Полицейский медиум

- Я его спрашиваю «А подсвечники-то раритетные куда вы дели?», а он мне с явным намеком «А может, мы сначала познакомимся поближе, а потом уже про подсвечники поговорим?». Я уже в бешенстве ему говорю: «Какое поближе? Вы – дух бесплотный! Да и перед смертью вам было уже девяносто два года». А он – мне: «Что бы вы, молодежь, понимали в развлечениях и удовольствиях!». И вот ведь вредный старик, так и не сказал, куда он запрятал эти дурацкие подсвечники. До сих пор числятся как пропавшие, - Анна, посмеиваясь, рассказывала Штольману одно из своих первых дел в полиции. Яков улыбался ее рассказу, но помимо самой истории, которая и впрямь оказалась весьма забавной, едва ли не более важной причиной его улыбки была сама Анна. Она выглядела такой жизнерадостной, спокойной и, кажется, счастливой. Штольман не был уверен в последнем. В случае с Анной он вообще никогда и ни в чем не бывал до конца уверен. Но она казалась счастливой, это его самого заставляло чувствовать такое счастье, что он даже немного пугался. Они сидели в ее кабинете и пили кофе. Их ежедневные небольшие посиделки за кофе возобновились уже больше трех недель как, сразу после их объяснения, последовавшего после похищения Штольмана. Яков привычно поправил фигурки из киндер-сюрпризов, которые вернулись на свое место на столе Анны. Штольман сам поразился, насколько важным для него оказалось, что она не выбросила эти игрушки во время их ссоры, а просто убрала. Теперь их отношения, разумеется, уже не были секретом для коллег. После пятничного подвального приключения Анна обратилась к Трегубову с просьбой не подписывать ее рапорт. Тот даже не спросил, почему она изменила свое мнение, только заговорщицки подмигнул. Ее переживания по поводу пропажи Штольмана были столь очевидными, что к понедельнику, когда они вышли на службу после выходных, все управление было в курсе происходящего. Правда, их коллеги не знали, что в те выходные отношения Штольмана и Анны претерпели очередную метаморфозу. Они становились все ближе и ближе друг другу, проводили все больше времени вместе. Их отношения, наконец, стали похожи на традиционный роман – с долгими прогулками, совместными развлечениями и разговорами по душам. Из их отношений исчезло только одно – секс. Анна внезапно перестала проявлять инициативу, а Штольман был так счастлив видеть, как она постепенно оттаивает, что боялся сделать любой неверный шаг, который бы мог разрушить это новое хрупкое равновесие. Яков оставил в покое игрушечные фигурки и, наконец, сделал то, что хотел последние десять минут. Он взял в свою руку руку Анну, лежавшую на столе, и стал нежно перебирать ее тонкие пальчики. В этот момент раздался звонок рабочего телефона на столе. Анна сняла трубку и после короткого разговора виновато улыбнулась Штольману: - Вас Коробейников просит подойти. У него там какая-то важная информация по делу. - Труба зовет, - разочарованно сказал тот, быстро поднес к губам и поцеловал ее руку и встал. – Пора идти дальше работать. - Не хотите сегодня после работы погулять? – остановила его вопросом уже у самой двери Анна. - Я бы с радостью, но у меня встреча с информатором, - изобразил разочарованную гримасу Штольман, а потом улыбнулся: – А вот завтра – обязательно. В восьмом часу вечера он вошел в кафе в центре города и уверенно направился к столику у окна. - Здравствуй, - присаживаясь, сказал он к сидевшей за столиком женщине. - Здравствуй, Яков. Спасибо, что пришел. Я не была в этом уверена, учитывая обстоятельства нашей последней встречи. - Что тебе надо, Нина? – прямо спросил Нежинскую Штольман. - Надо же, - слегка удивленно протянула Нина, внимательно оглядывая его, - оказывается ты все еще с ней. Похоже, очень необычная женщина, это твоя Анна… - Нина! – нетерпеливо прервал ту Яков. - Извини, Яков, это просто фантомные боли. Но я написала тебе потому, что мне и правда нужна твоя помощь. Я боюсь, что Кирилл впутал меня в плохую историю, и я не знаю, что делать. - Рассказывай, - решительно произнес Штольман. - Ты знаешь, что меня с Кириллом Разумовским связывают не только личные, но и деловые отношения. Он мой клиент. Наша фирма