмонда, так жаждавшего заключить потерянного двоюродного внука в объятия – сразу сдать в закрытую школу без возможности связи с внешним миром. Так скучал, что сразу захотел избавиться? Или… Или это не Ричмонд. Джаред принял решение – не отпускать наемников, пока не свяжется с Ричмондом. Когда Рик увидел замигавшие огоньки подъехавших полицейских машин – перекинулся и смог пробиться сквозь окружение, но его отловил не спускавший с него глаз Джаред. Обратился в тигра, догнал, прикусил за холку, грозно, предупреждающе заворчал, и горный кот смирился, перестал вырываться. Джаред так и не успокоился, ему все казалось, что новоявленные родственнички снова придумают какую-нибудь каверзу, потому вокруг дома был установлен патруль. Рис, задумчиво рассматривая логотип школы "Три когтя" сказала негромко: – Надо бы узнать, что там такое. Джаред так был разъярен непонятным поведением родственников, что не мог даже вслух сформулировать, отвечал мысленно. Черт знает что такое происходит. Они с ума посходили? Что за дикость? Похищения, школа эта страшная. Джаред, мне кажется, Ричмонд тут не при чем. Почему ты так думаешь? – насторожился Джаред. Не знаю. Ты ведь как-то угадал, что Дженсена попытаются забрать? Он не отвечает, не выходит на связь. Ничего не пойму. Дженсена далеко от себя не отпускай. Разумеется. Рис сказала вслух: – И все-таки. Узнай про школу. *** Ричмонд приехал на следующий день, в сопровождении старшего сына. И все стало еще непонятней – Ричмонд утверждал, что всего лишь просил Барноса разведать обстановку в городе, узнать, что говорят о Джареде, о его клане, о Дженсене, всего лишь навести справки! Никакого приказа забирать мальчика не было, а в школу он должен был отправиться, как и все Эклзы, но не прямо сейчас, а когда начнется учебный год – через три месяца. После бесплодных и долгих разбирательств, ни приведших ни к чему, привели в комнату переговоров Дженсена. Джаред внимательно наблюдал за Ричмондом, он не мог уже понять, что происходит, но верил своей интуиции. Ричмонд при виде двоюродного внука просиял, соскочил со своего места, обошел стол, и обнял хмурого Дженсена, прижал к себе, воскликнув: – Как он похож на своего отца! Это Эклз, без сомнений, это точно он, Дженсен! – и повернув голову к сыну, сказал с упреком, – а ты говорил – подменыш. Посмотри на него, это же вылитый твой двоюродный братец! Джаред внимательно наблюдал, как с неохотой кивает Джордж, и бормочет, отводя глаза: – Папа, ну что ты. Я вижу похож, да, хотя… мало ли похожих… И тут же устыдившись, опустил голову, а Джаред сделал себе зарубку. Этот Джордж в родстве не сомневается, но воскресшему племяннику совсем не рад. Дженсен недолго терпел объятия, выкрутился из чужих рук и подошел к креслу Джареда, вцепился в спинку, настороженно оглядывая незнакомых оборотней, старательно ему улыбавшихся. Ричмонду ничего не оставалось, как вернуться за свое место, но он не переставал возвращаться взглядом к Дженсену. Джаред упорно продолжал тему с недопохищением Дженсена, он хотел все выяснить до конца, но все его вопросы разбивались о стену непонимания и удивления, вполне, казалось бы, искреннего. Ричмонд снова поклялся, что никто похищать Дженсена не собирается, тем более что он теперь супруг Джареда. Джордж поинтересовался угрюмо – когда они успели заключить брак? Ричмонд бросил на сына гневный взгляд, и Джаред сдержал вздох. Ведут какую-то игру, и нужно быть крайне осторожным и внимательным. Силой не вышло, теперь они будут действовать хитростью. Гости ушли нескоро, успев ему смертельно надоесть своими двусмысленными речами и намеками и даже как будто угрозами. Помогла, как всегда Рис – ласково и умело – наговорила что-то, улыбаясь и очаровывая, и сумела их выставить. Чего они хотят, дорогой? Они не могут его забрать силой, он мой супруг. Крутят чего-то. Выжидают. Я не знаю, Рис, на что они рассчитывают. Ты заметила, они даже не пытались с ним поговорить? Расспросить, разузнать о прошлом. Он как пешка для них. Да. Я рада, что мы успели, но нужно быть настороже. Еще, дорогой. Попросила Чада, он отличный хакер – пусть узнает все про "Три когтя". Мне не дает покоя эта странная школа. *** Когда его обнял глава клана Эклзов, Дженсен замер – принюхиваясь. Запах был знакомый, родственный - почти так пах его отец, и он вспомнил этот запах. Что-то навевал этот запах, воспоминания, совсем смутные, неясные – голоса, почему-то сердитые, громкие – ругань? – Дженсен невольно отстранился от деда испугавшись чего-то. Так страшно было вспоминать, надежная, казалось бы, заслонка в прошлое, запечатавшая его детские воспоминания до восьми лет – вдруг дала трещину. Дженсену казалось – если он только захочет – он вспомнит все, но до тошноты, до ужаса – до нереального ужаса Дженсен боялся сдвинуть эту заслонку. Что могло быть такого там, чего он так боялся? Почему не хотел вспоминать? Может, лучше не знать, может, потому он не сошел с ума, и выжил, что сумел закрыть разум от воспоминаний? Дженсен сам не заметил, как подошел к креслу Джареда, и вцепился в него, словно в спасательный круг. Он даже не смотрел по сторонам, не слушал никого, просто старался приглушить гул в голове, запихать обратно в уголки памяти обрывки воскресающих слов, картин, образов – нет. Нет, не хочу, не надо. Ночью, вертясь в постели без сна, Дженсен все думал – про этот запах, и хорошо или плохо то, что он близок вспомнить? И надо ли об этом сказать Джареду. Он не успел заснуть, тихо запиликал телефон, и он, не думая, кто это может быть, принял вызов – а потом сел в кровати, похолодев от жестоких слов и смутно знакомого голоса – из того прошлого, которое робко возвращалось – голос был, наверное, даже приятный, женский красивый голос: – Привет, котенок. Если ты сейчас же не поднимешь свою задницу, и не выйдешь в сад, твой ненаглядный Джаред умрет, уж поверь мне, я не лгу. Я привожу свои угрозы в действие. Так было с твоими родителями. А потом сдохнет Рис со своим еще нерожденным ублюдком, ты снова окажешься в моей власти, и я уж прослежу, чтобы в этот раз все кончилось как надо. Детка, поднимайся, и иди ко мне. Тогда твои покровители останутся живы, если будут благоразумны. *** Он вспомнил этот голос. Обиваясь холодным потом, пролепетал: – Да, сейчас, иду, – Дженсен встал с постели, как зомби, качаясь от тяжести хлынувших на него воспоминаний, и тут же упал, и понял, что не может идти, так ослабел. Но идти нужно было – иначе его дорогие погибнут, так же, как погибли его родители, погибнут, все… Дженсен, поскуливая, пополз к выходу, не в силах заставить замолчать этот мерзкий голос, приказывающий ему – ты, ублюдок, уличная грязь, мерзость, паршивый недобитый щенок, твое место сдохнуть в канаве, или на лабораторном столе как подопытной крысе, ты сейчас выйдешь наружу, дрянь, ты сейчас же выйдешь – а еще вспыхивали картинки – вот он, совсем мелкий, ему лет шесть – его на руках несет красивый рослый мужчина, с такими же глазами, как у него и с яркой улыбкой, а рядом белокурая девушка – и Дженсен с внезапной болью понимает – это мама, и отец, и они счастливы – счастливы, у них все хорошо, у них долго было все хорошо, а потом – какие-то черные люди, их много, их долго держали где-то, белые комнаты, металлические столы, с ремнями, и он – он, Дженсен, тоже был там, он был слишком мал для этих столов и его держали руками, а еще была боль, и яркий свет, и чей-то крик, кажется, мамин? И беспамятство. Потом Дженсен видел, теми глазами, уже ничего не узнающими – как усаживали в машину два послушных, неподвижных тела, как толкали ее, и машина летела в пропасть, и далеко внизу вспыхнула факелом, а Дженсен стоял и тупо смотрел вниз, и думал вяло, может, прыгнуть туда? Он слышал, как разговаривают двое – мужчина и женщина, мужской голос потухший, скрипящий – предлагал швырнуть Дженсена в пропасть, а женский согласился, и Дженсен спокойно ждал своей участи, он мало что понимал, ему семь лет, и он не знал, кто там горит внизу, не помнил. Зато помнил страх и боль, и ужас – а женщина – она подходит, и говорит – с жестоким смехом – нет, это будет слишком просто. Пусть подыхает долго, таскаясь по помойкам – он не выживет все равно, слишком нежный, слишком маленький. Как знаешь – говорит устало ее спутник. Напоследок черноволосая ведьма склоняется к нему и улыбается в лицо, говорит ласково – подыхай долго и медленно, ублюдок. И Дженсен – выпускает клыки – какие там клыки? Маленькие, острые клычки и вцепляется ей в запястье. Последнее, что он слышит, это ее вой-визг, а потом удар, и он летит вниз, в пропасть. Дженсен не мог больше ползти, свернулся клубком посреди коридора, весь с головы до ног мокрый, дрожащий, он не хотел больше вспоминать, как он остался жив? Как? Зацепился за что-то? Повис? Кто его спас? Не мог вспомнить, что было дальше, но того, что вспомнил, и так было слишком много. Слишком чудовищно. Но голос не затихал, угрожал, требовал, звал – Дженсен не мог заткнуть его, встал на дрожащие колени, и снова пополз, дальше, к выходу, обливаясь слезами, и вспоминая-вспоминая-вспоминая проклятые белые комнаты, каталки, кричавших от боли мать, отца – а еще пропасть, и искаженное от ярости лицо женщины, но вдруг, сквозь эти страшные картины пробилась другое видение – лицо, которое он сперва не узнал, оглушенный навалившимся прошлым – лицо полное тревоги, любви, сочувствия. Джаред. Дженсен повалился на бок, обессиленный, позвал почти беззвучно: – Джаред… Сквозь грохот крови в ушах и неумолчный призыв – иди сюда, мерзкий ублюдок, тварь – Дженсен услышал, как бежит кто-то по коридору, услышал голос – голос Джареда, встревоженный, испуганный, и его руки – сильные, теплые, подняли его с пола. Из последних сил, цепляясь за Джареда, чувствуя, что сознание ускользает, и насмерть воюя с чужим призывом, Дженсен прохрипел: – Джаред, я вспомнил. Это она. Она меня… тащит в сад, зовет, не могу… сопротивляться… Она… убила. Она грозится убить тебя и Рис… *** Такой ослепительной ненависти Джаред не испытывал давно, может, и никогда раньше – повода не было. А сейчас он еле мог сдержать свою звериную сущность, так она требовала крови, рвалась наружу, когтями-зубами, первобытной яростью хищника, у которого чуть не отняли партнера. Джаред вихрем пронесся вверх по лестнице, прижимая к себе обеспамятевшего Дженсена, внес в спальню супруги – она уже не спала, услышав его внутренний, неслышимый призыв, сидела на постели, сжав кулачки. Присмотри за ним. Не спускай глаз с него, он под зовом. Я не знаю, как они это сделали с ним, но он чуть не ушел. Сопротивлялся, но все равно полз. Рис в шоке посмотрела на супруга. Как это возможно?! Он же совсем ребенок. Джаред сверкнул глазами, и выскочил за дверь, на ходу перекидываясь. Это невозможно, нельзя призвать оборотня, если он не дал клятву на крови, а такую клятву дают не раньше двадцати одного года. Сделать такое с несовершеннолетним, все равно что совершить акт насилия, черт, да у него в клане кровников нет, кроме Рис, и Стива! Некоторые оборотни до глубокой старости доживали, так и не дав этой клятвы, очень много это значило, но похоже, с Дженсеном сделали что-то другое. Он был слишком мал, чтобы дать клятву, значит, проводили что-то вроде эксперимента? Станет ли послушным маленький оборотень, если сделать с ним такое до восьми лет? Послушным рабом, удобным, марионеткой… Кто кукловод? Джаред очень надеялся, что найдет этого кукловода в саду, и сумеет не разорвать его до суда, но увы – почуяв опасность, неизвестный опасный гость сгинул, оставив за собой оглушенную охрану и едва уловимый запах. Джаред постарался запомнить этот запах – не доказательство, конечно, но ему нужно было знать – кто. Кто покушается на его Дженсена. *** Рис вглядывалась в бледное лицо Дженсена, тихонько удерживая его за виски, и чувствовала – то, что говорил Джаред – правда. Связь существовала, насильственная, больная, всем существом отвергаемая Дженсеном, и потому выпивающая из него все силы. От Дженсена как будто уходил толстый, не перервать – мощный канат, крепкая веревка, и тянуло его со страшной силой в темноту, утягивало, и не видно было, не понять – кто на той стороне, такой жестокий, что готов убить, но не оставить Дженсена здесь. Рис прерывисто вздохнула, пытаясь унять подступающую панику. Зверь – тот, кто привязал Дженсена – сейчас уходил, уходил быстро, и с каждой секундой Дженсену становилось хуже. Он посерел, начал задыхаться, его выгнуло, Рис прижала его своим телом, собой – к кровати, шепча: – Джен, расслабься, тссс, тихо, сейчас, сейчас я попробую… Придется воспользоваться своими способностями, иначе никак… Собрала все силы и мысленно перехватила, пережала канат, удерживая его, чтобы не тянул, не рвал Дженсена. Тот вздохнул, еще вздохнул, жадно хватая воздух, открыл глаза, в панике уставился на Рис – что, что происходит?! – написано было на его лице, но