За маской молодости

С тех времен, я начал переписываться с Клайном. Мой нелюбимый преподаватель стал моим ближайшим другом. Они с Сарой жили вместе. Он писал новый роман, она скупала все юбки в Мадриде. А еще он прислал мне фотографию с Сантьяго Бернабэу. Будучи известным писателем он запомнил на фото себя с Марсело. Марсело – это левый защитник Реала. Лучший левый защитник мира. Я немного разбирался в футболе, и из-за Клайна тоже стал болеть за мадридский Реал. Но жил я далеко и никогда не видел Испании, Мадрида, голов Криштьяну Роналду и гневного Бернабэу. Однажды, в шесть утра я лежал на своем балконе. Я был дико пьян. Со смерти Валери я стал пить еще больше. Я смотрел на звезды и искал там Валери. Но ее там не было, зато она была у меня в сердце. И вот так, будучи безработным, бросившим учебу алкоголиком, я решил, что пора ехать отсюда. Куда-нибудь, где мне будет интересно. У меня было немного денег, поэтому я решил погорячиться. «У вас выход С, рейс в 7:35 утра». – Я прилично напился и на последние деньги собрался улететь в Россию. В жуткую, страшную, холодную страну. Я ближе к утру позвонил Клайну, который пообещал мне, что пристроит меня в англоязычную школу при посольстве учителем географии. В России так можно было. По блату и прочее. Это меня удивляло. Последние 6-7 часов я не помню. Последнее, что я помню, это: « Мы приземлились в городе-герое Москве. Аэропорт Домодедово. За бортом + 24 градуса, время 20:24. Спасибо, что выбрали наши авиалинии.» Я сошел с самолета и еще целую вечность перся по аэропорту. Он реально бесконечный, а снаружи меня встретили куча эмигрантов, таких же, как я. Только таких, как я, в России любят, а таких как они – ненавидят. Они, скорее всего, были с Востока. Таджикистан, Грузия и так далее. Меня отвезли в отель, в тот, что на Садовом кольце к югу. Там еще метро есть, Павелецкая или Добрынинская, не уверен, как правильно. Я уснул мертвым сном. Россия утомляла, а мне ведь теперь тут жить и работать, учитывая, что я не знал языка. «Здрастуйте, пасиба, до свиданиа». − Hello children, I'm your new teacher. Кто знает, где находится ЮАР? – Спросил я у детей, в классе в который меня определили. Там почти не было русских. В основном англичане и американцы, хотя еще было пара немцев, датчан и французов. Нам всем было непросто лишь потому, что мы знали английский, но не знали русский, и тем более не знали языка Москвы. А Москва, насколько я понял, не хуже Бронкса, или чего-нибудь подобного, nigga. Россия, страшная страна. Я ходил пешком по Патриаршим прудам, Малой Бронной, Пушкинской, Тверской, Read square, двум Арбатам, и, увидел всю ту мажорность. Дико богатые люди. Они повсюду. Эти женщины и мужчины обедают черной икрой и камчатскими крабами, а другие люди доедают протухшие консервы, и всякое прочее. − Я стал пить меньше. Намного. Клайн, ты видел работы Клода Моне? Да ты бы с ума сошел, увидев их. Я был в Пушкинском музее. Срочно езжай в Москву. Срочно езжай в Москву и забери меня отсюда. Россия – страшная страна. – Сказал я Клайну. Он удивился. Меня испугала Россия. Не понимаю, как тут жил Чехов, Достоевский, Гоголь и Толстой. А по словам моих коллег, раньше было еще хуже. Ничего не понимаю, но я захотел домой. Пусть лучше Бегбедер тут тусит и напивается в усмерть в Сохо Румс, но не я. Я хочу домой. Это не моя страна. Забери меня, Клайн. Я хочу в свой дождливый Ливерпуль или куда-нибудь туда.