Постулат Фемиды

Екатерина Поклонская, войдя в ОВД, встретила восторженную толпу. Они боялись к ней подходить, поэтому улыбались издалека девушке. Катя, не изменяя своим принципам, кивнула и одарила каждого хищным взглядом. Хоть она и не ожидала такого фурора, но не налицо она была приятно удивлена, что её многие сотрудники ценят. Начальник отдела, выскочив из своего кабинета, нахмурился. Не успел ввести в курс их дел Никольскую, как заявилась Поклонская. Один вид её раздувал гнев мужчины: холодные высокомерные глаза, горделивая походка, манера отвечать подчиненным. Даже успела и ему нахамить и пригрозить. Конечно, он знал, что Катя не предпримет достойных мер, чтобы укротить его нрав, ведь он выше её в чиновничьей иерархии. А вот Катерина – тот человек, за которым пойдут многие. Она является зачинщиком революции, стремившаяся к свержению буржуев. Борец за справедливость, стойкий солдатик – тот политический лидер, который так ждёт народ, поэтому Катерину надо рассматривать как достойного противника. — Как здоровье? — начальник скрестил руки на груди, осматривая девушку с ног до головы. — Могли и не спрашивать, ваша толерантность зарыта глубоко под землёй. Екатерина прошла мимо него, не удосужившись остановиться. Начальник отдела потёр руками. Все в лучших традициях. Катерина вошла в кабинет и обомлела. В её обители появились два стола, один из которых был занят, а второй пустовал. Вещи неизвестным образом куда-то подевались. Казалось, что в кабинет тесен, но это лишь мимолетное ощущение. Вторым собственником оказалась девушка, стоящая спиной к Кате. Несмотря на то что она скрывала своё лицо, Екатерина узнала эти очертания. Теперь злоба вспыхнула у неё. — Что ты здесь делаешь? — Катерина быстрым шагом направилась к Никольской. — Ах, Катя... — Анна состроила наигранную гримасу, — даже не поздороваешься со старой подругой? — Ты мне не подруга. Отвечай на мой вопрос. — Что ж ты такая неугомонная! Ты загремела в больницу, я тебя подменила. Ты ещё спасибо мне обязана сказать! Катерина была готова подорвать отдел. Конечно, её же никто как всегда не предупредил. В этот маленьком "государстве" она чужая, не такая как все. И к сожалению, людей, похожих на Катю, терпеть не могут и уничтожают. — Я пришла. Твоя работа окончена, — Катя села на своё кресло, махнув рукой на дверь. Никольская тоже присела на своё место. Положив ногу на ногу, она насмешливо глядела на соперницу. — Не все так просто. Я буду здесь работать, — Аня злорадствовала над Катериной, завидев у той искажающееся лицо, — видишь ли, в ОВД нет адвоката. А я кто? Правильно: адвокат. — Что ты городишь... — Да-да, Катенька. Теперь уж придётся считаться со мной. Екатерина резко поднялась. Она облокотилась на ручки кресла. Девушка ближе придвинулась к Никольской, чтобы посмотреть в её бесстыжие глаза. В них не было ничего, кроме предательского огонька. — Тебе не место в органах. — Это почему же? — Напомнить тебе, как ты брала деньги, чтобы отмазать каких-то пацанов? Как спала с отцами уголовников, чтобы заполучить лишний авторитет? Никольская припоминала горькие моменты из своей роскошной жизни. Она сдерживалась, чтобы не наброситься на соперницу, на впившись длинными ногтями в голубые глаза. Анна не припиралась, правда глаза колет. — Зато ты корчишь из себя бойца невидимого фронта! — По крайней мере, я боец, а не подстилка. — Ты кто такая? — Анна перешла в нападение, — ты одна, никому не нужная девчонка. Оглянись: у тебя ни семьи, ни мужа, ни детей. Ты даже не представляешь, что такое счастье. Колкие слова задели за живое Катю. Тут Анна действительно права. Зато ответ нашёлся сразу: она нужна людям, её работа поможет стране избавиться от преступников, ведь в этой задаче и заключается её долг перед страной. — Правда глаза колет, а? — Никольская продолжала дразнить Поклонскую. — Не путайся у меня под ногами, Аня, — лицо Катерины побагровело, — побереги своё здоровье. Анна Андреевна нахмурилась. Она мне что, угрожает? – думала девушка. Никольская почувствовала, как страх охватывает её и сковывает речь. Пронизывающий взгляд врага дал ей понять, что он не шутит. — Т...