How would you feel.

Это не помешательство, вовсе нет. Просто сегодня на глаза попалась хорошенькая рыженькая. Как и вчера. Позавчера. Всю последнюю неделю. — Помешательство. — как бы между прочим утверждает Вильям, печатая длинное сообщение, когда они едут утром в школу. — У тебя. — усмехается Крис, зачесывая назад чуть отросшую чёлку. — У меня здоровые отношения, а не помешательство. — У тебя почти культ личности Нуры Сатре, Магнуссон. Так что не говори херни. — Крис, хватит. Это нормально — людям нужны люди, чтобы быть счастливыми. — Мне для счастья нужно, чтобы ты нес меньше херни и вернул тот ящик скотча, который задолжал с прошлой недели. — кидает он, резко завернув на парковку. Ложь оседает на языке неприятной горечью. Шистаду ведь для счастья нужно вовсе не это. И Магнуссон это, черт его подери, знает. И Магнуссон это, будь он проклят, постоянно тыкает ему в лицо. Шистаду нужно, чтобы она перестала выплевывать ему в лицо «мудак» и чтобы терпела его присутствие рядом с собой не только тогда, когда пьяна в дрова. Шистаду это нужно, но, как выяснилось, не обязательно, ибо другие рыженькие девочки-первокурсницы неплохо (а некоторые очень даже) справляются с такими задачами. Проблема только в том, что волосы у них слишком жесткие, крашеные, слишком короткие или слишком яркие — совсем не такие, какие нужно. И кожа у них не такая мягкая, и пахнут они не так. И целуются тоже, по сравнению с чертовой Мун, очень паршиво. Совсем неумело или же наоборот омерзительно развязно, как какие-то дешёвые шлюхи. Вильям не затыкается, пытаясь заставить его признать, что Эва Мун не «девочка-на-одну-ночь». Крис прячет руки в карманы, чтобы хорошенько не двинуть ему в зубы. А вообще-то Кристоферу Шистаду плевать, что кто-то там — пусть даже лучший друг — называет его одержимым какой-то там первокурсницей. А вообще-то, если на чистоту, то ебись оно все конем. Он не будет никого переубеждать. Он то знает, что все нормально, а что там думает Вильям своим воспалённым и заточенным на Нуру Сатре мозгом, ему абсолютно фиолетово. У Кристофера Шистада ведь все в порядке. У Кристофера Шистада ведь все под контролем. Абсолютно. И его (не) помешательство на Эве Мун, разумеется, тоже. Вот только тогда зачем он затевает потасовку с каким-то высоким парнем, который танцевал с Эвой, похабно лапая ее бёдра, на очередной пятничной вечеринке, — не известно. — Это помешательство, Шистад. Помешательство. — кидает Вильям, оттолкнув его от того парня в стену. Разворачивается и уходит, утирая кровь с губы. Крис не совсем уверен, но ему кажется, что Магнуссону губу рассек именно он, когда друг пытался разнять их. Ещё одно доказательство тотального помешательства. Собственно, нечего лезть. Крис сам может разобраться со своим дерьмом. Вильям лезет только тогда, когда абсолютно уверен в своей правоте. Не иначе. Кристофер прекрасно знает это, от чего его бесит все происходящее в разы больше. « — Помешательство. — одно слово звучит барабанной дробью в голове, пока он держит руки со сбитыми костяшками под струёй ледяной воды, окрашивая ее в алый.» Тотальное помешательство. Крис закрывает глаза, пытаясь очистить голову от всех мыслей. Ее волосы горят тёплым — словно солнце — светом где-то на внутренней стороне век. Неестественно красный оттенок крашенных волос первокурсницы, которую он подцепил этим же вечером и планировал затащить в постель, даже рядом не стоял. Смотрелся нелепо и резал глаз. Тот парень подвернулся очень вовремя. На чуть более трезвую голову Крис вряд ли оценил бы свой выбор в пользу этой какая-разница-как-зовут. Слишком худая, слишком загорелая, слишком откровенная, слишком кукольная, слишком высокая. Слишком не Эва. Все они слишком не Эва. И слишком даже не Мун. И Кристофера Шистада осознание этого наизнанку выворачивает, стирает в колючую бесцветную пыль и словно бьет лицом об асфальт. По ощущениям примерно так, если интересует. Просто у Кристофера Шистада абсолютное помешательство на Эве Квиг Мун, на девушке, которая… На девушке, которая имеет смелость зайти в его личную ванную без стука. На девушке, которой он даёт негласное разрешение заклеить все ссадины и залить их перекисью водорода. На девушке, которая целует костяшки его пальцев, сидя в блестящем платье на холодном кафеле в туалете и сияет ярче солнца в самый жаркий день, зафиксированный на планете. Людям нужны люди, чтобы быть счастливыми, — это абсолютно нормально. И только теперь Крис соглашается с Вильямом целиком и полностью. У Кристофера Шистада явное помешательство. А это своего рода болезнь, и единственным лекарством является объект, вызвавший этот недуг. Именно поэтому ему становится легче только тогда, когда он до синяков на ее и до крови на своих сжимает ее ладони.