Рис обрадовалась, что Дженсен не испугался, не боится ее, просто смотрит и спрашивает взглядом – что? Нужно было торопиться, Рис чувствовала, что долго не удержит этот канат, сказала быстро: – Кто-то тащит тебя, Джен, мне нужно твое разрешение. Если… я сейчас отпущу веревку, ты умрешь, но если… если ты позволишь, зависимость можно перенаправить. Ты будешь привязан ко мне, я сразу закрою дыры, вплету свою энергию в твои раны, и ты выживешь, но я не могу без… твоего согласия, скорее, Дженсен! Дженсен спросил взглядом – где Джаред? Рис ответила вслух: – Помчался в сад, за этим… Дженсен, я не могу держать больше. Дженсен прикрыл ресницы, в согласном жесте и Рис крикнула: – Сейчас будет… больно. Дженсен! Соберись, не бойся! Она отпустила звенящий от напряжения истончившийся стальной канат, и Дженсена выкинуло на середину комнаты. Рис не сумела его удержать, такой силы был рывок. Услышала, как рвется аура Дженсена, выплескивая потоки энергии, выламывая, кромсая его поле, кинулась к нему, прижимая руки к его груди, и шепча древние слова связующей клятвы. Дженсена перестало выворачивать, и он затих под ее руками, мелко-мелко дыша, словно боясь набрать больше воздуха в грудь и прижимая ладонями руки Рис, держась за них, с мольбой в глазах глядя на нее – не отпускай, не отпускай меня, пожалуйста, мне так страшно. Рис чувствовала, как утекают ее силы, и видела, как восстанавливается, оживает порванная в клочья аура котенка, как появляется между ними тонкая, трепетная, прерывистая еще, связь, и Дженсен дышит все глубже и спокойней. Голова становилась тяжелой, ватной, Рис опустила ее на руки, сцепленные с ледяными пальцами Дженсена, закрыла глаза, сказала еле ворочая языком, но с удовлетворением: – Теперь… не доберется до тебя… И я… Всегда буду знать… Где ты… И что с тобой. *** Джаред не догнал опасного гостя, но шел по следу, по тонкому, едва уловимому запаху, так и двигался в образе зверя, вышел на автомобильную стоянку, а дальше след терялся. Джаред рыкнул недовольно, и тут вдруг он услышал нарастающий гул, словно летящий снаряд, невидимый, мощный, просвистело что-то рядом и шарахнуло так сильно, что Джаред буквально увидел ослепительную вспышку энергии – и тут же вильнула одна из машин, не так далеко отъехавшая от стоянки - Джаред понял, что удар прилетел туда. Машина слетела с дороги, перевернулась пару раз, и замерла в канаве, уперевшись в небо крутящимся колесами, а до Джареда внезапно дошло – это его добыча. Это за ней он гнался, и это прилетела мощная, непонятно откуда но знал – отдача, точно. Он уже несся туда, не раздумывая особо, перепрыгивая огромными скачками через препятствия – машины, людей, ограждающие столбики с решетками – из машины уже выбиралась, пятясь задом, женщина, шипя и ругаясь, потирая ушибленный локоть, а Джаред уже стоял за ней, и принюхивался. Это был тот самый запах, что он учуял в саду – ошибки быть не могло. *** Женщина, активно выбирающаяся из машины, вдруг замерла, словно почувствовала чужое присутствие. Дернулась вперед, Джаред предупредительно зарычал, низко, опасно. На глазах женщина обратилась в тигрицу и извернувшись, метнулась в сторону, Джаред поймал ее в одном прыжке, сцепил зубы на загривке, прикусил до крови, пока не услышал жалобный визг, но разжать зубы никак не мог, перед глазами плыло красное марево – а потом он увидел. Увидел, через кровь, через ее страх и ненависть, через вернувшуюся, оглушившую ее отдачу – удар был сильный, и неожиданный, и содрал с нее покровы приличия, обнажив ее истинную сущность – почти уже безумной, жаждущей власти, тщеславной, бесплодной, злобной самки. Джаред видел теперь - она - не кровная родня Дженсену, жена Джорджа, старшего сына Ричмонда. Увидел маленького Дженсена, всего опутанного проводами – увидел глазами этой суки, чувствуя ее злорадство и ненависть и ревность – увидел двух молодых оборотней, скорее всего, родителей Дженсена, тоже беспомощных, увидел горящую машину. Ревность, дикая, опустошающая – выбрал не ее, выбрал другую, значит, не быть ей, красавице Мардж – супругой главы клана, услышал ее ненависть и жажду убийства. Вспыхнули в голове вязью буквы «Три когтя» - вместе с пониманием – вот где держали и мучили его Дженсена, его родителей, ох, интуиция Рис правильно подсказывала – неладно с этой школой! Там, в подвалах, устроена была тайная лаборатория, где совсем спятивший папаша этой Мардж, владелец школы, проводил эксперименты над оборотнями, и над учениками этой школы тоже. Бог мой, сколько мерзости и злобы сидело в этой женщине! Ее и женщиной назвать было нельзя, опасная, злобная сука, хитрая, как многие сумасшедшие, и ведь… Закрадывалась в голову Джареду вполне трезвая, холодная мысль, пробивалась сквозь пелену ярости – ее признают больной, вполне может быть, что ее даже отпустят, он видел уже, читал в мыслях ее - насколько влиятельным был клан, воспитавший Мардж. Сука зашевелилась под ним, задергалась, в голове вдруг вспыхнула картина – яркая-яркая, в мельчайших деталях Джаред увидел – лежит посреди спальни, прямо на полу Дженсен, с закрытыми глазами, положив ему голову на грудь, скорчившись, лежит рядом Рис и подол ее ночной рубашки в крови. Кровь расползается кругом, пропитав ковер, темным пятном, и Джаред не верит, не хочет верить – и все равно понимает, с тоской, болью и гневом – ребенка не будет, это цена, которую Рис заплатила, чтобы спасти Дженсена. Джаред услышал злорадный, неслышимый хохот этой стервы, и в ярости сжал челюсти. Смех захлебнулся, превратился в тоненький, полный невыразимого ужаса визг, но Джаред выпустил своего зверя, отпустил, позволил терзать ему наглую суку, позволившую себе смеяться над его горем. Убившую его еще нерожденного ребенка. Пытавшуюся убить Дженсена. Он остановился только когда в его шкуру впилось два десятка усыпляющих дротиков. Остановился, отпустил удовлетворенно ворчавшего зверя, внимательно посмотрел на останки разорванной на клочки Мардж, убедился, что она мертва, что никакой кудесник не сможет ее воскресить, и лишь потом обратил внимание на то, что творилось вокруг. Выли сирены, его окружили кордоном полицейские, светились огнями машины скорой помощи, сверху нависал вертолет, из громкоговорителя слышались команды, приказывающие ему отойти от останков жертвы. Дротики начали действовать, Джаред чувствовал, что отрубится сейчас, еще раз осоловелым взглядом окинул разорванный на куски труп Мардж, и тяжело