Даже если рухнет весь мир, - танцуй.

- И чем дольше я смотрю на нашего пирата, тем яснее понимаю, что налюбоваться не могу. Кристоф играет с цепочкой на чужом поясе, но не мешает, не дергает. - Потому что я умею выбирать, родной. - Просто посмотри за тем, как он ест, - сообщает Виктор, понижая голос и облизываясь. А как? Он вздрагивает – какой раз уже? – вопросительно поднимает голову, ловя серо-голубой взгляд. Кажется… он старался быть очень аккуратным. - Редко когда вся эта компания из числа кордебалета музыкальных салонов может поесть… так, чтобы не противно смотреть было. - Вик, ты опять придираешься! Аккуратный ведь мальчик. - Вот и я про что. Что жевать, что глотать после такого откровенно сложно. Да и вкуса совсем не чувствуется. Но он голоден, кажется, сейчас уже вечер, а поесть позволили только утром, когда обнаружили в той холодной комнате… Ну-ка встань. Выпрямись. Повтори сейчас вон то движение. Неплохо. Еще раз… По бедру проводят ладонью, намеренно сильно прижимая цепочку. - Ты снова притих, мой некапризный аккуратный мальчик, - тихо урчит Кристоф ему на ухо. – Обидел Виктор своими придирками? Знаешь, если он будет и дальше тебя обижать, я не стану с ним делиться. Пусть наблюдает. - Кри-ис. Со-овесть. Где твоя совесть? - Потерял! - радуется Кристоф. - Видимо, там же, где и девственность… неважно. Ты говоришь, он хорошо танцует? Я не видел. Я хочу посмотреть. - Милый, ты не против одного приватного танца? Для нас с Виктором. Приватный танец – это ведь не то, что он думает? Видимо, молчит он слишком долго. Кристоф наклоняется, мягко потираясь носом чуть пониже уха. - Не умеешь? Ты танцуешь только в паре? - М… думаю… что вам не понравится. Никогда не пробовал. Виктор недовольно хрустит печеньем. Капризный. Красивый. И постоянно на грани недовольства. - Попробуешь сейчас. Я хочу видеть, что пропустил. Он откладывает вилку и складывает руки на коленях. - А можно… хотя бы послушать музыку? Вы же выберете какую-то определенную? - Ты просто чудо, - посмеивается Крис. – Позволь, я выберу. Я дам тебе послушать… а Вик пусть мучается. Музыка похожа на самого Криса – обволакивающая, затягивающая, только под этой приторностью – стержень и сталь. Неторопливая, не дающая уклониться. Музыка, которая создана, чтобы нравиться. - Оценил, милый? Наушники он снимает даже с разочарованием. - Очень красиво. - Станцуешь под нее? - Я… попробую? Кажется, это верный ответ. Музыка обволакивает, музыке хочется отдаться, раствориться. Течет, переливается. Так же, как хочется течь и ему самому. Кажется, кто-то из двоих зрителей восхищенно свистит. И еще хочется – тянуться. Вверх, насколько это возможно. - В шпагат, - сдавленно командует Виктор. – Ну же, ты сможешь?.. Крис, ты отлично выбрал. - Более чем, - кивает Кристоф. За тягучими и плавными движениями он следит, не отрываясь, понимая, что далеко не званное сейчас возбуждение готово накрыть волной. – Ох, черт… милый, я тоже хочу. Только открой глаза. Приходится выполнить, хотя танцевать, когда перед глазами – только переливающаяся темнота – намного приятнее. А когда по глазам бьет свет и мебель вокруг сливается в яркие пятна… он немного растерянно останавливается. - Фууу. Кристоф, ну вот зачем ты… было же красиво! - Вик, не вредничай. Он упадет. - Оууу? Сколько предвкушения. Только вот жаль, что руки подрагивают и по виску катится холодная капелька. Почему он так устал? - Милый, я