ты... не имеешь права... — Я? Имею полное право. Смотри, с огнём играешь. — Я...я... скажу начальнику, что ты мне угрожаешь, — тревожно пролепетала Аня, дёргая под столом ногой. Поклонская отвернулась. Да, вот он истинный характер Анны: трусливый, зажатый и скованный. Чуть что, то бежит к вышестоящим органам, чтобы сообщить о бесполезной угрозе в её адрес. Как низко и подло... — Бойся меня. Не иди наперекор мне, иначе очень крупно пожалеешь. — Ты заплатишь за свои слова... — Извини, но денег я не даю. — Шутить изволишь? — А без шуток жить скучно, Аня. Когда же ты это поймёшь? Анна пыталась выкрутиться из сложившейся ситуации, но страх расправы гнал на её дурные мысли. Находясь в одном кабинете с Катей, Аня боялась дышать. Мысленно она звала Лешу, чтобы тот смог постоять за неё. За дверью раздался стук, а после вошёл долгожданный Смирнов. Смешное выражение лица озарило накалённую обстановку между адвокатом и следователем. — Ань, идёшь?.. Смирнов не успел опомниться, как увидел Екатерину. Та въедливо смотрела в окно, не переводят глаза на пришедшего. В сердце играла ария безответности, на что Катя болезненно отреагировала. Стоя спиной к Анне, она будто видела, как та медленно покидает кабинет, стук каблуков постепенно приглушается. — Привет, ты уже на ногах? — Алексей старался обратить внимание снежной королевы на себя. — Как видишь... — равнодушно ответила Поклонская, качаясь из стороны в сторону. — Рад, очень даже. Екатерина все ещё не оборачивалась. Она жаждала вновь остаться в одиночестве, чтобы ни одна душа её не беспокоила. Почему-то вышвырнуть Алексея язык не поворачивалась. К счастью, за неё эта сделала новая подружка Смирнова Никольская, поторапливая своего парня удалиться из кабинета. Наступила гробовая тишина. Девушка рухнула на кресло, закрывая глаза. Пустой разговор с Анной забрал у неё все силы. Надо входить в тонус и разбирать новые дела. Это её забота, её жизнь. ***** Свет проблесковых маячков прорезал пелену листопада. Катя притормозила в хвосте патрульной машины, и тут же к ней приблизился полицейский. Лицо его было прикрыто воротником, отчего он был похож на черепаху, забившуюся в панцирь. Она опустила стекло и сощурилась под ярким светом его фонарика. — Екатерина Поклонская, следовататель, — представилась она. — Хорошо, вы можете парковать машину прямо здесь. — Где тело? — Внутри. — Он махнул фонариком в сторону здания на противоположной стороне улицы. — Парадная дверь заперта на висячий замок, поэтому заходить нужно со стороны аллеи. Электричества нет, так что смотрите под ноги. Вам понадобится фонарик. Там на аллее полно всякого хлама. Катерина вышла из машины, окунувшись в прохладную атмосферу воздуха. Сегодня она была готова к любой непогоде и сейчас радовалась своей предусмотрительности — ноги, обутые в непромокаемые сапожки, были теплыми и сухими. На подходе к аллее девушка включила фонарик и увидела обвисшую полоску ленты оцепления, желтый цвет которой был едва различим. Она приподняла ленту и скользнула под нее. Аллею загромождали какие-то бесформенные кучи, припорошенные листьями. Ноги наступили на что-то твердое, и послышался треск стекла. По-видимому, аллею использовали как свалку, и оставалось только догадываться, какие неприглядные предметы скрывались под белым одеялом. Она постучала в дверь и крикнула: — Откройте, следователь! Дверь распахнулась, и ее ослепило светом фонаря. Она не видела человека, который держал фонарь, но по голосу узнала в нем детектива Антона Воробьева. — Здравствуйте. Добро пожаловать в тараканье царство. — Вы не могли бы светить в другую сторону? Луч соскользнул с ее лица, и Катя разглядела силуэт детектива — широкоплечий и угрожающий. Воробьев был одним из самых ушлых сотрудников отдела убийств, и каждый раз, когда ей доводилось работать с ним, у нее возникало ощущение, будто снимается телесериал с ним в главной роли. Он действительно выглядел киношным полицейским с