Иногда я задумывался, что если бы мог — ограничил бы все свои социальные контакты Шерлоком, как в глубоком детстве. Он был полезен в работе, привычен в быту, удобен в отношениях и невероятен в постели. Но, увы, это было невозможно. Он совершенно не хотел работать со мной официально. Каждый раз, когда я заговаривал об этом, он устремлял руки вверх с криком «Скука!» или обзывал меня «стареющим политиканом» (о да, этот нахал, который был младше меня на 7 лет, уже тогда умудрялся называть меня стариком, чем немало действовал на нервы), «кабинетной крысой» или как-нибудь в этом роде. Мне интересно, почему я всегда, с самого детства, прощал ему подобное. Как бы он ни унижал меня, даже публично, как бы ни называл, что бы ни делал — я отвечал чисто символически, никогда не переходя границу. Я никогда не делал ему больно (а ведь у него в ходу было всё — и мой вес, и длинный нос, и манера одеваться…). Думаю, я бы простил ему даже рукоприкладство, и ни за что не дал бы сдачи. Даже в детстве, когда он сваливал на меня свою вину излюбленным «Это Майкрофт», я спокойно брал все на себя и никогда не сдавал брата. Он был моим мальчиком, и я не мог навредить ему. И сейчас, когда он особенно сильно начинал доставать меня (как правило, безрассудным и опасным поведением), я всегда вспоминал кудрявого малыша, впервые разбившего коленку, и мое сердце наполнялось почти отеческим теплом.
Показаться с ним на людях, как пара, мы тем более не могли. И это избавляло его от необходимости сопровождать меня на приемах. На самом деле, мы даже не жили вместе — большую часть времени Шерлок по-прежнему проводил в своей лаборатории дома у родителей или бегая по Лондону, а я — на работе. Однако, у нас оставались кое-какие социальные обязательства, которые мы могли и должны были исполнять вместе. И это будет оставаться неизменным еще долгие годы.
Я никогда особенно не любил семейные посиделки — для меня в них было слишком мало смысла и слишком много сантиментов. Пока Шерлок учился в школе я любил Рождество, ведь оно всегда означало нашу встречу. Но теперь мы виделись когда желали, и необходимость ездить домой на праздники отпала. То есть для меня она отпала, но родители по-прежнему хотели нас видеть и постоянно искали повод собрать всю семью вместе.
К сожалению, этим летом такой повод подвернулся в виде свадьбы нашей троюродной сестры по отцовской линии. Семья Абигэйл жила неподалеку от нашего дома, поэтому мы продолжали общаться (не могу сказать, что родственные узы были сильной чертой Холмсов — мы с Шерлоком не в счет). Мамуля уговорила меня присутствовать хотя бы на торжественной части, а мне пришлось уговаривать Шерлока.
— Шерлок, ты так похудел! — мамуля с порога бросилась обнимать его.
— Мама, его не было всего неделю! — я закатил глаза.
— Ты что, совсем его не кормишь, Майк?
— Я — Майкрофт! Это имя ты мне дала! И да, я не записывался к нему в няньки.
— Но он же твой младший брат, ты должен заботиться о нем!
Мы прошли в дом, а мать продолжала расспрашивать нас о делах (видимо, в мое отсутствие Шерлок был не очень-то разговорчив), и после каждого ее вопроса у меня в памяти разворачивались сцены, заставлявшие меня улыбаться. Пусть мамуля думает, что я просто безумно рад ее видеть.
— Мальчики, вы же не начали курить? — спрашивает она, принюхиваясь.
— Нет, что ты.
Я вспоминаю, как мы стоим на моем маленьком балкончике — уже перевалило за полночь, воздух чистый и холодный после дождя. У нас осталась всего одна сигарета и мы курим ее вместе, как в ту первую ночь. Я сам подношу фильтр к губам брата, чтобы успеть взять как можно больше, пока бумага не истлела полностью. Мы торопливо затягиваемся, но пепел продолжает осыпаться, оставляя всё меньше и меньше — совершенно недостаточно для двоих. Эта сигарета напоминает мне чувства Шерлока — у них так много общего.
