Даже если рухнет весь мир, - танцуй.

В автомобиле широкий и просторный салон, и все равно кажется немного неуютным, когда его усаживают в серединку. Справа – Виктор, слева – Кристоф, тут же снова обнявший за плечи… и кончиками пальцев подергавший длинную платиновую прядь. - Вредина, - тут же отреагировал Виктор, извернувшись и слегка за наглую руку куснув. - Ни капли, - возмущенно заломил брови Крис. Протолкнул пальцы глубже в рот ухмыльнувшемуся блондину. – Если уж кто и вредина тут, то только тот, кто… ох… так языком работает… Виктор отстраняется со смешком и влажным звуком. - От твоих рук всегда пахнет пирожными, а я люблю сладкое. - От меня может пахнуть сладким везде, где захочешь. - Укуш-шу. - О, нет-нет, Виктор! Только языком. Слушать такое – странно. Слышать такое от двух мужчин – тем более странно… но немного забавно. - А ты любишь сладкое, милый? Это – к нему? Наверное, пауза слишком затянулась, он несколько встревоженно заглядывает сначала в зеленые, потом – в серо-голубые глаза, ища признаки недовольства. - Извините… я не знаю. - То есть как? – изумленно тянет Виктор. Укладывает голову на плечо, кончиком носа трется о кожу над воротником. Прохладно. Щекотно. Хочется… дотронуться. Даже рука дергается – но ложится обратно. – Ты никогда не пробовал ничего сладкого? Пирожное? Печенье? Шоколад?.. - Не помню. А какое оно на вкус? В машине воцаряется тишина. Он что-то не то сказал?.. Кристоф медленно втягивает воздух и еще медленнее выдыхает. - Милый, ты сейчас пошутил? Он качает головой. - А чем же тебя кормили? Если ты танцуешь в салоне, тебя должны были хорошо кормить. Или хотя бы угощать те, кому ты понравился… раньше где работал? - Не помню. Кормили… какой-то суп. Хлеб. Я не помню, какое это все на вкус. Никакое. Кристоф что-то ворчит на французском. Недовольно. И Виктор отвечает. С намеком на жест, который похож на пожатие плечами. - По голове били? – неожиданно переходит на английский Виктор. - Не помню. Но… наверное, да. Кружится часто. Кристоф, кажется, ругается по–французски – экспрессивно и резко жестикулируя. Виктор снова смеется. - А теперь именно ты пугаешь нашего пирата, - на английском замечает он, удобнее устраиваясь на плече вздрогнувшего от смены интонаций парня. - О, прости, милый. Тебя заставили танцевать с травмой? Бедный мальчик. - Мне нравится. Музыка… двигаться под музыку. Не заставляли. - И на том спасибо… этот жмот мог бы, - ехидничает Виктор. Прихватывает за руку, какое-то время водит кончиками пальцев по ладони и перелетает пальцы, принуждая компаньона отзеркалить жест. – Я влюбился в эти руки. - А я - в глаза, - шутливо поддакивает Кристоф. - Вот и поделили. То, что «поделили», снова вызывает неприятный холодок. - Виктор… - Ммм? – охотно отзывается блондин, снова развернувший руку и выглаживающий подушечкой большого пальца по ладони. - Куда вы меня везете? Кристоф коротко хмыкает. - Ах, какой хороший вопрос. Ко мне, к тебе?.. - Фу, мне лень. - Ко мне, милый, - понятливо кивает Крис. – Кто-то слишком сибарит… - Кто-то слишком вредина! Ничего информативного. Снова ничего не понятно. Замять тяжелый вздох не получается. Совсем-совсем. - Милый, что такое? На встревоженный тон даже Виктор поднимает голову и прекращает играть с чужой рукой. - А зачем?.. - Что – «зачем»? – озадаченно переспрашивает Кристоф. Действительно, глупый вопрос. Инна, быстро целуя «на удачу», шептала, чтобы он все воспринимал как игру, что – «они будут играть с тобой, как с дорогой куклой, позволь им, позволь