тоже хочу. Вращение, пируэт. Так, как тебе хочется. Тело выполняет распоряжение раньше, чем он успевает задуматься: а как хочется - это как?.. - Еще раз, - а это уже Виктор. Требовательно. Жадно. Весело. – Не останавливаться, ну?!.. - Вик! Комната покачивается, а в следующую секунду руки Кристофа его ловят и помогают сохранить равновесие. - Виктор, ну и вредина! – ворчит Крис. - Вредина Виктор в полном восторге. Если весь кордебалет этого заведения так же хорош… Из рук Кристофа совсем не хочется выворачиваться. Да и комната кружится как-то подозрительно неравномерно. - Это значит… вам понравилось? Вам… и Виктору. - Определенно. Хорошо двигаешься, - соглашается Кристоф, помогая дойти до стула и усаживая. – Стало лучше? - Да. Спасибо. Быстро проходит. Впрочем, накатывает тоже очень быстро. Он так боялся упасть… Крис урчит что-то очень обволакивающее, собирает на вилку остатки гарнира, со смешком подносит к чужим губам. – Доедай, милый. Как мне нравится смотреть на твои губы… - Надо же, а кто-то говорил, что влюбился в глаза. - Надо же, а кто-то снова завредничал. Виктор возмущенно морщит нос. - Посмотрим, что останется от объекта твоей любви, если его умыть. А умыть придется… кордебалет музыкальных салонов. Фу-ууу. - Умою, - пожимает плечами Кристоф. – Не вижу в том проблемы… милый, не слушай этот образчик злословия. Его сегодня явно раздразнили и не удовлетворили… По крайней мере, ему здесь тепло. Непонятно, что хотят… но покормили. Хочется как-то выразить свою благодарность, но он уже опасается лишний раз привлечь к себе внимание. - Милый, ты не против еще немного развлечься? - Как? Кристоф наклоняется, колко, жадно, жарко зацеловывает шею, вынуждая отклонить голову назад. - Сглотни еще раз, милый. Позволь мне думать, что… - Кристоф переходит на французский, неторопливо поглаживая пальцами по кадыку. Виктор смеется, и смеется очень зло. - Если ты все это хочешь сделать, не забывай давать ему хоть иногда дышать. Наверное, он дергается слишком резко – Крис едва успевает его удержать. Прижимается губами к взбесившемуся пульсу на шее. - Милый, что случилось? - О чем Виктор говорит?.. Вы хотите… убить меня? - Виктор идиот, - категорично хмыкает Кристоф. – Я вот не хотел тебя пугать, потому и перешел на французский… - Пожалуйста, не делайте этого. Виктор очень уж саркастично цокает языком. - Чего не делать? Тепло и еда теперь кажутся какой-то изощренной издевкой над приговоренным. - Не убивайте меня… пожалуйста. Виктор молчит, отчего-то ошеломленно умолкает и Крис, медленно проводя пальцами по щеке. - Милый, да ты что?! Откуда слезы в этих чудесных глазах… Виктор, прекрати уже его пугать! - Даже не начинал. Слезы и впрямь катятся по щеке. У меня ведь имени даже нет… - Милый, никаких убийств. Только удовольствие. - Тогда… о чем вы говорили? – получается только прошептать. Сдавленно, по слову выталкивая наружу. Крис вздыхает, снова начинает гладить по шее, чуть сильнее придавливая кожу над артерией. - Я мечтал о том, как ты будешь сглатывать… и как мне будет от этого приятно. Жаль, сейчас нельзя, ты только что поел… - Я не понимаю. Почему… невозможно дышать? Кристоф тихо и бархатно смеется. - Потому что при глубоком минете дышать тебе просто нечем. Секунд десять… двадцать… я не настаиваю. Сколько получится. Но это потом. Ну что ж я, изверг, - кормить такое очарование, чтобы тут же так издеваться?! Позволь пока помечтать… Лучше