занимается транспортировкой и таможенным оформлением предметов искусства, которыми он торгует, да и сам коллекционирует. Причем в обе стороны – и в Россию, и из России. Около полугода назад он попросил меня оказать ему любезность, помочь провести через границу несколько дорогих лично ему антикварных вещей… без пристального внимания к ним таможни. - В какую сторону провести? – поинтересовался Штольман. - Из России. - Понятно. Дальше. - Я согласилась ему помочь. Как-то постепенно он стал обращаться ко мне с такими просьбами все чаще, причем уже и с вывозом, и с ввозом вещей. Учитывая наши отношения, я соглашалась и помогала ему. Но на днях я случайно узнала, что он везет таким образом совсем не антиквариат, а нечто противозаконное. - Что именно? - Не знаю. - Наркотики? – с нажимом спросил Штольман. - Я же сказала, что не знаю! - со слезами в голосе воскликнула Нина. - Нина, ты кажется забыла, что мы хорошо знаем друг друга, а я ко всему еще и полицейский. Не лги мне. История незатейлива. Не было, разумеется, никакой просьбы Разумовского о перевозе дорогих лично ему вещей и любезности с твоей стороны. Уверен, что Разумовский обратился к тебе с открытым деловым предложением о переправке через границу антиквариата и предметов искусства в обход таможни без соблюдения процедур и уплаты пошлин. Учитывая твои связи, у тебя точно есть необходимые возможности для осуществления этого предприятия. При этих словах Штольмана на лице Нины появилась холодная непроницаемая маска. - Но ты, похоже, действительно встревожена и даже, если мне не лгут глаза, несколько испугана. А значит вторая часть твоего рассказа – правда. Разумовский обманул тебя, заставив думать, что вы занимаетесь контрабандой антиквариата, а на самом деле он использовал тебе для транспортировки куда более опасного груза. И я никогда не поверю, что ты не имеешь представления о том, что он возит. Тот факт, что ты обратилась ко мне, уже достаточно говорит, что ты уверена в крайней опасности ситуации, в которую попала. А мы оба знаем, что тебя очень непросто напугать. Поэтому я повторяю свой вопрос – что возит Разумовский? Если ты не ответишь через пять секунд, я встану и уйду. Нежинская на секунду прикрыла глаза, потом сделала глубокий вздох и ответила: - Не могу сказать точно, но это связано с оружием. - А поконкретнее? - Думаю, это не само оружие. Но возможно какие-то чертежи или документация, а может какие-то отдельные детали или узлы. Точнее я, правда, не знаю. Штольман задумчиво посмотрел на Нину и решил, что она говорит правду. - Откуда ты узнала, что Разумовский тебе лжет? - Случайно. Сначала обратила внимание на некоторые нестыковки в документах, а потом случайно услышала его разговор с Жаном… - С кем? – вкрадчиво переспросил Штольман. - С Жаном Лассалем. Это помощник, правая рука Кирилла. - Он – француз? - Вот еще. Он – русский. Но в девяностых перебрался во Францию. Там женился на француженке, взял фамилию жены, ну и заодно сменил для благозвучности имя. И из Ивана стал Жаном. Он с Кириллом уже очень давно работает. - Как было его русское имя? - А я откуда знаю? – удивилась Нина. - Значит так, Нина, - решительно сказал Штольман, - а теперь рассказывай все с самого начала и максимально подробно, во всех деталях. Был уже десятый час вечера, когда он вернулся на службу. В кабинете уже, разумеется, никого не было. Яков включил компьютер и достал из шкафа уже несколько запылившуюся папку с делом Грачевского, а затем налил себе рюмку коньяка из хранившейся в ящике стола бутылки. Штольману даже не пришлось лезть в полицейские базы данных. Обычный поиск в Интернете по запросу «Жан Лассаль Кирилл Разумовский» вывалил на него с десяток фотографий из деловых и глянцевых изданий, где за спиной крупного предпринимателя в области искусства стоял мужчина средних лет с бородой. Яков мрачно смотрел на фотографию Лассаля. Потом он одним махом выпил коньяк и взял в руку лежавший перед ним альбомный лист с рисунком, который сделала Анна прошедшей осенью. Вне всякого сомнения Жан Лассаль был тем самым Жаном, который убил Станислава Грачевского и Георгия Степанцова несколько месяцев назад в Затонске.