***
Я возвращаюсь из библиотеки примерно в пять часов, когда вспоминаю, что до столь волнительного вечера остается не больше двух часов, а я совершенно не готова к выходу. После быстрого душа, который хоть немного взбодрил меня, я схватила с вешалки блестящее малиновое платье, которое собиралась надеть на следующий Open, но никак не на какую-то вечернику. Спешно надев его, я принялась к укладке, состоящей из обычных крупных локонов и небольшого прикорневого начеса. И вот, когда я заскакиваю в ванную и подбегаю к зеркалу, то сразу же начинаю наносить тушь на ресницы, слегка подводя глаза еле заметной подводкой, затем накрасила губы; помаду решила выбрать того же оттенка, что и платье. Не успеваю оглянуться, как на часах уже было около семи. Я спешно беру сумочку, поправляю платье и обуваю свои бежевые лодочки, параллельно просматривая содержимое сумки, и наконец выхожу в коридор. — Ничего себе… твое платье такое… восхитительное, — искренне говорит мне Нина, которая практически одновременно со мной вышла из своей комнатки. Сама она была одета в довольно пышную бирюзовую юбку, которая прекрасна сочеталась с блестящим темно-бордовым топом. Можно сказать, этот наряд открывал другую личность этой обворожительной, но очень неуверенной в себе, девушки. — Тоже самое могу сказать и о тебе, — ахаю я, — Ты просто невероятна! Обменявшись девичьим смехом, ещё раз рассмотрев образы друг друга, мы направились на улицу, где должны были сесть на автобус, так как времени до начала у нас оставалось очень мало.***
Когда мы подошли к двери огромного двухэтажного дома, у меня перекрыло дыхание от поджидающей меня неизвестности. На газоне виднелось небольшое количество человек, которые танцевали под зажигательную музыку из окон, не побоюсь этого слова, особняка. Я стучусь в дверь и, слегка приоткрыв ее, вижу радостного Периду, который со словами приветствия проводит нас внутрь. Судя по количеству людей, а их здесь было неимоверное количество, я могу сказать, что этот парень действительно популярен. Гастон проводит нас по битком забитому коридору в гостиную, указывая на единственный свободный диванчик, где нам предлагалось расположиться. Большинство собравшихся не обращают на меня никакого внимания, а некоторые приветственно улыбаются, кто-то машет рукой. Гостиная была развешена в разноцветных огоньках, неподалеку стоял мини бар с пятью стульчиками, на всех диванах с людьми были большие подушки, как и на нашем, разумеется. Громкая музыка, буквально оглушающая и заставляющая все тело пульсировать от битов, раздается отовсюду. Да уж, это точно настоящая тусовка, которую только можно вообразить, когда готовишься к ней. — Хочешь чего-нибудь выпить? — кричит мне на ухо Нина в то время, когда я встречаюсь взглядами с Мишелем, который был довольно стильно одет и, как всегда, на его голове была его любимая шляпка. Мне хочется махнуть ему, но вдруг его фигуру скрывает внезапно появившееся толпа. — Как думаешь, там есть кофе? — мой голос сразу же уносится вдаль, сливаясь с общим шумом. Я оборачиваюсь к подруге, чтобы попытаться расслышать ответ, но после долгих попыток разобрать её слова, она лишь кивает мне, указывая в сторону барной стойки, а затем удаляется, пробираясь сквозь толпу. Осматривая доступное моему взору помещение, я замечаю Амбар Смит, которая общалась со своими подружками, попивая какой-то коктейль. Что же, значит, она без ухажера. Наверное. — Красотка Лу! — говорит мне кто-то прямо на ухо, заставляя подпрыгнуть на месте. Я оглядываюсь. Это всего лишь Мишель, улыбающийся мне своей ослепительной улыбкой. — Эй, ты напугал меня! — рассмеялась я, предлагая другу усесться рядом со мной. Сейчас я была слегка успокоена присутствием этого человека, который как никто другой заставлял меня забыть о своем дискомфорте среди такого огромного количества людей. — Ты пришла с Ниной? — интересуется венесуэлец, осматривая меня с головы до ног. — Да, она сейчас пошла за