Постулат Фемиды

— Здравствуй, Вадим... — Надежда Ивановна убрала сумку со второго места. Кафе, которое они выбрали для встречи, находилось довольно далеко от Ледового. К счастью, никто не заметил отсутствие Вадима Юрьевича. — Привет, Надюш, — Казанцев нашло отхлебнул кофе из кружки Орловой. Мужчина поправил галстук, расслабив его. — Что у вас там произошло? Локтев мне все уши прожужжал... — Да мы сами не поняли. Ты же в курсе всей ситуации? — Да уже по всем новостям крутят. — Поклонская упала прямо во время интервью. Это, конечно, сенсация. — Неизвестно, что с ней случилось?.. — Нет, она сейчас в третей больнице. Вроде не пьяная... Зная её статистику... — И что будете делать? — А что нам ещё остаётся? Ждать. Это все очень странно. — Слушай, Вадим, — Орлова придвинулась к Казанцеву, — я краем уха слышала, как Красницкий звонил Стрельцову. Оказывается, он хотел переманить вашего юриста. Казанцев скривился. Опять этот Семён Валерьевич, что ж ему дома-то не сидится? Вадим Юрьевич прикусил губу от злости. Сейчас ему хотелось только одного – расправиться с Красницким и побыстрее. К счастью, он уже на первом месте в списке устраненных. — Ты уверена?.. Надежда Ивановна кивнула. На лице заиграла загадочная ухмылка. — Может, это он её?.. — Надо проверить, Надюш, надо проверить... Ничего, все равно Семёну Валерьевичу осталось совсем немного... ***** Юлия Борисовна сжимала в руках телефон Кати. Она стояла около окна, наблюдая за тем, как серые тучи надвигаются на Подольск. Капли дождя падали на стекло, оставляя за собой мокрые дорожки. Параллельно им слезы Юлии Борисовны падали на пол. Сообщение, присланное на мобильный племянницы, ударило по самому больному. "Ты даже не удосужилась побыть на похоронах своей матери. Гори в Аду, мерзавка". Юлия Борисовна не узнала своих родственников, неужели в них столько жёлчи? Почему похороны? Что случилось с сестрой? Пару звонков приоткрыли завесу этих заморочек. Макеева узнала правду об убийстве своей сестры, о том, что Катя не приехала в Москву, только что узнав о смерти мамы. Гнев и сожаление слились в единый поток эмоции. Юлия Борисовна не хотела видеть Екатерину, отношение племянницы к родной матери полностью изменило мнение о родственнице. Духу её здесь не будет. Юлия Борисовна была уверена, что все равнодушие к окружающим Кате привила её работа, работа честного следователя. Как же это не актуально. Да пусть лучше была б коррупционеркой, небрежно относилась к делам, но стала человеком! Живым, тёплым человеком, имеющим любовь и счастье, чувства и эмоции – да все, о чем мечтают настоящие женщины! Когда она сбилась с правильного пути? Теперь Юлии Борисовне все равно. Семья для неё не пустой звук. Если Катерина не ценит ни себя, ни своих родственников, то пусть уходит на все четыре стороны. — Юляш, все, успокойся... — Сергей Петрович обнял супругу. Порыв чувств нахлынул на Юлию. Она не могла уже сдерживать слезы. Даже сильные и мудрые женщины плачут. — Сереж, почему она так поступила?.. Макеев отвёл взгляд. Он до конца не осознавал произошедшие события. Екатерина упала, задев головой угол стола. Бездыханное тело девушки взбудораживало общественность, а ненасытные журналисты опубликовали все материалы в открытую Сеть? Почему они так поступили? Удар под дых. Он никогда не забудет выражение лица Антона. Молодой человек впервые пустил слезу, он пытался оживить сестру. Молил, умолял, просил. Пал на колени. Антон кричал, его буйные крики будто разбудили впавших в ступор и заставили обратить внимание на несчастную. — Не знаю, Юляш. Наверное, у неё были свои причины не говорить. Юлия Борисовна отпрянула от мужа. — Сереж, какие причины? Здесь не может быть оправданий: она не была на похоронах у собственной матери, она молчала столько месяцев! Ответ только один – наплевательское отношение к нам. — Откуда ты знаешь? Она