повалился на бок. Он успел еще потянуться мысленно к Рис, убедился, что она, и Дженсен тоже – живы, что ее уже везет в больницу скорая, а Дженсен сидит рядом, и держит ее за руку, и позволил себе уйти в темноту, все потом. Грядут еще долгие разбирательства с кланом Эклзов, возможно, его закроют надолго, прежде чем он увидит семью, но оно того стоило. Оно того стоило. *** Еще несколько часов назад – совсем недавно – Дженсен был счастлив – у него было все, чего он хотел. У него была семья, любящая, самая лучшая, у него был Джаред, у него была Рис. А теперь – ничего этого не было, ничего – и снова из-за этой ненормальной, никак не умеющей остановиться Мардж. Ей нужен был клан Эклзов, она прибрала его к рукам, не получилось с его отцом – вышла на дядю, не вышло с дядей – перекинулась на вторую ветвь, но здесь уже действовала умнее, сыновья Ричмонда сперва проходили через обработку в школе "Три когтя", и были совершенно послушны ее воле – выбирай любого – делай, что хочешь. Но бог как будто наказал ее, она не могла понести ни от одного из трех братьев. А Ричмонд все требовал наследника, уже подбирал вторую младшую супругу ее Джорджу, и заставлял искать жен двух других сыновей. Дженсен сидел перед палатой Рис, в маленькой прихожей, и слушал монотонную речь Джорджа, сцепив зубы и закрыв глаза. Он знал теперь – это он был тогда, с Мардж, он предлагал скинуть его в пропасть вслед за родителями, а Мардж хотелось, чтобы он, Дженсен, помучился. Но потом, когда Дженсен укусил ее, она столкнула его вниз в приступе ярости. Дженсен сидел тут вторые сутки, Рис все не приходила в себя, у нее открылось кровотечение, она потеряла ребенка – и Дженсен винил себя в этом, он заледенел в ужасной своей вине – он был во всем виноват. Если бы не он – Джаред был бы на свободе, ребенок был бы жив. И Рис здорова. Он виноват во всем, во всем, в том, что тогда, в детстве, остался жив, и лучше бы он умер тогда, а Джордж все говорил, и говорил, вызывая глухое раздражение. Дженсен не испытывал к дяде ничего, кроме брезгливого равнодушия. Ему неинтересно было знать, как чувствовал себя Джордж, когда узнал, что подвергался в школе воздействию, его даже не волновало, почему он ничего не рассказал отцу, Ричмонду. Какая разница? Он не препятствовал жене, не пытался ей помешать, и Дженсен не считал оправданием его полную подчиненность, примерно такую, какую активировала Мардж с ним, Дженсеном, позвонив ему. Дженсен был как зомби, но он хотя бы пытался сопротивляться, а эти – взрослые мужчины – предпочитали плыть по течению, и подчиняться явной сумасшедшей. Конечно, если бы не Рис – Дженсен не сидел бы сейчас здесь, но у них-то были возможности избавиться от нее. И еще Джаред… Джаред задержан, и как не бился его адвокат, его не выпускали – разъяренная окровавленная морда тигра над растерзанным трупом не сходила с первых полос газет и экранов телевизоров. Власти считали невозможным выпустить убийцу до полного рассмотрения обстоятельств дела. Дженсен чувствовал себя осиротевшим. Одиноким, больным, он еле сдерживал дрожь, колотившую его, и никакими силами никто не мог вытащить его из больницы, увещевания Криса и Стива не действовали на него. Он отказывался есть, и уходить тоже отказывался. А потом пришел Джорж, и начал зудеть в ухо, Дженсен в конце концов не выдержал, встал с кресла, и, весь напряженный, со сжатыми в тонкую линию губами, со взглядом, светлым от ярости, прошипел: – Заткнитесь. Просто. Заткнитесь. Джордж замолчал, моргнул, глядя на племянника рыбьим взглядом, а Дженсен не утерпел и сказал в отвращении: – Поверить не могу, что вы – вы – мой родственник. – И добавил, не терпящим возражений тоном: – Уходите, немедленно. Джордж открыл было рот, но тут дверь, ведущая в палату Рис открылась, оттуда выглянула медсестра и поманила Дженсена пальцем. И сразу вслед за этим Дженсена нагнало, охватило, окружило – внимание, тепло, любовь, забота – и Дженсен понял, что это Рис, она проснулась, и хочет видеть его. Эта связь, новая, та, созданная Рис, которая его вытащила, спасла, теперь проявилась, и Дженсен перестал чувствовать себя в ледяном одиночестве. Мгновенно забыв про Джорджа, с заблестевшими от слез глазами, с комком в горле Дженсен вбежал в палату и на цыпочках подошел к кровати. Рис сразу же считала с него всё – все новости, что Джаред в тюрьме, Мардж мертва, Джордж тут, в больнице, что адвокаты хлопочут, что Ричмонд затаился, и не выдвигает никаких обвинений, что в школу «Три когтя» вчера отправлена комиссия, и, самое главное – что Дженсен думает, последнее ей явно не понравилось, она нахмурилась, и поманила его к себе. Дженсен несчастно повесил голову, и притулился на кровати, на самом краешке, Рис взяла его за руку. Дженсен содрогнулся, и еще больше скрючился, выдавил еле слышно: – Это я виноват. – Нет, не ты. Прекрати так думать. Она окутывала его теплом, этим невероятным, нежным, проистекающим от недавно возникшей их связи, и Дженсен, никак не решавшийся ответить, считающий себя виноватым, несчастным, проклятым – робко начал отвечать, ему становилось легче, и по улыбке, засветившимся глазам Рис он вдруг понял, что и ей сейчас легче – не будет она хорошо себя чувствовать, если в их связке страдает партнер, и значит, он не должен ныть, и расклеиваться, и обвинять себя – от этого хуже им, обоим – Рис одобрительно улыбалась его мыслям, а Дженсен со страхом и болью и виной подумал о ребенке. Рис перестала улыбаться, в глазах ее засветилась печаль. Она сказала, через минуту, твердо: – Не вини себя. Не смей. Будь сильным, Джен, сейчас ты остался за старшего. Дженсен сглотнул, посмотрел в оснувшееся лицо Рис, и повторил медленно: – Остался за старшего? Рис кивнула, и пожала ему еще раз руку, его снова охватило чувство, будто его погладили, утешили, поцеловали, и одновременно дали понять, что он не должен вести себя, как маленький, не должен потерянно плакать и дрожать от страха. Мы с тобой – сказала Рис, – не бойся. Она утомленно закрыла глаза, медсестра сделала ему знак, мол, хватит, она устала, и Дженсен вышел из палаты, внезапно почувствовав себя сильным. Он ведь так давно хотел доказать Джареду, что он взрослый. Что он будет достойным его – ну так пришло это время. Дженсен не боялся больше, чувствуя поддержку Рис, более того, росло желание расправиться с врагами. Клан давал ему клятву верности, как младшему супругу – значит, они пойдут за ним. Он не решил еще, с чего