напитками, — пытаюсь перекричать музыку я, — Надеюсь, ей удастся пробраться обратно через такое большое столпотворение. Уголки его губ приподнимаются, заставляя меня слегка смутиться. И что это со мной? В углу гостиной я замечаю кудрявого парня в темно-красной рубашке, к которому прижималась какая-то светло-русая особа, нежно гладящая его грудь. Интересным было то, что параллельно Маттео болтал с парнем по имени Рамиро, они даже над чем-то смеялись. Не знаю, что заставило моё лицо искривиться, потому что в глубине души я знала, что для таких парней это считалось нормой. Мишель постукивает пальцами по моему плечу, отвлекая меня от столь мерзкого зрелища. — Может сходим к барной стойке? — предлагает он, одаривая меня какой-то грустной улыбкой, — Как раз и Нину отыщем. Я быстро закивала в ответ, желая избавиться от мысли, что в любую секунду могу кинуть взгляд в сторону диванчика, где сидит человек, заставляющий меня чувствовать внутри что-то неприятное и обидное. Когда мы пробираемся к барной стойке, возле которой в ожидании напитков стояла Нина, сразу же заметившая наше присутствие, я быстренько усаживаюсь на свободный стул. — А вот и твой латте, — подает мне чашечку подруга, окидывая взглядом всю толпу, — Ты не обидишься, если я пойду к Гастону? Ох, как же я ждала этого риторического вопроса, на ответ которого у меня может быть только одобрительная улыбка. Нина набрасывается на меня с благодарными обнимашками, заставляя простить ей довольно предсказуемый поступок влюбленной девушки, а затем убегает с молочным коктейлем в неизвестном направлении. Отчасти я надеюсь, что у меня выйдет продержаться здесь до девяти вечера, а затем незаметно вернуться домой. Когда я делаю глоток любимого напитка, ко мне склоняется Мишель, думаю, чтобы я смогла лучше его услышать: — Не прошло и часа, как на тебе уже и лица нет. Это из-за него? Я замираю от проницательности своего друга, который, видимо, сразу заметил с каким выражением лица я смотрела на Бальсано с его новой пассией. — Можешь не отвечать, я и так знаю, что это правда. — он всё ещё продолжает улыбаться и отпивает из своего стакана. — У вас произошел какой-то конфликт, да? Моё сердце учащенно забилось. Может стоит открыться своему новому другу? — Просто он… — я умолкаю, закусив губу. — Он что? — Ничего, проехали. Я откидываюсь на сиденье и закрываю глаза; в другой раз расскажу. — Слушай, а долго ли длятся такие вечеринки? — с надеждой спрашиваю я, желая узнать, сколько времени мне ещё здесь нужно находиться. Мишель смеется. — Где-то всю ночь… можно даже сказать, до утра. Меня охватывает тревога. Не описать словами, в каком я сейчас шоке. Чем же можно заниматься всю ночь в таком месте? Нет, я понимаю, что большинство, а может и каждый, употребляют алкоголь, встречают кого-то, проводят ночь в какой-нибудь свободной комнате, а затем просыпаясь утром — ничего не помнят, бегут из дома, попутно собирая свои вещи в самых странных уголках. Ну, по крайней мере, так происходит в большинстве современных фильмах, которые мне удавалось наблюдать вместе с подругами в Канкуне.***
Проболтав под заглушающую всё кругом музыку, я направляюсь вместе с Мишелем во вторую, как нам рассказали, гостиную, где должно было быть не так много народа, да и музыку слышно там потише, чем здесь. Мой друг отворяет какую-то дверь, когда мы поднимаемся на второй этаж: удивительно, что он нашел место назначения так быстро. Перед моими глазами предстала такая картина: вокруг небольшого кофейного столика, сидя на полу, расположилось небольшое количество ребят, бурно обсуждая какую-то, наверное, занимательную тему. Среди присутствующих я заметила Маттео, рядом с которым сидела та же светловолосая девушка, затем Джим и Ям, Гастон, Нина, Амбар и её свита, а также ещё человек пять, которых я, пока что, не знала. — Оо, привет! — взвизгнула Джим, радостно размахивая маленькими ручками. Я нервно сглотнула, когда все взгляды устремились в нашу