держала в себе новость о смерти матери. Что с ней было? — Ничего. Она ходит, улыбается. — Это маска, Юля, маска. Юлия Борисовна бросила телефон на пол. Техника вдребезги разлетелась по кухне, детали от мобильного телефона разломались на две части. — Ты можешь делать, что хочешь, но я не хочу её видеть в своём доме. Она мне больше не племянница. Сергей Петрович опустил глаза. Точка зрения супруги оказалась верной, он поддерживал её, но Макеев не хотел оставлять одинокую племянницу. Несмотря на то что Екатерина была верна своей работе, он знал, что за строгостью и жёстким характером таится хрупкая душа. ****** Белая палата. Белый цвет. Кругом все белое. Екатерина очнулась от долгого сна. Голова ужасно раскалывалась. Что-то больно кололо в локте. Катя перевела уставшие глаза на руку: капельница. Девушка наблюдала, как жидкость в большом тюбике постепенно испаряется. Синяя вена виднелась на руке. Внутривенное питание. Она не помнила последние минуты, которые пролетели мимо в тот роковой момент. Все было как в тумане. Какой-то удар. Это точно. Екатерина оглядела всю палату – никого. Видимо, она действительно никому не нужна. Одиночество – страшный враг человека, которого стоит бояться и обходить стороной. К ней это не относится. С одиночеством Катя подружилась и научилась с этим жить. Выхода не было: либо ты сойдёшь с ума, либо пройдёшь через это. В помещение вошла медсестра. Она умиленно взглянула на Поклонскую, которая болезненно улыбалась воробьям, осевших на подоконнике. — Как вы себя чувствуете? — работница присела на стул, проверяя бинты на голове пациентки. Катя не сразу расслышала вопрос женщины. Она все ещё пребывала в небытие. — Голова болит... — еле процедила Катерина, — рука затекла, мышцы болят. Я не могу подняться... — Вам сейчас нельзя вставать. Екатерина Алексеевна, вы в курсе, что ещё чуть-чуть и у вас началось бы обезвоживание? Сколько вы не ели? По правде говоря, Екатерина не помнила, когда последний раз она питалась. Бутылки воды заглушали голод, наверное, это её и спасало. — Я не помню. Я пила только воду... — Только вода... Действенный способ, чтобы не чувствовать жажду. — А сколько мне здесь оставаться? — Это решит доктор. Я думаю, неделю вы проведёте тут. Неделя? Она не может провести неделю лёжа на койке. А работа? Она же не может бросить рабочее место по причине стресса. — Я не могу, мне нельзя. Мне нужно работать! — Екатерина, вы не ели очень много дней, к тому же вы подвергались частым стрессам. Вы очень часто нервничаете. — Да поймите же вы, у меня нет времени лежать. — Придётся. Вашего начальника предупредили. Медсестра поспешила удалиться. Екатерина закрыла глаза. Все бестолку. Что делать? Ей срочно нужно вернуться в ОВД. На неё и так заточен зуб, а без Кати все сотрудники наверняка уже готовят ей злую шутку. Вдруг кто-то займёт её место? Не бывать этому! Она выберется из больницы любыми способами. В дверь постучали. Уже на пороге Екатерина увидела Антона. Рядом с ним – Алексей. Только его не хватало. Боже. В руках они держали по два букета красных и белых роз. Красные её любимые, их как раз нес Лёша. Это обычное совпадение, думала Екатерина. — Привет, Катька, — Антон провёл рукой по распущенным волосам девушки. — Привет... — Екатерина улыбнулась уголками губ и перевела взгляд на Лешу, который держал букет роз, — здравствуйте, Алексей. — Может, вы уже на "ты" перейдёте? — Антипов усмехнулся, — все равно никто не услышит. — Привет, Леш. Спасибо за цветы. Мои любимые. — По твоему темпераменту это заметно, — Смирнов погладил руку Кати, от чего та немного смутилась. — Как тебя так угораздило? — Антипов развёл руками. — Тебе не понять, Антон. Это все сложно. Алексей не встревал разговор. Удивительно, но он сразу понял, почему Катя оказалась в больнице. К сожалению, он не встречал таких серьёзных девушек, которые