Полицейский медиум

- Что-то случилось? – встревоженно спросила Анна, открывая дверь Штольману. - Случилось, - коротко ответил тот. Он позвонил за пять минут до прихода, сказал, что им надо поговорить, и он уже подходит к ее дому. Анна провела его в гостиную, и Яков с любопытством огляделся. До сих пор он ни разу не был у нее дома. Это была уютная двухкомнатная квартира, где все явно было сделано так, чтобы хозяйке было в ней хорошо и удобно. Да и сама Анна была сейчас особенной, такой он еще не видел. Штольман явно поднял ее уже из постели. На ней был милый и какой-то уютный халатик, из-под которого выглядывала пола длинной – до щиколоток – ночной рубашки. - Яков Платонович, в чем дело? – уже откровенно напряженно переспросила Анна. Штольман сжал губы так сильно, что они стали похожи на нитку. Он знал, что их отношения висят на волоске, и сам поразился ужасу, который испытал от мысли, что может потерять Анну. Но выбора у него не было. - Анна Викторовна, я должен вам кое-что рассказать, - заставил он себя начать. Анна молча и с явным испугом в глазах смотрела на него. - Я сегодня отказался от прогулки с вами, отговорившись встречей с информатором. Но это была неправда. На самом деле я пошел на встречу, о которой меня попросила женщина, с которой меня в прошлом связывали отношения, - видя, что Анна не собирается прерывать молчание, Штольман продолжил с некоторым усилием: - Это Нина Нежинская, которую вы могли видеть несколько раз в прошлом году. Она написала мне, что у нее неприятности и попросила ей помочь. Так что я отправился к ней на встречу. - Почему? – наконец, заговорила Анна. - По ее сообщению я понял, что у нее действительно проблемы, и чувствовал, что должен помочь. - Нет, я про другое. Почему вы солгали мне? – голос девушки звучал все холоднее. - Потому что я думал... Думал, что вы неправильно поймете нашу встречу и мотивы моих действий. - Почему же вы передумали и рассказали мне правду? - Нежинская действительно попала в плохую ситуацию, но главное, она случайно дала ключ к делу Грачевского и даже, сама того не понимая, указала на его убийцу. В комнате повисла тишина, а потом Анна заговорила, и ее слова были ледяными как крещенская стужа и, казалось, весили тонну: - То есть вы не передумали. Просто у вас не осталось другого выбора, кроме как рассказать мне правду, потому что я все равно ее бы узнала в ходе возобновившегося расследования. - Да, - коротко и прямо признал Штольман. Анна развернулась к нему спиной, подошла к стеллажу у стены и стала что-то там рассматривать. Яков подошел к ней вплотную, но дотронуться до нее не рискнул, просто горячо заговорил: - Аня, я поступил как идиот. Но я испугался. У нас все так хорошо, что я побоялся сказать тебе правду, побоялся все испортить. Прости меня. Он замер в ожидании ее ответа. Девушка еще немного помолчала. Только тут Яков заметил, что она смотрит на фотографию, на которой была снята смеющаяся пара. Он понял, что это ее родители. - У мамы с папой был счастливый брак, - наконец, заговорила Анна. – Очень счастливый. Они очень любили друг друга и были безумно привязаны друг к другу. Но мама папу ревновала. На пустом месте ревновала. Он был откровенен с ней, ничего не скрывал, был абсолютно ей предан – и это знали все. А она всякий раз находила повод его приревновать. Это было так глупо. Я тогда ужасно злилась на нее за это. И однажды, мне тогда было лет пятнадцать, дала себе слово, что не буду никогда так себя вести со своим мужчиной. Буду ему верить, не буду ревновать на пустом месте. Тут она резко развернулась и посмотрела Якову в глаза. - Но это не пустое место, - продолжила она. – Вы обманули меня. Сознательно и целенаправленно. И продолжили бы это делать дальше, если бы у вас был выбор. Штольман прикрыл глаза, понимая, что сейчас