уложенными феном волосами и соответствующей манерой поведения — «звездной» и самодовольной. Единственное, что мужчины подобные Антону уважали в женщине, так это холодный профессионализм — именно его Екатерина и демонстрировала. Если коллеге-мужчине было дозволено дружеское подшучивание над Воробьевым, то на нее это не распространялось; барьеры были четко очерчены, полномочия распределены, а иначе он нашел бы способ посягнуть на ее авторитет. Но жаль, что он не знает истинное лицо Катерины, ведь попасть под горячую руку он мог бы и без труда. Катя надела бахилы и вошла в здание. Посветив фонариком по сторонам, она обратила внимание на то, как много вокруг металлических поверхностей. Огромный холодильник, стальные столешницы. Промышленная плита и печи. — Когда-то здесь находился итальянский ресторан «Мама Кортина», — пояснил Антон. — Пока мама не обанкротилась и не оставила свой бизнес. Два года назад на здание был наложен арест, и двери заперли на висячие замки. Похоже, вход со стороны аллеи недавно был взломан. Все это кухонное оборудование подготовлено к аукциону, но не знаю, кто захочет его купить. Оно совершенно непригодно к работе. — Детектив посветил фонариком на газовые горелки, на которых черной коркой застыл многолетний жир. От луча света бросились врассыпную тараканы. — Здание буквально кишит этими тварями. Им здесь есть чем поживиться. — Кто обнаружил тело? — Один из наших ребят из отдела по борьбе с наркотиками. Они тут неподалеку проводили задержание наркоторговцев. Подозреваемый скрылся, и они решили, что он рванул в эту аллею. Бросившись за ним, заметили открытую дверь. Вошли в здание, а тут такой сюрприз. — Он посветил на пол. — В пыли обнаружены следы волочения. Как будто убийца тащил жертву через это помещение. — Он посветил в другой угол кухни. — Тело там. Нам придется пройти через зал. — Вы уже провели здесь видеосъемку? — Да. Извели две упаковки батареек, чтобы установить свет. Батарейки кончились. Так что будет темновато. Катерина последовала за Антоном к двери кухни, держа руки по швам, — так она напоминала себе, что нельзя ничего касаться, — как будто у нее могло возникнуть такое желание! Вокруг что-то шелестело, и она представила себе, как полчища насекомых штурмуют стены и потолок. Она могла стоически переносить кровавые зрелища, но мерзкие твари вызывали у нее содрогание. Войдя в зал, она уловила букет запахов, столь характерных для задворок старых ресторанов: пахло мусором и перекисшим пивом. Но здесь к ним примешивался еще один хорошо знакомый запах, от которого у нее участилось дыхание. В нем была цель ее визита, и он вызывал в ней любопытство вперемешку с ужасом. — Похоже, здесь был наркопритон, — сказал детектив, посветив на пол, где Поклонская увидела старое одеяло и кипу газет.  — Кругом полно свечей. Хорошо еще, что они не спалили дом со всем этим хламом. — Фонарик скользнул по кучам упаковок и пустых консервных банок. С вершины кучи на них смотрели два желтых глаза — крыса нагло и бессовестно таращилась, словно приглашая подойти ближе. Она подошла к двери. Луч ее фонарика упал на грязные плитки пола, выложенные в черно-белом шахматном порядке. На плитках отпечатались следы подошв и засохшей крови. — Держитесь ближе к стене, — предупредил Воробьев. Маура вошла в комнату и тут же шарахнулась в сторону — прямо в ногах что-то зашуршало. — Господи, — прошептала она и нервно рассмеялась. — Да эти крысы плодятся — позавидовать можно, — сказал Антон. — К тому же им здесь раздолье. Под дверью в туалет мелькнул длинный хвост, и она вспомнила старые городские байки о крысах, которые плавают в канализационных трубах и выныривают из унитазов. Девушка медленно обвела лучом фонарика два умывальника с отсутствующими кранами, писсуар, забитый мусором и окурками. Скользнув на пол, луч выхватил из темноты обнаженное тело, лежавшее на боку возле писсуара. Сквозь спутанные черные волосы посверкивали оголенные лицевые кости. И на теле виднелись множественные следы крысиных укусов: грызуны уже пировали