Полицейский медиум

Яков уже почти полчаса сверлил взглядом дверь, за которой находился кабинет его матери. Новость о беременности повергла Анну в растерянность и страх. Только теперь это был страх за нерожденного ребенка. А Яков стал бояться за них обоих. Он хотел, чтобы у Анны, учитывая ее медицинскую историю, был самая первоклассная медицина. Он был готов купить контракт на ведение беременности у лучшего врача, но он знал, что им не найти лучшего специалиста, чем его собственная родительница. Надежда Алексеевна подтвердила его сомнения и решительно потребовала от них не маяться дурью. - Приезжайте ко мне на неделе, - сказала она им в разговоре по Скайпу. – Сначала я осмотрю Анюту, и там уже решим, как лучше действовать дальше. Анна попыталась посопротивляться, что, мол, ей неудобно, что ее будет осматривать мама Якова, но мать с сыном так на нее посмотрели, что она смирилась. Так что прямо в понедельник они с Анной после службы снова отправились в Подмосковье. Надежда Алексеевна с Анной закрылись в кабинете, а Яков уже тихо сходил с ума от отсутствия новостей. Наконец, дверь открылась и с каким-то очень сосредоточенным видом вышла Анна. Она, не торопясь, подошла к подскочившему Якову, положила руки ему на плечи и улыбнулась. - Середина сентября, - сказала она просто. Яков облегченно выдохнул, обнял Анну, но затем ему в голову пришла мысль и он слегка отстранился. - Но тогда получается, - сказал он, - что, когда мы с тобой поссорились после Нового года… - Да, - кивнула Анна, - он уже был. - Он? - Ну, или она, - засмеялась она счастливо. Яков смотрел на Анну и не мог насмотреться, он гладил ее пушистые волосы, любовался сияющими глазами, нежно коснулся пальцами скулы, подбородка и склонился к губам. - Предлагаю пока отложить это увлекательное занятие, - раздался ехидный голос его матери. Надежда Алексеевна стояла в дверях своего кабинета и смотрела на них со смесью нежности и легкой насмешки. - Заходите в кабинет, поговорим втроем. Когда они устроились в кабинете, Надежда Алексеевна заговорила. - Анна разрешила раскрыть тебе подробности ее состояния, - начала она формально. – Проблемы у нее некоторые есть, в первую очередь связанные с последствиями полученных ранений и травм, но ничего страшного. В целом, у нее здоровая, нормально развивающаяся беременность. Думаю, что она может спокойно наблюдаться в своей женской консультации по месту жительства, а я просто буду контролировать процесс. Ближе к родам определимся, где ей лучше рожать. Тут очень многое зависит от того, как будет протекать беременность и не проявятся ли какие-то проблемы. Но у меня сохранились прочные связи с коллегами в Москве, да и в принципе с роддомами сейчас все очень неплохо, и медицина резко продвинулась. Так что я не вижу оснований для тревоги. Вопросы? Через полчаса Надежда Алексеевна сильно пожалела, что произнесла последнее слово, потому что сын из нее душу вынул, в мельчайших деталях расспрашивая о состоянии Анны. Будущие невестка и свекровь уже и говорящими взглядами обменивались, и глаза закатывали, а под конец начали просто хихикать, но ничто не могло сбить с цели Якова Штольмана. Наконец, он счел, что получил достаточно информации – для первого раза – и отстал от матери. Пока он помогал Анне надеть верхнюю одежду, Надежда Алексеевна поинтересовалась: - Ну и какие у вас теперь планы? - Домой поедем, - пожал плечами Штольман, что заставило его мать снова закатить глаза. - Я в целом спрашиваю, про планы на жизнь, - пояснила она. - Завтра подаем заявление в ЗАГС, - объявила ей Анна. - Хорошее дело, - улыбнулась будущая свекровь. – Кстати, будете ускорять бракосочетание из-за беременности? - Нет, - жизнерадостно сияя, заявила невеста. - Еще не решили, - мрачно проскрипел жених. Штольман готов был поклясться, что, когда они уходили, он слышал за спиной веселый смех матери, и не испытывал ни малейших сомнений, что смеялась она над ним. - Аня, давай хотя бы через месяц, - начал он ее снова уговаривать, когда они сели в почти пустую электричку на Москву. - Не хочу через месяц. Будет апрель. Еще холодно, зелени не будет, - капризно сказала Анна. - Тогда давай в мае. - Жениться в мае – дурная примета. Всю