начнет, но определенно – сидеть, плакать, и жалеть о своей никчемности он больше не будет, нужно вернуть все, как было. Вернуть Джареда, вышвырнуть надоевших родственников из города, сделать все, чтобы того, что случилось с ним, с его семьей – никогда больше ни с кем не произошло. И первое – самое главное – вернуть Джареда. Как можно скорее. *** Дженсен едва вышел из палаты Рис, как к нему двинулся Стив, с самым решительным видом, но Дженсен не дал ему сказать ни слова, просто поднял раскрытую ладонь перед собой. Стив, как знал Дженсен – единственный кроме Рис кровник Джареда, доверенный человек, самый близкий – исполнял самые разные его поручения, был водителем, телохранителем, бог знает, кем еще, именно тот, кто нужен. Но разговаривать при Джордже со Стивом Дженсен не хотел. Стив как будто на стену налетел, нахмурился, посмотрел озадаченно на него, а Дженсен тем временем глядел на Джорджа. – Почему вы все еще здесь? Спросил максимально отстраненно, холодно, и почувствовал, как за спину ему встает, словно принимая его негласный приказ Стив. Благодарить за мгновенную реакцию Стива – за его помощь, поддержку - было некогда, Дженсен не спускал взгляда с Джорджа. Джордж поклонился учтиво и ответил: – Тебя хочет видеть мой отец. Дженсен без эмоций, отрывисто спросил: – Когда и где? Джордж, озадаченный явной переменой в облике Дженсена, ответил не сразу: – Сейчас… Он просил привезти тебя. Дженсен передернул плечами и не сдержался, выплюнул: – Мардж не удалось, так теперь вы? Джордж принялся оправдываться: – Что? Нет, отец не знал про Мардж, я же рассказывал! Он хочет… – Мне все равно, чего он хочет, - перебил Дженсен, прожигая Джорджа презрительным взглядом. Помолчал, и сказал спокойнее: – Но я тоже хочу побеседовать с вашим отцом. Попозже. Оставьте мне номер для связи, я сообщу место и время встречи. Дженсен повернулся к Стиву, кивнул ему на Джорджа, мол, возьми у него номер и вышел из комнаты, едва не рыча от близости неприятного ему оборотня. Черт! Еще ведь общаться придется, и не только с этим Джорджем. Еще есть Ричмонд. Внизу в холле натолкнулся на Криса, еще двоих оборотней их клана, и подумал, что наверняка вокруг больницы их с десяток, принюхался, огляделся внимательней. Точно. Еще троих увидел, остальные спрятались лучше. Крис повернулся к Дженсену, судя по лицу, снова собрался уговорить его поесть, но Дженсен не дал ему слова сказать, так же, как и Стиву. Выпалил: – Где машина? – Эээ. Я провожу, – быстро сориентировался док, и повел Дженсена к стоянке, поинтересовался мягко, - что-то случилось? – Рис пришла в себя, – коротко ответил Дженсен, и без перехода заявил, – Крис, ты мне нужен. Мне нужен Стив, адвокаты, нотариус, все, я хочу обсудить с вами план дальнейших действий. Крис споткнулся и встал, и с удивлением глядя на него, как будто впервые увидел, а Дженсен, злой, сосредоточенный, хмурый, тоже остановился, пристально посмотрел на него и повторил: – Мне нужна ваша помощь. Помощь клана. Рис сказала – я остался за старшего. Мы должны вытащить Джареда. Если ради этого нужно будет договариваться с Ричмондом – я готов. Крис шагнул к нему, положил руку на плечо, и серьезно ответил: – Мы сделаем все, что в наших силах. Собственно, и так уже делаем, и я рад, что ты с нами. Сегодня же соберем всех, нам действительно нужно обсудить план, расскажешь, что вспомнил о прошлом. Посмотрим, как это можно будет использовать. *** Дженсен и не ожидал, что его сразу воспримут всерьез, но его это мало волновало, на обиды и амбиции времени не оставалось. Он сосредоточенно вспоминал – в деталях – все, про Мардж, про ее притязания, обрывочные, смазанные – про тайную лабораторию – больно было вспоминать, но еще нужны были силы, чтобы рассказать членам клана, собравшимся по его призыву в большой гостиной Джареда. Стив, сразу же безоговорочно поддержавший его – снова возвышался за его спиной, пресекая взглядом любые насмешки – мальчишка сидит на месте вожака! Но любителей посмеяться не находилось, ситуация была слишком серьезной. Все ждали, когда Дженсен начнет говорить, может быть, и не надеялись, что он что-то придумает, но, по крайней мере, не смеялись. И дали ему возможность высказаться. Дженсен знал всех – и нотариуса Роше, и адвокатов семьи, Лерра с помощником Бойром, и Стива, и Криса, и управляющего делами Асека, но все равно немного волновался. А потом вдруг его кто-то погладил, изнутри, стало тепло-тепло, Дженсен понял, что это Рис, чувствуя на расстоянии его волнение, поддерживает его, и заговорил, легко, уверенно. Дженсен рассказал все, что вспомнил о гибели родителей, как вспомнил, когда, рассказал о том, как Мардж силой чуть не вытащила его в сад, как Рис помешала этому, он не скрывал слез, когда рассказывал, о чем думал, сидя в больнице под дверью палаты – о своей вине, о своем одиночестве. Он видел уже, как меняются лица слушателей, тают маски вежливости, как на лицах появляется сперва удивление. Потом интерес, сочувствие, желание поддержать, помочь, участие, гнев. Стив положил ему руку на плечо, слегка сжал, словно хотел показать, что он не один, а Дженсен, пересилив себя, закончил свой рассказ: –… а сейчас нам нужно придумать, как вытащить Джареда. И если… если для этого нужно будет признать брак недействительным, и поехать с… дедом, к ним, я готов. Джаред нужен Рис, нужен клану. Ричмонд… – Дженсен откашлялся, – Он хочет видеть меня. И я хотел бы знать, какие у него возможности, что он хочет, до того, как встречусь с ним. Если нет иного выхода, я… – Об этом не может быть и речи, – прервал его гневный голос Роше. Дженсен рискнул обвести взглядом всех присутствующих и мысленно перевел дух. Оборотни выглядели по разному – Крис задумчивым, Роше откровенно в ярости, управляющий грозно, Лерра наклонившись к своему помощнику, хмурясь, что-то говорил, а тот быстро-быстро кивал, но никто не остался равнодушным. Роше говорил: – Вы член клана, супруг вожака, и, думаю, все со мной согласятся, как и сказала наша уважаемая Рис, теперь остались за старшего. Не может быть и речи о том, чтобы вы отправились к Эклзам. Кроме того, вы забываете – у вас теперь связь с Рис, пусть сделана она была вынужденно, ради вашего спасения, но это, тем не менее, кровная связь. Вы им больше не принадлежите. Дженсен сказал тихо: – Но как-то же Мардж сделала это со мной, когда я был маленьким. Она привязала меня к себе, а я даже не знал. И потом проявилось, через столько