Влюблённый призрак

- Кем я являюсь?- спрашивает как-то раз Мотоко у Бато, и первые пару секунд ему кажется, что она издевается, и ему хочется ответить шуткой и самому рассмеяться, но её почти обреченный взгляд завлекает, даже против воли, в серьезную беседу. - Ну, ты,- Бато мнется, не может подобрать слов, водя пальцами в воздухе и очерчивая её сидящую за столом фигуру,- Ты наш майор. Мотоко кисло кривится. - Э, не то? Ну… Ты боец. Талантливый хакер. Да с тобой можно идти в разведку, в конце концов!       Женщина жмуриться, как кошка, трет лоб ладонью, и вымученно улыбается его искренним потугам ей помочь. Много помощников.       Стакан виски почти нетронут, Мотоко теребит граненое стекло и неотрывно смотрит, как волнуется янтарная жидкость. Мертвецкое спокойствие и тишь, граничащие с безумием или расстройством вегетативной нервной системы (если такое вообще может случиться с киборгом, у которого все механизмы слажены и откалиброваны). К психиатрам Майор идти не хочет, хотя понимает, что надо бы. Но. Чтобы мозгоправы лезли к ней в голову – нет, никогда! К неврологу тоже. Эх, вегитатика, вегитатика…       И этот еще помощник под боком, осушивший уже полбутылки – огромный и старательный. Майору жалко его, теряющегося в догадках, и она легко рассказывает все Бато. - Просто я не могу разобраться в себе. - Может это запоздалый переходный возраст,- ляпнул он первое, что пришло в голову, и под её скептическим взглядом, поперхнулся и поспешил добавить,- Подростки тоже дурацкие вопросы задают. - Нет. Я хорошо помню свои подростковые годы. Тогда мне казалось, что меня не понимают окружающие, а сейчас кажется, что я сама себя не понимаю; Иногда мне кажется, что я совершила страшную ошибку, что в какой-то момент жизни я была на перепутье и свернула не туда. И, как следствие не тем стала, не то делаю. Я могла бы быть…ну, учительницей в школе или страховым агентом. Завести кошку, носить длинные волосы, покупать лак для волос и жаловаться, когда после дождя из-за него слипаются волосы. Но кошка околеет от одиночества в пустой квартире, а длинные волосы в бою очень неудобны. И лака у меня нет… Как сказали бы юристы, есть воля и волеизъявление. Воля - как хотелось бы, чтобы было. А волеизъявление – это как на самом деле. И в какой-то момент понимаешь, что тот идеал (жизни или личности), который ты задумала у себя в голове не совпадает с тем, кем ты являешься или как живешь на самом деле. Воля не совпадает с волеизъявлением. Кто виноват? – тот кто вырастил тебя или тот, кто заложил тебе в сознание этот идеал… или ты сама, потому что так и не набралась храбрости ему соответствовать. В любом случае всплывает вопрос: кто ты? Какая на самом деле? Такая же, как образ у себя в голове, или все-таки «другая». И как эту «другую» принять, когда это не то, что хочется? - Если ты скажешь, что собираешься в отставку, я прибью тебя,- возмущается Бато, залпом добив свой пятый стакан, а Мотоко пораженно смотрит на него с минуту и вдруг заливается громким смехом, пихая громилу плечом. - Свяжу тебя,- пьяно бурчит здоровяк,- и оставлю в Девятом отделе как достопримечательность. - Куда я от вас денусь. Не собираюсь я уходить. Просто подумала… - За выпивкой вредно думать,- Обрывает Бато и серьезно добавляет,- Сейчас надо топить свои мысли в виски, а потом приходить на работу довольным и свежим как огурчик. Без твоих вечных закидонов с самокопанием.       Майор стреляет в мужчину внимательным взглядом и, подпирая щеку кулаком, томно спрашивает. - А какие мысли топишь ты?       Бато давится под её вопросительным масленым взглядом и, прокашлявшись, хрипло возражает: - Мы говорим же о тебе. - Хватит подрабатывать флешкой, расскажи, что волнует тебя. - Потом, как-нибудь. - Сейчас. Не заставляй насильно нырять в твой мозг,- елейный женский шепот на ухо, и по телу мужчины проходит предательская дрожь, которую (Боги!) Мотоко замечает и довольно дергает уголками губ. Женщина хитро сверкает глазами и, заведя руку за голову, с глухим щелчком вытягивает гибкий кабель, а Бато ловко ловит её запястье. - Не смей,- рычит он, а Мотоко только ведет в улыбке уголками губ. - У меня в запасе много способов разговорить тебя, но иногда мне кажется, что я знаю, в чём дело,- женщина зачаровывает своим шелестящим, жарким шепотом, приближает свое лицо и обжигает легким дыханием, отчего Бато медленно и смакуя сходит с ума. Она пробует на вкус его губы, нежно прижимается и упоенно, самозабвенно целует, поглаживая слегка колючую щеку большим пальцем. Выпущенный кабель змейкой уходит в пазы, лапища Бато крепче сжимает её тонкое запястье. Они целуются без языка, совсем невинно как школьники, просто касаясь друг друга губами. Они все ближе и теснее, чуть соприкасаются носами. - Грязно играешь, не честно,- скалится Бато, когда Мотоко задохнувшись ужасом и прелестью своего порыва, чуть отстраняется, все ещё продолжая ощущать на коже тепло его дыхания. - Ты сам виноват. - Да, виноват. - Как насчет… скажем… провести ночь в одной постели?