сторону. — Не хотите поиграть с нами? — раздался голос Периды, который выглядел довольно весёлым и расслабленным. Смотрю на него в замешательстве, одергивая платье, которое случайно приподнялось выше приличного. Раздается чей-то смешок, который мне не удалось разгадать. Снова думаю: зря я вообще согласилась пойти на эту тусовку. — Что за игра? — спрашивает Мишель, окидывая меня беспокойным взглядом. — «Правда или Действие»! — верещит Жасмин, поправляя свою прическу. Черт, я уверена, что такая игра ничем хорошим не закончится, но в этот момент, пока я придумывала план побега, Мишель берет меня за руку, ведя ко всем остальным. Что же, как я понимаю, отказаться у меня не получится, а значит, мой план провален. — Ой, только не упади в обморок, пожалуйста. — комментирует девушка, сидящая рядом с Бальсано, которую сразу же он поддерживает смехом. Как же её слова раздражают меня. Уж извините, что я, конечно, не такая распущенная, как она, чтобы разрешить этому итальянцу лапать меня на виду у всех. Для того, чтобы показать, насколько презираю бывшего «парня», испепеляю его холодным взглядом и сажусь в круг между Ниной и Мишелем, который наконец-то отпускает мою руку. Светловолосая снова смеется надо мной и что-то шепчет Маттео. Значит точно стерва. На столике лежала пустая бутылка, которую, вероятно, должен каждый прокрутить, чтобы уже приступить к вопросу. Мало того, что данная игра зарождала во мне сильный страх и недовольство, так здесь ещё и присутствуют элементы «Бутылочки». Первым крутит Рамиро и попадает на Гастона, который делает глоток пива, как бы подготавливая себя к выбору. — Правда или действие, чувак? — Давай правду. — отвечает он, начиная смеяться. Да уж, по всей видимости, большинство в этой компании были пьяны: почти у каждого здесь был коктейль, либо баночка содержащая какой-либо алкоголь. — Назови свои вредные привычки? Я заметила, в каком предвкушении застыла Нина, внимательно смотрящая на своего парня. — Иногда выпиваю на вечеринках. — уверено отвечает Гастон, показывая нам всем банку своего пива. Практически все похлопали парню, как бы восхищаясь его, судя по их лицам, «здоровому образу жизни». Не могу поверить, что каждый здесь настолько злоупотребляет своим здоровьем, что редкая выпивка для них считается пустяком. Следующие пять минут были спокойными, так как несколько ребят выбирали действия, делая супер глупые вещи, а Джим, выбравшая правду от Дельфины, ответила на вопрос, чего она больше всего боится, лишь кратким ответом: «высоты, темноты и собак «. Далее очередь подошла к Жасмин, хитро бросавшей взгляд в сторону Маттео, который этого даже не заметил. Как же меня раздражало, что его рука находилась на талии этой, как мне удалось позже узнать, Эмилии. Почему-то именно сейчас бутылка крутилась, как мне показалось, целую вечность. В это время я спокойно рассматривала темное платье Амбар, будучи уверенной в том, что мне можно расслабиться, как вдруг бутылка остановилась прямо-таки напротив меня. О, нет, только не это! — Так-так, — медленно начинает рыжеволосая, перебирая пальцами пайетки на своем платьице, — Правда или действие, Валенте? Я испуганно смотрю на Нину, лицо которой тоже резко окаменело от неизвестности моего выбора. Конечно я лучше отвечу на какой-нибудь глупый вопрос а-ля: «Какое твое тайное желание?», чем стану выполнять какую-нибудь тупость придуманную этой недалекой девушкой. — Правда. — пусто произношу я, всё ещё находясь в напряженном состоянии. Жасмин натягивает на лицо довольно страшную ухмылку, задавая свой вопрос: — Хм, хорошо. Ты девственница? — Что? — от шока вырывается у меня, и я чувствую, как дыхание буквально заканчивается, а сердце вырывается из груди. Вот же тупица! Мной буквально начинает овладевать паника, как вдруг мою ладонь находит и крепко сжимает Мишель, перекинувшись со мной взглядом, наполненным поддержкой и сочувствием. Признаюсь, что я чувствовала, что он искренен со мной, но данное