на этой груде свежего мяса. Но не жуткое зрелище растерзанной острыми зубами плоти шокировало ее, а крохотный размер тела. Ребенок? Катя опустилась на корточки возле трупа. Правая щека жертвы была прижата к полу. Наклонившись ближе, она увидела хорошо сформированные груди — совсем не детские. Перед ней была зрелая женщина, просто миниатюрной комплекции, со стертыми чертами лица. Крысы жадно обглодали левую щеку, изъев кожу и даже носовой хрящ. Кожа, оставшаяся на теле, была очень смуглой. «Латиноамериканка?» — подумала Катя, скользя лучом фонарика по костлявым плечам и шишковатому позвоночнику. Темные, почти багровые наросты были разбросаны по всему телу. Она остановила луч на левом бедре и ягодице и увидела другие повреждения. Она остановила луч на левом бедре и ягодице и увидела другие повреждения. Злобные хищники растерзали плоть по всему бедру, голени. Луч фонарика замер на щиколотке. Левой ступни не было. Щиколотка оканчивалась культей, уже почерневшей от гниения. Она посветила на другую щиколотку и увидела такой же обрубок. Правая ступня тоже отсутствовала. Вместо рук она увидела два обрубка в лохмотьях кожи со следами зубов хищников. Поклонская подняла брови от удивления. Такого она ещё не видела. — Я так понимаю, это не крысы отгрызли, — сказал Антон. Она нервно сглотнула. — Нет. Эти конечности были ампутированы. — Вы думаете, он сделал это, когда она была жива? Катя уставилась на грязный кафель пола и увидела небольшие лужицы засохшей крови под обрубками. Фонтаны крови оставляют совсем другие следы. — Когда делали ампутацию, артериального давления уже не было. Конечности отрезали после смерти. — Она взглянула на Антона . — Вы их нашли? — Нет. Он забрал их с собой. Одному дьяволу известно, зачем. — Этому может быть единственное логическое объяснение, — вмешался другой детектив. — Теперь у нас не будет отпечатков пальцев. Мы не можем идентифицировать труп. — Если он пытался замести следы… — начала говорить Катя, уставившись на лицо с оголенной костью, и вдруг почувствовала прилив ужаса.  Правая щека, прижатая к полу, теперь была хорошо видна. Так же, как и единственное пулевое отверстие в левой груди. Но не пулевая рана шокировала людей, а правая половина лица жертвы, на которой оказался выпученный глаз без века. Прижатая к полу, правая щека оказалась недоступной для грызунов, но кожи на ней все равно не было. Высохшая мышца превратилась в жесткие волокна, сквозь которые жемчужным блеском просвечивала скуловая кость. — Зверь какой-то. — Господи, неужели он вот так запросто содрал кожу? Как будто сорвал… Маску. Только эта маска была не из резины и не из пластика, а из человеческой кожи. — Он изуродовал ей лицо, руки. Не оставил нам никаких зацепок для установления личности, — сказала Екатерина. — Может, попробовать найти бедняжку по расе? Мы можем сделать идентификацию её данных. — Антон, дело полностью изуродовано. Даже если судмедэксперт возьмёт тканевые останки, то он все равно ничего не добьётся. — Вы правы. Если бы лицо осталось в сохранности, мы могли бы отправить фотографии в Интерпол, чтобы попытаться разыскать жертву. — Знаете, что меня сбивает с толку?.. — Катерина не отрывалась от трупа, прислонив указательный палец к губам. — Она латиноамериканка. Что она в Подольске могла забыть? Воробьев настороженно посмотрел на другого детектива, который смотрел на них с ужасом, потом на сидящую к нему спиной Катю. — Действительно... Возможно, беженка... А наши русские люди терпеть не могут нелегалов. — Это можно считать мотивом убийства, но эта версия слишком проста. Здесь кроется что-то другое. — Жертва не опознана, улик, адресованных против преступника, нет. Что нам остаётся? Екатерина собирала воедино кусочки пазла, но половина деталей не сходилась. Наклевывается нехилое дело, которое ей придётся распутать. **** Свет в окне все еще горел: она издалека заметила его желтоватое сияние, пробивающееся сквозь пелену ветра. Ее квартира была единственной на весь дом, где в такой час горел свет. Сколько было вечеров, когда