добиваются своего, несмотря на здоровье. Он-то не калечил себя ради пойманной шайбы. Хоккей для него был ни чем иным, как развлечением и способом заработать огромные деньги. Следователя мало платят, зачем на это тратить время? Смирнов видел в Екатерине исключительно сталь и железо, которое не пробьёт даже самые страшные удары судьбы. Но так ли это? Посмотрим. — Это все из-за работы? — Антон серьёзно посмотрел на сестру. — Все, — подтвердила Катя, сглотнув комок в горле. — Когда же ты поймёшь, что в мире есть другое счастье? — Антон, не надо, я человек-одиночка. Мое призвание – помогать людям и защищать страну. — Да это не то! — Антон, я не отрицаю, что любовь приносит счастье и удовлетворение в жизни. Пойми же, что эти категории для меня – запретный плод. — Почему ты не можешь элементарно даже найти друзей? — Потому что моя работа не позволяет мне жить роскошно, она учит меня жизни. В палату вошёл Сергей Петрович. В руках он держал ещё один букет цветов – хризантемы. В другой руке висел пакет с продуктами. Теперь он-то пригодится Кате. — Помешал? — Макеев прикрыл за собой дверь. — Нет-нет, мы уже уходим, — Антон хлопнул по коленкам, — пойдём, Смирный. Антипов на прощание поцеловал ладонь сестры и вышел. Лёша лишь кивнул на прощание и поздоровался с тренером "Медведей". — Гости покоя не дают? Екатерина почувствовала скованность. Она впервые ощутила вину перед близкими. Именно Сергей Петрович вызвал у неё чувство стыда. Но за что? Она же не делала ему ничего постыдного. — У меня не бывает гостей, Сергей Петрович. К грешным не приходят. — Считаешь себя грешницей? — Юлия Борисовна в этом уверена на сто процентов. Макеев ускользнул от ответа. Катерина попала в точку, размышлял тренер. Хорошо, что человек признает свои ошибки и не занимается самобичеванием. Первый шаг к осознании своих промахов выполнен. — Кать, то, что ты сделала по отношению к матери непростительно. Тебе можно поставить памятник только за то, что ты не сломалась. Это большое горе для тебя, и ты его выдержала. Твоя сдержанность требует похвалы. — Это неважно, дядя Сережа. Я эгоистка по своей сути, и это качество не выгорит. — Ты не эгоистка. Ты просто утеряла смысл своего существования. Ты не задумывалась, почему ты вдруг не чувствуешь боль, потерю или слезы? — Задумывалась. Но я не хочу их ощущать на своей шкуре. — Твоя работа прогнала эти чувства. Точнее ты заставила их потеряться в глубине своей души. Надо давать волю эмоциям. Ты человек, а не робот. — Плакать, значит, признать себя слабой. А я сильная. Если я расслаблюсь, меня сожрут акулы, которые ходят со свечкой за мной, чтобы увидеть мое единственную слезу и одолеть меня. — Что ты чувствовала, когда узнала о смерти матери? — Ничего, — Катя спрятала глаза за ладонями, — я продолжила работать. Я не могла сорваться с места и поехать в Москву. — В этом и кроется твой грех. ***** В ОВД появилось два лагеря: сотрудники, которые поддерживают продолжение карьеры молодой практикантки Поклонской; другие же спешили прогнать назойливого следователя за упёртый характер. Дошло до громкого спора. Перепалка началась с самого утра, когда кто-то посмел сказать плохие вещи про девушку. Естественно, слух разошёлся по всему зданию, и некоторые не выдержали нападок на хорошего сотрудника. — Зачем она нам? Как только она появилась, в нашем ОВД начались проблемы. — Зато наша статистика улучшилась. Мы вышли из грязи в князи. — Полностью поддерживаю. Побольше бы таких сотрудников, которые отдают себя работе. А вы все бездельники. Ругань, крики и вопли охватили весь ОВД. Начальник терпел, терпел да не вытерпел. Пришлось звонить в Москву. Что ещё оставалось? Ежов прислал девчонку, пусть и разбирается в дальнейшем. Следователь в больнице слёг на полторы недели. Дельных людей больше нет. Работают одни невежи, которые ходят не работу из-под