действие совсем не помогло мне успокоиться. — Ладно, мы поняли, что у тебя всё было с этим парнем, — вдруг раздался хриплый голос Эмилии, которая продолжала посмеиваться надо мной, — Дальше моя очередь. Чего?! Черт, неужели она сейчас объявила всем, что я потеряла свою девственность с… Мишелем? — По-моему, она должна отвечать, а не ты! — прошипела Амбар, закатив свои голубые глазки. Я даже не знаю, благодарить мне её или нет? Этот позорный, наполненный настоящей пошлостью, вопрос почти покинул меня, но тут вновь возвратился, заставив всех кругом погрузиться в тихое ожидание моего ответа. — Ну? — начала подгонять какая-то девушка, сидящая поодаль от меня. От нервов начинаю мотать головой в разные стороны, стараясь донести, что мне нужно успокоиться, чтобы ответить, но, видимо, это движение как раз таки и восприняли моим ответом. Мои глаза непроизвольно врезаются в Маттео, который озадаченно осматривал моё вновь приподнявшееся платье, а затем и мои от стыда полыхающие щеки. Почему мне кажется, что в его насмешливом взгляде прячется разочарование? Нужно прекратить таращить на него глаза. Даже не знаю, что меня больше сейчас раздражало: то, как Бальсано усмехнулся, заметив мою заинтересованность в нем, или то, как он смотрит на меня. Эмилия резким движением раскручивает бутылку, заставляя всех снова повиснуть в нетерпении. Боже, как же я надеюсь, что мне не выпадет удача во второй раз. Когда бутылочка буквально застывает напротив Дельфи, она вдруг начинает крутиться ещё несколько секунд, останавливаясь на Бальсано, который кратко посмеялся от, наверное, такого «удивительного» совпадения. — Действие. — произносит итальянец прежде, чем русоволосая успевает задать вопрос. Меня охватил интерес: что же она заставит его исполнить? Уверена, что клубничный мальчик будет готов выполнить всё, что только попросят, чтобы только не потерять своего авторитета. — Поменяйся какой-нибудь вещью с человеком, на которого укажет бутылка. Довольно оригинально. Буду не удивлена, если бутылочка остановиться напротив Эмилии, которой придется снять своё платье, потому что больше никаких вещей на ней и не было. Ухмыльнувшись, итальянец прокрутил бутылку, которая, как мне казалось, была готова остановиться на каждом из нашей компании. — Ну останавливайся же ты! — нетерпеливо запищала Ям, которая, видимо, тоже переживала, что такая страшная участь выпадет именно ей. Сидя прямо напротив Маттео, я старалась не обращать внимание на то, как он изредка посматривал на меня убийственно долгим взглядом, а затем начинал целовать в шею свою пассию, как только наши взгляды начинали встречаться. — Да ладно! — вдруг ахнул Гастон, когда все кругом уставились на бутылку, резко остановившуюся передо мной. Не могу поверить! Почему меня сегодня преследуют одни неудачи? Что мне делать, как действовать? Глаза Бальсано мечутся в мою сторону, как бы призывая меня к чему-то; по выражению его лица понятно, что он ни капельки не смутится надеть моё платье на себя, скорее его наоборот тешило то, что мне придется снять его. — Вставай. — холодно произносит Маттео, освобождая себя из объятий Эмилии, которая смотрела на меня озлобленным взглядом; неужто она завидует? Я в неуверенности повинуюсь ему, вскакивая с пола. Если мне скажут, что я должна буду раздеваться при всех, то я точно сбегу домой. — Мы можем отойти в ванную? — спрашивает, а скорее утверждает, итальянец, указывая в сторону единственной двери, находящиеся в этой комнате. Гастон, который видимо являлся капитаном всей игры, одобрительно кивнул, перекидываясь со своим другом двусмысленными взглядами, которые вызвали у меня мурашки по всему телу. Быстро забежав в ванную, которая на радость была довольно просторной, я застыла на месте, ожидая не пойми чего. Простояв так где-то секунд тридцать, когда Маттео вошёл за мной, я пошатнулась от его громкого откашливания. — Ну… что? — пискнула я, загоняясь в угол. — Я отдам тебе свою рубашку, — довольно