бы он и английский не понимал. Потому что мутить начинает даже от легких прикосновений пальцев Криса – он отчаянно вцепляется в запястье зубами, судорожно втягивая воздух. - Какой впечатлительный. Тшшш… ты ведь не настолько новичок, милый? О чем вообще речь?! - Кри-ис, - неожиданно заинтересованно тянет Виктор. – А вдруг – настолько? Ну ты и выбрал… Браво, браво. Кошаче-зеленые глаза с поволокой округляются. - Оу… - тянет Кристоф. Притягивает к себе, покачивает, словно убаюкивая. – Конечно же, тогда нет, ни в коем случае. Тише, милый, тебе никто не сделает больно… я только пофантазирую, и все. Помечаю… сделаешь мне, когда научишься? Ну же, милый. - Д… да. На что он только что согласился? Но – когда научишься… не сейчас. - И больше никаких слез в этих прекрасных глазах. Ты ведь не хочешь меня расстроить, милый? - Нет, нет. Он пытается утереться, а получается только хуже – по рукам оказывается размазана вся косметика, которой его красили. - Ой, милый… вот теперь точно – умываться. По крайней мере, это звучит… мирно. Нестрашно. - Так. Душ в твоем распоряжении, отмывайся, - посмеивается Кристоф. – Только не заставляй нас с Виктором скучать. Договорились? - Да. За горячую воду он еще утром отдал бы половину души. Да и сейчас – так хорошо… размазанная косметика. И от взглядов в салоне кажется, что он такой невыносимо грязный. Замереть бы так… подольше… - Мне надоело ждать! Порыв сквозняка заставляет вздрогнуть. Неужели он уснул - стоя? Виктор стоит в проеме. Виктор беззастенчиво любуется и посмеивается. - Красавец. Но слишком долго. - Простите. Просто… было так холодно… - Виктор, ты сегодня невыносимая злюка. Мальчик пригрелся, а ты его опять ругаешь. - Мне – скучно! - Тоже мне… повод. А знаешь, мне пришла отличная идея. - Ну хоть ты меня порадуй, Крис. - Это ты меня порадуй. Набери ванну… - Кристоф Джакометти, а не много ли хочешь, даже в собственном доме? - Тебе скучно, нашему красавцу-пирату холодно, а я вообще не против оргии в воде. Все довольны? Виктор прикусывает губу и озорно щурится. - Я доволен. Но будет пахнуть сладким… - Да пожалуйста. Поищи, вроде грейпфрут с ванилью у моих девушек любовью не пользуется. А я точно покупал. Для полноты арсенала. - Ммм. Как только Виктор исчезает, захваченный новой идеей, становится легче дышать. И даже почти приятно, когда Кристоф молча отбирает полотенце и начинает его вытирать. - Он тебя совсем довел… ты снова плакал? Перестань, милый. Язык что жало, а сейчас успокоится - сам удивишься, какой ласковый. Почти как ты. Это Кристоф действительно про своего любовника? - Зачем я вам? - Милый, ты сегодня – наше сокровище. Полюбоваться и насладиться. Пойдем? Скрыть растерянность не получается. - С… сейчас. Оденусь, можно? - А зачем… в смысле – зачем в грязное, милый? Ну-ка посиди. Слишком свободные брюки и свисающая с плеча рубашка отчего-то успокаивает почище всех слов Кристофа. - Ну вот так, раз тебе хочется. А подвернуть – так и совсем пират. А теперь и улыбнуться получается почти по-настоящему. А Кристоф обнимает за плечи и тянет за собой. Туда, межу прочим, откуда пахнет, как из кондитерского цеха. - Виктор, ты вылил весь флакон? – громко и удивленно интересуется Крис. - Половину, - урчит комок белой пены с безумно сладким запахом. – А тебе что, жалко? - Нет, я просто в ужасе… диабет начинается от одной концентрации запаха! - Прошу заметить, я предупреждал! – возмущается