палки. Придётся полторы недели держаться силой, чтоб не оказаться на дне. Начальник отдела набрал нужный номер. — Сергей Борисович, ваша студентка попала в больницу. — Да я в курсе. Как она там? — Вроде нормально, но пока конкретных вестей нет. Вы мне лучше скажите, кого поставить на замену? — Хм, дай подумать, — в трубке повисло молчание, — есть тут у меня ещё одна особа, которой тоже заняться нечем. — Ещё один следователь? — Нет, что ты! Адвокат. — О, ну хоть она будет вести нормально? — Я тебе гарантирую. Она никуда не лезет. — Фух, а то Поклонская начала водить порядок в отделе, каждого осудила, покритиковала. Сама сидит допоздна, лезет во все дырки. Ужас. — Я не удивлён. Это не новость. — Когда пришлёте гонца? — Завтра приедет. Ждите. Все, отбой. Быстрые гудки тарабанили трубку. Начальник отдела глубоко вздохнул. Наконец-то он сможет отдохнуть от Екатерины. Само присутствие Поклонской раздражало его больше, чем тунеядство за работой. А вот завтра приедет адвокат. Это же прекрасно. Загрузить работой, и дело с концом, ведь наверняка новая сотрудница отличается характером от старой. Увидим, в общем. ***** Тело девушки теперь лежало на тропинке; вокруг медленно растекалась лужа. Она была худенькой, но, чтобы вытащить ее на берег, понадобились объединенные усилия всех троих. Кожа у нее была неестественно белой, в рот забилась осклизлая прядь волос. Мочки ушей вокруг сережек были красные, будто ободранные. Рыбы своего не упустили. Те же следы были видны вокруг ноздрей и на кончиках пальцев, возле аккуратно накрашенных ногтей. Она была полностью одета и выглядела очень юной без смытого водой макияжа. Ее белая футболка стала почти прозрачной и прилипла к коже; сквозь ткань просвечивал кружевной лифчик. С сапожек без каблуков до сих пор свисали плети водорослей, которые не дали ей уплыть ниже по течению. Оба сапога и все карманы ее джинсов были до отказа набиты камнями. Нетрудно было догадаться, кто она. Ее фотография уже три дня мелькала в газетах. Элен Волкова, шестнадцать лет. Пропала вечером в пятницу, не вернулась домой ночевать. Отец дал ей ночь, чтобы остыть, мало ли какой там подростковый бунт помешал ей вернуться домой. В субботу ее все еще не было, и он поднял тревогу. Казалось, прошли века, прежде чем на берегу реки появились спасатели. Тело девушки было доставлено в больницу. Доктор, обследовавший тело Элен Волковой, определил причину смерти: утопление. Ее легкие были пропитаны рекой, как губка. В воде она явно была уже несколько дней, отметил он, вероятно, с самой пятницы. Он отметил также синяки на плечах и в районе грудины, ссадины на руках и ладонях. Причиной вполне могли быть столкновения с плавником в воде. На предплечьях были уже зажившие, старые шрамы, вероятно, свидетельствующие о тяге девушки к саморазрушению. Копы провели два часа, разбирая на части комнату Элен. Толстые пальцы неуклюже шарили в ящиках с нижним бельем и в шкатулках с украшениями. Записку едва не пропустили. Едва. Это был листок, выдранный из самой обычной школьной тетради и сложенный пополам. Лежал в заднем кармане джинсов. На листке аккуратным почерком Элен была выведена дата, день, когда она исчезла. Под датой стояло единственное слово: «Штейн». Следователь второй раз прочитал протокол осмотра места преступления. Все правильно. Он аккуратно вложил документы в папку, выставляя листы по порядку. Руки хаотично двигались в разные стороны, шаги за дверью бросали его в страх. Надо уходить. Взяв маленький листок, следователь небрежно написал карандашом. "Тебя это должно заинтересовать. Отдаю это дело тебе. Удачи". Следователь положил в укромное место папку, чтобы чужие глаза и руки не обнаружили ценную вещь. Он тайно вышел из кабинета. Никого. "Надеюсь, она сможет расследовать это дело", подумал следователь. "У неё талант к быстрому раскрытию дел, она справится".