все, но не разрешай сломать». - Нет, ничего. Извините?.. Видимо, поцелуй в уголок рта от Виктора, и тут же – со смешком – от Кристофа, можно воспринимать как согласие. - Выбирайся, милый, - зовет Кристоф. Протягивает руку. Подождите… мужчине? - Вы серьезно? - Совершенно, милый, ну же. Виктор говорит, что влюбился в твои руки, дай и мне полюбоваться. Тогда, получается, надо не ухватиться, как хотелось бы… снова позволить поймать кончики пальцев? Кажется, он уже начинает привыкать к этому куртуазному, немного нелепому и ужасно чувственному жесту. Тем более, что его почти сразу же притягивают к себе за талию. И… …непроизвольную попытку отстраниться Крис словно и не замечает. Удерживает, поглаживая ладонью второй руки по щеке и шее. - Ты часто вздрагиваешь, милый. Мне кажется правильным тебя удерживать, - шепчет он. – Мне нравится тебя удерживать. Если ты не будешь драться всерьез. - Не буду, - торопливо кивает он в ответ. Только не недовольство, пожалуйста. - В таком случае, почему сейчас?.. Раньше Виктор целовал. Неаккуратно… да? - Да. Вы… - произнести вслух не получается. Кристоф наклоняет голову, медленно, проникновенно ведет языком по ключице. - Я тебя обнял… а ты почувствовал, как я возбужден? - Да. Даже смех у него – обволакивающий. - Это дурное влияние Виктора. И его совершенно потрясающего языка. Дышать – сложно. - Виктор… ваш любовник? - Это столь важно – кто чей? Действительно… наверное, нет. Вслух сказать – никак. Только смотреть в сторону. Кристоф смеется и, кажется, в восторге. - Я сейчас заскучаю! – возмущенно кричит успевший подняться на крыльцо Виктор. – Крис, нечестно. Не-чест-но! - Вот ревнивый… - ворчит Кристоф. Разжимает объятия. – Иди к Виктору, милый. Иди – так иди. У Кристофа красивый дом: мансарда, широкие окна. И, кажется, сад тоже красив. Позволит увидеть? - Моя очередь, - хмыкает блондин. Он чуть ниже Кристофа. Он чуть наклоняет голову – кажется, что они почти одного роста. – Обними меня. Получается неловко. Виктор заливисто, но негромко смеется. - Ниже руки, ниже. Вот так, хорошо, - остается он удовлетворенным, когда ладони компаньона медленно съезжают ему на талию. Обхватывает за шею сам. – Эй. Ты сильный? - Не могу ответить. - Ну, тебе было сложно поднимать свою партнершу? - Нет, совсем нет. Виктор подмигивает. - Тогда держи меня. - Что?.. На плечи обрушивается тяжесть, блондин подпрыгивает на месте и с прыжка обвивает ногами за пояс. И единственный способ удержать – это подхватить гораздо ниже талии, поддергивая вверх, давая возможность ухватиться крепче. И прижать к себе плотнее. - Тяжело?.. - Слегка… да. - А руки не дрожат! – отмечает Виктор. – Перенеси через порог. Посади на подоконник. С ума схожу от восторга, когда Стефан так делает… А кто такой Стефан? Но на подоконник Виктора он усаживает без лишних вопросов, отмечая, что руки все же начинают подрагивать. Кристоф закрывает дверь, потягивается. - Виктора даже не спрашиваю, прорву… а ты, милый – не откажешься от позднего ужина? Он только после вопроса понимает, насколько голоден. Но все равно как-то отстраненно. - Если можно. - Попрошу принести нам наверх. Или принц, так поминающий своего Стефана, пожелает со всем церемониалом?.. - Принц желает крепкого алкоголя, сладкой закуски и хорошего секса! – провозглашает Виктор. - Он тебя разбаловал. Если хочешь последнего – готовься вложиться. - Со всей страстью и желанием, - обещает блондин, выгибаясь на подоконнике в такой позе, что сомневаться и не приходится – этот вложится. Или дастся.