жизнь маяться, - неожиданно проявила суеверность невеста. – Лучше в июне. Будет тепло, светло, все вокруг зеленое. А я хочу настоящую свадьбу! - Так за чем дело стало? Купим тебе чудесное платье, фату, закажем лимузин… Можно хоть через неделю все устроить. К тому же, любимая, прости, но красивое платье невесты в июне, за три месяца до родов, будет для тебя уже сложнее подобрать. - Причем тут лимузин и белое платье? – фыркнула Анна. – Я хочу свадьбу, на которую соберутся наши близкие, важные нам люди. Надежда Алексеевна, Платон Николаевич, Илья, Наташа, мой дядя… До Якова, наконец, дошло, и он последними словами мысленно обругал себя за недогадливость. - Любимая, ну что ж ты сразу не сказала, что все дело в том, что твой дядя не сможет приехать в Россию раньше июня? Конечно, мы устроим свадьбу, когда он сможет на ней присутствовать. Анна вдруг стала пунцовой и уткнулась Якову лбом в грудь. - Стыдно же. - Что стыдно? – не понял Яков. - Из-за одного человека, причем формально даже не близкого родственника переносить свадьбу. Ты и так для меня все делаешь, и твоя семья обо мне так заботится, а я… - Да как тебе это только в голову пришло! - неожиданно почти рявкнул Штольман. – Я не знаю твоего дяди, но он последний твой родственник и очень близкий тебе человек, который был с тобой рядом в самый трудный период. Конечно, мы его подождем. - Он, может быть, сможет приехать и раньше, но в июне точно. Вот поэтому я и… - Ну, какая же ты иногда бываешь дурочка, - облегченно выдохнул Яков, еще крепче прижав к себе Анну. Несколько минут они сидели в тишине, которую, наконец, прервала Анна. - Яков Платонович, а что теперь будет с делом Грачевского, в смысле Разумовского и Лассаля? – спросила Анна. - Так странно, что этим ФСО занимается. Это же совсем не их профиль. - Бесполезно разбираться во внутренней кухне спецслужб, - улыбнулся Яков. – Но для нас все повернулось неплохо. У нас теперь доступ к их ресурсам и возможностям. Они нас, конечно, моментально отрежут, как только появится возможность. Но пока мы им нужны. Будем этим пользоваться. - То есть идея теперь в том, чтобы спровоцировать Разумовского максимально открытым наблюдением? - Да. Их уже поджимает время. Они достали нужную информацию, пусть и провалив исполнителя. Теперь начинаем играть в кошки-мышки. Они должны вывезти флешку заграницу, мы не должны этого позволить. - А известно как эта флешка выглядит? - В том-то и дело, что нет. Причем уверен, найти ее при обыске было бы непросто. А у нас даже нет оснований для обыска. Так что мы держим их под демонстративным колпаком, чтобы они боялись, что местонахождение флешки раскроют, и при этом их поджимает время. Весь расчет - на их цейтнот и нервы. Чтобы они задергались и начали искать способ выехать заграницу и вывезти флешку в обход погранцов и таможни, потому что при стандартном выезде их, разумеется, подвергнут тщательному досмотру и найдут флешку. Эхххх, - вздохнул Штольман. - плохо, что у нас по-прежнему ни единого свидетельства или улики, напрямую связывающие их с убийством Грачевского или взломом ФСО. Ничего, с чем можно было бы официально работать. Все только косвенное, а то и вовсе полученное таким путем, что нас любой прокурор и судья пошлет куда подальше. - Яков Платонович, а давайте я попробую еще раз поговорить с Грачевским? Повторю его путь от дома на работу. Приблизительное место, где его перехватили, нам известно. Вызову его там. Вдруг он даст наводку, которая поможет связать с ним Лассаля? - Ну, ты и упрямая, - с нежностью сказал Штольман. – Но это и впрямь хорошая идея. Может тебе дать в помощь оперативника, чтобы ты одна не ходила? - Яков Платонович, ну я же не в катакомбы собираюсь лезть, а по центру Москвы погулять, - засмеялась Анна. Штольман не выдержал и тоже рассмеялся. - Ладно. Только смотри не замерзни и ходи осторожно, гололед еще. Давай приставлю Ульяшина, чтобы он тебя держал? - Яша! – уже вполне раздраженно воскликнула Анна и даже топнула ногой. - Ладно, все, сдаюсь, - улыбнулся Штольман. - И вообще прекращаем говорить о работе. У меня другой вопрос. Я забыл, я тебе сегодня уже говорил, что люблю тебя? - Нет, - буквально засияла Анна. - Я люблю тебя.