услышит. - Не делайте так больше. Никогда, - попросила Анна. Яков открыл глаза, не до конца веря своим ушам. Анна смотрела на него уже не ледяным, а мягким и немного расстроенным взглядом. Штольман схватил ее в охапку, прижался щекой к волосам и только после этого выдохнул с откровенным облегчением. - Обещаю. Я никогда так больше не поступлю. Они стояли, обнявшись, а Яков целовал то висок, то ухо, то волосы Анны. Наконец, он заставил себя отпустить ее. - Наверное, мне пора идти, - сказал он. - Да, наверное, - слегка растерянно обронила Анна. Яков направился было к прихожей, но в дверях развернулся и прямо сказал: - Я не хочу уходить. - Тогда оставайтесь, - просто ответила Анна. Штольман вновь подошел к ней, поправил непослушный завиток у уха и, не торопясь, как будто смакуя каждый миг, склонился к ее губам. Так же не спеша он стал расстегивать на Анне халат и обнаружил под ним ночную рубашку, которая была бы совершенно уместна в монастыре – с длинными рукавами и глухим воротом, и улыбнулся этому открытию. Он не сразу осознал, что что-то не так и все идет не так, как обычно. Он почувствовал, что Анна в его руках как-то зажата, не уверена и явно нервничает. И это та самая Анна, которая с самого первого раза, что они были вместе, поразила его своей раскрепощенностью, уверенностью в себе и смелостью. Та самая Анна, которая в постели всегда вела себя как равноправный партнер, не уступающий ему ни в страсти, ни в активности, теперь вела себя как желающая его, но слегка испуганная неопытная девушка, ведомая в любви. Его Анна никогда раньше не стеснялась своего обнаженного тела, а тут Штольману пришлось приложить немало усилий, чтобы она, наконец, забылась в чувственном наслаждении и позволила снять с себя сорочку. Яков, лаская Анну, напомнил себе, что он никогда не понимал ее до конца, и улыбнулся мысли, что, скорее всего, так это останется навсегда. А потом всякие мысли исчезли у него из головы. Спустя время ошеломленный только что испытанными ощущениями Штольман пытался восстановить дыхание, не в силах ничего сказать и даже подумать. Он прижимал к себе Анну, которая была тихой как мышка, пока он вдруг не понял, что она уж слишком тиха. Он взглянул на нее и увидел совершенно потрясенное и даже испуганное лицо. - Аня, с тобой все в порядке? – встревоженно и тяжело дыша, спросил он, склонившись над ней. - Да, - после паузы ответила она, потом обхватила его лицо ладонями и продолжила: – Просто… Яков Платонович, поймите меня правильно, мне всегда было очень хорошо с вами. Но сегодня был что-то такое… - Невероятное, - закончил вместо нее Яков. – Я тоже это почувствовал. Анна привлекла его к себе, положила его голову себе на грудь и тихо произнесла: - Я знала, что все так и будет. - Ты о чем? – не понял Штольман. - Да так, мысли вслух. Отдыхайте, - ласково ероша его волосы, ответила она. Утром Яков сидел на угловом диванчике на кухне Анне и наблюдал, как она варит им овсянку на завтрак. Он улыбнулся, вспомнив, как накануне, когда они, наконец, начали засыпать, Анна стала искать свою ночнушку, которая в пылу страсти завалилась неизвестно куда. Он пытался ее убедить, что Анна может спать, как и он, обнаженной, но девушка была непреклонна. Ей была нужна ее ночная сорочка. Так что, Яков, переворошив постель, нашел ее и надел на Анну. Он сам удивился, когда понял, что надевать сорочку на нее ему было не менее приятно, чем снимать до этого. «Я хотел бы заниматься этим всю жизнь», - мелькнула у него в голове смешная мысль. - Я так боялся, что вы не простите мне вчерашний обман, - неожиданно вырвались у Якова и нарушили умиротворенную утреннюю атмосферу слова. К его удивлению Анна слегка смутилась. Она помолчала, потом сделала глубокий вздох и заговорила с непонятной ему решимостью. - Видите ли, Яков Платонович, есть