блаженствующий в ванне Виктор и с размаху запускает комок в хозяина дома. – Отлично. Прямое попадание. - Я кого-то точно утоплю в его любимом сладком мареве! - Заберись и попробуй. Крис раздевается так охотно и быстро, что закрадывается подозрение – приглашения он ждал. Только вот не топить – целовать мгновенно выгнувшегося навстречу блондина. - Шикарно, - облизывается Виктор. – Мне уже плевать на твоего танцора… боже, ты во что его нарядил и, главное, зачем? Сядь на пол и не отсвечивай… Самый четкий приказ, который даже выполнить приятно. Действительно – сесть на пол, отодвинуться в угол и наслаждаться – теплом, запахом и тем, что про него забыли. Короткий вскрик выбивает из блаженного небытия – взгляд мгновенно цепляется за прогнувшегося над бортиком Виктора, за длинные мокрые белые пряди, стелящиеся по полу вместе с клочьями пены. - То, что тебе нравится, да, Виктор? - Кроме вкуса пены – да… - огрызается тот и переходит на французский, прогибаясь сильнее. Упрашивает, судя по интонации. Наслаждается, судя по смеху Кристофа. - Нет уж, родной. Ты полвечера мне синеглазое сокровище обижал… извиняться кто будет? Виктор гортанно смеется, опирается о бортик локтями, скользит, пытается разлохматить себе и без того мокрую прическу. - Не я, точно не я… - Правда ли? По крайней мере, Виктор смеется. Разводит руки, получив непонятную передышку. - Иди-ка сюда. - К вам? - К нему, милый. Сядь рядом. Сядь – громкое слово… в центр натекшей лужи, под мгновенно вцепившиеся в него пальцы Виктора. - Все, извинился… прекрати уже меня… дразнить… - Поверим, милый? Он торопливо кивает, опасаясь, что в противном случае невероятно сильные руки Виктора его попросту придушат. - Ну раз так… милый, помнишь, как я тебя сейчас гладил по горлу? - Д…. да. Тошнота подкатывает снова. А блондин отчего-то охотно переворачивается, откидывая голову на бортик, на чужие руки, подставляясь. - Повтори за Кристофом. Балдежные ощущения, на самом деле. По коже, покрытой водой и пеной, скользить слишком легко, неправдоподобно легко – Виктор слегка потягивается, облизывает губы. - Чудесно. Ладно, Крис, ты хорошо умеешь выбирать… Виктор выгибается так, что описание происходящего как «оргия в воде» кажется уже каким-то… недостаточным. Только душно. И вибрирующее от стонов горло Виктора под пальцами. И резко вцепившиеся в короткие темные прядки аристократические пальцы. - Та-ак… - тянет блондин. Жмурится. Выгибается от очередного движения Кристофа – в воде, в пене, в нем самом. – Целуйте. Оба. Кристоф наклоняется охотно и быстро. - Милый, иди сюда. Ох. Действительно, можно? Нужно?.. Просто целоваться с мужчиной вот так - очень пошло. И почему-то – смешно. Но хотя бы Виктор смеется. А Кристоф вообще на него не сердится. - Пойдешь ко мне? У Кристофа – зеленые глаза, такие яркие, с отчетливой поволокой. - В… в воду? - Конечно, милый. Если хочешь – прямо так. Дай, сам раздену. Ну что ты за прелесть… Виктор умиротворенно потягивается и урчит, жмурится. - Что, не хватило, а, Крис? Ай-ай… - Ай-ай, Вик, ты стремителен, как подросток. Короткая перепалка отвлекает – а от осознания того, в каком виде и с кем находится, становится мгновенно трудно дышать. - Милый, все в порядке? - Да… почти… От чужих рук – на спине, на бедрах – хочется вывернуться, сбежать…. Но ведь не дадут? А если не сопротивляться – Крис обещал не делать больно. - Иди ко мне на колени, милый. - Ага, - посмеивается