серьёзным тоном сказал он, — думаю, она достанет тебе где-то до колен. Окинув меня до боли неприличным взглядом, этот кудрявый парень ещё и ухмыльнулся, как будто в его голове возникла идея, как опозорить меня перед всем миром. — Можешь прекратить одаривать меня своими оскорбляющими усмешками? — вспыхнула я, скрещивая руки на груди. — Слушай, не указывай, что мне делать, Валенте, — процедил клубничный мальчик, расстегнув несколько пуговиц своей рубашки, открывая взор на сексуально накаченную грудь. — Скорее снимай своё чертово платье, и покончим со всем этим. А может послать его и сбежать? Это всего лишь игра, которая может закончиться для меня сейчас же! — Да конечно! — фыркаю я, направляясь к двери. Я не успеваю сделать и шага, как Маттео предугадывает задуманное мною действие, перегораживая мне путь. — Какая ты упёртая, черт возьми! — шепотом ругнулся он, смотря на меня очень разъяренным взглядом. — Раздевайся! Все таки у меня нет выбора, как толкьо отдать своё платье этому придурку. — Только отвернись! — О, да, я же забыл, что ты показываешь своё нижнее белье только своему засранцу в постели, — усмехнулся итальянец, кинув мне ледяной взгляд, — только вот судьба распорядилась так, что вы не перепихнетесь сегодня в этой ванной. На глазах наворачивались слезы, и, сморгнув их, я отворачиваюсь и одним движением сдергиваю с себя малиновую ткань. Какой же он мерзавец! Да и чему я удивляюсь? Бальсано всегда был тем самым ублюдком, умеющим запудрить мозги каждой наивной девушке, которая поверила, что у нее может что-то получиться с ним. Когда я развернулась, то увидела оголенную спину с татуировкой в области лопатки. На слегка загорелой коже была выведена какая-то фраза, которая сначала показалась мне испанской, но потом я поняла, что это совершенно другой язык; может это итальянский? Кинув взгляд на вешалку для полотенец, я увидела висящую большую рубашку. Быстро схватив её и накинув на себя, я быстренько застегнула каждую пуговичку, окликнув клубничного мальчика, который очень медленно развернулся ко мне. Против собственной воли снова рассматриваю его тело, останавливая взгляд на каждом кубике его пресса, который как и прежде казался мне идеальнейшим. Прямо сейчас в моей голове проскальзывает мысль прикоснуться к нему, но я лишь размахиваю головой, как можно сильнее зажмуривая глаза. — Хм, — задумался Маттео, внимательно осматривая меня с головы до ног, — Тебе очень идёт моя рубашка. Что за глупая попытка очередной раз поднять себе самооценку? — Мне просто идёт стиль oversize. — отрезаю я, как бы выгораживая себя из назревающей неловкой ситуации. Хотя куда ещё хуже? Бальсано натянул на лицо фирменную ухмылку, заставляя моё лицо запылать от злости. Когда я собиралась снова упрекнуть его, он выхватил из моих рук малиновую блестящую ткань, накинул её на плечо и сказал: — Поэтому ты надеваешь короткое облегающее платье, которое может привлечь любого извращенца в округе. Что же, очень умно. Да ладно, неужели его волнует то, как я одеваюсь? В моей голове назревал вопрос: наденет ли он на себя моё платье? И самым ужасным было то, что мне не хотелось смеяться над ним, а даже наоборот, я только надеялась на то, что ткань хорошо пропитается запахом его одеколона. Черт! Что мне вообще в голову лезет? — Мы можем вернуться в ту дурацкую игру? — спрашиваю я, всё ещё оставаясь под впечатлением от прекрасной фигуры этого итальянца. Получив в ответ что-то похожее на согласие, я пулей вылетаю из ванной. Внимание всей компании сразу же устремилось ко мне, а кто-то даже ещё и начал перешептываться с кем-то, но из-за плохого освещения мне не удалось увидеть этих сплетников. — Что-то вы долго. — заметила Эмилия, больше обращаясь к Бальсано, чем ко мне. Усевшись возле своего друга, который не удосужился даже посмотреть на меня, последовал ответ: — Пришлось упрашивать её снять платье. Почему этот итальянец не мог промолчать или ответить что-то более прозрачное?