обстоятельства, о которых вы не знаете и которые повлияли на мое решение. - Какие? – поинтересовался Яков. - Во-первых, я тоже была с вами не до конца честна все это время. А во-вторых, эта женщина – Нина – является одной из причин, почему мы с вами вместе. - Анна Викторовна, о чем вы говорите? - в полном недоумении спросил Штольман. - Яков Платонович, вы помните нашу самую первую встречу? - Разумеется. На совещании. Вы тогда еще неожиданно резко ушли. - Да. Дело именно в этом. В ночь накануне нашей встречи мне приснился сон. Не просто сон, а сон-видение. Мне иногда такие снятся, это тоже часть моего дара. Мне приснились вы. Вернее, мне приснился мужчина. Его лица я не видела, только спину. Но я вас сразу узнала, когда вы стояли у доски и в комнате погас свет. - И что такого было в этом сне? – уже совершенно искренне заинтересовался Штольман. - Главным в нем было ощущение. Ощущение, которое переполняло сон и с которым я проснулась. Ощущение, что этот мужчина из сна предназначен мне. И в тот же день я встретила вас. - А вы давным-давно приняли решение, что ни с кем не свяжете себя близкими отношениями, - начал понимать Яков. - Да, - просто ответила Анна. - Вот почему вы бегали от меня в первые дни. Вы боялись и не знали, как со мной вести. - Да, - снова подтвердила девушка. - Но вы изменили свое решение. - Да, из-за Нины. - То есть? – поразился Штольман. - В тот вечер мы все вышли со службы, а она подъехала и вы пошли на свидание. Штольман сам удивился неловкости, которая его охватила при этих словах Анны, а она продолжала: - Вы даже не представляете, каким вы выглядели тогда. - Каким? - Вы выглядели таким самодовольным мачо, который знает, что может получить любую женщину, стоит ему шевельнуть пальцем, и который встречается только с самыми роскошными женщинами. - И вам это понравилось? - чувствуя, что голова окончательно идет кругом, спросил Штольман. - Совсем нет, - тихо засмеялась Анна. – Но это зародило во мне идею. Потом я несколько раз слышала, как наши коллеги обсуждают вашу личную жизнь, что ваши отношения с женщинами не длятся дольше пары месяцев, что вы не способны относиться к ним серьезно, что вам от женщин нужен только секс… - И вы решили?.. - Да, я подумала, что может быть вы суждены мне, но я не суждена вам. Я подумала, что если я дам волю себе и позволю завязаться отношениям между нами, ничего страшного не случится. Все ограничится коротким, чисто постельным романом. - То есть, по сути, вы рискнули вступить со мной в отношения, потому что считали меня мерзавцем, который не способен с женщинами ни на что, кроме секса, - медленно и мрачно протянул Штольман, встав из-за стола. - Я не считала вас мерзавцем, - забормотала Анна. – Я считала вас порядочным человеком и отличным полицейским, просто со специфическим отношением к женщинам. - Не уверен, что это меня утешает, - резко ответил Штольман. – Но если судить по вашим словам, несмотря на принятое вами рассудочное решение, вы боялись, что все пойдет не так, как вы планировали? - Да, - сокрушенно призналась Анна. В кухне повисла тяжелая тишина. Затем Штольман подошел к Анне, приподнял за подбородок опущенную голову и мягко сказал: - В таком случае будем считать, что мы квиты, - и улыбнулся. Анна облегченно прижалась к нему. - А еще ты была права, - продолжил он. – Я и впрямь был не слишком хорош в отношениях с женщинами. И теперь я начинаю думать, что причина была в том, что мне всегда была нужна одна-единственная женщина. Анна подняла голову и, улыбнувшись, взглянула на Штольмана. - Я люблю тебя, - мягко и убеждающе произнес он. Анна привстала на носочки и вся потянулась к нему. Ее лицо окончательно просветлело, губы полураскрылись. Казалось, с них сейчас сорвутся слова, но, замерев на секунду, Анна прильнула к губам Штольмана поцелуем.