— И, надеюсь, вы не слишком много пьете!
— Как ты могла подумать?
В ту ночь Шерлок напился действительно сильно — похоже, впервые. Он бормотал что-то о работе под прикрытием, но похоже, прикрытием была как раз эта болтовня. «Ох, Майкрофт, ты такой… такой», — говорил он заплетающимся языком, делая неопределенные жесты. «Я знаю, спи, Шерлок», — я пытался раздеть его и уложить в кровать. «Обожаю тебя», — пробормотал он, отключаюсь. «Спи уже». Это было единственное признание, которое я когда-либо от него слышал.
— Работа не слишком утомляет тебя, Майк? Ты высыпаешься?
— Разумеется.
Шерлок держит передо мной пару наручников. «Ты всерьез собираешься приковать меня этим к кровати?» — я скептически поднимаю бровь. «Я должен посмотреть, какие следы останутся на твоих запястьях после восьми часов! От этого зависит кое-чье алиби. Это эксперимент, братец. И, если ты откажешься, мне придется проводить его в другом месте!» «Ладно, ладно, Шерлок. Но учти, если я засну завтра на заседании — это будет твоя вина». «О, не переживай, я искуплю ее заранее», — он подмигивает и я как всегда сдаюсь.
— Дорогой, ты наконец нашел себе девушку? Я хочу уже и сама пригласить наших родственников на твою свадьбу, а не только ходить по чужим!
— Я… Я работаю над этим.
Не представляю, что бы случилось с мамулей, если бы она узнала… Но, к счастью для всех, наши отношения с Шерлоком так и остались тайной.
***
Это может показаться странным, но у нас с Шерлоком почти нет совместных фотографий. В детстве я не очень любил сниматься, стесняясь своей внешности, и предпочитал находиться по другую сторону объектива. Так что несколько официальных карточек, немного домашнего видео и пара кадров, когда родителям удавалось застать нас врасплох, — это всё, что можно было найти.
***
Мы стояли в толпе гостей — торжественная часть закончилась и уже началась вечеринка, с которой я мечтал слинять как можно быстрее. Свадебным фотографом оказался один из бывших одноклассников Шерлока, который нас недолюбливал. Как и все в школе. Хотя этому, в принципе, даже было за что.
— Я просто обязан это снять! — сказал он, подобравшись к нам. — Вы — отличная пара!
В первую секунду я начал в панике анализировать, что же могло нас выдать, пока не понял, что это была шутка. Принятый в его среде способ шутливого оскорбления — намекнуть на чью-то гомосексуальность.
Я закатил глаза:
— Отвали, Смит, — я попытался говорить на привычном ему «диалекте».
— А почему бы и нет? — Шерлок неожиданно оживился и придвинулся ближе. — Щёлкай, Смитти!
— Фрики… — вспышка моргнула и брат быстро потащил меня к выходу.
Мы сбежали с вечеринки через пару минут.
Я увидел этот снимок примерно через месяц. Шерлок оторвал меня от изучения очередных документов и невозмутимо протянул карточку.
— Что это? — я скорчил брезгливую гримасу и рефлекторно отстранился.
На фотографии мы почти прижимались друг к другу. Я закатил глаза с выражением бесконечного недовольства, а Шерлок буквально вталкивал меня в кадр, улыбаясь до ушей. Примерно такая же улыбка была у него на лице сейчас.
— О, твое выражение лица! Ты бы видел себя сейчас! Это бесспорно стоило того, чтобы ее распечатать! — он искренне рассмеялся, бросил фото на стол и ушел из комнаты, продолжая хохотать.
Позже я, в тайне от него, сохранил этот снимок. Я положил его в бумажник, спрятав под официальной карточкой, которая там хранилась. Я никогда с тех пор не доставал и не смотрел на него, но в самые ужасные моменты жизни меня грела мысль, что он там. И я никогда не жалел об этом решении, несмотря на то, что позже оно принесло проблемы. Ведь этот скромный жест позволял мне спрятать чувства не только от других людей, но и, во многом, от самого себя.