она возвращалась в дом, где лампочки были включены не руками человека, а автоматическими таймерами. «Сегодня, — радовалась она, — кто-то действительно ждет меня». Машины Павла перед домом не оказалось. «Уехал, — подумала она. — Я, как всегда, возвращаюсь в пустоту». Мерцающий на крыльце свет, который казался таким приветливым, сразу же стал холодным. Разочарование разлилось в душе пустотой, когда она свернула к дому. Больше всего настораживало не то, что Паша уехал, а ее собственная реакция на это. «Всего один вечер с ним, — подумала она, — и как будто не было этих трех лет. Я вновь такая же равнодушная и неприступная». Катя нажала на кнопку автоматического замка гаража. Дверь поползла вверх, и она едва не расхохоталась, когда в левом крыле показалась голубая «Тойота». Павел переставил свою машину в гараж. Она поставила машину рядом с арендованной «Тойотой» и задержалась в салоне, прислушиваясь к своему учащенному дыханию и томясь в счастливом ожидании. Десяти секунд хватило, чтобы отчаяние сменилось ликованием. Ей даже пришлось напомнить себе, что ничего не изменилось между ними. Что ничего не могло измениться. Она вышла из машины, сделала глубокий вдох и прошла в дом. — Паша! Ответа не последовало. Она заглянула в гостиную, потом прошла по коридору на кухню. Кофейные чашки были вымыты и убраны, и ничто уже не напоминало о его визите. Только вернувшись в гостиную, она заметила его ступню в трогательном белом носке, которая свешивалась с дивана. Она постояла, глядя на спящего. Одна его рука свесилась на пол, лицо выражало полное умиротворение. Это был не тот Павел Деминев, которого она помнила, не тот мужчина, чья вулканическая энергия поначалу привлекла ее, а потом оттолкнула. Их брак запомнился ей чередой споров и глубокими ранами, которые может нанести только любимый человек. Развод исказил его образ, сделал его мрачным и жестоким. Ей было легче жить с такими воспоминаниями, и вот сейчас, увидев его по-детски беспомощным, она ощутила тревожное чувство узнавания. «Когда-то я любила смотреть на тебя спящего. Когда-то я любила тебя». Она подошла к шкафу, достала одеяло и накрыла его. Потянулась к его волосам, хотела прикоснуться, но передумала, и поднятая рука застыла в воздухе. Паша лежал с открытыми глазами и наблюдал за ней. — Ты не спишь, — сказала она. — Я и не собирался спать. Который час? — Половина третьего. Он застонал. — Я уже хотел уезжать… — Ты можешь остаться. — Я поставил машину в гараж. Надеюсь, ты не против. На улицу выгнали снегоуборочную технику… — Они бы отбуксировали машину, если бы ты ее не убрал. Так что ты все правильно сделал. — Она улыбнулась и тихо добавила: — Спи. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Разрываясь между желанием и сомнениями, она молчала, прекрасно сознавая последствия неправильного выбора. Конечно, оба они думали об одном и том же: ее спальня рядом. Нужно сделать всего лишь несколько шагов, обнять Павла, и она опять окажется в прошлом. В прошлом, из которого с таким трудом выбралась. Катя встала с дивана, сделав над собой величайшее усилие, как будто карабкалась из зыбучих песков. — Увидимся утром, — сказала она. «Что это, разочарование в его глазах?» — задалась она вопросом. И испытала легкую радость от этой мысли. Лежа в постели, она не могла сомкнуть глаз, взволнованная оттого, что находится с Деменевым под одной крышей. Под ее крышей, на ее территории. В Москве они жили в доме, принадлежавшем ему еще до женитьбы, и она никогда не думала о нем как о своем. Сегодня все было иначе: она хозяйка положения. И будущее тоже зависит от ее выбора. Возможность выбора мучила ее. Только очнувшись, Поклонская поняла, что на самом деле спала. В окно уже лился дневной свет. Она еще немного полежала в постели, вспоминая, что разбудило ее. Размышляя над тем, что скажет ему. Потом она расслышала, как открылась дверь гаража и под окном заревел мотор. Она вскочила с постели и выглянула в окно — как раз в тот момент, когда машина Павла выехала со двора и исчезла за углом.