How would you feel.

Крис на своей шкурке убедился, что прежде, чем съезжаться с человеком, просто необходимо узнать его музыкальный вкус, иначе хочется взвыть (в голос с ее любимым Инди-певцом). Он даже никогда не задумывался, что слушает Мун. В клубах она танцевала под громкие хиты на барных стойках, на уроках музыки спокойно узнавала какие-то ебучие сонаты с первых нот, а сидя в его машине, подпевала всем песням, что играли по радио (даже самым убогим, серьезно). Переодически она читала рэп, когда кто-то из ребят заводил его, а иногда отбивала пальцами такт его олдскульных рок-песен. Но что же слушала она сама, он не знал до тех пор, пока вместе со своими вещами, она не привезла коробку современного винила. — Что это за пылесборники, Рыжая? — он тогда изогнул бровь, косясь на стопку пластинок. — Это виниловые пластинки, Крис, уж это-то ты должен знать. — она вынимает одну из чёрной упаковки с минималистичным рисунком и ставит в проигрыватель. — Помнишь эту песню? Крис закатывает глаза. В гробу он видал эти монотонные слова под монотонную мелодию, от которой не то, что уснуть, — сдохнуть можно. Но он слышит что-то про Форд и пылесос, и припоминает, как, собственно, и увидел Мун впервые. Он тогда составлял компанию Магнуссону в каком-то ни то пабе, ни то баре (хотя какая разница, если в обоих можно нажраться и цепануть девчонку), а на сцене играла какая-то второсортная местная группа с омерзительным басистом и барабанщиком. Солист пел неясные (хотя Крис и так ебал их слушать) слова монотонным голосом, а после окончания песни изрядно подвыпившая Рыжая полезла на сцену обнимать их, выкрикивая что-то вроде: «Лучший кавер, твой голос секс». Тогда Крис лишь подумал о том, что ее зад, обтянутый узкими джинсами, определенно секс. Она шепчет что-то на ухо солисту и обнимает его за шею, явно не замечая его безразличия. Она обламывается, а Крис получает хороший шанс затащить ее в ближайший темный угол, когда бородатый солист хватает басиста за задницу и целует/кусает куда-то в шею. — Это можно считать нашей песней, Крис. — она улыбается блаженно и покачивает головой под музыку. Тянет несколько нот, а потом замолкает. — Блять, Мун. — он вздыхает почти обреченно, а потом обвивает ее талию руками, позволяя ей медленно покачивать его корпус. Ему приходится слушать это все выходные, что они проводят дома, и каждое чертово утро, когда она готовит им завтрак. — Джесси способствует лучшему приготовлению яичницы, Шистад. — Мун парирует все его жалобы, выкладывая идеально пожаренные глазки в форме больших сердечек на тарелку. — О боже. — он закатываете глаза, но подмечает, что постукивает пальцами по столу в такт. — Приятного аппетита, Малыш. Не жалуйся. — она целует его в висок, а он успевает пройтись рукой по ее ягодице, что чуть прикрывает его майка. Они всерьёз составляют расписание прослушивания музыки в квартире, и Крис уступает ей пять дней из семи. Крис не подкаблучник, нет. Просто слишком приятно смотреть на танцующую полуголую Мун. Да и, чего таить, отпускать шутки по поводу всех солистов, которых он, конечно, уже выучил наизусть. — А у этого парня явно душа лежала к математике. — он усмехается, рассматривая две пластинки с алгебраическими знаками на обложке. — И почему только он взял в руки гитару, а не пошёл на матфак. Она закатываете глаза и забирает у него пластики, чтобы сменить музыку в проигрывателе. — Divide или X? — Мне всегда нравилось умножение. При делении слишком тупое сокращение. — Его Музыка не зависит от алгебры. — А пойди этот рыжий на матфак, а потом в школу учителем, ты бы учила у него алгебру, Мун? — Крис хитро кривит губы и поднимается с места. — Если бы он мне ее пел, однозначно да. — А что бы мне надо было делать, чтобы ты учила ее у меня? Ему так привычно подходить к ней сзади, прижимаясь к ее пояснице, шептать провокационные фразы в самую шею, проходясь по ней влажными губами, запускать руку под майку, подцепляя пальцами тесьму обязательно кружевных трусиков. Ему так привычно ее тело в его руках, мягкое, горячее, податливое, ее бессвязные слова, что она говорит в самый рот между поцелуями, и, конечно, очередная любовная баллада из проигрывателя на фоне. — А говорил, что не встанет, если будет играть такая музыка. — она усмехается, выделяя слово «такая», а потом тянет на себя, запрыгивая на него так, что ноги обхватывают его талию. — Заткнись со своей музыкой уже. — Крису ничего не стоит податься вперёд, усаживая ее на холодную столешницу рядом с проигрывателем, и стащить с неё майку, а с себя шорты. Эва щурит блестящие, опьяненные почти, глаза, как лисица, и спрашивает: — А если нет? — У тебя нет выбора, Эва. Она стонет, когда он входит. Действительно нет выбора. — Тем более, радуйся. Под этого рыжего у нас ещё точно не было. Эва улыбается и целует его шею. Он абсолютно прав.