лет! Эта лаборатория… Может, у них есть возможности изменить все снова. Если удалось меня оторвать от Мардж, значит, можно и от Рис? Все безмолвно уставились на Криса, тот постучал нервно пальцами по столу. – Док, не тяни, - не выдержал первым Асек, и Крис нехотя ответил: – Дженсен прав. Мы не знаем, как работает механизм связи, который применила Мардж. Безусловно, это не совсем то, что бывает с теми, кто дает клятву крови. Это гораздо хуже, и делает одного рабом, другого повелителем. Причем, в случае с Дженсеном случилось так, что установлена эта связь была, я думаю, экспериментально, и проверить, работает ли она – они не успели. Мардж активировала эту связь в тот день, когда попыталась забрать Дженсена, кодовым словом, и еще – Крис увлекся, – эта связь без эмоциональной подпитки. Хозяин не знает, что чувствует раб, он вообще его не чувствует, как в случае с кровником! –Откуда ты это знаешь? – удивился Стив. – Ты не о том сейчас, - воскликнул Роше. – Почему не о том? – вмешался Асек, - как раз о том. Если они могут такое, значит, могут и кровную связь разорвать. Все замолчали и снова уставились на Криса. – Могут, – кивнул Крис, - это опасно, и пациент может погибнуть. И гибли, но оставались и выжившие. Откуда знаю – я курирую проверку в «Три когтя», мне каждый день пересылают материалы. – Так вот ты чем занят круглые сутки, - недовольно проворчал Стив. *** – Но я действительно не о том, - сказал Крис, – насколько я понял, Ричмонд был не в курсе проделок Мардж. Вряд ли он захочет, чтобы из его внука сделали раба, ему не нужна послушная марионетка. Ему нужен наследник, сильный, способный, умный. Гибкий. Все снова потихоньку переводили взгляды на Дженсена, а Крис продолжал: – Не сломавшийся даже после экспериментов в лаборатории. Сумевший выжить на улице. Найти друзей, покровителей, семью. Такой, как Дженсен. – Он не отступится, - задумчиво кивнул Роше. Дженсен нахохлился. – Вот, что мы выяснили, - неожиданно вступил до этого молчавший адвокат, и зашуршал бумагами в папке, - так… Вот! Это Бойр раскопал, буквально сегодня. Не нарадуюсь на помощника, молодец парень… Как мы уже знаем, отец Дженсена после того, как выбрал супругу по сердцу, был отлучен от семьи и лишен наследства. Долгое время путешествовал со своей маленькой новой семьей, а в это время произошел несчастный случай с дядей Дженсена, главным наследником клана Эклз. Замешана тут Мардж или нет, сейчас значения не имеет, в результате – деда Дженсена хватил удар, но он успел написать новое завещание. По которому все наследовал его, до этого лишенный наследства младший сын. Отец Дженсена. Их принялись искать, но, я так понимаю, Мардж отыскала их раньше. Потом их нашли на дне пропасти, и состояние старшей ветви Эклзов перешло младшей ветви, Ричмонду и его детям. А это – Лерра снял очки и внушительно произнес: - Две трети всего состояния. – И что? – спросил Крис. – Ну как что, – вздохнул Роше, – Ричмонд не захочет терять больше половины своих денег. – Не своих, - не упустил вставить слово Лерра, - как только Дженсену стукнет двадцать один, он может претендовать на свою долю. Или же наследовать все, если станет приемником Ричмонда. – Вряд ли это понравится его сыновьям, - заметил Стив. – Тут все решает Ричмонд, - сухо сказал Лерра, и вздохнул, – но я тоже… не думаю, что можно будет поворачиваться к братьям спиной. – Нет, я не понял, кто-то разве отпускает Дженсена к ним? – возмутился Крис, - их на пушечный выстрел нельзя к Дженсену подпускать! Все знали про Мардж, про ее делишки, я считаю, их можно и нужно привлечь к ответственности! – Не получится, - помрачнел Лерра. Дженсен впервые подал голос: – Почему? Голос прозвучал резко, как выстрел, все замолчали, и посмотрели на него. Дженсен прищурившись, смотрел на адвоката. Адвокат зашуршал снова бумагами, и, наконец, буркнул: – Старик имеет влияние и власть, благодаря вашим деньгам, Дженсен. Он сумел добиться – всего за несколько дней – чтобы его сыновей признали пострадавшими от действий Мардж. Их временно признали недееспособными. Ну, дескать, они были обработаны еще в юности, что, кстати, правда, и не отвечали за свои поступки, им предстоит длительная реабилитация. – А мне? – процедил Дженсен, едва сдерживая гнев, - мне тоже нужна реабилитация? Я ведь тоже подвергся воздействию, разве нет? – Дженсен, – Стив снова положил ему руку на плечо, но Дженсен скинул ее, отвлекало, и выпрямившись, смотрел перед собой. Сказал негромко, в звенящей тишине: – Значит, у него достаточно влияния. Как я и думал. И еще – деньги… Две трети – это много. Дженсен напряженно размышлял – выходило, что с Ричмондом так или иначе придется встретиться. – Что ты задумал? – встревожено спросил его Крис, но Дженсен покачал головой, мол, потом, и попросил: – Может мне кто-нибудь рассказать, что грозит Джареду? Какие ему предъявлены обвинения? *** Совещание в гостиной продолжалось до глубокой ночи. Адвокат прямо тут, сидя за ноутбуком, составлял новое прошение, Роше спорил с Бойром, помощником адвоката, Стив все так же возвышался за спиной Дженсена, Крис внимательно слушал адвоката и изредка вставлял свои реплики, но в общем и целом было ясно – разговора с Ричмондом не избежать. Встречу назначили на завтра, и Дженсен почти не слушал, о чем предупреждали его оборотни – и так понятно. Будь осторожен, будь на связи, не соглашайся ни на что, выслушай его условия. Главное, выслушай, нужно понять, чего он хочет и что может, Стив, разумеется, поедет с ним. Дженсен заснул сразу, как голова коснулась подушки, утром был бодр и сосредоточен, собираясь на встречу, не беспокоился, и не волновался. Он все решил для себя. *** Они встретились в маленьком уютном кафе, в отдельной, крошечной зале, Ричмонд при виде Дженсена радостно вскочил и пошел навстречу, раскинув руки, желая, видимо, обнять его, но Дженсен отступил, и между ними встал Стив. Ричмонд несколько увял, но тут же воодушевленно сказал: – Я понимаю, дорогой Дженсен, твои чувства, но я надеюсь, я очень надеюсь, все недоразумения между нами скоро разрешатся. Ричмонд никак не проявлял недовольства, что Дженсен не один, он просто не замечал Стива, и все ворковал, наливая Дженсену кофе: – Тут замечательный кофе, и приятная выпечка. Я рад, очень рад, что мы, наконец, можем поговорить, мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями. Дженсен хранил молчание, а Ричмонд все не останавливался. Болтал о погоде, о гостинице, где