- вдруг говорит Мотоко, бросая на мужчину внимательный кристально-чистый, без малейших признаков алкогольного опьянения, взгляд.       Бато вначале теряется от неожиданности вопроса, потом у него сбивается дыхание, потому что он действительно представляет их в одной постели. Её. Под ним.       Раскрасневшуюся, заласканную и по-домашнему мило растрепанную. Как она чуть раскрывает влажный рот и слегка запрокидывает голову так, что сложно удержаться и не поцеловать её в шею.       Член наливается жаром от одной только мысли. Взгляд мутнеет. Мужчина трезвеет быстро и осознает все здраво. - Давай! Тебе одеяло, мне одеяло и кабель для синхронизации снов,- наигранно беззаботно скалится Бато, но Мотоко замечает, насколько сильно ему хочется сорваться с места и загрести её ручищами.       Ему хочется до трясучки, до покалывании в кончиках пальцев, но он до последнего не уверен, что она серьезна. До последнего Бато считает, что сам что-то неправильно понял. Мотоко чувствует Бато. Кожей, мыслями и воздухом между ними. Чувствует несуществующие зрачки в его кибер глазах. Она может запросто понять, о чем мужчина думает. Бато тоже так может. Но он боится, что ошибется в её мыслях. - Ты понял, о чем я…- с легким укором произносит Кусанаги. - Конечно, понял… Она поднялась, потянулась к встающему Бато. - Иди… иди ко мне.       Он целует и обнимет Мотоко нежно, трепетно и осторожно, будто боится спугнуть властным движением неопытную девственницу. Они уже заходили так далеко, но это было по-другому. Это было страстно суетливо и пьяно.       А сейчас Бато медленно исследует её, гладя ладонями бедра и гибкую талию, и целует её тоже медленно, вылизывая её горячий рот изнутри. Мужчина скользит пальцами по кромке комбинезона сзади и сжимает оголенную упругую ягодицу. Мотоко с наслаждением шумно выдыхает и прижимается теснее к его торсу, тут же чувствуя, как топорщатся его брюки.       Они доходят до кровати. Кусанаги забирается на середину матраса, ложится, опираясь сзади на локти и заворожено наблюдая, как Бато стягивает с себя свитер, оголяя крепкий накаченный торс. - Иди сюда,- Мотоко напряженно облизывает губы, и Бато накрывает её своим могучим телом и начинает зацеловывать её шею. Расстегивает, терпеливо стаскивает комбинезон и с силой проводит ладонью от шеи до живота.       Все ухажеры Кусанаги в постели жаждали либо подчинить её себе, доминировать, сломать, потому что не могли смириться, что она такая волевая и независимая, либо хотели полностью покориться ей, сделать её доминантом. Бато не хочет её ломать, он просто любит её в этот момент, смакует; чувственно и бережно, как самое дорогое на свете сокровище, и одновременно трусит.       Он нежно целует грудь, легко и мокро задевая кончиком языка сосок, и Мотоко сжимает его плечи и едва не задыхается от того, что это слишком невесомая ласка, едва ощутимая, едва. Её трясет, она хватает мужчину за волосы и чуть тянет, выдыхая почти умоляя: - Смелее, Бато, я не хрустальная...ах-х-а!- и Мотоко выгибается, когда он слушается, цепляет сосок зубами и чуть тянет. И оставляет мокрый засос на шее. И вводит в неё на фалангу палец, трёт по самому краю. И все ещё осторожно целует её. И ему срывает крышу от того, насколько это нереально.       Бато в постели робок и одновременно пылок и страстен. А Мотоко это заводит хлеще синтетического возбудителя.       Она дышит ему в шею, шепча что-то безумное, целует кожу, мокро втягивая до покраснения, и сладко стонет, когда Бато входит в неё и начинает медленно двигаться, растягивая и заставляя партнершу кусать от нетерпения губы. - Не хрустальная, я! Не хрустальная! Бато, быстрее…       Бато ускоряется, смотрит в её лицо и довольно скалится, а теперь у Мотоко напрочь срывает тормоза. От одного его вида.       Женщина отрывисто скулит, чуть раскрывает влажный рот и слегка запрокидывает голову, кончает. И Бато, не выдерживая, целует её в шею, последний раз вбиваясь в неё и рыча, как зверь. Она раскрасневшаяся, заласканная и по-домашнему мило растрепанная… Бато смотрит и внезапно осознает, что никогда уже не придет в себя.       Они дышат тяжело. Они целуются и жмутся друг к другу на смятых простынях. Бато зарывается пальцами в мягкий шелк волос и стискивает кулак, прижимая Мотоко к себе и чувствуя на своей груди легкое дыхание. Она улыбается.       Они могут вечно накручивать себя и подрабатывать друг другу флешкой. Могут надумывать себе бог знает что по отношению друг к другу. Но теперь… насчет определенного пункта в их взаимоотношениях недомолвок не будет. Они позаботятся об этом. У них ещё целая ночь впереди.