Виктор. – На колени… на кое-что другое… - Ты уже получил свое. - Всего один раз. Мне мало. - Ммм, и кому же сейчас мало, Вик? – подмигивает Крис. И тут же придерживает вздрогнувшего партнера. – Тшш. Я не сделаю тебе больно. Просто посиди, расслабься, тебе нравится теплая вода? Я только дотронусь. Вот здесь… неужели больно? Ни капли, верно? Желание сбежать становится непреодолимым. Они же его точно убьют, если он попробует. - И кто запугал такое сокровище? Кто-то успел взять силой? Нет? Просто страшно?.. Милый, я с ума с тобой сойду. Нет-нет, никаких слез, исключительно от восторга! Виктору, наконец, становится совсем весело, он даже не мешает любовнику забалтывать танцора. - Как мне сделать, чтобы ты успокоился? Ммм… Тише. Поглажу. Вот здесь. Только снаружи. Милый, не смотри так испуганно – это Виктор у нас сегодня, во-первых, вредина и так ему и надо, а во-вторых, ему привычно и отлично. Приподнимись, хорошо? Чтобы не смешивалось с водой… - подмигивает Крис уже ему, откладывая на бортик тюбик. – Так тоже хорошо, ну правда ведь? А теперь иди сюда, поцелую, и запомни – это совсем не больно… Вывернуться из поцелуя Кристоф не дает, отвлекает, неторопливо проталкивая пальцы все глубже. - Ну-ну, это мне так и надо? А красавчика своего сразу двумя ласкать – совсем верх снисходительности… - Вредина, умолкни. Поверь, когда он поймет, что совсем не больно и расслабится, это будет куда лучше, чем то, как ты хочешь предложить. – Крис снова наклоняется, но не целует, только держит, не давая вырываться. – Испугался? Замри. Это не больно. Это почти чудесно. Нет, не нравится? Потерпи. Я обещал, что не сделаю тебе больно. Остальное – немного потерпи… Почему-то требование сдаться и переждать неприятные ощущения слегка успокаивает. - Вот и молодец, - хмыкает Крис. – Если сможешь немного полежать спокойно, мне не нужно будет тебя держать. Хотя не скрою – это мне нравится. Что скажешь, милый? - Не нужно держать. - Кордебалет салона, - снова саркастично цитирует самого себя Виктор. Звучит как ругательство или приговор. Перебирается ближе, с откровенным удовольствием всматриваясь в лицо Кристофа. – Хочу целовать тебя, пока ты будешь… в нем. - Да пожалуйста, Виктор. Раз уж ты так хочешь. - Я много что хочу… желайте большего, и получите больше. Крис все это нахальство игнорирует, внимательно следя за тем, кого выбрал сегодня на вечер. И кого согласился с Виктором делить. Славный парень. Отзывчивый. Чувствительный… чувственный. - Не хочу тебе делать больно, - сообщает он, наклонившись и почти касаясь губами ошметков пены на плече танцора. – Тебе понравится. Веришь мне? Не веришь… нет, веришь? Чудесно. Дай, помогу… вот так. Прогни спину, помнишь, как двигался Виктор? Так приятнее всего. Ничего в этом нет приятного. Но… боли тоже нет. Осознание оглушает, он цепляется за это открытие, как за последний кусочек самоконтроля. Ложь, конечно. Боль есть. Но приглушенная, притупленная, отдаленная, как от плохо сделанной разминки. Не больше. Приглушенное тянущее ощущение пополам с вспышками, от которых хочется вырваться гораздо сильнее, чем от боли. - В кого такой чувствительный… - с откровенным удовольствием мурлычет Кристоф. – Может, себе оставим, Виктор? - Может, и оставим… мне нравятся твои идеи. Всегда нравились. Остальное - только на французском. И приглушенное болезненное ощущение пополам с вспышками, от которых слезы текут сами по себе.