он остановился с сыновьями, расспрашивал Дженсена о здоровье, Стив уже подумывал о том, как бы повернуть русло беседы в нужную сторону, как Дженсен повернул голову к нему, и попросил, чуть заметно улыбаясь: - Стив, вы могли бы подождать меня в машине? Дженсен очень жалел, что не видит выражения лица Стива, наверняка не слишком довольное, но, слава богу, он послушался. Как только они остались одни, Ричмонд перестал улыбаться, откинулся на стуле назад, оценивающе окинул взглядом Дженсена и медленно сказал: – Хм. Ну что, неплохо. Дженсен отпил немного кофе, аккуратно поставил чашечку на блюдце и спросил вежливо: – Неплохо – что? Ричмонд снова хмыкнул и пояснил, уже без всякого наигранного дружелюбия: – Неплохо держишься для мальчишки, подобранного не так давно на улице. Сколько ты в этом клане? Три года? А до этого – шесть лет в приюте, на улице? Дженсен и до этого не испытывал никакого страха перед Ричмондом, а сейчас, после его бесцеремонных вопросов, почувствовал, как в душе закипает ярость, чистая, незамутненная. Ричмонд снова хмыкнул, спросил с неподдельным интересом: – Не нравится? Что так побледнел? Хочешь кинуться на меня? Дженсен прикрыл глаза, изо всех сил стараясь успокоиться. Взрослый, сильный самец развлекается, проверяет его реакции, он, Дженсен, здесь не для того, чтобы отвечать требованиям какого-то чужого - чужого, мать его! – оборотня, даже врага. Он не будет плясать под его дудку. Он здесь для того, чтобы узнать, что Ричмонд собирается делать. Дженсен открыл глаза, снова взялся за чашечку и отпил из нее. Рука не дрожала, и он похвалил себя за это, и ответил, очень прохладно: – А вам бы хотелось, чтобы я кинулся на вас? Ричмонд, улыбаясь, разглядывал его, а Дженсен продолжал спокойно: – Я не доставлю вам такого удовольствия. Но на ваши бесцеремонные вопросы, извольте – отвечу. В семью меня приняли три года назад, ваши сведения точны. До этого, благодаря милым родственникам, – Дженсен поклонился Ричмонду, – жил в приютах, иногда приходилось ночевать и на улице. А до примерно восьми лет жил вполне счастливо, с папой и мамой, как любой ребенок. Пока ваш сын Джордж со своей женой Мардж не убили моих родителей. Последние слова он сказал жестко и холодно, и поставил плавно чашечку на стол. Ричмонд, наконец, прекратил насмешливо улыбаться, смотрел на него остро, внимательно. *** Ричмонд вдруг сказал мирно: – Дело прошлое, но доказать участие Джорджа в убийстве ты не сможешь. – Почему же, - возразил Дженсен, - я помню его. Он был там, когда сбрасывали в пропасть машину. Мои слова против его. Ричмонд помолчал, спросил: – Ты ведь не для этого пришел? Не для того, чтобы обвинить моего сына. К тому же ты знаешь, наверняка, что он признан недееспособным. Дженсен внутренне подобрался. Сейчас многое зависело от него, и нельзя было поддаваться эмоциям. – Не для этого, – согласился он. Открыто взглянул на Ричмонда, как он надеялся, выглядя при этом максимально честно и искренне. – Пришел потому, что хочу знать ваши намерения. Чего вы хотите от меня? Ричмонд ответил, снова усмехаясь: – Узнаю брата Джерри. Ты очень похож на деда, знаешь? Ну что ж, я буду с тобой так же откровенен, как и ты. Мне нужен ты, Дженсен. Дженсен задержал дыхание, оставаясь внешне бесстрастным. Он чувствовал, что Ричмонд видит, видит его, видит его напряжение – старый оборотень и сам был неспокоен – напряжение буквально висело в воздухе, прячась за обтекаемыми словами, якобы спокойным тоном, за бесстрастными внешне лицами. Дженсен видел очень хорошо – что Ричмонд признал его, как равного, и больше не играет. И действительно хочет его, он, Дженсен, нужен – ему, этому сильному, хитрому, изворотливому, но такому несчастливому с семьей вожаку. – Я это понял, - как можно нейтральней ответил Дженсен. – Твой ответ? – произнес Ричмонд. Дженсен, тщательно подбирая слова, сказал: – Вы ведь знаете, я несвободен. Ричмонд нетерпеливо махнул рукой: – Брак можно расторгнуть. – А кровную связь можно разорвать? Ричмонд удивленно поднял брови. Дженсен почувствовал, что будто кто-то пытается проникнуть в его голову, вспыхнул от негодования, и принялся защищаться от вторжения, но чужое присутствие быстро ушло, Ричмонд произнес: – Да… Есть. Но с этим… Можно будет что-то придумать. У тебя нет связи с вожаком, а Рис – по крови не Падалеки. Как только она родит, ваша связь ослабнет. И я не требую от тебя клятвы на крови. Достаточно будет одного твоего слова. – У ваших сыновей еще могут быть дети, - Дженсен смотрел прямо в глаза деду. Ричмонд снова неприятно улыбнулся: – Могут. Когда-нибудь, возможно. Но мне нужен ты, Дженсен. – Потому что мне принадлежит большая часть денег семьи, - без выражения сказал Дженсен, не отводя взгляда от желто-зеленых, настороженных глаз деда. В глубине этих глаз что-то вспыхнуло, зрачки сузились. – Ты еще лучше, чем я думал, Дженсен, - вдруг признался Ричмонд, - в первую очередь да, деньги. Но теперь, я думаю – ты – именно ты – лучшее, что может получить клан Эклзов. – Что будет, если я откажусь? – все так же внешне бесстрастно спросил Дженсен. Ричмонд небрежно пожал плечами, но Дженсен видел, как нервно сжались его пальцы. – Ничего. С тобой – ничего. Я буду надеяться, что ты передумаешь, и примешь мое предложение – войти в семью Эклзов. А вот с твоим супругом… возможно, случится неприятность. Я думаю, мне даже не придется особо стараться, достаточно будет признать Мардж безумной. Это ведь почти правда, дорогой мои Дженсен. За убийство несчастной больной Джареду дадут даже с учетом смягчающих обстоятельств – ну… думаю, лет двадцать. Дженсен с трудом сохранял внешнюю бесстрастность, но дышал часто, в глазах помутнело от злобы. Кое как усмирив приступ ненависти, Дженсен спросил у Ричмонда, с интересом за ним наблюдавшего: – Если я соглашусь. Что будет с моей семьей? Дженсен намеренно выбрал эти слова, для него Джаред и Рис и были семьей. Ричмонд почти пропел: – Я употреблю все свое влияние, чтобы тот, кто пригрел тебя, пока ты был вдали от своей семьи вышел на свободу. Сукин сын. Тут же показал Дженсену, что он думает о Джареде, и кто, по его мнению, его настоящая семья. Дженсен чувствовал себя бесконечно уставшим, вымотанным, хотелось забиться куда-нибудь в уголок и выплакаться, от отчаяния, от беспомощности. От страха, и боли, от невозможности что-то изменить, и он предчувствия разлуки. Дженсен вдруг снова ощутил нежное успокаивающее поглаживание, внутри – Рис снова поддерживала его, посылала ему свою любовь и Дженсен вслед за опустошающим, обессиливающим отчаянием, вдруг испытал сильнейший, яркий, бешеный приступ ярости. Он не видел больше необходимости скрывать своих истинных чувств. Ричмонд, казалось даже, с удовольствием наблюдал за ним, но Дженсену уже было все равно, он проговорил, угрожающе, и тихо: – Семья. Да что вы знаете о семье. Для меня семья – это Джаред, и Рис. Крис, Стив, Роше, Лерра, все они – но не вы. Ради денег? Вы хотите меня ради этих бумажек? – Не только, - усмехаясь, возразил Ричмонд, - я же объяснил. Из тебя выйдет отличный вожак. – О да, только я уже в другом клане, и его считаю своей семьей! Дженсен вскочил, Ричмонд тоже встал, прошипел: – Мальчишка! Ты не знаешь, от чего отказываешься! У этого Падалеки ты никто, всего лишь второй, младший супруг, ты не вожак, и не станешь им в этом клане никогда! Дженсен успокоился. И правда – чего он разволновался? Он никогда не хотел стать вожаком, не мечтал об этом, мало ли, что думает по этому поводу какой-то там Ричмонд? – Второй, - спокойно сказал он, - и любимый. Мне хорошо там. Ясно? Я счастливее вас, пусть вы вожак, и у вас много денег. И знаете что? Даже если Джареда посадят надолго, я буду ждать его. Мы вместе с Рис будем ждать его, и обязательно дождемся, а вы… Я никогда не приду к вам. Сдохну, но не приду. Вы мне чужой, совсем. Никогда вы не станете моей семьей. Семья это ведь не только кровь, не только фамилия. Семья там, где любовь. Хотя… откуда вам знать? Для вас важно другое – деньги, власть. Мужчина отступил от него, и слушал молча, не перебивая, и казалось, что он на самом деле – слушает, а не просто ведет игру. Дженсен с удивлением понял, что ему жалко этого Ричмонда. Он, Дженсен – был на самом деле – счастливее Ричмонда. И это – было правдой, никакие деньги, никакие интриги, никакая власть вожака клана Эклзов не могли этого изменить. Дженсен ушел, не прощаясь, ему нечего было больше сказать Ричмонду, но в самом конце беседы с ним, у Дженсена появилась одна идея. Нужно было немедленно обсудить ее с Роше. Вдруг получится победить Ричмонда его же оружием… *** Дженсен попросил собрать Стива всех – сразу после встречи с Ричмондом. Стив, не задавая лишних вопросов, уже звонил, и когда они приехали домой, там уже ждал их Роше. Но Дженсена, рванувшегося к Роше, остановил Крис, и настоятельно потребовал, чтобы он пообедал. Дженсен нахмурился – он никак не мог вспомнить, когда ел? Совсем не хотелось, но Крис не отставал, и пришлось кидать в себя безвкусную пищу, Роше пригласили отобедать тоже, и Дженсен незамедлительно вцепился в него. Через час, когда все участники вчерашнего совещания собрались, Роше призвал всех к молчанию. И сообщил, возбужденно блестя глазами: – Господа, сегодня, после встречи с Ричмондом, у Дженсена появилась следующая идея. Я попрошу выслушать меня до конца, и только после этого комментировать. Хорошо? Дженсен сидел тихо, нахохлившись в огромном кресле Джареда и делал вид, что не при чем, а Роше, добившись внимания, начал издалека: – Мы все знаем, что кошачьи стараются свои дела решать внутри кланов, не привлекая к ним никого из посторонних. Присутствующие насторожились, Роше, выждав паузу, продолжал: – К сожалению, убийство Мардж видел, благодаря пронырам журналистам весь город, и судьи, даже принимая во внимание все смягчающие обстоятельства дела, хотят сделать показательный процесс, для нас это плохо. Джареда могут засадить надолго, да еще этот Ричмонд мутит воду, он, кстати говоря, устроил эту шумиху в прессе. Совет города Зикерры готов был встать на защиту одного из самых уважаемых жителей, но этот Ричмонд спутал все планы. Он хочет утопить Джареда, использует деньги, подкупает чиновников, из-за него не утихает буря в прессе. Дженсен хочет, чтобы мы обратились в совет Зикерры с предложением. – С каким? – Да нас никто слушать там не будет! – В совете города три с половиной кошачьих! Там волк Оррис всем заправляет… – Что за предложение? – О, нет, только не в совет города. Там и правда наших – кроме пумы Рейно и нет никого… Роше поднял руки, призывая всех к молчанию: – Сейчас попробую объяснить. Да подождите вы! Это не так просто, но может сработать. Послушайте же! Дженсен, как мы знаем, после двадцати одного года может вступить в права наследования, но до этого времени может случиться всякое. Ричмонд может перевести деньги, еще как-то смухлевать, словом, сделать так, что получать Дженсену будет нечего, вы следите за ходом моей мысли? – Ну, - проворчал Крис. Лерра вдруг заулыбался, Роше кивнул ему и сказал с удовлетворением: – Именно. Дженсен может потребовать опекуна над его долей наследства. Он даже должен это сделать, учитывая, что именно члены семьи Ричмонда виновны в гибели его родителей. А опекунами и полными распорядителями имущества до момента совершеннолетия Дженсена станет совет оборотней города Зикерры. Собрание в полном составе уставилось на Дженсена, переваривая новость. Бойр первый опомнился, и спросил у Лерра: – Но это возможно? Это в принципе – возможно? Зачем бы им… – Они будут материально заинтересованы. В их руках будет огромное состояние, проценты от использования пойдут в казну города. Я сомневаюсь, что они откажутся, - просто сказал Роше. Дженсен прокашлялся, привлекая внимание, и когда все взгляды сошлись на нем, сказал: – Я готов написать отказ от наследства, в пользу города Зикерры. Я готов это сделать прямо сейчас. У меня будет только одно условие – они должны вернуть нам Джареда. Сейчас же. В полной тишине на пол упала ручка, все вздрогнули, а Роше спросил потрясенно: – Мальчик, ты хоть знаешь, о каких деньгах идет речь? – Мне все равно, – Дженсен спокойно смотрел на Роше, - чем жирнее кость, тем быстрее будет шевелиться Совет. – Я звоню мэру города. Оррис должен быть на месте, - первым отмер Стив. – Дженсен, я не думаю, что тебе следует отказываться от всего, - всполошился Роше, остальные загомонили, а Дженсен прикрыл глаза и тихонько вздохнул. Пружина внутри, так и грозившая лопнуть, потихоньку отпускала, и Дженсен позволил себе – на короткую секундочку – поверить, что все, может быть, скоро разрешится. Он так соскучился, он так устал без Джареда, пусть уже все станет, как раньше. Он постарается, обязательно, он будет убедительным с чиновниками, с мэром Оррисом, да с кем угодно. Пусть только Джаред вернется. А потом они вместе заберут Рис из больницы.